Екатеринбург, Россия. 01 сентября 2020 года
К вечеру этого дня — я уже был на своём месте, в здании Уральского военного округа. Военные пока не перешли на нашу сторону — с ними сейчас договаривались — но, по крайней мере, обещали не вмешиваться и не мешать.
Я тоже участвовал в переговорах — но сейчас вышел хлебнуть кофейку и немного отдохнуть. Голова кругом.
Вадимов не подкачал. Поп — тоже.
По условному сигналу — по всей области и по северным автономным округам, к которым британцы проявляли особый интерес — началась дикая охота. Кого-то, менее опасных — тупо избивали до полусмерти (почти никого не арестовывали, смысла нет), кого-то — вывозили в лес и исполняли. Методы чисто бандитские — но всё правильно. Нет человека — нет проблемы, не будет международных петиций с требованием освободить узников совести… и тому подобного бреда. Вопрос решается раз и навсегда. Или на время — чтобы пока мы тут решаем вопрос о власти, пациент не мог гневно осуждать — а тупо лежал бы в больнице и лечился. Здесь закончим — пойдём разбираться со всеми «сибирскими вальготами».
С этническими криминальными лидерами поступили просто — убивали всех, кого могли найти, то же самое — с верхушкой группировок. Все их имущество я конфискую на казну, как уляжется — продадим с аукциона. Баб и детей, если они не оказывали сопротивления — только арестовывали: как все уляжется — мы их отправим по домам. На Кавказ, в Грузию…
Чехи и прочие бандосы в ХМАО и ЯНАО — не ожидали, что к ним тупо подъедут БТРы и тупо откроют огонь на поражение. Все эти лагеря боевиков, их расположение, примерный численный состав — все нам было хорошо известно.
Короче говоря, все просто. Все кто работает на развал — всех кого в больницу, кого в морг, кого — в безымянную могилу. И черт меня подери, если народ этого не одобрит. Особенный у нас народ. Не такой, как в Англии с её правами.
И так даже лучше. Они потеряли — а мы ещё, глядишь и приобретём.
Надо быть оптимистом.
* * *
Все. Отдохнул и будя. Надо добивать генерала Рыбникова. В переносном, конечно смысле. Пока. Потому что если он не перейдёт на нашу сторону — то придётся убрать его уже в прямом смысле.
Я поправил очки. Чёрные. Понт… но хороший понт как известно, круче сицилийской мафии. Я надел очки, Вадим надел, Поп надел. Это элемент психологической войны. Завтра — все увидят плакаты с нами — их уже печатают. Как кто мы выглядим? Правильно, как хунта. А хунта что должна делать? Правильно, захватывать власть. Вот мы её и захватываем. Она на то и есть — хунта. А Миша Бельский этого не понимает. Совсем. Мы то выглядим как хунта, мы хунта и есть — а он как выглядит? Не как президент, если честно. Как комсомолец, как молодёжный лидер он выглядит. А не как глава государства.
Его и не уважают…
Я открыл дверь, зашёл в кабинет, где Вадимыч убеждал потеющего, вытирающегося платком генерал-полковника Рыбникова.
… Опять за рыбу деньги. Виктор Ильич, в Москве видите, что происходит? Ну, какой сейчас может быть приказ.
Я жестом показал — подвинься. Сел напротив Рыбникова.
— Виктор Ильич. Вы кому служите?
Простой вопрос ввёл генерала в ступор
— России служите. Не Москве, не министру — а России.
…
— Знаете, как говорят в Великобритании в таких случаях? Англия ожидает, что каждый выполнит свой долг. Не приказ, заметьте. А долг.
— Но я не могу без приказа!
— Что вы не можете? Сидеть, стоять, пить, есть, говорить? В девяносто первом — тоже никто не мог. Все приказа ждали.
…
— Давайте так, Виктор Ильич. Вам нравится то, что происходит последнее время? Только честно?
— Нет — выдавил из себя генерал — полковник
Я достал пистолет Глок, который у меня не отобрали, и положил перед генералом. Рукояткой ко мне.
— Мы наводим порядок. Прямо здесь и сейчас. Кто не с нами, тот против нас. Идёмте с нами, Виктор Ильич. Если вы увидите, что мы не за Россию, а за что-то другое — пристрелите нас. Вот из этого самого пистолета. Идёт?
Виктор Ильич Рыбников — переводил взгляд с пистолета на меня. Он, командующий целым военным округом, который один сильнее многих армий мира, просто не представлял себе, что Родину можно защищать вот этим пистолетом.
Но ничего. Научим.
— Берите, берите.
И он взял.
* * *
В бывшее здание обкома партии — свечку, которую строил ещё Борис Ельцин — мы вернулись с победой. Рыбников остался в здании штаба военного округа, там же остался и Вадимыч — в этом здании отличная связь. Сегодня он там побудет, присмотрит за генералом, а завтра его сменят.
Одинокое здание — светилось в ночи огнями, никто не спал. Снайперы на крыше с крупнокалиберными винтовками и ПЗРК — отсюда треть города можно держать под прицелом, бронетранспортёры, милицейские машины…
— Здравия желаю… — обратился к нам невысокий офицер в форме без знаков различия. Он был с бронежилетом и с автоматом, а каменщики — сноровисто возводили стенку с бойницами — прямо в холле.
Короткий разговор, потом берусь за телефон. Если это п…ры настолько тупы и глупы, что в такое время армию опрокидывать — то честное слово, буду расстреливать. Я читал Глеба Боброва. Я тупо не хочу, чтобы расстрелы вообще возвращались в нашу жизнь, потому что унять потом молодцев с закатанными рукавами будет сложно. Но если надо будет — то я не остановлюсь. Если по-хорошему не понимают.
— Глебыч… алё, Глебыч. Слушай сюда, значит. Тот, кто не отпускает горючее военным — приравнивается к изменнику Родины, ты понял? А че так? Глебыч. Ты меня знаешь, я шутить не люблю. Нет, Глебыч, сейчас. И мне пофик, кого ты там на ноги поднимешь, хоть сам поезжай на базу и заправляй. Но если к утру заправки не будет, то утром база будет уже не твоя. Всосал? Не колотись, а то я вспомню, сколько ты за эту базу не заплатил. Не, Глеб, я нормальный. И мне некогда. Все, давай. И людям передай мои слова. Не время хапать сейчас. Не время. Просек? Ну, давай…
Офицер козырнул, явно довольный. Не привыкли военные, чтобы вот так конкретно вопросы решали. А теперь они только так и будут решаться.
Поднимаемся наверх. На этажах люди с оружием — но немного. Потому что нехрен здесь пастись. У тела.
— Ну, чо?
— Я в приёмную, подежурю на телефоне — сказал Поп
— Давай. Я тут. Буди, если что.
Нахожу свободный кабинет — в губернаторском не хочу. Подкладываю куртку, запираю дверь, кладу рядом автомат — и прямо там, на полу — отрубаюсь…
* * *
Проснулся от стука в дверь. Голова как чумная… не пойму, что.
На всякий случай, сдвинул предохранитель
— Кто там?
— Поп…
Подумалось — с ОМОНом, вязать меня идут. Заговорщика, путчиста и тэ дэ…
Подкрался к двери, рывком распахнул её. За дверью — один Поп. Глаза в пять копеек, смотрит на автомат.
Я опустил оружие.
— Извини, Поп. Со сна совсем не соображаю.
Посмотрел на часы… б… полтора часа проспал.
— Кофе есть?
— Там Шорт.
— Кто?!
— Шорт. Консул. Орёт как потерпевший.
Я какое-то время въезжал. Шорт… дело в том, что шорт — это короткая продажа в биржевых играх и это первое, что пришло мне в голову. Потом сообразил… е… Шорт.
Британский консул это.
— Где он?
— В приёмной.
* * *
Консул Шорт был тем ещё типом. Раздавал деньги, всем, в том числе и мне, поддерживал оппозицию. Как рассказывала Энн, ко всему прочему — ещё и гомиком был, несмотря на то, что был женат и имел детей. То есть, лицом неопределённой сексуальной ориентации. А с виду и не скажешь, такой себе уважаемый джентльмен.
А матерится, судя по звукам, как грузчик.
Интересно, про Энн он знает? Вполне возможно, что и знает, по крайней мере то, что Ирина отправилась её убивать.
— Уберите руки! …!!! …!!!
…
— Где губернатор?! Я вас … …!
Мы с Попом покачали головой, затем — я открыл дверь приёмной.
— Что происходит?
Валя, бедная моя помощница, просветлела лицом. С дипломатами ей дело иметь ещё не приходилось.
— Владимир Иванович…
— Вижу…
— Я должен с вами поговорить! — напыщенно произнёс консул — пройдёмте в кабинет
Я огляделся
— Зачем в кабинет? Здесь и поговорим. Говорите.
Шорт огляделся по сторонам
— Вы хотите сказать, что договорились со мной через Томаса Пикарда и теперь считаете меня своим агентом? — помог я ему
Шорт, выпучив глаза, затравленно огляделся по сторонам.
— Поп! — позвал я — иди-ка сюда! Будь моим свидетелем! И ещё несколько человек захвати, кто не при деле…
Через несколько минут — в приёмной было полно народу. Кто в форме, кто в штатском. Кто-то с оружием. Шорт стоял белый как мел… он догадывался, что я что-то задумал, не мог понять, что именно — но понимал, что сейчас будет полный п…ц.
— Все меня знают? — спросил я
…
— Ну, так, слушайте. Меня зовут Владимир Иванович Угрюмов. В прошлом году меня пригласил в Лондон мой старый друг и деловой партнёр, Томас Пикард. Он сейчас руководит инвестиционным направлением в одном из крупнейших банков мира. Он сказал мне — я этого не ожидал — что он сам работает на британскую разведку, и я тоже должен работать на британскую разведку. Если я буду это делать, то они устроят мне режим наибольшего благоприятствования в кредитовании, если нет — перекроют кислород и отберут мой бизнес. Я понимал, что это не просто слова — и потому согласился работать на британскую разведку, которую тут представляет вот этот вот тип. Он не только консул, но и британский шпион.
Люди молча слушали меня
— Ко мне подослали связного, вы все знаете её — это Энн, многие не раз видели её здесь. Мне давали указания, что делать, на что смотреть и на что закрывать глаза, и я это делал. Мне дали задание организовать тут и профинансировать местное отделение партии небезызвестного вам Бельского, и я это сделал. Потом — Бельский выдвинул меня на должность губернатора, и я принял это предложение. Так что моё назначение — хоть и косвенно, но устроила британская разведывательная служба.
…
— Я не знаю, является ли Бельский британским агентом напрямую, но, то что им манипулирует британская разведка — это вне сомнений. Я на сто процентов уверен, что британская и американская разведка организовала и беспорядки в Казани, и беспорядки в Уфе, и беспорядки в Москве. Их цель — уничтожить Россию, они идут к этой цели минимум четыреста лет, и никогда они не были так близки к этой цели, как сейчас.
…
— По их плану я должен был в назначенный час провозгласить независимость Урала и отделиться от России. Мы привезли свои деньги, уральские франки, они и сейчас лежат в одном из складов на окраине города. Кроме того, они сегодня запустили вирусы в наши компьютерные сети для того, чтобы блокировать все финансовые транзакции и вызвать экономический хаос. Думаю, правительство Бельского скоро падёт, и они начнут провозглашать самостийные государственные образования и делить Россию. Мы — Урал, мы стратегически важны, потому что если отделимся мы, то автоматически отделяется и Сибирь, и дальний Восток. Татарстан и Башкортостан провозглашают независимость, и вот Россия в один день возвращается к границам, которые были до Ивана Грозного. Если мы устоим — то какой бы ни был сепаратизм в Татарстане, он будет блокирован с двух сторон и задавлен. Кроме того, они хотят отнять у нас ханты-мансийский, и ямало-ненецкий автономные округа, провозгласить там национальные государства и хозяйничать там, бурить нефть. Думаю, мистер Шорт явился сюда для того, чтобы дать мне указания о том, как разваливать страну дальше. Но я не хочу этого делать, и не хочу больше лгать.
…
— И вот я вам все это рассказал, все как это было, все как на духу. Вот я, и вот британский консул. Он может подтвердить мои слова, да и чего тут подтверждать. Вы — русские люди, ничуть не лучше, и не хуже других. Вы просто оказались рядом — и я хочу спросить вас — вы мне доверяете после всего, что я рассказал? Могу ли я и дальше возглавлять область?
Люди молчали. Потом заговорил Поп
— Ты дурак, Угрюм… — он назвал меня кличкой — раз все это рассказал. Мог бы и не говорить…
…
— А так как Россия на дураках стоит, лично я тебе верю. Ты человек деловой, видал много, многое знаешь. Если кто нас из этого г…а выведет, в которое мы вляпались, так это ты. А то, что было — так то было. Рассказал — рассказал, но я тебе и раньше верил, и сейчас верю. А люди… скажите, люди…
— Верим… — сказал кто-то
— Верим… верим… — пронеслось по кабинету.
Я кивнул. Хотелось плакать… впервые с детства. Да не было ни сил ни слез…
— А с этим что делать будем?
Атмосфера в кабинете мгновенно сгустилась до грозовой
— А что делать — опять сказал Поп — я мент по жизни, но тут… повесить эту с. у склизкую, прямо у входа вздёрнуть и пусть висит пока не сгниёт верёвка. Пусть знают… с. и, и не суются сюда к нам со своими демократиями. Мы сами по себе живём, своим умом.
— Поп — сказал я — нам тут ещё жить, а он всё-таки дипломатический советник. Вывезите его в лес и закопайте. Проследи лично.
— И-есть!
— Подождите! Я гражданин Великобритании — заблажил Шорт — я пользуюсь консульской неприкосновенностью.
Но мне было плевать, что он скажет. И мне было даже плевать, что сделают в ответ англичане. Потому что они сделали большую, смертельную глупость — они вложились. Теперь — я должен им намного больше, чем они — мне.
Когда двое охранников — поволокли орущего и упирающегося Шорта, а кабинет освободился от людей, я набрал номер Попа.
— Поп… отмена приказа, не надо его кончать, пусть он и с..а. Отвези к себе домой и посади на подвал. Пусть пока сидит. Потом купим ему билет на родину, как все уляжется. Можно ещё и пинка для рывка дать, не возражаю. Но без фанатизма.
— Не круто? — осведомился Поп
— Нормально. Они по-иному не понимают.
— Добро.
Я посмотрел на умолкший телефон, потом, положил его перед собой, сел в кресло и начал ждать звонка.
* * *
Пикард позвонил через полтора часа. Я думал, он позвонит немного позднее, часа через два.
— Как поживаешь, Влад? — о, эта британская невозмутимость и вежливость
— Спасибо, отлично, а как твои дела.
— О, все в порядке. Консул Шорт не у тебя?
— У меня — подтвердил я — сидит на подвале. Когда все закончится — отправлю его домой. Я человек цивилизованный, ты же знаешь.
Пикард помолчал
— Ты понимаешь, что делаешь?
— Вполне. Ты один?
— Да.
— Тогда передай своим друзьям из Лондонского клуба путешественников — шантажировать им меня не получится. Потому что Ирина — они знают, кто такая Ирина — тоже сидит на подвале. Если потребуется — я позову журналистов и запушу ролик в сеть, где гражданка России с британским видом на жительство — признается на камеру, что она является британским агентом и получила от правительства Её Величества приказ убить подданную Великобритании, находящуюся на госслужбе. Они знают, кто это. Ты пишешь?
Я блефовал, блефовал отчаянно — но я знал, что делал. В Великобритании — всем будет плевать, если раскроется как их правительство и разведслужбы манипулировали с целью развала России. Россию не жалко. Но вот если вскроется, как правительство Её Величества отдало приказ убить подданную Её Величества и даже не террористку, а госслужащую — вот тогда начнётся настоящая катастрофа. Не факт, что разъярённое общество удовлетворится даже отставкой правительства. Кроме того, я построил предложение так, чтобы из него не было понятно, жива Энн или нет. Пусть в Лондонском клубе путешественников гадают — удалось Ирине выполнить задание или Энн тоже жива и может в любой момент выступить и всем рассказать, как она получала от британской разведки задания на подрыв России.
Чем больше будет неопределённости, недосказанности — тем труднее британцам будет вырваться из западни, которую они сами и построили — для нас только. Пусть думают, пусть нервничают, пусть боятся…
— Да, пишу.
— Вот и отлично. Пусть они так же прекратят все подрывные действия и не препятствуют моим действиям. Иначе — я так же могу заговорить. И всем будет плохо.
Пикард спросил после паузы
— Ты понял, что ты теряешь?
— А что я теряю?
…
— Ты про кредиты? Так ты мне их пролонгируешь. И выдашь новые, по самой льготной ставке.
…
— Том, ты не понял. Проект уже на стадии реализации. Знаешь, есть такое правило в бизнесе — позволь я тебя ему научу. У кого деньги, тот и прав…
…
— Когда все это начиналось, у меня не было денег, и потому ты был прав, потому что они были у тебя. Но сейчас — деньги у меня. Причём под твоё доброе имя на рынке. Ты создал пул банков — кредиторов, ты привлекал людей к финансированию от своего имени, а не от имени MI6. И теперь ты как никто другой заинтересован в том, чтобы поднять на ноги весь Сити, и чтобы они надавили на британское правительство, чтобы оно прекратило долбать нас. Верно, Том? Иначе вы не сможете вернуть деньги — СВИФТ то почему то не работает, слышал?
Судя по звукам — Пикард пытался вдохнуть
— Да ты не переживай так, Том. Просто начинай действовать, и вместе мы выберемся из этого дерьма. А года через два — три, если все будет нормально — придут уже настоящие дивиденды. Ты же знаешь, что с этого года потребление нефти превысило добычу, и кривые продолжают расходиться. Через два года — нефть будет стоить спекулятивно дорого, и мы оба понимаем, что это значит. Так мы и заработаем, ты и я. Верно, Том?
…
— Да ты дыши там! Если твои друзья — путешественники что-то скажут — звони. И вообще — не пропадай. Привет семье, Том. Как Бэрри поживает, как Джон Александер? Понравился им подарок? Привет передавай!
Не дожидаясь ответа, я положил трубку.
* * *
Утро — встретило таким роскошным солнечным светом, что мне стало понятно: мы обязательно победим. Не можем не победить.
Победим хотя бы ради того, чтобы отомстить за тех кого они убили. Мёртвые — за себя не отомстят.
Сам сходил в буфет, взял кофе и пирожков — как в старые добрые времена. Видимо, слухи о произошедшем разнеслись по коридорам, люди посматривали на меня. При моем предшественнике кстати этот буфет был только для губернатора и его гостей. Теперь — он для всех кто в состоянии заплатить…
Сел на телефон. Первым позвонил Пархоменко, тот не спал.
— Ну, что, Пётр Владимирович, что скажете?
— Владимир Иванович, это…
— Поконкретнее можно?
— Не знаю, где вы это достали, но это… гениально. Парни уже вскрыли исходный код… теперь они не смогут нас атаковать даже изменив…
— Работать будем?
— Обязательно. Все выходные будем чистить.
— Вот и отлично.
Следующему — позвонил Попову
— Как гость?
— Норм. Я даже пожрать ему оставил.
— Он там… не вскроется?
— Нет.
— Смотри. А остальное?
— Справляемся. Посты на всех дорогах, область перекрыта. Все начальники рай и гор отделов с нами. Мне уже с Тюмени звонили, предлагают присоединиться, принимать командование. Бардак всем надоел.
— Отлично. Работай.
Позвонил Вадиму
— Вад, что Рыбников?
— Колотится, но в норме. Звонили из Москвы, спрашивали, что мы делаем.
— А вы?
— На х… послал.
— Зря. Надо было спросить, а что они НЕ делают.
— Есть. Спрошу при случае.
— Давай, отлаживай взаимодействие. Комиссаров во все части. К середине дня я тебе прозвоню, скажу, получится ли в начале следующей недели выдать зарплату.
— Было бы неплохо.
— Будет. Будет неплохо. Отбой.
Ну… вот. Думаю, выходные продержимся — все покажет понедельник. Как говорил один великий инвестор — отлив покажет, кто плавал без трусов.
Что ещё сделать. А… вот. Речугу, наверное, толкнуть. Лишним не будет.
Поднял трубку внутреннего.
— Машину.
* * *
Через час — мы подъехали к зданию местной телерадиокомпании.
Журналисты — не ожидали нас увидеть… народ так себе, комплексы как у актрис провинциальных театров, ума и фантазии, за редким исключением… ладно. У многих — у кого на столе, у кого на костюме ленточка с триколором. Это значит, несогласные, манежные и все такие прочие.
Вроде и несогласные, и смелые — правительство критиковать — а трясом то трясутся. Я страх как собака чую, научился. Не согласны — но мысли то в голове такие же, как и у всех. Что со вкладами будет… с зарплатой, с работой… куда бежать, в случае чего, да ещё с ребёнком. Это здесь одни понты, а там — хорошо, если официантом получится устроиться. Диплома международного нет, язык с пято на десято. И кому вы там нужны, артисты разговорного жанра…
Но все равно — несогласные. Это — даёт самоуважение, отличает вас от быдла посконного, которым вы считаете всех остальных, кто работает руками, и кто не знает, что такое смузи. Оппозиция власти у нас — это не готовность сменить власть и начать работать по-другому. Это скорее образ жизни, красивый жест, искреннее намерение. Как мыльный пузырь — большой, красивый, а ткнул — и нет его, и только руки в чем-то липком.
У… какие.
Ну, ничего. Дойдёт и до вас. В лагеря, конечно, не отправлю, но кислород перекрою. Придётся учиться работать.
Ни на кого не обращая внимания, зашёл в кабинет директора. Коротко бросил, не здороваясь и не представляясь
— Мне нужен эфир.
* * *
— Готовы?
Я кивнул. Камера была нацелена на меня, телесуфлер — выключен. Речь я не готовил. Скажу как есть.
— Заставка!
…
— Все готовы?
Готовы!
— Три, два, один! Камера, мотор!
Ну… поехали что ли…
Хапнул немного воздуха, поправил микрофон…
— Граждане … Я — Владимир Иванович Угрюмов, губернатор Свердловской области…
Сказал — и остановился. Не то говорю. Не то? А что — то.
А знаете, что. Давайте-ка, я скажу все что думаю. И все, что есть. Как есть.
— … вот что. Я знаю, что кто-то считает меня предателем — и он прав. Кто-то считает меня подстилкой либеральной — и он в чем-то прав. Но есть главное и сейчас самое время к этому обратиться. Здесь и сейчас я заявляю: я — русский. Я был русским, есть русский, и останусь русским до самой своей смерти.
Мы все — русские. Мы все — сыновья этой земли. Да, мы разные — но мы родились на одной земле, говорим на одном языке — и не выживем без помощи и поддержки друг друга. Наша земля — это единственное, что у нас осталось. Никто не даст нам другой, если мы её потеряем. Так и будем скитаться по свету, никому не нужными изгнанниками. И клеймо предателей — перейдёт с отцов на сыновей, с дедов на внуков.
За то время, пока я являлся губернатором Свердловской области, мне приходилось иметь дело с множеством людей. Мне приходилось иметь дело с британским посланником, который и является истинным организатором множества из тех неприятностей, что у нас случились, в том числе разгона студентов прошлой зимой. Мне приходилось иметь дело с эмиссарами кавказцев — все они готовы были платить лично мне немалые деньги за то, чтобы я разрешил им здесь безнаказанно заниматься криминальной деятельностью. Мне пришлось иметь дело с эмиссарами украинского правительства, которые заинтересованы в том, чтобы развалить Россию любой ценой, которые предлагали мне деньги за размещение на нашей территории боевиков. Наконец, мне пришлось иметь дело с англичанами, которые откровенно сказали, что их интересует — развал России и возникновение на её территории пяти — шести государств, достаточно сильных чтобы обеспечивать себя самостоятельно, но недостаточно сильных для того чтобы играть самостоятельную роль в мире. Они предложили мне, как представителю Урала гарантии вступления в НАТО и ЕС в течение пятнадцати лет, и мы обсудили возможность оказания Уралом военной помощи Западу в её разбойных рейдах по всему миру.
Но мне не нужно, ни пять государств, ни шесть как хочет США, ни двадцать, как хочет Украина, ни три, как хочет Великобритания. Мне нужно одно. Мы русский народ. Мы народ, давший этому миру Чайковского и Гагарина, Менделеева и Павлова, Пушкина и Циолковского. Мы народ, остановивший чуму фашизма. Мы народ, впервые отправивший сына своего в космос. Мы народ, который помог не на словах, а на деле завоевать независимость десяткам других народов. Как и любой другой народ мира — мы имеем право жить в одном доме и жить на той земле, которую передали нам наши отцы и которую мы — должны передать своим детям. Это единственное и несомненное обстоятельство, из которого я принял сегодня решения, которые определят нашу дальнейшую судьбу.
Я подтверждаю, что наш Урал отныне и навсегда является частью России, не мыслит жизни вне России и положит все силы для победы России над всеми её врагами, среди которых главные — это Англия и США. Мы были, есть и навсегда остаёмся становым хребтом России, разделом между Европой и Азией, землёй русской нефти, русской стали, русского оружия. И никакие усилия врагов — не заставят нас забыть это и усомниться в том, кто мы есть и в чем наш долг. Мы русские. И наш долг — отстаивать свою землю и своё место в этом мире.
Я отдал приказ подчинённым мне формированиям уничтожить все имеющиеся на нашей земле и известные мне лагеря и гнёзда исламских террористов, подрывных элементов и прочей мрази, которой у нас скопилось в достатке. Не далее как сегодня — я обращусь к представителям патриотических сил со всей России, а так же к законно избранным органам власти в Москве с предложениями о совместной работе во имя сохранения единства нашей страны, порядка и стабильности нашего общества, стабилизации экономики и переходу к росту. Я не знаю, что они ответят — но вне зависимости от их ответа, Урал останется в России навсегда.
Я призываю всех граждан России сохранять спокойствие и оказывать помощь группам гражданской обороны и иным силам, выполняющим мои приказы. Опознание — две ленты одна над другой на рукаве, две белые полосы на технике, голосовой пароль — Слава России!
Я — Владимир Угрюмов, из Ебурга. Слава России. И с нами Бог…
* * *
Подумал — надо было назвать город правильно, Екатеринбургом, а то, как то несолидно получается. А впрочем — какая теперь разница.
Главное — что все на своих местах. А что нет — скоро будет.
И — Слава России!
WEREWOLF0001
notes
