– Патрульные… нет… не бейте! – во все горло прокричала Майра и быстро отползла назад, ударившись затылком о камень. Паника сдавила сердце. – Нет… прошу, не бейте больше! Я сделаю что угодно!

Проснувшись от кошмара, Майра почти пожалела об этом. Не важно, открыты у нее были глаза или закрыты, – кругом царила темень. Огромная волна мрака, словно цунами, накрыла ее, давя на лицо, проникая в глаза. Потом нахлынули воспоминания о Тени, где плотная удушающая тьма как будто имела вкус, а кожу обжигал холод свинцовых труб.

Рядом возник Калеб, нащупал в темноте ее руку, погладил по лбу и, убрав слипшиеся от пота волосы, зашептал на ухо:

– Я тут… все хорошо. Это не патрульные… Тебе кошмар приснился. Ну, ну, успокойся… Все будет хорошо, обещаю… Тш-ш-ш-ш…

Нет, хорошо не будет. Уж это-то Майра знала.

Она вывернулась и обхватила руками колени. Подумала: я не заслуживаю его любви. Ведь это ее вина. Это она повела всех в горы. Это она потеряла рюкзак с едой, а после доверилась Ищунье. Но Майра не позволила себе раскиснуть и, чтобы отвлечься, выпрямилась и ощупала пол вокруг себя, собирая крохи информации о тюрьме.

Повсюду голый камень… нечто вроде круглого колодца… в стенах спиральные канавки… должно быть, следы буров… Выходит, это не клетка, а заброшенная шахта. Майра руками измерила длину и ширину. Локтем ударилась обо что-то, висевшее в воздухе. Ведро на веревке. Майра запустила руку внутрь – там оказалась ледяная вода. Итак, это темница вроде Тени, подумала Майра. Им оставили вдоволь воды.

Майра жадно припала к ведру, а напившись, плеснула себе в лицо, чтобы проснуться окончательно. Вытянула руки вверх и нащупала решетку, прутья ее были связаны неровными полосками кожи. Майра ухватилась за решетку и потрясла как следует, но прутья держались крепко.

Сзади раздался голос Калеба:

– Я уже пробовал, пока ты была без сознания.

Майра затылком ощутила его теплое дыхание.

– Ну конечно, – сказала она, выпуская прутья и тяжело оседая на пол. – Значит… мы застряли в подземелье.

– Выходит, что так, – согласился Калеб.

Прутья не давали Майре покоя, и она снова потянулась к ним. Не металлические, как в Тени. Из какого-то другого материала – неровного и в то же время прочного, пористого. Майру вдруг посетила ужасная догадка… Она ахнула, накатила дурнота.

– Прутья… они же из… костей.

– Из человеческих, если тебе интересно, – добавила Пейдж. – Бедренные, большеберцовые, малоберцовые… – Недоговорив, она надолго умолкла. – Майра… они чудовища.

– Фактически каннибалы, – поправил Калеб. – Питаются человеческой плотью.

– Чудовища, каннибалы – разве это не одно и то же? – резко ответила Пейдж.

В темноте послышался хриплый голосок Возиуса:

– Как вы не поймете? Это их способ выжить. Представьте, что вы потеряли все: электричество, технологии, фермы – и вам приходится ловить крыс и жуков в темноте. А что происходит, когда их становится недостаточно, чтобы утолить голод? – Он замолчал, раздумывая. – Мы уже сами опустились до того, что едим жуклов. Далеко ли зайдем?

Это был жестокий вопрос. Инстинкт выживания во многих смыслах просто чудовищен. Он толкает на безумства, заставляя спасать свою шкуру.

– Чем каннибализм хуже того, что творит отец Флавий, когда устраивает жертвоприношения? – согласилась Майра с братом.

– Вот именно, – кивнул Калеб. – Какая разница?

– Мне плевать, – сказала Пейдж. – Для меня они все равно чудовища.

Упрямец Возиус не сдавался:

– Но не Ищунья. Она другая, я знаю.

Пейдж фыркнула:

– Не защищай ее, она людоедка и лгунья. Завела нас прямиком в ловушку. Разве не слышал, что сказал тот верзила? Нас сожрут.

Ее слова повисли в затхлом воздухе. Спорить смысла не было – Пейдж своего мнения менять явно не собиралась.

Майра нашла в темноте Возиуса и положила руку ему на плечо. Братишка прижался к ней, опустил голову ей на колени. Окутанная темнотой и тишиной, Майра гладила Возиуса по голове. Время шло, однако вести ему счет мешала тьма. Наверху то и дело показывался какой-нибудь хил и бросал в яму еду.

– Хилы, ешьте. Подкрепляйтесь, – шептал он, сбрасывая в колодец крыслов, жуклов и трублов. Правда, никогда не задерживался, едва слышные шаги быстро затихали в тоннелях.

В животе у Майры отчаянно урчало, ее мучил голод. Давно ли они ели в последний раз? Сырые крысы и жуки аппетита не вызывали. Пейдж умоляла отдать им печку – рюкзаки-то забрали.

– Хилы, ни к чему вам вонючая печка, – прорычал один из стражей, зловоние из его пасти просачивалось в яму. – А ну, ешьте, не то… Крушиле вы нужны упитанные, для пира. Мы съедим ваши сердца, пока они трепещут.

Выхода из положения Майра не видела. Они с Калебом шепотом обсудили шансы: даже если удастся выбраться из ямы, проскользнуть мимо стражей и по тоннелям отыскать путь к лифту – все в полной темноте, – они не смогут выйти наружу, ведь дверь завалена огромным камнем и снегом.

– Если бы только Маяк работал, – прошептала Майра.

– Молчит? – спросил Калеб.

Майра оттянула рукав и не увидела даже искорки, хотя браслет был теплый. Майра провела по нему рукой, отчаяние переполняло ее.

– Если бы он работал, у нас был бы свет.

– А может, и путь наружу… – начал было Калеб, но его перебил звук, раздавшийся сверху. Ребята прислушались: стражи снова стали расхаживать из стороны в сторону.

– Точно, – прошептала Майра, решив, что говорить безопасно. – У Элианны есть доступ к старым картам колоний. Вдруг она сумела бы провести нас к другому выходу.

– Ты пыталась говорить с ней? – спросил Калеб.

– После лифта – нет. Подожди, попробую еще разок. – Закрыв глаза, Майра мысленно обратилась к Элианне. Сердце колотилось, на лбу выступил пот, но ответа она так и не добилась. Маяк оставался темен и тих.

– Он мертв, – тяжело вздохнув, сказала Майра и убрала руку с браслета. – Мертвее мертвого… с тех пор, как мы здесь оказались.

Она тяжело откинулась на холодную стенку шахты. Калеб обнял Майру и прижал к себе, но он не мог вытащить ее из пучины отчаяния. Теперь она знала, что они умрут в этом потерянном месте, погребенные в недрах земли. Оставался лишь один вопрос: кого первым заберут на пир?

Долго ответа ждать не пришлось. Прошло, наверное, несколько часов, когда Крушила нанес визит пленникам.

– Большого! – прогремел его голос наверху. – Его первым!

Решетка медленно поднялась на тяжелых цепях. В шахту ворвалась волна тяжелого запаха из пасти стража, и Калеба выдернули наружу.

– Нет, Калеб, нет! – закричала Майра.

Дернулась следом, но схватила пустоту. Силов она не видела, зато много чего слышала и чувствовала мерзкие, отвратительные запахи. Майра размахнулась, но кулак пронзил воздух. Раздался смешок, гортанный и едкий:

– Ты смотри, хилячка возомнила себя силом!

Послышался глумливый хохот, и тут же Майру пнули в челюсть. Она лязгнула зубами, прикусив язык, и ее дважды вырвало. Где-то в непроглядном мраке хныкали Пейдж и Возиус. Майра поднялась на ноги и снова ударила вслепую.

– Калеб! – закричала она. – Ты меня слышишь?

Сверху доносились звуки борьбы. Майра попыталась вскарабкаться по стенке, но только обломала ногти.

– Калеб, где ты? Ответь!

– Дерзкая хилячка, – басовито прорычал кто-то. – Не сдается.

Майру оглушили ударом по голове, и она рухнула на спину. На этот раз к ним спрыгнул огромный сил и прижал коготь к шее Майры. В горле у нее перехватило, и она стала хватать ртом воздух.

– Не бойся, хил, – прорычал ей в лицо Крушила. Его дыхание смердело особенно сильно. – Ты следующая.

Наконец он убрал руку. Быстро защелкали когти по стенкам шахты – это Крушила выбрался наружу. Майра перевернулась лицом вниз и стала жадно глотать воздух. Из царапины на шее – болезненного послания Крушилы – текла кровь. Лязг, лязг, лязг. На горловину шахты, запирая пленников, опустилась решетка. Майра рванулась к ней, затрясла, но прутья не поддавались. Подошел Возиус; Пейдж плакала где-то сзади.

– Калеб! – кричала Майра. – Калеб, ты меня слышишь?

Сперва никто не ответил, но вот издалека долетел, отражаясь эхом, голос Калеба:

– Майра… не сдавайся… обещай… найти выход! – Снова звуки борьбы и снова голос Калеба, еще тише: – Майра… я люблю тебя… всегда любил…

Больше она ничего не услышала, Калеба уволокли. Эхо еще несколько раз, словно в насмешку, повторило последние его слова, но вот и оно стихло. В шахте вновь воцарилась тишина. Майра ссутулилась и заплакала, слезы ручьем текли по щекам. Калеб был ее опорой, щитом и стеной, он всегда заботился о ней, даже если сама она этого не замечала. Он не раз спасал ей жизнь.

И она любила его. Да, любила. Майра знала это, потому что сейчас ее сердце разрывалось на миллионы кусочков.

– Калеб, я люблю тебя… – прошептала она в темноту, глотая слезы. – Прости, что так редко это говорила… я боялась… Я всегда тебя любила…

Однако было уже поздно, Калеба не стало. Майра свернулась на полу в комочек и плакала до тех пор, пока слез не осталось. Глаза горели, горло саднило, а из груди все еще вырывались судорожные всхлипы. Даже Возиус, как ни старался, не мог утешить сестру. В голове у нее метались жуткие мысли, одна страшнее другой:

Маяк мертв.

Калеб мертв.

Скоро все они умрут.

Все кончено.

Кончено.