Лидер уже приземлился. Небольшой Лет-410 с группой спецназа внутренних войск и специалистами — аэродромщиками — должен оценить степень опасности посадки, обеспечить безопасность. Судя по тому, что их самолёт уже бежит по взлетке, замедляя ход — в аэропорту безопасно…

— Встаём, на выход по одному…

Огромный «семьдесят шестой» — замер на бетонке Минского аэропорта, второй из шести. В двух крайних — полетит Альфа, отряд А ЦСН ФСБ РФ. Новая «интернациональная помощь». Как в семьдесят девятом, в Кабуле.

Только за бортом — Минск. Минск две тысячи…***го года…

Да, вот так вот. Дожили…

Автобусы не подали. Непонятно, что вообще происходит. В Минске — почти лето, двадцать три выше нуля.

— Строиться!

Выстраиваются у крыла. От огромных турбин — идёт жар.

— Занять оборону у самолёта, сохранять бдительность.

— Товарищ подполковник, самолёт разгружать?

— Самолёт не разгружать до команды…

Только через два часа — появились автобусы. В неприметном, сером Форде — представители МВД, главный среди них — генерал Демчук. Русские его знают — один из командиров сил специального назначения Беларуси. Наверное, его прислали именно потому, что он, ещё полковником — координировал нелегальное прохождение «обкатки» бойцов белорусского спецназа на Кавказе, знаком со многими в РОШ — в том числе и с теми, кто сейчас наверху. Его тоже многие знали, хотя на Кавказе — он был под другим именем. Как «чужого» его не воспринимали, он был одним из своих, прошёл через то же, что и все они. Хотя сейчас — хрен разберёшь, кто свой, а кто чужой…

— Командиров рот к самолёту! Командиров рот к самолёту!

— Э, гляньте! — крикнул кто-то

Недалёко от них — стоял А400 с французским триколором, из автобусов — выгружали людей и вели к опущенной аппарели. Накрапывал мелкий дождик. Из Минска — шла эвакуация иностранцев…

Решили вопросы и тронулись довольно быстро — всё-таки говорили на одном языке и по факту являлись частями единого военного механизма. Белорусы — намного больше сохранили от Советской армии, чем в самой России. Частично, это было связано с тем, что Беларусь никогда за все время существования не воевала, у неё не было своей Чечни — и не было поводов что-то менять в вооружённых силах — те какие были, их было вполне достаточно. Да и Батька — в вооружённых силах развивал только ПВО, они оснащались новейшими средствами ПВО на те деньги, которые платила Россия за союзничество. Остальная армия снабжалась по минимуму, деньги шли в основном в МВД, КГБ и Внутренние войска. Надо сказать — хитро, по-колхозному — но хитро, как и все что делал Батька. Понятно, что у России нефть и денег на армию больше и Россия не будет сидеть и смотреть, если те же польские танки — зайдут в Беларусь.

Тронулись, короче…

Им привычнее было заходить на БТРах, или бронированных грузовиках на собственный Кавказ… жирная, липкая глина, дурные дороги, грязища, в которой может быть спрятан фугас, бормотание раций и ругань милиционера — водителя, который пытается не застрять во всем в этом. Им привычнее было видеть знакомую и уже родную Махачкалу… с её нарывами пристроек к каждой пятиэтажке, со стрелами минаретов, с джигитующими ковбоями на белых Приорах, опять-таки с вселенской грязищей и мусором, с ничем не занятыми молодыми людьми повсюду, с диковатыми объявами на заборах с половиной пропущенных букв… в конце концов, этот мирок, лихой и донельзя запущенный, голосующий за Единую Россию и выбрасывающий мусор прямо из окна — был своим, родным. А тут…

Первое, что им бросилось в глаза, когда вышла колонна автобусов — это чистота и ровная дорога. Такие — в России есть только в нескольких местах. Они подглядывали через щёлочки в занавесках, которыми закрыли окна автобусов, и видели чистые, без единой бутылки, без единого окурка обочины, и сетку, которой закрывались все белорусские дороги, чтобы не выскакивали животные на дорогу, и чтобы сберечь лес.

А вот на въезде в Минск — стоял блок и раздражённые водители грузовиков — пытались договориться с ментами, чтобы их побыстрее пропустили. Десятки опытных глаз — моментально окинули взором обстановку и каждый с ходу нашёл как минимум два — три упущения, которые на Кавказе могут грозить тем, что вырежут весь блок. Очевидно, что белорусы совсем не имели опыта действий в условиях чрезвычайного положения, а менты — не прошли спецкомандировки на Кавказ, через которые за пятнадцать лет в России прогнали половину оперативного состава. Впрочем, на то они и есть здесь, чтобы помочь.

Минск — был так же необычно чистым, шли люди, катились машины — только в одном месте они заметили спихнутую на обочину, сожжённую. Машину, да много серой краски на стенах — ей наскоро закрашивали неугодные граффити, как в Москве.

Их поселили в гостинице Беларусь — огромная серая «книжка», похожая по архитектуре на здание СЭВ в Москве. Место было подобрано с умом — недалёко от эпицентра беспорядков, но в то же время, сюда вряд ли докатится, да и блокировать их тут непросто.

Только они бросили вещи в номере, заглянул Ивченко, их командир.

— Обстановка через час. Пока — поднимитесь на крышу, поставьте на всякий случай поправки. Посмотрите возможности — соседние здания, вообще что видно, мёртвые зоны, дистанции, где людей разместить можно будет, если что…

Наверху — уже были люди…

Альфа — уже ставила свой снайперский пост, их снайперов было не двое, а трое. Один — просматривал окрестности в прибор наблюдения, тут же — прибивал лазером и диктовал, второй с блокнотом — рисовал и записывал. Их винтовки — стояли тут же, уже расчехлённые — AW и Steyr пятидесятого калибра, самая точная из серийных. Третий — просто гулял по крыше, потом вдруг скрутил фигу и зачем-то ткнул наверх.

— Ты чего? Кому это?

— Америкосам — ответил альфовец — думаешь, не смотрят?

— Почему, смотрят.

— Ну вот. Пусть знают…

Он подумал про себя, что понтоваться не время и не место. Не те обстоятельства. Вот если бы они выставлялись в Мексике, или в Варшаве, или ещё где — вот тогда можно было бы фиги крутить. А они выставляются в Минске.

Как то некстати — нахлынули воспоминания о Каракасе. Столица Венесуэлы, чудный и чудной одновременно город на другой стороне земного шара, недалёко от США. Он ездил туда как инструктор, в двухгодичную командировку, они обучали армию и жандармерию тактике активных действий — как это называлось. Мало кто знает, что в Венесуэле больше мусульман, чем в любой другой стране Латинской Америки — Чавес напускал сдуру, а на границе с Колумбией — очень и очень неспокойно. Обе эти страны — находятся в состоянии холодной войны и поддерживают напряжённость на границе друг у друга… приграничные провинции кишат террористами, и тамошние ублюдки придумали закладывать в самодельные бомбы ещё и высушенное дерьмо… это чтобы заражение крови даже было гарантировано даже при попадании мельчайшего осколка. Твари. То-то они там покувыркались. Вспомнил он и Лусию… местные женщины совсем по-другому относятся к сексу, намного проще. А у Лусии погиб муж, дальнобойщик. Она была членом какого-то там объединения бедняков… что-то вроде комбеда по-нашему, и они часто спорили после этого… без света в темноте. Она доказывала, что они обязательно построят социализм, что у них все будет по справедливости, что люди будут терпеть и сражаться за то, чтобы власть по-настоящему принадлежала им, а не жирным котам, о которых Лусия отзывалась с неприкрытой ненавистью. А он знал, что это не так. Он знал, что никто ничего терпеть не будет, и идея нахрен никому не нужна, и после того, как все немного отъедятся — начнут растаскивать все по собственным квартиркам… и растащат по кирпичику. Потому что люди дурны, и с этим ничего не поделаешь, других — нет. Он вообще избегал спорить на эти темы, потому, что Лусия была удивительно политичной, могла говорить о политике, о том, что правильно и неправильно часами — а у него начинала болеть голова. Иногда ему казалось, что он старшее её не на десять лет, а как минимум на сто. Он был старым, мудрым и ненавидел себя за это.

И за то, что в конечно итоге — он оказался прав. Люди — плохие.

— А теперь здесь.

— Что?

Он посмотрел на своего напарника — а тот смотрел на него. Он не понял, что сказал вслух.

— Одно и то же. Везде.

— Да…

— Ладно. Давай работать.

Напарник — сбросил с плеч рюкзак, начал доставать снарягу. Его козырным трюком было то, что у него было по два одинаковых прицела — один был на винтовке, вторым он пользовался либо при разведке, либо с него работал напарник. Была у них и обычная труба большой кратности и приличного поля зрения — но именно использование точно такого же прицела позволяло второму номеру видеть то же и так же, что и снайпер. Иногда это было уместно, иногда — нет.

Точно так как и использование снайперов в миллионном городе. Иногда это уместно, но чаще всего — нет.

— Рисуем.

— Готов.

Он бегло осмотрелся… сначала общий взгляд на панораму, потом уже можно отмечать ориентиры, пробивать расстояния и мерить углы. Выглядит неплохо… правда, высоток с той стороны много. Отель — стоит на полуострове, здесь река Свислочь делает что-то вроде резкого поворота, потом уходит обратно, и вот тут — стоит отель. Здание — доминантное, все подходы — простреливаются. С той стороны — набережная тоже высотки, место козырное, может лучше в Минске.

Он перешёл на другую сторону отеля.

Да, козырное место. С отеля — видна многоуровневая развязка, совсем новая — на перекрёстке Машерова и Победы. А если посмотреть в другую сторону — виден не менее важный перекрёсток Машерова и Даймана. Набережная… все открыто, застройки нет. Пара снайперов с винтовки — полтинника — тут такой шухер наведёт.

Так…

— Велодорожка.

— Где?

— Дворец спорта. Правее. Чёрная куртка.

— Так… вижу.

— Большая труба — посмотри, что у него.

Он увидел мужика, который стоял и смотрел на них — и что-то держал в руках. Телефон, может быть.

— Вижу.

— Что у него? Телефон.

— Ни хрена! Дальномер у него.

— Пиши его. Э, мужики. Гляньте!

Но неизвестному — очевидно, не улыбалось стать объектом наблюдения сразу двух снайперских групп. Он — рубанул ребром ладони по сгибу локтя другой руки — и быстро скрылся по направлению к Дворцу спорта.

— Ушёл.

И вряд ли надолго.

— Товарищи офицеры

Все встали. Группа белорусских и российских офицеров — заняла места в президиуме конференц-зала. Было видно, что белорусы сильно устали и вроде как даже растеряны.

Первым — выступил Сверкач, представитель центрального аппарата МВД.

— Товарищи офицеры. Вы прибыли в республику Беларусь, дружественное нам государство, переживающее нелёгкий период своей истории. Как вам, наверное, уже известно — в республике вынужденно провели досрочные президентские выборы, после первого тура лидирует представитель оппозиции. Выборы — прошли без нарушений, что признали аккредитованные при белорусском Центризбиркоме наблюдатели. Тем не менее — отдельные элементы оппозиции сознательно взяли курс на обострение обстановки и реализацию в Беларуси киевского сценария Майдана уже после первого тура выборов. С этой целью — на Центральной площади и прилегающих к ней улицах организован митинг радикальных и хулиганствующих элементов, происходит блокирование и попытки захвата правительственных и иных зданий, поджоги и грабежи. Ранее сожжено и разграблено здание Исполкома СНГ. Уже есть пострадавшие, в том числе и убитые. На территорию Беларуси с соседних стран просачиваются подрывные элементы, подходят группы бандеровцев, Правого сектора, Айдара, Азова, у которых руки — по локоть в крови. Белорусские органы безопасности — пытаются пресекать антиправительственные проявления, но их все больше и больше. Вероятно резкое обострение обстановки, вплоть до начала уличных боёв. Большинство населения — категорически против реализации сценария очередной оранжевой революции и их голоса на выборах — отданы за умеренных политиков, что оппозиция не хочет ни замечать, ни признавать. Мы обязаны помочь братскому народу Беларуси отстоять свою свободу и независимость и не дать превратить Беларусь в поле битвы, как Украину. Прошу помнить, что мы находимся здесь официально, по приглашению правительства Беларуси. Создан совместный белорусско-российский оперативный штаб, мы поступаем в его подчинение. Прошу помнить, что мы обязаны подчиняться белорусским законам, вежливо и уважительно обращаться с гражданами Беларуси, не допуская никаких эксцессов. По нам и по нашим действиям — белорусы будут судить о России в целом. Прошу так же помнить, что лишь сотрудники белорусского МВД и КГБ могут производить задержания, мы же имеем на это право лишь в крайних случаях и обязаны при первой возможности передать задержанных белорусским правоохранительным органам. В целом — приказываю действовать решительно, но в то же время вежливо, не допуская эксцессов. Помните, что на вас смотрит весь мир, и от того…

Бессмысленная говорильня закончилась единственным действием, предпринять которое действительно стоило — их разделили на небольшие группы, и прикрепили к ним сотрудников белорусской госбезопасности. Это было необходимо для того, чтобы освоиться в столице и для связи с местными правоохранительными органами.

К ним — прикрепили молодого парня по имени Дима, как он сам сказал — он только два года в КГБ, попал туда, закончив Институт национальной безопасности РБ — бывшая Минская высшая школа КГБ, едва ли не лучшая в СССР — а до этого он был пограничником.

В их паре — роли были распределены заранее. Напарник — болтал, вызывал на разговор. Он — внимательно слушал…

Они сели к Диме в машину — очень удобная, кстати ФИАТ Крома, что-то вроде небольшого минивэна, очень комфортного, в котором можно впятером запросто разместиться и место под груз останется. Покатили в направлении центра, захваченного оппозицией…

Первые его впечатления от Минска — милый, уютный, чистый и довольно современный город. Немало строек и здесь — совсем нет ощущения, что где-то рядом — Майдан. Точно так же как и Киеве было — там тоже, протестувальники дерутся с милиционерами, а мирняк стоит через дорогу и смотрит, открыв рот… щёлкает клювом… доходить стало, когда начался «загон оленей на сорок три» да поздно уже было. Вот так и просирают страну, сами того не понимая… ведь если у тебя на площади беснуются отморозки, а ты их не останавливаешь, значит — они решат всё за тебя. И рецепт тут один — хватай дубьё и бей крысье…

Меньше рекламы, меньше грязи на улицах. Даже старые дома — по крайней мере, с фасадов ухоженные. Транспорт — иномарки практически на сто процентов, но не такие как в России, это заметно. В России — доминируют дешёвые японские и южнокорейские седаны и кроссоверы, большая их часть куплена новыми. В Беларуси — большинство машин европейские, приличных марок и куплены подержанными. Тем не менее, хороший Мерс может не одну сотню тысяч без капремонта намотать, то же самое БМВ — у него самого была БМВ-740 девяносто девятого года с легендарным четырехлитровым мотором потрясающей надёжности. Новые уже не те…

Чем ближе они были к центру — тем больше признаков того, что впереди — беда…

Закрытые деревянными ставнями витрины. Стоящие у тротуара МАЗы цвета хаки…

Около стоянки Мазов — припарковался и Дима. Стоявшие рядом ВВшники бросили взгляд и отвернулись — видимо, какой-то опознавательный знак был. Рядом с ними — стоял человек в шлеме с полностью закрытым лицом и чем-то, напоминающим контроллер игровой системы в руках — оператор квадрокоптера.

— Дальше пешком.

Пешком так пешком…

Его напарник — достал эвент-камеру, прикрепил к шапке. Он сам поступил хитрее — у него был Айфон, и к нему — гибкий, волоконно-оптический световод… это был совершенно обычный для Айфона гаджет, и он купил его на западном интернет-аукционе через сервис Шопотам. Но этот гаджет — позволял собрать на базе айфона шпионское оборудование, которое десять лет назад не в каждом РОСНе было. Световод — он тоже провёл на шапку и закрепил на самом верху небольшим куском скотча — и не слишком заметно, и теперь — у него будет картинка со всех тех мест, на которые он будет смотреть.

— Готовы? — спросил белорус

…

— Идём.

Клары Цеткин — была перекрыта от развязки — но пройти дворами можно было. Что некоторые и делали. Вообще, не было похоже на то, что силовые структуры ведут себя агрессивно, кого-то задерживают, отводят к машинам. Вон, боец внутренних войск — вышел из строя, рядом с ним тоненькая как тростинка девушка в коричневом пальто… свидание, получается и командиру как то пофиг. Город — это вообще не лучшее место для развёртывания, а такой город, где ни мира ни войны — тем более. Солдат — он и есть солдат, найдут и выпивку, и может, чего ещё похуже найдут. С них станется.

Они начали обходить… немного по Дзержинского, затем свернули во дворы. Застройка неплотная, и не высотная, места много и ничего толком не перекроешь. А рядом — железнодорожный вокзал.

— Как у вас началось то тут всё — спросил напарник

— Как-как — ответил молодой КГБшник — как Александр Григорьевич… короче, разборки у нас за власть пошли, кровь пролилась. А потом… как то все обвалом получилось… жечь начали, грабить. Баррикады строить. Я оперативную видеосъемку смотрел, во что там все превратилось… ужас.

Да уж. Тем более что Минск — город, где едва ли не самое лучшее в мире собрание архитектуры так называемого «сталинского ампира» — он был сильно повреждён во время ВОВ и отстраивался сразу после войны почти с нуля. Центральные улицы — застроены сталинским ампиром почти полностью.

— А откуда они сейчас питаются? Вы что, не понимаете, что перекрыть питание — и они через пару дней сами разойдутся?

— А как перекроешь. Вокзал рядом, да и… хрен его знает, что там наверху думают. После второго тура не знаю, что будет…

Он смотрел по сторонам. Да… тут не то, что шмель пролетит — тут слон проскочит. Для того чтобы все надёжно перекрыть, да ещё с учётом сменности — тут дивизия нужна, не меньше. А ведь есть ещё другие города.

Напарник — продолжал вертеть головой и базарить

— Машину задорого купил?

— Эту? Да пустяки, одиннадцать отдал.

— Неплохо.

— Кредит взял.

— А чего Мерс не взял?

— Нафик мне Мерс? Он дорогой и запчасти дорогие, а эта — марка у неё дешёвая, а сама она неплохо сделана, как раз и дети поместятся.

— Дети есть?

— Один. Ещё одного ждём.

— Знаешь уже кого?

— Нет. Решили УЗИ не делать.

— Заткнулись… — прошипел он

Впереди. Пути и… вон тот фургон…

Справа — из какого-то домика вышел человек… и он тоже навелся на них… среагировал моментально, отшагнул в сторону, дёргая за язычок молнии на чёрной, как-бы раздутой изнутри куртке.

— Контакт на час!

Напарнику объяснять ничего не надо — контакт с фронта, стандартная ситуация. Земля — ударила в спину, он покатился, Стечкин лёг в руку. Человек в чёрной куртке — упал на колено, держа в руке короткий пистолет — пулемёт…

Одновременно ударили выстрелы — с обеих сторон. Человек — в куртке — споткнулся и упал.

В следующий момент — по ним открыли огонь откуда-то сверху, с уровня второго этажа. Калашников, причём семёрка. Мать их! Он едва успел спрятаться за машины, пули застучали по металлу.

Возможность у него была — он спрятался за каким-то джипом с высокой посадкой, и дорожный просвет — давал ему шанс стрелять. Он залёг и выстрелил несколько раз — по лежащему, по чьим то ногам. Раздался крик и злобная ругань, потом — опять заработал автомат, и ему пришлось сменить позицию, чтобы таким же макаром не подстрелили уже его. Те, кто тут был — героями не были, в наступление не пошли — им всего лишь надо было скрыться. Калаш — отработал ещё один магазин, а потом заткнулся и тут же заработал двигатель. Он сбросил магазин, вбил новый — и опорожнил в заднюю дверь удаляющегося Форда Транзит с какими-то надписями на кузове. С неизвестным результатом.

— И… — послышалось от напарника

Оп!

Они одновременно встали. Целей — не было.

Он снова сменил магазин, затем — прошёл на тротуар. Дима — лежал на тротуаре и под ним — расплывалась лужа крови. Как это обычно и бывало — в перестрелке погибают самые неподготовленные люди.

Эх, погранец… что же ты неосторожный то такой?

Напарник пощупал пульс

— Готов — негромко сказал он

— Что видел?

— Свалили пятеро.

Немало.

— Прикрой.

Прикрываясь машинами, он перебежал к тому месту, где стоял фургон. Окно, по которому из них шмаляли — было открыто.

На том месте, где он свалил неизвестного стрелка — следы крови, и немало, он присмотрелся — венозная, почти чёрная. Не артерия — но тоже неплохо, может и подохнет по дороге в больничку. Тут же — лежало оружие, видимо, не успели забрать, руки были заняты. Оружие знакомое — БТ-380 с глушителем и длинным, на тридцать магазином. Идеальное оружие киллера — лёгкое, легко управляемое, с глушителем, при достаточном навыке можно буквы на мишенях пулями рисовать.

Это они удачно зашли…

Он перебежал во дворик…двухэтажное здание, старое, они уходили не через центральный вход — а через приваренную сбоку пожарную лестницу. Интересно, что заставило их валить так по-скорому? Получили информацию, что в городе русский спецназ? Или просто — не повезло? Инфы у них не было — если бы не этот козёл, мимо прошли бы и не заметили.

Интересно — растяжку оставили или нет? Скорее всего нет, спешили слишком — но осторожность не помешает.

Левой рукой — он достал из кармана моток паракорда, прицепил к дверной ручке, перекинул через перила, отошёл, потянул.

Дверь открылась. Без взрыва.

Заходил он осторожно, помня, что он один, и никто его не прикроет. Но внутри — уже никого не было.

Внутри — оказался не коридор, а что-то вроде залы. По запаху он понял — несколько человек жили здесь довольно долго. Вон, их шмотье сброшено — они на этом всем и спали. Вон — три столика, а вон — провода. Это сетка, брошенная наскоро компьютерная сеть. Уходили в спешке, ноуты просто выдёргивали из сети, вон — и зарядку бросили. Им нельзя было допустить, чтобы их ноуты попали в руки врага. Информация. Все остальное — как шмотье — можно и бросить.

Внутрь — он так и не зашёл. Во-первых — опасно, опаснее, чем от двери посмотреть — мало ли что оставили? В Латинской Америке — бывало, оставляли на память в комнате растяжку или ядовитую змею. Во-вторых — надо оставить все нетронутым, пусть тут уже менты местные разгребают…

Он притворил дверь и осторожно спустился вниз, слыша далёкий треск петард. Активизировались, уроды…

Конечно же, остановить Форд-Транзит с боевиками внутри — не удалось, они могли быть кем угодно и откуда угодно. Не нашли и раненого.