Екатеринбург.

На местном сленге — Екат или Ёбург.

Город чисто русский, но очень к этому неоднозначный…

Город, где расстреляли Царскую семью — скорее всего, местные сделали это по собственной инициативе. Возможно, по указанию Якова Свердлова — самого страшного человека в период становления советской власти, страшнее Ленина и Троцкого. Один брат у него — был французским офицером со связями в экспедиционном корпусе, второй — ни много, ни мало банкир в Штатах, связанный с еврейским банковским сообществом. А сам он — второй человек в России, имеющий отношение и к развязыванию жестокой гражданской войны, и к расказачиванию, и к расстрелу Царской семьи, и, возможно, к покушению на Ленина. По крайней мере, у них с Лениным была негласная договорённость, что один заменяет другого в случае чего. А Свердлов — и сам начинал на уральских заводах.

Город, где долгое время секретарём ЦК был Борис Ельцин, и где, в случае успеха ГКЧП — должно было быть провозглашено российское правительство в изгнании. Город, где жил и преподавал такой неоднозначный и тёмный человек, как Геннадий Эдуардович Бурбулис — первый и единственный государственный секретарь РСФСР, по воспоминаниям тех, кто присутствовал на совещании в Беловежской пуще — именно он придумал денонсировать договор от 1921 года и тем самым — упразднить СССР. На самом деле — у слетавшихся в Беловежскую пущу лидеров не было мыслей развалить СССР — речь шла о подписании нового Союзного договора, и возможно о том, как выкинуть из политического уравнения дестабилизирующего союз Горбачёва. Потом — ситуация зашла в тупик, в основном из-за упорно стоящих на своём украинцах, а потом — решили распустить СССР и создать новое объединение — СНГ. К чему это привело — мы сами видим.

Город, долгое время контролировавшийся криминалом — группировка Уралмаш была одной из самых сильных в бывшем СССР. Город, в котором сформировался собственный, независимый от Москвы и Санкт-Петербурга капитал. Город, который многие считают столицей российской рок-музыки.

Город, который имеет крупный международный аэропорт и прямые рейсы на Прагу, Тель-Авив, Киев и Хельсинки. А незадолго до начала событий — запустили прямой рейс на Лондон, Хитроу, ранее отменённый из-за кризисных явлений в экономике. Город, в котором большое количество высших учебных заведений и различных дискуссионных площадок. Город, в котором есть постоянное консульство США и консул — американец. На эту роль — в последнее время назначали очень опытных дипломатических работников, которых могли бы назначить и послами не в самые захудалые страны мира. Город, в котором расположено командование Центрального военного округа.

Город, в котором была попытка реализации сепаратистского проекта ещё в начале девяностых. Тогда — группа бизнесменов и политических деятелей — создала проект «Уральской республики». Как вспоминал один из участников этого проекта, собрались и стали думать — Уральская республика. Для какой нации государство? Для русских. Какой язык — ну русский, а какой ещё, тут другого и не было никогда, не заставлять же всех другой язык учить? Деньги? Решили назвать «уральский франк». Почему так? Да потому что не рублём же называть — ради чего тогда отделялись?

Потом — эти люди свернули свою деятельность так же тихо, как и начали её — но многие, включая губернатора, долгое время оставались на своих постах, не понесли никакого наказания, и успели внедрить своих людей.

Город, в котором всегда было очень сильно общественное движение, постоянно происходили какие-то митинги. Город, в котором был избран мэром сильный гражданский активист, занятый борьбой с наркотиками — это было не хорошо и не плохо, просто в случае беспорядков он не мог реагировать жёстко и эффективно, поскольку имел формальные и неформальные обязательства перед многими людьми, которые могли стать горючим для мятежа.

Короче говоря, очень неоднозначный город.

И тот, кто думал, что раз этот город на сто процентов русский, он не часть национальной республики, то он и не может быть центром сепаратистского движения — он очень сильно, даже трагически ошибался.

Посмотрите на Украину! Послушайте перехваты переговоров по рациям — на каком языке там говорят? На русском! Посмотрите статистику, какая область Украины потеряла больший процент жителей в АТО? Удивительно, трудно в это поверить, но это Днепропетровская область. Послушайте «советника министра обороны» Юрия Бирюкова с его сетованиями на то, что жители Западной Украины от мобилизации разбежались кто куда — кто в лес, кто в Польшу, Венгрию или Румынию, а кто — всем селом нанял два автобуса и рванул на территорию «агрессора» то есть России. Кстати, а сам Юрий Сергеевич Бирюков — какой национальности? Послушайте тех же заробитчан, которые выехали к нам на стройки и на севера працювать — они открыто говорят — мы, западные украинцы, с вами не воюем и не хотим воевать, мы здесь, это юго-восточные творят. Или посмотрите на слова «Долой московских оккупантов», написанные в центре Казани в подземном переходе — на каком языке они написаны? На русском они написаны! Не на татарском, на русском.

Может, пора понять, что мы столкнулись с новым вызовом и новой угрозой — против нас воюют русские и те, кто говорит на русском, они конструируют в своей голове какие-то новые идентичности, государства, схемы, которых никогда не было — но ненавидят они нас реально, и люто, как в своё время англичан ненавидели полностью англоязычные к тому времени ирландцы. Это понять намного сложнее, чем привычно перевести видение конфликта в этнонациональную плоскость и повесить на оппонента ярлыки «фашиста» и «бандеровца». Что хотят эти люди? За что они сражаются? Какое их видение будущего? Почему они готовы убивать таких же, как они русских? Почему они мечтают о разрушении России, своей страны, которая существует более тысячи лет, которая богата природными богатствами как никакая другая страна, которая дала русскому народу возможность выжить, окрепнуть, и стать одним из ведущих этносов на земле, чьё развитие определяет развитие всего человечества.

Почему? Почему? Почему?

Вопросы, которые нужно задавать. Которые жизненно важно задавать. Пока не станет поздно…

Русские непобедимы. Но ровно до тех пор, пока одних русских — не удаётся натравить на других русских…

Первое, что бросалось в глаза в Екатеринбурге — или Ёбуге — это флаги. Российские флаги. Трехцветные флаги. Очень много флагов. Триколор был везде — на столбах, в витринах, на столбах. Он ещё ни разу не видел город, в котором было бы столько много российских флагов…

И холодно. Очень холодно, по-настоящему, по-уральски, по-сибирски холодно. В Москве — так холодно почти не бывает, а в Киеве и подавно — Киев вообще находится на широте Лондона, там и зимы то почти нет.

Вокзал Екатеринбурга — был старым, ещё имперским, но рядом с ним — было пристроено уродливое многоэтажное здание «стекляшки» советской постройки. Обходя вокзал — он снова увидел наклеенный на стене флаг. Подошёл, посмотрел. Это не граффити — наклейка. Дорогая, отпечатанная в типографии, с клейким слоем — такие используют в рекламных целях.

Никаких выходных данных не было. Да и зачем они, по сути — трехцветный российский флаг, и только, никаких призывов и лозунгов, ни политических, ни каких либо ещё. Запрещать гражданам развешивать флаги своего государства — верх дурости.

Вот только он — был в Украине. На нелегалке. И видел, как это бывает…

Город — не был ему родным, но он жил тут какое-то время в девяностые. Тут — были его родственники, у которых можно было остановиться. В Ёбурге — он не был уже много лет…

Из всех таксишек — он выбрал Дэу. Судя по тёмной коже водителя — он был оттуда же, откуда и эта машина…

Машина — выкатилась на Челюскинцев, затем — свернула на проспект Космонавтов, проигнорировав идущую дальше улицу Смазчиков. В Екатеринбурге — вообще были очень странные названия улиц, часто связанные с рабочими профессиями — вот, например улица Смазчиков, а есть — Слесарей.

— Помедленнее…

Он хотел разглядеть город, в котором ему предстояло работать.

Он много времени провёл в Украине и имел возможность сравнивать. Много снега и очень холодно — это Урал, таких морозов в Украине не бывает никогда. Много автомобилей, намного больше чем в Украине и они намного дороже — это в первую очередь бросается в глаза. Если здесь средний класс ездит на дешёвых иномарках, богатые на дорогих иномарках, а советских автомобилей почти совсем не видно — то в Украине советских автомобилей полным полно… тут даже непривычно не видеть шестёрки, пятёрки, семёрки, ижевские каблучки, волги, москвичи 2141 и ещё более древние 2140. Здесь их просто нет — как нет и привычных, раздолбанных, всегда переполненных автобусиков Богдан — здесь автобусы большие, в основном новые. Много новостроек, реновированных зданий, дорого застеклённые балконы, явно не своими руками, весь первый этаж занят под магазины, очень много услуг — солярии, парикмахерские — ещё один признак богатства, когда от торговли переходят к услугам. По его ощущениям — Екатеринбург по богатству был на уровне довоенного Киева — только здесь снега много, и меньше зелени. Киев — всё-таки очень зелёный город.

Опять — флаги. Когда он первый паз приехал в этот город, ещё в девяностые — ему почему то запомнились одинаковые, и довольно красивые и аккуратные остановочные павильоны с магазинчиками внутри — в его родном городе остановочные комплексы не строили централизованно, и потому — построены они были как попало, кто в лес кто по дрова. Но больше — этих остановочных комплексов не было, а были просто остановки.

И на них тоже были флаги…

Российские триколоры.

— Бача… — он коснулся плеча водителя, и заметил, как тот напрягся от одного этого слова — а кто тут флаги вешает?

— Да шайтан знает, кто вешает… — выругался таксист — а вы что… оттуда? Эфенди…

— Нет…. я отсюда.

Грязный снег сугробами. Мелькнула реклама на входной группе магазина — «Русский фейерверк». Зашибись просто…

— Хату можно снять? — спросил он водителя — я долларами заплачу…

Туда, куда он намеревался ехать — он ехать передумал…

Хата — оказалась небольшой хрущёвкой, двухкомнатной, но приличной серии, с двумя изолированными комнатами. На втором этаже — что важно. Если придётся валить…

Первым делом — он проверил дверь… дверь оказалась неожиданно прочной, причём со следами взлома. Возможно, тут когда-то была точка, и дверь — выносили наркополицейские. Никакой иной причины ставить такую дверь в такой затрапезной квартире он не видел. Проверяя свою догадку, он прицел, отодвинул половик — и убедился, что в квартире вскрывали и полы. Точно, бывшая точка…

Хотя… ему всего на несколько дней. Пока он не осмотрится.

Кухонька тоже была небольшой. С ещё советской меблировкой и плитой. Он выглянул в окно… деревьев много… чёрные, мёртвые — они тянули к небу обмороженные до черноты кисти ветвей. Надо проверить, что там, какие есть проходы и куда они ведут. Куда ведёт в частности вон та магистральная труба…

Этим — он займётся позже.

Он прошёл на кухню, попытался налить в чайник воды, скривился… из крана бежала рыжая грязь. Открыл кран, ожидая, пока стечёт, достал паспорт.

Кто он сегодня? Ага, Владимир Сергеевич Игнатович, уроженец гэ Минска, семьдесят восьмого. Ну, в общем-то, тут многое соответствует действительности, он действительно Владимир Сергеевич, и действительно семьдесят восьмого. Правда, родился он не в Минске, в Восточной Германии — но вырос в Минске. Отец там какое-то время служил…

— Як вашы справы? Дзякуй, вельми дрэнна.

Время на адаптацию всё-таки потребуется…

Надсадный гул крана — вернул его в жестокую реальность — кран затрясся в кашле, отхаркался остатками ржавой грязи, и… вода вовсе перестала течь. Здорово…

С контактером он встретился недалёко от здания Уральского государственного технического университета имени Ельцина. Там рядом — было озеро Шарташ, оно замёрзло — и вокруг гуляли люди. Предприимчивые екатеринбургцы поставили палатку, и продавали там горячие напитки… и горячительные тоже, хотя продавать горячительное с палаток было запрещено. Около палатки — он и увидел её…

Кстати, озеро Шарташ, несмотря на то что находилось в черте Екатеринбурга — совсем не было похоже на ухоженный городской или туристический объект. Оно было большим и диким, вокруг заросло лесом. Летом — тут можно было ставить палатки, а зимой — ходить на лыжах, что многие и делали. Нормальных тропок не было, только то, что протоптано после вчерашнего снегопада…

Она была, как и условлено, в ярко-красной куртке, что давало понять, что никакой опасности нет и контакт возможен, с ней — была ещё одна девушка. Они взяли в палатке горячий кофе — и пошли по берегу. Просто удивительно… поверить невозможно, что совсем рядом — тяжело дышит миллионный город… здесь было тихо, солнечно, снежно, просторно и только кое-где видимый мусор, который не завалило снегом — нарушал идиллию.

Поняв, что слежки нет — он сблизился с девчонками, дождался момента, когда можно было подойти. Но первым — его заметила она.

— Извините, вы нас не сфотографируете?

Он взял фотоаппарат

— С удовольствием…

Странно… она была похожа на Анастейшу Стил, героиню нашумевшего романа «Пятьдесят оттенков серого», который позже был экранизирован — совершенно никакая книга, и ещё более никакой (по мнению критиков) фильм стали одним из самых популярных в истории книгопечатания и кино, более чем в десять раз отбив вложения. Ему довелось смотреть этот фильм… нарочитый и искусственный, полный штампов. По его мнению, такая ажиотажная популярность свидетельствовала о нездоровье общества…

Но то что она была похожа на Анастейшу Стил — было ей в плюс.

Подруга — русская — все вовремя поняла, и, извинившись, повернула обратно. А они — прогуливались дальше по берегу… прослушать их было невозможно ни лазером, ни с беспилотника, и если бы кто-то пошёл за ними в такую глушь — он бы заметил моментально…

— Машина вам подобрана, даже две… — она дала ему свой айфон — припаркованы в городе, вот ключи. Координаты и точки привязки в телефоне, смотрите и запоминайте…

Она зашла за раскидистое дерево и появилась уже в чёрном — её куртка была двухсторонней, красная сторона — это изнанка, используемая в спасательных целях. Со стороны — их можно было принять за отца с дочкой. Или за стареющего бонвивана, снимающего студентку — модель. Ничего из этого не было правдой…

— Машины нужно забрать оттуда и перегнать на какие-то платные стоянки, это вы должны сделать сами и как можно быстрее. У вас есть с собой что-то незаконное?

— Пока нет.

— Не пытайтесь приобрести. Здесь серьёзный режим безопасности. Почему вы не поселились на нашей квартире?

— По кочану.

— Простите?

Она знала русский — но в этот момент, ему впервые удалось выбить её из седла. И это при том, что ей двадцать пять — двадцать семь, он по сравнению с ней старик.

— Я селюсь там, где считаю нужным, ясно?

Она прикусила губу…

— Хорошо. Но это неосмотрительно. Все наши квартиры под присмотром, ФСБ тоже не дремлет.

— Думаю, вы тоже под присмотром ФСБ. Возможно, даже сейчас.

— Этого не может быть.

— Вы так уверены?

Она подумала

— Что ж, мы ничего плохого не делаем, верно?

— Пока нет.

Она посмотрела на него — он уже запомнил, где находятся машины, и теперь рылся в её телефоне.

— Верните телефон.

…

— Верните телефон немедленно!

Она буквально вырвала телефон у неё из рук, глаза её сверкали от гнева. Наверное, насчёт этого тоже можно было бы написать книгу и снять фильм… два шпиона…

Это тоже — типа садо-мазо. БДСМ…

— Подонок! Вас совсем не учили понятию «личное пространство», да?

— Совсем не учили — согласился он — тут, надеюсь, моего фото нет?

— Размечтался…

Она была ещё совсем ребёнком. Ребёнком, оказавшимся за тысячи миль от своей родины, и которого какой-то ублюдок — втравил во вполне даже взрослые игры. Игры со смертью.

Впрочем… если смотреть на ставку в этой игре, то ещё одна сломанная и перекорёженная жизнь ничего не значит.

— Ты ещё должна что-то передать?

— Рейс завтра — немного успокоившись, сказала она — из Праги. Ты должен встретить.

— Кто там будет?

— Он сам к тебе подойдёт. Ты его тоже знаешь.

— Кто там будет? — ровным, спокойным тоном спросил он

— Черт, я не знаю, понял!? Я передаю тебе то, что сказали мне, вот и все. Вот ещё карточка. Четыре два один пять. Тут на расходы, дополнительно…

Он огляделся… пронзительная, зимняя тишина, кусающий щеки мороз. Интересно, а ей сказали, что он может сломать ей шею и засунуть в полынью, чтобы оборвать концы? Вряд ли сказали…

— Пошли назад…

Они пошли по протоптанной ими же самими тропке. К людям. Она высоко ставила ноги, было видно, что ходить по снегу, тем более по такому — ей непривычно…

— Сколько тебе лет?

Она усмехнулась

— Ничего не выйдет, мистер шпион.

— Ты о чем?

— Об этом. О заходах — я их сразу просекаю. Ничего не выйдет.

Ему почему то стало смешно… до слез.

— Над чем ты смеёшься?

— Ни над чем. Пытаюсь понять, как ты попала в Госдепартамент.

— Никак. Я не работаю в Госдепартаменте.

— А где же ты работаешь?

— Миссия «Демократия без границ». Помогаю местным студентам создавать значимые общественные инициативы. Я гражданская активистка, понял?

— Значимые общественные инициативы… — задумчиво повторил он

— Вот именно. И если хочешь знать, меня тошнит от таких как ты самоуверенных индюков и ваших игр. Вы что, думаете, что шпионаж что-то решает? Ничего он не решает! Если люди хотят перемен, они их добьются, ясно? Если людей всё задолбало — их не остановить.

— Иди дальше одна, — глухо сказал он

— Что?

— Иди одна. Вон, там люди…

Не ожидая ответа, он повернулся и направился в лес, хрумкая снегом…

Выйдя в сеть, он послал условное сообщение о том, что подозревает слежку при проведении контакта. Это означало, что девушка, похожая на Анастейшу Стил — скорее всего привлекла внимание ФСБ — и её надо эвакуировать.

Тем самым — он спасал ей жизнь. Он много раз отнимал жизни — и очень редко у него получалось жизнь спасти. Но иногда получалось.

Машины — он нашёл там, где они и должны были быть — белую Приору-универсал и белую Газель. И та и другая — были чистыми, с документами — в Газель положили даже бланки путевых листов и печать для них. Это хорошо…

Машины он перегнал в другое место, и на следующий день выехал на Приоре в аэропорт, встречать пражский рейс. Мороз немного ослаб, дороги — успели почистить, и передвигаться по городу было проще, чем вчера…

Конечно же, он сразу узнал того пассажира пражского рейса, который прилетел в Екатеринбург. И тот его узнал. Это был Мечислав, снайпер-инструктор в секретном лагере ЦРУ в Карпатах. И если он здесь был, лично — значит, ставка была верна…

Мечислав тоже увидел его, подошёл. У него не было длинного, чёрного кофра — значит, без оружия. Только большая, чёрная сумка.

— Добрый день.

— Добрый. Как долетел?

— Хорошо.

На русском Мечислав говорил без акцента, но порой не совсем как русский

— Все в порядке?

— Да. Пошли, я на машине…

На улице — Мечислав поёжился — холодно. Поляк — к такому холоду не привык.

Вместе с поляком — они сняли ещё одну квартиру, на сей раз для него. Сейчас — они сидели на кухне и пили водку, которую купили в супермаркете напротив. Точнее — они её уже выпили, бутылка была пуста.

И за окном — мороз, ночь, и зябкий свет фонарей с энергосберегающими лампами…

— Значит, наша задача — отработать маршруты возможного движения, определить точки, сектора обстрела, безопасные пути отхода — короче, подготовиться. Через несколько дней прибудут ещё трое, состав будет полный. Их задача будет — отработать по митингу, наша — по ментам. Они менее профессиональны, но более мотивированы. Ты для них будешь сержант, я — офицер, понимаешь?

— Кто они?

— Бандеровцы. Прошли курс подготовки… не снайперы, но точно выстрелить сумеют. Нет проблем.

Да уж… проблем точно нет. Никаких. Ни с совестью, ни с исторической памятью, ни с чем иным.

— Когда они прибудут?

— Через несколько дней — терпеливо сказал поляк

— Они владеют русским? Держат себя в руках?

— Да. Все будет в порядке.

— А я вот в этом не уверен. Доводилось иметь дело.

— Они отобраны из многих. Все в порядке — упрямо повторил поляк

Было бы просто убить его. Вот прямо сейчас. Взять бутылку… там ещё что-то на донышке осталось… потом резко разбить её о край стола и ткнуть осколками в лицо. Потом, пока поляк приходит в себя от болевого шока — перерезать горло. Он знал, что поляк — сильнее, он моложе лет на пять — семь и раньше служил в JW Agat — это их спецназ, наряду с Формозой и Громом. Но при неожиданном нападении — шансов выжить у него не будет.

Но вместо этого — он допил то что было в бутылке и аккуратно поставил её рядом с холодильником.

— Мне не нравится привлечение бандеровцев — сказал он — мало того, что мы рискуем с оружием, так ещё и эти…

— Они нужны на один раз — сказал поляк — и да, ещё. Как только отстреляем и выйдем — мы должны их кончить. Это приказ. Они — расходный материал, на один раз. А мы — нет, мы профессионалы. Понимаешь?

— Да… понимаю.

Информация к размышлению