Над пустыней разнесся сигнал тревоги.

– Приближается зонд, – прокричал оружейник. – Пробивает щит!

Аэро выглянул из-за носа капсулы, где вместе с Рен чинил двигатель. Мгновение назад в лагере было совершенно тихо и, казалось, безопасно. Утро еще не наступило, однако на востоке сквозь черноту горизонта уже сочилась синева. Аэро оглядел небо, но невооруженным глазом зонд заметить было нельзя. Аэро представил обтекаемый черный корпус, щетинящийся мощными датчиками и, возможно, даже оружием. Такой выпустит ракету, и беглецы ничего не успеют понять, как обратятся в пепел. Сирена продолжала реветь.

Аэро отбросил ключ и вместе с Рен устремился к оружейнику.

– Вырубай, от этого воя только хуже, – приказал Аэро.

Оружейник быстро нажал клавиши на переносной панели и отключил устройство. С виду оно напоминало обычный ранец, но под кожухом из защитной ткани скрывалась сложная машина: рычажки, реле, кнопки, помеченные непонятными символами. Зато оружейник в них прекрасно ориентировался.

– Виник? – чуть дыша, спросила Рен. – Выпустил беспилотники?

Оружейник переключил рычажок на панели и поднял мрачный взгляд.

– Зонд-беспилотник, ищет следы жизни… на нем опознавательные знаки Второго ковчега.

– Должно быть, траекторию нашего падения просчитали. – Рен посмотрела в бинокль на небо. – Ну же, где он? Проклятье, не вижу. – Она повесила бинокль на шею. – Зонд определил наше местоположение?

Оружейник еще повозился с панелью.

– Пока нет… В первый заход он лишь частично нарушил барьер, но он обязательно пойдет на второй, для детального анализа. Его датчики, должно быть, засекли аномалию.

Аэро не сомневался: зонд будет здесь в любую секунду и теперь точно засечет их.

– Можешь усилить барьер?

– Пытаюсь, капитан, – ответил оружейник, нажимая комбинацию кнопок. Силовое поле большим прозрачным куполом накрыло стоянку. Однако этот щит был слаб и мерцал изумрудным светом.

– Проклятье, щит слабеет! – выругался Аэро.

Оружейник откинул капюшон.

– Капитан, энергии моего устройства не хватает. Оно и так на пределе! Я делаю все, что в моих силах, но зонд задержать не смогу.

– Тогда нам конец, – сказала Рен. Пальцы ее судорожно сжались на рукояти фальшиона, но клинок она не обнажила. Знала, что это бесполезно. – Зонды оснащены оружием. Едва Виник увидит результаты сканирования, как выстрелит по нам и разнесет в клочья.

Аэро огляделся в поисках укрытия, но ничего не нашел. Они были тут как на ладони. Даже если они спрячутся и переждут, зонд увидит место крушения капсулы, саму капсулу, проанализирует миллиард частичек ДНК. Этого хватит, чтобы Виник выслал на разведку боевой отряд.

– Сколько времени до визуального контакта? – спросил Аэро.

– Минута, – ответила Рен, глядя в бинокль. – Пятьдесят девять секунд, пятьдесят восемь, пятьдесят семь, пятьдесят шесть… – Она продолжала обратный отсчет.

Отчаяние готово было захлестнуть Аэро, лишить способности здраво рассуждать, но он боролся с ним. Взглянул на оружейника в алой мантии.

– Брат, должен же быть способ!

Тот нахмурился:

– Возможно… Но гарантии, что все получится, нет.

– Сорок пять секунд, – не отрываясь от бинокля, доложила Рен. – Что бы это ни было, торопитесь, пекло вас возьми.

– Можно ваше запястье, капитан? – попросил оружейник.

– Запястье? – удивился Аэро. – Но… для чего?

Оружейник выдернул несколько проводов из панели.

– Маяк – это биологический интерфейс. Нам нужна энергия, чтобы стабилизировать щит, а ваша жизненная сила превосходит заряд любого аккумулятора или реактора. Если направить ее через Маяк на мою панель, то это, вероятно, поможет усилить щит.

– Хорошо, и как мне это сделать?

– Понятия не имею… Но лучше попытайтесь, иначе мы трупы.

– Капитан, сорок секунд, – доложила Рен.

Аэро вытянул руку, и оружейник приладил проводки к Маяку. Однако Аэро ничего не почувствовал и беспомощно воззрился на браслет.

– Не работает, – сказал он. – Я ничего не чувствую.

Рен опустила бинокль. Зонд уже можно было различить на небосводе.

– Тридцать секунд… – хрипло сообщила Рен.

Оружейник предостерегающе взглянул на нее, умоляя не отвлекать.

– Капитан, взгляните на меня, – попросил он. – Успокойте разум, используйте упражнения, которые мы с вами практиковали. Отстранитесь от всего, и тогда сможете направить энергию и усилить щит.

Оружейник продолжал говорить, но Аэро его уже не слушал. Он закрыл глаза. Услышал, как метет по пустыне ветер, ощутил, как царапают лицо песчинки, – он словно был не здесь. Будто наблюдал за всем со стороны. Аэро погрузился в подсознание, где обитали худшие страхи и жуткие образы. Падал сквозь них, как в темный бездонный колодец. Увидел, как мать оставляет его перед дверьми Агогэ… Как майор Виник наносит предательский удар его отцу… Как он приходит в себя после дуэли с Вини-ком и его окружают майоры с оружием наизготовку… Как убивают его отважных солдат и скидывают их тела в утилизатор…

Аэро продолжал падать в эту до краев заполненную отравленными воспоминаниями яму. Но вот падение прекратилось. Аэро будто парил в невесомости. Забрезжил, разгоняя тьму, свет, и он увидел силуэт человека, окруженный ярким сиянием: офицерская форма, фальшион на поясе, коротко стриженные седоватые волосы, серые глаза.

– Отец… – прошептал Аэро.

Из-за его спины вышли и встали шеренгой другие люди – все Верховные командующие. Каждый из них некогда был носителем. Верховный командующий Райт произнес: «Мы служим тебе. Какие будут приказания?» Аэро не поверил своим ушам. «Я ведь только капитан», – подумал он, но ему ответили: «Ты носитель и законный Верховный командующий».

Аэро ощутил прилив сил. Он отдал приказы и распахнул глаза навстречу яркому солнечному свету, вернувшись в пустыню.

– Двадцать секунд… – сказала Рен. – Потом – контакт.

Аэро снова обратил внимание на щит. Казалось, время замедлило ход: он ощущал ветер как осязаемую силу, буквально видел его. Разум пребывал в абсолютном покое. Ни голосов. Ни шепота. Ни эмоций. Аэро ощущал силу Верховных командующих, объединенных одной целью. Он сосредоточился и направил ее через Маяк на панель оружейника. Сначала ничего не произошло, и Аэро заволновался, но тут из руки в прибор хлынул поток зеленого света, потом он раскинулся, накрывая лагерь непроницаемым куполом.

– Получается, – прошептал Оружейник. – Щит работает.

Рен коснулась стенки изумрудного купола, и по ней пробежала рябь.

– Плотный. Будто стекло.

Аэро открыл глаза. Рен и оружейник смотрели на него, затаив дыхание. Зонд тихо скользил вверху – черная точка на фоне белесого неба, – и Аэро ощущал импульсы от его датчиков. Зонд спустился ниже и нацелился точно на лагерь. Теперь Аэро чувствовал, как тот исследует местность. Аэро плавно отвел его в сторону: «Здесь ничего нет, лети дальше. Ты видишь голую пустыню, песок. Доложи, что не нашел следов жизни и спасательной капсулы. Затем возвращайся домой».

Беспилотник, не снижаясь, пролетел прямо над ними. И, не задерживаясь, удалился. Рен посмотрела на Аэро и снова на небо.

– Капитан, не прекращайте, – прошептала она. – Нужно убедиться, что зонд не вернется.

Аэро удерживал щит, и это требовало полной сосредоточенности. Он выждал несколько секунд – по протоколу беспилотник обязан был вернуться, если заметил что-то подозрительное, – и убрал заслон. Колени Аэро подогнулись, он пошатнулся, но Рен успела его подхватить.

– Звездное пекло, пронесло, – пробормотала она.

– Едва-едва, – согласился Аэро и тяжело осел на песок, а оружейник принялся отсоединять провода от браслета.

Рен снова посмотрела на небо в бинокль.

– Виник, должно быть, на орбите, – сказала она. – Почему он до сих пор не продолжил Штерновы поиски? Спорю, жаждет мести за дуэль. Он ненавидит проигрывать и ненавидит тебя.

Подумав немного, Аэро ответил:

– Возможно… После дуэли он наверняка еще не остыл, но дело, мне кажется, не только в этом. Виник слишком расчетлив, чтобы действовать на эмоциях.

– Значит, боится тебя? – предположила Рен.

Наконец оружейник убрал последние провода, и Аэро осторожно потер запястье. Только сейчас он осознал, что болит не только оно, но и все тело.

– Думаю, причина куда глубже.

– Чего еще ему надо? – Рен повела рукой вокруг. – Нас изгнали из единственного места, которое мы называли домом. Мы потеряли отряд и застряли в неизвестной пустыне, капсула сломана, и мы понятия не имеем, как добраться до Первого ковчега. У нас нет ничего ценного.

– Кое-что есть. – Аэро опустил взгляд на запястье.

– Маяк? – спросила Рен. – Зачем он Винику? Связь уже не установить, Виник слишком стар для этого. Одна только попытка надеть Маяк убьет его. К тому же Виник хочет уничтожить Маяк, не забыл? Он думает, что Земля мертва, и хочет найти новую планету.

– Верно, – согласился Аэро и удрученно вздохнул. – Тогда не знаю… Может, ты и права: Виник жаждет только мести. Он злопамятный, отец подтвердит.

– Нет, я тебя не убедила, – криво усмехнулась Рен.

– Да так ли важно, чего хочет Виник? Мы знаем, что он нас ищет и что он опасен. Зонд что-то засек и вполне может вернуться. К тому времени я хочу убраться отсюда. Надо починить корабль, и быстро.

Аэро с трудом поднялся на ноги. Оказалось, что сил осталось меньше, чем он рассчитывал. Аэро направился к капсуле, а Рен с оружейником обеспокоенно переглянулись.

– В таком состоянии? Я тебе не позволю. Наверстаем завтра.

– Все хорошо, – воспротивился Аэро. – Так, утомился слегка.

В подтверждение своих слов он, хромая, побрел к кораблю, но каждый шаг был для него мучением. Мускулы ныли, как после изнурительной тренировки. Однако он заставил себя поднять ключ и вернуться к работе. Рен укоризненно взглянула на него, но сдалась, пожала плечами и приступила к починке руля. Оружейник возился с ранцем: развернул панели солнечных батарей, чтобы восходящее солнце могло зарядить их.

Миновал полдень. Аэро пытался сосредоточиться на оплавившейся плате, но глаза слипались. Наконец дневной свет начал гаснуть, подступили сумерки. Вместе с ними пришел вечерний холод, остудивший пот, кожа покрылась мурашками. И вот, когда солнце заходило за горизонт, а небо расцветилось яркой палитрой всех оттенков розового и красного, ключ выскользнул из руки Аэро и с мягким стуком упал в песок. Аэро не стал его поднимать. Он привалился к корпусу корабля и крепко-крепко заснул.

Заметив это, Рен позвала оружейника, и вместе они перетащили Аэро к постели. Он не шевельнулся. Пятками прочертил борозды в песке и даже не вздрогнул, полностью выпав из этого мира. Мягкая, но настойчивая пульсация Маяка унесла его в другой.