Часть вторая. Неизвестные снайперы

Дым покрышек…

Едкий и мерзкий запах химии, горелого… запах, который застревает в горле и не даёт дышать… запах, от которого саднит горло и хочется кашлять…

Запах, напоминавший ему о тех моментах его жизни, которые он хотел бы навсегда забыть…

Наушник в ухе — хрипел позывными, рваными фразами, пугал безысходностью и будущим. Будущим, которое враз стало страшным…

Твою мать…

Ничего не предвещало беды. Несмотря на привычную работу Бацьки на обе стороны (ласковый телёнок двух маток сосёт), белорусские устрицы и «типа белорусское» молоко из всей Прибалтики разом — режим держался крепко, стабильно. Люди получали свою зарплату — после обвальных девальваций в России и некоторых других странах СНГ — не такую и маленькую в долларовом эквиваленте. Нежелающие жить в диктаторской Беларуси — выезжали в Швецию, писали на статус беженца, указывали в качестве причины «личный враг Лукашенко» и были довольны — не будь так демонизирован Лукашенко, что бы они указывали на своём прошении о пропуске в мир халявы, а? Граница с Россией была открыта, езжай, работай, вези продукцию. Приграничные с Россией области жили особенно хорошо — до половины сельхозпродукции, и сельхозсырья, которое тут сдавали по фиксированным ценам — уходила по рыночным и возвращалась товарами народного потребления, которые в России стояли на полках безо всякого дефицита — бери, не хочу. Советского дефицита тут и близко не было, равно как и железного занавеса — с Россией даже границы не было, четыре часа по дороге до Москвы, и вот он, вожделенный капитализм во всем его величии. А с другой стороны — Польша, где можно продать сигареты и спиртное в несколько раз дороже, чем купил дома, и сходить в Бедронку, закупиться вкусненьким. Европейский союз обхаживал Беларусь после позиции, занятой ею во время украинского кризиса. Ничто не предвещало беды.

И тут — Батька умер.

Его смерть — была настолько неожиданной и внезапной, что никто не сомневался в её заказном и неестественном характере. Она была такой же внезапной, как и смерть Вечно Великого Сапармурата Туркменбаши, автора Рухнамы, такой же внезапной, как и смерть одного белорусского генерала, заявившего о намерении участвовать в президентских выборах в Беларуси. Кому она была выгодна? Загибайте пальцы — пальцев не хватит. Почти стопроцентным было то, что внешнего вмешательства не было, все это было организовано внутри самой Беларуси.

Чиновники. Министры, главы администраций, высокопоставленные сотрудники госкорпораций. В России — это долларовые миллионеры. Да, время от времени кого-то отдают под суд за коррупцию — но большинство то живёт и процветает. Батька — был с ними суров, все они — находились на коротких трудовых контрактах, которые могли быть мгновенно расторгнуты. Все их траты — жёстко контролировались — ещё жёстче, чем во времена позднего СССР. И это — при том, что в соседней Украине — чиновник — это обязательно ещё и бизнесмен, а часто — и командир бандформирования, которому центр побоку. И это при том, что вокруг — столько соблазнов. Хотели чиновники избавиться от столь жёсткой опеки Батьки. Ещё бы! Хотели бы они устроить приватизацию земли, причём с отменено работающими сельхозпредприятиями на ней, больших и работающих госпредприятий с рынками сбыта, не разбежавшимися в девяностые трудовыми коллективами? Ещё бы! Этот поразительно хорошо сохранившийся кусочек СССР — напоминал булку с изюмом — в смысле лакомости и всей булки и изюма — работающих предприятий. Некоторые куски собственности, если оценивать по рыночному — стоили сотни миллионов долларов.

Олигархи. В Беларуси, несмотря на её небольшие размеры — работающая экономика, работающее сельское хозяйство. Все это генерирует прибыль — не может не генерировать. Все имеет гарантированный рынок сбыта, многое — достаточно конкурентоспособно и по мировым меркам. Плюс — развитая игорная индустрия — вся центральная Россия играть ездит, в каждом белорусском городе — казино и они не пустуют. Причудливое сочетание рыночной и плановой экономики — порождало олигархов. Но все они — вынуждены были играть по правилам Батьки, отдавать немалую долю государству, не имели права ни на какую политическую активность и не имели права роскошествовать — Батька, храня в стране социальный мир, запрещал публичную роскошь. Нравилось им это? Да нет. Даже статус российского олигарха — их и то манил. А уж украинского… Когда каждый олигарх — хозяин душ и тел человеческих, он может не отдавать долги (долги отдают только трусы), может публично плевать на власть, создавать частные армии и разъезжать по столице страны с автоматчиками, устраивать гражданские войны, безнаказанно убивать сотрудников спецслужб, покупать политиков и депутатов, устраивать Майдан если их что-то не устраивает. Хотели ли такого белорусские олигархи? А как же! Душу бы продали!

А генералы? В отличие от российской армии, белорусская финансировалась всегда по остаточному принципу, основные деньги уходили в МВД, а значительную часть оружия — получали от России бесплатно по межгосударственным соглашениям. А если брать украинскую армию… там генералы имели со всего… с контрабанды в зоне АТО, с мародёрства, с составов с углём, с того, что вместо горячей точки тебе за взятку место в штабе подыщут, с того что не показывали потери и продолжали получать на погибших все виды довольствия…

А сотрудники спецслужб? В России — это каста, из неё вербуют госчиновников высшего ранга, сотрудников госкорпораций. В Украине сотрудник СБУ, если он не совсем лошок — миллионер. Он обслуживает интересы бизнес-групп, он падает в доляшку по торговле всем — оружием, гуманитаркой, контрабандой, углём. В Беларуси сотрудник спецслужб — это чистые руки, небогатая зарплата и постоянный контроль в лучших традициях КГБ СССР.

А депутаты? В России депутат — это либо публичный человек, либо тот, кто купил проходное место в списке — цена от миллиона долларов до пяти. В Украине депутат — это жонглёр и политический интриган высшего ранга, меняющий мнения как перчатки, лживый и циничный до корней волос, с тефлоновой репутацией и полным отсутствием совести, продажный как портовая проститутка, законченный подонок. Он вложил в предвыборную кампанию деньги, теперь ищет возможность их отбить, и потому готов продаваться оптом и в розницу, на одно голосование, или в партию вступить, формируемую под обслуживание очередного олигарха. Украинский политик как таракан, он не то, что при Майдане выживет — он выживет при ядерной катастрофе, и будет воровать уран с реактора. В Беларуси депутат — это мелкий, скучный чиновник, штампующий документы, присланные из Администрации президента за скромную зарплату и напрочь лишённый возможности хапнуть от госсобственности.

Короче говоря — не было в белорусской властной вертикали ни одного человека, который бы отказался от «пира духа» по украинскому варианту. Или хотя бы по российскому. За двадцать с лишним лет — в Беларуси накопилось немало бесхозных вкусных кусков, которые только и ждали хозяина. И у всех потенциальных хозяев — на пути стоял Батька…

А теперь Батьки не было…

Две площади — Независимости и Октябрьская. На одной — сторонники правительства, на другой…

Сторонники чего?

Вот в том то и проблема. Что они хотят — они говорят прямо, открыто, громко. Мы хотим в Европу. Мы хотим быть частью Европы. Мы хотим жить по европейским правилам. Ре-во-люция! Ре-во-люция! Беларусь це — Европа! Бульбу гець! Все их лозунги — просты, понятны (по крайней мере, им самим), всецело поддержаны международным сообществом. Их не смущает ничего — даже то, что те, кто орёт за независимость — одновременно с этим хотят, получив независимость (от кого? От России? Окститесь, помолитесь, от России независимы уже двадцать с лишним лет!) — тут же отдать её в руки ЕС, по крайней мере, часть. Как это вообще может быть… как одно совмещается с другим… а никак! Вот все есть так, как оно есть! И ты либо это принимаешь, либо ты тиран, и пособник тирана, и тебя тоже геть! И неважно, кстати, что тиран уже умер, и сын его тоже умер, все равно — геть. Или — гець, по местному. Это очень удобное, короткое слово — гець! Не надо ничего объяснять, не надо доказывать свою правоту, просто надо орать «гець!» и погромче. Все, что тебя не устраивает — гець!

А и. о…. его уже Бульбой прозвали за то, что все время пытается говорить по-белорусски, при этом плохо зная язык и путаясь — он серьёзную ошибку делает. Вчера — два часа распинался по телевидению, говорил, что Беларусь независима и если пойти на поводу тех, кто сейчас раскачивает ситуацию в стране — то независимость Беларусь потеряет. Кому он это говорит? И зачем? Тем, кто сейчас на плошчы Незалежнасці? Они не будут его слушать! Все, что они знают, все, что они хотят знать в отношении премьер-министра и исполняющего обязанности президента Республики Беларусь — гэць! Без разговоров — гэць! К ним бесполезно обращаться. Сейчас — надо вспомнить, что у тебя тоже есть сторонники. Обратиться к ним. Вселить в них уверенность. Уверенность в том, что ты не смоешься, не сбежишь, не оставишь их наедине с победителями-люстраторами. Не время говорить о единстве страны и общества! Его нет! Его ни хрена нет, и тут — между Октябрьской, и площадью Независимости — это видно, как нигде. Если пытаться как всегда «и нашим и вашим» — в конце концов, окажется, что предал всех — и своих, и чужих…

Как Янык в своё время…

Смешно… спецподразделение Алмаз — подразделение антитеррора республики Беларусь называлось при его формировании так же, как их подразделение — Беркут! С таким названием оно просуществовало четыре года, и только в девяносто четвёртом — получило название «Алмаз». Только не хватало, чтобы история Беркута — повторилась вновь, уже здесь.

Нет… пока он жив, этого не будет. Уроки — усвоены…

Сидя здесь, на снайперской позиции — он почти физически ощущал, как проворачивается колесо истории…

Здесь, в Минске.

Наушник в ухе — хрипел позывными, рваными фразами …

— Всем постам внимание. Рыси готовятся вперёд, будем прикрывать.

С…а. Хотели бы разогнать — давно бы разогнали. И все это понимают — от него, от волкодавов Алмаза и до последнего парняги — срочника из Воловщины — все прекрасно видят и слышат, и понимают. Раньше такие проблемы — решали за сутки. А сейчас? Пытаемся не растерять багаж отношений с Европой, накопленный с четырнадцатого года? Так — Янык тоже берег отношения и с ЕС и с США. И что?

И все понимают — здесь все будет хуже. Кровавее. Просто по закону физики — действие равно противодействию. Здесь — понятно, что не Украина, и крови — будет намного больше. На Майдане Незалежности хотя бы стволы открыто не носили. Здесь — никто ничего не скрывает, самооборона позирует со стволами…

Глухой хлопок, очень сильный. Даже стенка их фургона дрогнула…

И тут — послышался ещё один хлопок, намного дальше — но все же слышный…

Началось.

Взрывами двух автомашин — на Володарского, и в районе концентрации резерва спецназа, на перекрёстке улицы Володарского и Городского вала — был окончательно сорван и без того напряжённый, малореальный в таком бардаке и при таком настрое исполнителей план зачистки Площади независимости. После чего — боевики перешли в наступление, атакуя как внутренние войска, так и пытаясь прорваться на Октябрьскую площадь. На которой — не было даже толкового отряда самообороны — так, мужики что-то там договорились…

Их группа — занимала позиции на крыше одного из домов, выходящих фасадом на Ульяновскую — на этой улице были учебные заведения, и там же — стадион Динамо, как стало понятно — одно из мест концентрации боевиков. Их задачей — было не допустить движения по улице людей с оружием, прикрывать баррикаду бойцов внутренних войск — к счастью, хорошо оборудованную. Командир «вовчиков» по своей инициативе навозил и поставил один на один краном большие бетонные блоки. Рядом — стоял реквизированный большой грузовик, с его помощью — можно было перекрыть улицу полностью, не пустив боевиков или манифестантов дальше. Проблема была в том, что срочников-ВВшников — было всего тридцать человек на этом направлении. Мизер. Минская же милиция — открыто работала на обе стороны, понимая настроения в городе и понимая, что им тут ещё жить.

У них — была собственная связь, собственная радиосеть, закрытая, кодированная частота. Основной центр управления и связи находился в самолёте Ил-76, севшем в аэропорту Минска, запасной — в российском посольстве. Кроме того — обстановка в Минске отслеживалась с российских и белорусских беспилотников…

— Беркут, Беркут, слышишь меня…

Это им.

— Движение на час! — резко сказал напарник…

На сей раз — все было серьёзно…

Митингувальники — где-то угнали пассажирский автобус, и сейчас — тронули его вперёд, как подвижную баррикаду, им же и прикрываясь от возможного обстрела. Тактика — ясна как божий день — с минимальными потерями преодолеть открытый участок улицы, затем — накоротке броситься на защитников баррикады, смять числом и прорваться…

— Работаю…

Смысла давать поправку нет — тут и двухсот метров нет. Напарник забормотал в рацию, докладывая — а он закрыл затвор Ремингтона и изготовился к стрельбе…

Черт…

— Не вижу водителя!

Место водителя — и в самом деле было пусто… они что — толкают?

Он прицелился ниже и правее, по колесу, выстрелил, передёрнул затвор, снова выстрелил, снова и снова. На шестом — колесо оказалось окончательно порванным, и автобус — начал проседать и тормозить, разворачиваясь поперёк улицы…

Пуля — ударила совсем рядом, бросив в лицо штукатурку. Он инстинктивно отшатнулся назад… если позиция раскрыта, то оставаться на ней, да ещё под огнём — безумие…

— Уходим на запасную!

Запасная позиция — располагалась на другом конце крыши, на чердаке — и пока они добежали до неё, боевики уже пошли на пролом. Около баррикад — дым, драка, вспышки. Такое ощущение, что по улице — течёт поток муравьёв и его не остановить…

— Работай по баррикадам!

У второго номера была тоже нештатная винтовка — «изьятыш», Вепрь-15 с оптикой. Винтовка часто захлопала — а он переместился ещё дальше, отбросил кровельный лист — и начал осматривать сектор.

Есть.

Люди с оружием, за автобусом, ведут прицельный огонь. По крайней мере, у одного АК-74, на голове маска.

Винтовка хлопнула — и человек в маске упал. Второй — попытался его тащить — и тоже упал…

— Минус один! Минус два!

— Баррикады!

У баррикад — шла драка, стреляли из травматов с обеих сторон — ВВшникам их тоже выдали, но не всем. Он выстрелил по бетонной стене, надеясь отпугнуть боевиков, затем ещё раз…

Хлопнуло… их сигналка. Значит — они уже на чердаке…

— Контакт, справа!

В отличие от белорусов — у них были не травматы, а настоящие боевые Стечкины, заряжённые травматическими патронами — специально разработаны для российской полиции после Майдана. Да ещё и Заря — российский аналог британских «флешек», оглушительный звук и ослепительная вспышка, они с магнием, Терен и рядом не стоял. Столкнувшись со шквалом огня — группа захвата начала отступать, кто-то орал как будто его режут.

А круто они взялись. Отдельно — снайперы, отдельно — группа захвата, подвижная баррикада. Не один день готовились…

Второй номер — закрыл тяжёлый, старый люк, ведущий вниз, в подъезд. На улице — продолжалась драка…

— Ищи цели!

— Б… там месиво! Месиво!

— Скорая. Идёт слева!

— Взять на прицел, наблюдать, мне некогда.

— Принял!

Сам снайпер — оставил винтовку, взялся за прибор наблюдения…