– Шарлотта, трубный ключ не передашь? – попросил Джона.

Молодая ученица оторвалась от изучения лежавшего на чертежном столе толстенного учебника. Страницы пожелтели и сворачивались от времени; на затертом корешке едва читалось название: «Основы электроинженерии и технологий». Шарлотта едва успевала вникать в науку, однако, несмотря на нестандартные условия, Джона твердо вознамерился вернуть ее на путь обучения.

Шарлотта наморщила лобик и спросила:

– Еще один? А который?

– Он у меня в ящике с инструментами, – ответил Джона, указав на громоздкий ящик под чертежным столом. – Третья ячейка… четвертый ряд… второе отделение слева.

Убрав длинные смоляные волосы за уши, Шарлотта зарылась в ящик. Послышались звяканье и шорох. Глядя на юную ученицу, на ее тонкие пальцы, Джона почувствовал, как от тоски у него перехватывает горло. Ему отчаянно не хватало дочери: ее огонька, бесконечного потока вопросов и природного таланта к ремеслу инженера. Ему даже жалоб ее не хватало. Святое Море, как она ныла, таская инструменты за Дариусом! Ее стенания были слышны по всему сектору. Без Майры Инженерная была уже не та, что прежде.

– Трубный ключ… и кто придумал его так называть? – спросила Шарлотта, вырывая Джону из задумчивости, и протянула ему увесистый инструмент. Ее глаза светились огоньком юношеского любопытства.

Прогнав воспоминания о Майре, Джона забрал ключ и принялся объяснять:

– Так ведь с его помощью трубы завинчивают. Видишь вот эти зубцы? Их можно откалибровать под трубу любого размера.

Шарлотта посмотрела, как он скрепляет две трубы, ориентируясь по чертежам, которые набросал на клочке бумаги. Весь Четвертый сектор гудел: бывшие демос и изгои трудились, производя форму, продукты и прочие необходимые для восстания вещи.

Инженерную было не узнать: пока Джона сидел в тюрьме, ее превратили в автономную миниатюрную версию колонии с собственной Аквафермой, бараками, где стояли койки с колючими соломенными матрасами, и Больницей, где заправляла доктор Вандерягт.

Спустя несколько часов, когда в глазах уже рябило от усталости, Джона закончил прототип нового изобретения: спаял последние два проводка и подсоединил к батарее, а после обмотал вокруг одного конца устройства веревку, чтобы получилась изолированная рукоять. Он отошел от стола и полюбовался делом своих рук.

– Током бьет? – спросила Шарлотта, убирая учебник в сторону и заглядывая через плечо наставника.

– Предлагаю испытать, – ответил Джона и пару раз осторожно взмахнул тяжелой дубиной. Воздух приятно загудел. Жжух! Джона нажал кнопку на рукоятке, и по стволу оружия с шипением пробежал разряд. Джона представил, как вооруженные его изобретением повстанцы идут в атаку на патрульных.

– Будет бить, – широко улыбнулся он.

– Вижу, – согласилась Шарлотта.

Джона еще немного – просто для удовольствия – покрутил дубиной в воздухе. Жжух! Жжух! Бззз! Неожиданно поперек стола легла широкая тень.

– Милая дубиночка, – произнесли за спиной. Это была Моди.

При виде вождя повстанцев Шарлотта вытянулась по стойке «смирно». По бокам от Моди стояли Грили и еще трое изгоев. (Официально они служили охраной шефа, но за глаза их именовали просто громилами.) Из переговорной комнаты у них за спиной выходили члены Совета свободы.

– Не, ну вы гляньте на червя моторного, – засмеялся Грили, пихая локтем в бок бородатого изгоя. – Думает, что знает, как патрульных бить!

Остальные громилы тоже заржали. Джона опустил дубинку и понял, как глупо выглядел, размахивая ею. Да что он знает о сражениях? Он инженер, и место ему – за чертежным столом, а не на передовой.

– Знает, и даже получше твоего, Грили, – сказала Моди, укоризненно глянув на помощника, а потом внимательно посмотрела на новое оружие. – А этим можно потрепать патрульных.

– Да, Моди, – сказал Джона и тут же, вспомнив протокол, вскочил на ноги и отдал честь. – То есть да, шеф!

Моди отсалютовала в ответ.

– Топи Синод, – выдала она положенный ответ и обернулась к громилам: – Идите, погуляйте.

– Есть, шеф, – неохотно ответил, салютуя, Грили. Подозрительно глянул на Джону, но с Моди спорить не решился. Сделал знак остальным, и они отошли на некоторое расстояние. Моди же заговорщицки глянула:

– Спокойно, милый, вся эта чушь с салютами и шефом хороша, чтобы сплотить людей и поднять моральный дух, но меня порой заставляет чувствовать себя глупо.

Джона немного расслабился. Сказать по чести, он с самого побега не мог успокоиться. Понаблюдав за повстанцами, понял, что изгоев – бывших изгоев – вдвое больше, чем демоса. Да, классовые предрассудки следовало забыть, но проще сказать, чем сделать. Хотя все мятежники происходили из одного общества, их обычаи и манеры разнились, а недоверие изгоев к демосу коренилось глубоко.

– Ну и… как чувствуешь себя, милый? – спросила Моди, глядя на Джону с материнской заботой. – Доктор Вандерягт тебя подлатала?

– Мне уже намного лучше, – ответил Джона. – Хотя местами еще побаливает.

Честнее он ответить не мог. В тюрьме все его тело, особенно спина, превратилось в один сплошной синяк. Не говоря уже о трех треснувших ребрах – Джона кашлянуть без боли не мог. Впрочем, мало-помалу он восстанавливался. Моди присмотрелась, словно пытаясь оценить его состояние на глаз.

– Док мне то же сказала: идешь на поправку, это видно. И я говорю не только о теле. – Помрачнев, она постучала пальцами по вискам. Джона залился краской: не привык, чтобы люди обсуждали его умственное здоровье.

– Кое-кому не удается оправиться после Тени, – продолжала Моди. – Темнота, голод, побои, психологические пытки… Я знала, что ты выдержишь, но не все в Совете разделяли мою уверенность. Хотели сперва сами тебя осмотреть.

– Значит, мне не привиделось? – сказал он, вспомнив, как изгои дежурили у его койки, сопровождали в коридорах, маячили у чертежного стола, пока он работал, и даже сторожили его спящего. – За мной шпионили.

Моди слегка кашлянула и посмотрела на девочку, которая, уткнувшись в учебник, притворялась, будто не подслушивает.

– Шарлотта, золотце, принесешь мне сладкого чая? Что-то у меня в горле пересохло.

Девочка вскочила на ноги.

– Есть, шеф! – нервно прощебетала она, отдавая честь, и умчалась в глубь запруженного сектора.

Моди проводила ее взглядом.

– Смышленая.

– Шарлотта была моим подмастерьем, она из последнего выпуска Академии, – сказал Джона. – Подъемышам повезло, что она с ними. Еще и Роланд молодец, он тоже мой ученик.

– А, милый малыш Роланд Федер, – сказала Моди. – Он к фермерам приписан. Не знаю, в курсе ты или нет, но они, по сути, теперь оба сироты. Их родители работают в Архиве и заняли сторону Синода. Обидно, что не удалось привлечь их на нашу сторону.

– Жаль слышать… – понуро произнес Джона. – Не знал.

– Взглянем, что ли, на эту твою дубинку, – сказала Моди, беря в руки прототип нового оружия, и вскинула брови. – Тяжеловата, не находишь?

– На то и расчет, – объяснил Джона. – Больше ущерба нанесет.

Кивнув, Моди помахала дубинкой, прикидывая баланс и радиус поражения. Для пожилой женщины скорость и силу она показывала удивительную.

– Приятно в руке держать. – Она ткнула пальцем в изолированную рукоятку. – Эта кнопка для чего?

Джона ответил хитрым взглядом:

– А ты нажми – узнаешь.

Моди нажала кнопку – бзз! – и удивленно посмотрела на Джону.

– Это то, о чем я подумала? Дубинка… под напряжением? – Джона кивнул, и Моди уважительно заметила: – Хорошо, что мы тебя вызволили. Ты очень полезен для нашего дела. – Положив дубинку на место, она огляделась и шепотом сказала: – Если уж совсем честно, то у меня был и скрытый мотив для твоего освобождения.

В животе у Джоны затянулся тугой узелок тревоги.

– Правда? Расскажешь?

– Ждем тебя не следующей встрече.

– Ты о собрании? – уточнил Джона, не в силах скрыть возбуждение. Каждый день у дверей убежища появлялись новые люди, ища покровительства; по ночам с тайных миссий возвращались мятежники, в крови, раненые, – а некоторых и вовсе приносили на руках, и тогда их сразу же забирала к себе доктор Вандерягт. И это все, что было известно Джоне о том, что творится за пределами Инженерной.

– То самое, единственное, – едва заметно улыбнулась Моди. – Совет свободы собирается завтра ровно в полдень, в комнате для переговоров. Жду тебя там.

– Есть, шеф, – ответил Джона и отдал честь, но тут же вспомнил о поблажке и опустил руку. – То есть… Моди.

Моди хихикнула, но смех тут же угас под гнетом забот. Моди заговорила дальше, понизив голос так сильно, что Джоне пришлось напрячь слух, чтобы расслышать ее сквозь шипение и свист машин:

– Не опаздывай, иначе кое-кто из членов Совета доставит нам неприятности.

– Какие такие… неприятности? – прошептал Джона.

Она посмотрела на громил – их крупные фигуры трудно было не заметить. Сгрудившись, они травили сальные байки. Грубый смех слышался на весь сектор. Джона проследил за взглядом Моди.

– Ты про… Грили и остальных? – уточнил он.

Моди нахмурилась:

– Скажем так, не все рады твоему возвращению. Кое-кто говорит, что я впустую потратила ценные ресурсы, вызволяя тебя из Тени. Несколько человек отдали жизни, исполняя эту миссию.

– Ройстон, – с болью в голосе прошептал Джона.

На лице Моди тоже отразилось сожаление.

– И еще трое: Трентон, Гослинг и Уайтли. Хотя вряд ли ты их знал, они же были изгоями.

Джона поморщился, чувствуя угрызения совести.

– Да, имена не знакомы… но сочувствую твоей потере. Ройстон был мне не просто коллегой… еще и лучшим другом.

– Он сказал то же, когда добровольцем вызвался возглавить миссию, – ответила Моди, покрутив ладонью у груди. – Да примет их Святое Море и упокоит их души.

Заговорив о Ройстоне, Джона вспомнил, что его самого сподвигло восстать против Синода.

– Моди, я должен кое-что тебе открыть, – нервно оглядевшись, прошептал он. – Хотел раньше, но меня продержали в Больнице… а ты пропадала на собраниях… и, в общем… я не знал, кому можно доверять. – Он сделал глубокий вдох. – Это касается машины «Анимус»…

Внезапно дверь в сектор открылась, и внутрь вбежала группа мятежников. Они несли на руках раненого товарища. Удар дубинкой пришелся ему по голове, и из глубокой вмятины текла кровь.

– Помогите! Врача сюда! – прокричал один из подъемышей.

К пострадавшему уже мчалась доктор Вандерягт. Оценив тяжесть травмы, она громко велела подать каталку. Мятежники уложили на нее товарища и увезли его в дальний конец сектора.

– Шеф! – перекрикивая поднявшийся гомон, позвал Грили. – Прэтт хочет доложить обстановку! Срочно!

– Извини, пора идти, – сказала Моди, виновато всплеснув руками.

– А когда сможем поговорить? – прошептал Джона. – Это важно.

– Завтра, – уходя, ответила Моди. – На собрании Совета свободы. Так ты сможешь просветить сразу всех.

Не успел Джона ничего добавить, как Моди сделала знак громилам, и они пошли через сектор. Все, кто попадался им на пути, салютовали, крича: «Топи Синод!» Потом Моди с охраной и Прэттом скрылись в комнате для переговоров. Дверь захлопнулась с явственным щелчком.