Глава 7. Силы вооружённого сопротивления афганской политической оппозиции

Ввод советского воинского контингента в Афганистан отчасти умерил пыл междоусобной войны в афганских племенах, озадачил их, но не настолько, чтобы чужаки не получили отпора. Жизнь на Востоке размеренная, неспешная. И силы сопротивления постепенно приспособились к новым условиям — появлению в стране правительства, поддерживаемого Советским Союзом. По одну сторону баррикад оказались войска современной ядерной державы, способной разнести планету в куски, по другую — слабо вооружённые отряды не сведущих в политике дехкан, которые всегда воевали, но не знали за что: получали деньги, и ладно.

В целом жизнь афганского народа не изменилась, всё шло своим чередом. Старейшины племён, осмыслив ситуацию, вынесли вердикт: войска «шурави» — враг первой важности и с ним надо бороться. Межплеменные проблемы отложили до лучших времён или решали их в обычном порядке: надо каравану племени сарабани пройти по земле племени батани — плати пайсу и проходи. Всё просто и понятно. Официальное административно-территориальное деление в Афганистане не соответствует исконным районам проживания племён, и на территории каждого племени действуют свои законы и правила.

Управлявшая положением дел джирга (совет старейшин) приняла решение формировать вооружённые отряды. Нищета заставила мужчин уходить в горы к душманам. Такой шаг был для многодетных семей единственной возможностью выжить: джирга оплачивала расходы и не давала умереть с голоду. Абсолютное большинство населения страны нуждалось в дополнительном заработке: правительство не беспокоилось о народе, жившем натуральным хозяйством эпохи Средневековья. Его беднейшая часть потянулась в горы, где были оборудованы места для складирования оружия, продовольствия, одежды, воды. В сезон уборки урожая мужчины возвращались к работе на полях, после чего опять отправлялись добывать хлеб с «Бур-303» в руках. Сегодня он мирный дехканин, усердно возделывающий рисовую плантацию, завтра — моджахед, стреляющий в любого, кто встал на пути: русского, американца, соплеменника из соседнего кишлака — неважно. За всё платили. Полевые командиры, исламские комитеты вырабатывали стратегию и тактику борьбы — как прикажут, так и будет, в этом можно не сомневаться. Жизнь в вечном состоянии войны вели многие мужчины, что приветствовалось в кланах и семьях, поощрялось духовными лидерами, звавшими на борьбу с неверными. Излишне говорить, что слово муллы — непререкаемый закон для мусульманина, нарушить его нельзя.

Ввод советских войск в Афганистан обеспокоил лидеров наркомафии: сверхдоходный бизнес попадал под удар. «Шурави» могли не только ограничить производство наркотика, но и частично перекрыть пути его реализации. Понимая, что советские военные не оставят без внимания базы боевиков, плантации мака, афганский наркобизнес приспособил производство героиновой продукции к новым условиям. Зондировались выходы на представителей власти в административных центрах, правительственные структуры в столице, отслеживались действия ограниченного контингента в местах дислокации. Короли наркобизнеса усилили боевые отряды за счёт населения подконтрольных районов, вооружили их автоматическим оружием, обучили в мелких стычках с советскими и правительственными войсками. Были проложены новые караванные маршруты для поставок зелья на рынки соседних стран, в первую очередь в Пакистан, созданы дополнительные каналы агентурного обеспечения наркотрафика.

Бандиты, с незапамятных времён разбойничавшие на горных караванных путях, грабили коммерческие караваны индусских, пакистанских, местных купцов, могли поживиться товаром героиновой мафии — какая разница, — лишь бы урвать бакшиш. Приход в Афганистан «шурави» создал угрозу разбойному промыслу — советские войска так или иначе брали под защиту кишлаки, отдельные районы, стремились контролировать караванные пути.

Часть вооружённого населения находилась в кишлаках. Это местное ополчение для защиты жилищ от всех душманов, вместе взятых, — от правительственных и советских войск в том числе. В основном это были мужчины старшего поколения и подростки 13–14 лет, владевшие стрелковым оружием так же уверенно, как их отцы и деды. В период советского присутствия в Афганистане местное ополчение эффективно использовалось полевыми командирами для разовых операций против советских войск в кишлачных зонах. В боях за кишлаки мирные с виду дехкане мгновенно превращались в душманов и неожиданно нападали с тыла. Главное в тактике групп ополчения — внезапность. Они составляли агентурные сети душманских отрядов, скрывавшихся в горах, проводили караваны через свои территории, собирали разведывательную информацию о советских войсках. В обыденной жизни это были простые дехкане, усердно работавшие на полях и плантациях, только АК или «бур» лежал где-то рядом с тяпкой-мотыгой. Сопротивление племён, сельского населения, различных группировок советским войскам со временем приобрело контуры вооружённой борьбы.

В книге «Военно-политическая спецоперация СССР в Афганистане» авторы предложили называть вооружённые отряды оппозиции, воевавшие с советскими войсками в Афганистане, «незаконными вооружёнными формированиями». Я с этим не согласен и к решению данного вопроса подхожу профессионально, как офицер разведки Воздушно-десантных войск, изучавший противника в боях на афганской земле в течение четырёх лет. Если считать боевые отряды оппозиции «незаконными вооружёнными формированиями», то вооружённые силы Афганистана также попадают под это определение — законность власти Бабрака Кармаля в качестве руководителя государства настолько сомнительна, что армия, главнокомандующим которой он являлся, тоже становится незаконным вооружённым формированием со всеми вытекающими последствиями. Советский Союз не только поддержал, но и вооружил данное формирование современной техникой, обеспечил корпусом военных советников. Тогда получается, мы нарушили нормы международного права?

Поразмышляем над этим вместе. Душманы, с которыми мы воевали не только в горах в 1981-м, а тем более в 1984 и 1986 годах, уже не те душманы, какими они были в 1980 году, по многим показателям: вооружению, подготовке, оснащению, психологическому фактору. Душманы провинций Каписа, Нангархар не похожи на боевиков провинций Вардак, Урузган или Гор, Фарах, Нимроз по национально-племенному составу, религиозной принадлежности, обычаям. Моджахеды отрядов полевого командира Абдурахмана провинции Гильменд отличались от бойцов муллы Насима той же провинции: с первыми можно было договориться об условном перемирии, со вторыми — бесполезно. С лидером «Исламского общества Афганистана» Раббани вполне реально было найти общий язык и, например, направить оружие его боевиков на вооружённые формирования других душманских главарей. А к Хекматияру, руководителю «Исламской партии Афганистана», обращаться с таким предложением не имело смысла. Перечислять отличия вооружённых группировок, противостоявших нам в Афганистане, можно долго.

Вооружённые формирования афганского сопротивления не следует ставить в один ряд: это бойцы политической оппозиции и душманское отребье, радикальные фанатики и боевики наркобизнеса. У них разные цели, задачи, виды и способы борьбы. Более того, если мы говорим о политических противниках режима Кармаля, необходимо учитывать принадлежность вооружённых отрядов к партиям. Высшее советское руководство, и в том числе советнические аппараты, Генеральный штаб, Министерство обороны СССР, допустили серьёзнейшие просчёты в части определения противника. Последующее развитие событий показало, что можно договариваться и с Ахмад Шах Масудом, и с другими полевыми командирами, на месяцы прекращая боевые действия. Ведь главным было сохранить людей!

Советское военное руководство разрабатывало боевые операции, находясь в основном в Москве, и проводило поверхностный анализ противника. Безграмотные решения отдельных военачальников так и остались бы в планах операций, если бы за ними не стояли тысячи жизней солдат и офицеров 40-й армии. Я из собственного опыта могу привести множество примеров, когда, отправляясь на выполнение рейдовых заданий, о душманских отрядах мы ровным счётом ничего не знали. На рабочих картах командиров рот и батальонов противник обозначался всегда одинаково — парой-тройкой «яиц» синего цвета, и всё. В боевых приказах звучали слова: «Противник, предположительно…» Дальше можно было не слушать — противник находился уже за десятки километров от места, где его зафиксировал последний источник нашей информации, а в боевой рейд уходили сотни человек, совершенно не представляя, какого противника, где и каким образом уничтожать. Да и вообще, давайте разберёмся, с каким врагом нам пришлось столкнуться, если линии фронта не было, а он всюду наносил удары?

На первом этапе столкновений с ограниченным советским контингентом душманские отряды различного политического толка формировались из беднейшей части населения, которой полевые командиры дали возможность заработать на участии в борьбе с советскими и правительственными войсками. В первых боях душманы не проявили ни особой военной выучки, ни боевого напора. Слабо вооружённые и плохо одетые «духи», собранные в разношёрстные по национальному составу и племенной принадлежности группы из 15–20 человек, применяли незамысловатую партизанскую тактику: «укусил» — отскочил. Рядовые участники банд были далеки от идеологии и политических притязаний, они воевали в районах проживания и потому хорошо знали местность, на которой проводили вылазки. Имея стрелковое оружие и немного скудной пищи (несколько кусков сухой баранины, гранатовое желе, орехи, немного воды), они были способны долгое время действовать в автономном режиме. С подачи руководства НДПА их назвали душманами, то есть врагами, противником. Слово «духи» (изначально) вошло в обращение среди советских солдат в Афганистане не как сокращение от «душмана», а за поразительную внезапность их атак и способность незаметно уносить с поля боя тела убитых соплеменников.

Ввод советских войск в Афганистан изменил структуру сил оппозиции. И тот факт, что этот важный момент не был учтён советскими военачальниками, является показателем их непрофессионализма. На мой взгляд, афганское вооружённое сопротивление можно классифицировать следующим образом.

Силы политического сопротивления стремились захватить власть в Кабуле. Они, как правило, враждовали между собой и вели друг против друга войну, заключая для решения отдельных вопросов временное перемирие. Это считалось нормальным течением политической жизни в Афганистане. Яркий тому пример — «Альянс семи».

Силы наркобизнеса представляли собой боевые отряды отдельных полевых командиров, местных лидеров, занимавшихся производством, транспортировкой и реализацией на рынках Пакистана, Ирана, Китая и иных стран героина и других наркотических средств.

Наёмники из арабских стран действовали в составе отрядов, скомплектованных в учебных центрах Пакистана. Эти сторонники фундаментального ислама, идейные «борцы за веру», религиозные фанатики получили боевой опыт в локальных военных конфликтах на Ближнем Востоке, в Азии и Африке, воевали за превращение Афганистана в исламское государство (как части «исламского пояса», куда, как предполагалось, войдут и среднеазиатские республики Советского Союза), обучали и инструктировали вооружённые формирования сил сопротивления.

Бандитские (душманские) отряды занимались откровенным разбоем с целью захвата и продажи материальных ценностей. Вступали в боевые столкновения с правительственными войсками, отрядами политической оппозиции, наркобизнеса, нападали на кишлаки, коммерческие караваны, действуя по принципу «главное — поживиться». Им было всё равно, с кем воевать, лишь бы получить бакшиш.

Группы самообороны кишлаков защищали сами себя от всех вооружённых формирований, в том числе от правительственных войск. Являлись резервом для отрядов политической оппозиции, противостоящих советским войскам.

Прочие вооружённые силы:

а) отряды радикальных фракций НДПА, в корне не согласных с политикой Бабрака Кармаля (к слову сказать, их было не много);

б) бывшие участники вышеперечисленных вооружённых формирований, перешедшие по разным причинам на сторону правительства, в том числе захваченные в плен. Они давали клятву служить действующему правительству, их относили к «активистам» (комсомольским, партийным), поручали выполнять отдельные задания. Часто, выбрав момент, они опять уходили в горы на свободные хлеба. Как говорится, сколько волка ни корми…

Аппарат афганских «активистов» был создан по инициативе партийно-политических советников СССР, как правило, в подконтрольных кабульской власти административных центрах. Сама мысль собрать сторонников правительства и использовать их в борьбе с отрядами оппозиции вполне здравая, но более пёструю по составу структуру представить трудно. При этом с «активистами» по-настоящему не работали, они были непредсказуемы в поступках и не могли служить поддержкой в регионах. Сегодня, измученные войной, они сдаются на милость власти, присягают ей на верность, а через неделю, месяц, отдохнув, опять уходят в горы. Они легко поворачивают оружие против правительственных и советских войск, а зажмут их в горах реальные «духи» — просят о помощи, опять сдаются правительству. В лучшем случае оседают в кишлаках — охраняют самих себя. «Заблудших», а потом «раскаявшихся» парней пытались перевоспитывать по комсомольскому и партийному принципу. Смешно, конечно, думать, что они усваивали идеологические «уроки» политических и комсомольских советников, но наша структура спецпропаганды и агитации, работающая с населением, привлекала их к своим мероприятиям.

Прибывает, к примеру, агитационный отряд в кишлак для «просвещения» местного населения, завозится продовольствие (мука, рис и т. д.), «шурави» и «активисты» раздают блага народу. Пользуясь сбором нескольких десятков дехкан, представители агитотряда через переводчиков и «активистов» беседуют с ними. Рассказывают о гуманитарной миссии Советской армии в Афганистане, о политической обстановке в стране. Народ молча слушает русских агитаторов, настороженно наблюдая за действиями боевого подразделения, которое сопровождает «агитотряд». Вопросов, какие, возможно, хотелось услышать «спецпропагандистам», местные жители не задают. Выйдет из толпы спинжирай или малик (старейшины), скажет несколько фраз: кишлак, мол, мирный, душманов нет, они — бедные дехкане, обрабатывают землю. «Шурави» и «активисты» пожмут руки аксакалам и уедут восвояси, а то, что большая часть толпы — душманы, агитационному отряду в голову вряд ли придёт. Сейчас сезон уборки урожая, они спустились с гор трудиться на полях. Кстати, душманы сами не знают, что они душманы, а то, что хлеб возделывают с оружием в руках, так это было в Афганистане во все времена. На том и расстаются: «духи» отправляются на тяжёлую работу в горы (хорошо, если головы не отрежут агитаторам, как поступали не раз), а «спецпропаганда» ставит галочку о «привлечении» очередного кишлака на сторону «народной» власти. Политические советники с партийным блеском в глазах бодро докладывают в ЦК КПСС, НДПА о своих «успехах», преподнося их как личную заслугу. И получают ордена, новые должности…

В мае 1980 года на операции в провинции Вардак генерал-майор Рябченко беседовал с жителями одного из кишлаков. Я лично присутствовал при этом разговоре. Рейдовая группировка 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии завезла местному населению, пострадавшему от аминовских бомбардировок, продовольствие. Генерал пообщался со старейшиной, дехканами, прощаясь, облобызался с аксакалом, пытавшимся целовать руки комдиву. Одним словом, расстались обе стороны тепло, довольные друг другом.

Вечером мы расположились на ночлег, приняв за чистую монету утверждение, что в кишлаке правит «народная власть». Замполит полка со слезами умиления на глазах вывесил экран для фильма — солдатскую простыню. Личный состав, за исключением боевого охранения, расселся на земле для просмотра киноленты. Мы с разведчиками разместились у самого экрана. Засветился, застрекотал киноаппарат, появился звук, пошли титры знакомого с детства фильма. И вдруг белая материя экрана разлетелась в клочья. Мы не сразу поняли, что из темноты, ориентируясь на свет экрана, по нам открыли огонь полтора десятка душманов. Чудом нас всех не положили автоматные очереди «духов»! Замполит повесил простыню высоко над землёй — пули прошли поверх голов. Но всё равно в боях с ополченцами «народного кишлака» мы потеряли убитыми 13 десантников, включая начальника штаба 350-го гвардейского парашютно-десантного полка гвардии майора Иванова, и свыше двух десятков раненых эвакуировали с «миротворческой» операции. Таким был итог нашей пропаганды и агитации среди местного населения.

В описанном эпизоде нет ничего удивительного: «спецпропаганда», советнические аппараты не учитывали такую особенность афганской действительности, как вечная война племён и народностей. Да и размышлять надо было с позиции афганского дехканина, а не выдавать желаемое за реальность. Я уже говорил: здесь надо родиться, чтобы что-то понимать. Афганистан — совершенно другая планета. Представить ситуацию объективно можно только тогда, когда посмотришь на неё глазами афганца. Европейским «цивилизованным» взглядом мы ничего не увидим.

Присутствие в Афганистане советского воинского контингента привело к созданию условий для объединения оппозиции перед лицом общего врага. Лидеры оппозиции поняли, что настал их звёздный час: сам Аллах послал сюда русских, чтобы мусульманский мир объявил неверным всеобщий джихад. Из негативной реакции Европы и США на действия СССР в Афганистане оппозиция извлекла дивиденды: теперь она могла положиться на Запад в своей борьбе за власть. Введённые войска не напугали силы сопротивления. Им было ясно, что «шурави» увязнут в боевых действиях, народ не примет чужаков, борьба развернётся в горах и долинах, зелёных массивах и пустынях, городах и кишлаках. Днём и ночью воины Аллаха будут сражаться за единое исламское государство — Афганистан. А как поднять народ на борьбу с «неверными»? Как обычно: мулла — Коран — Аллах. Эта связка безотказно действовала с VII века, когда зародилась исламская религия.

Примирившаяся оппозиция направила усилия на борьбу с новым правительством и «шурави». Лидеры партий прекрасно понимали, что Запад поможет им в борьбе с советскими войсками в том случае, если будет создан единый фронт. Посланники оппозиции помчались к политическим оппонентам, полевым командирам всех мастей с призывом сообща бороться с Советским Союзом. Взаимные интересы сил афганского сопротивления и США были очевидны. От американцев поступали привлекательные предложения по поставкам оружия, выделению денег, поддержке на международных форумах. Это был успех по двум направлениям сразу: политическому (международному) и материальному (финансовому). Деньги на войне играют огромную роль, я имею в виду очень большие деньги. Госдепартамент США не скупился, выделяя средства на закупку оружия, боеприпасов, снаряжения и подкуп лиц в правительстве Кармаля, руководстве партии, армии, органах безопасности. Механизм, работающий на войну, закрутился на всех оборотах.

Конечно, всё было не так просто, как хотелось лидерам сопротивления и тем же американцам. Хекматияр имел свою точку зрения на происходящее в стране и не всегда шёл на диалог. Раббани долго не мог смириться с положением второго человека в оппозиции, поэтому контактировал с правительством Кармаля, чтобы ослабить Хекматияра. Гилани, претендуя на роль духовного лидера нации, тяготел к объединению враждующих группировок на основе традиционного ислама. Таким образом, противники Бабрака Кармаля теряли драгоценное время на улаживание отношений, а новая власть с корпусом советских советников не использовала многолетнюю вражду политических соперников, антагонизм разных политических сил в своих интересах.

10 января 1980 года пленум ЦК НДПА назначил новый руководящий состав Демократической Республики Афганистан. Бабрак Кармаль (Кармаль — псевдоним, переводится с пушту как «товарищ рабочих») стал генеральным секретарём ЦК НДПА, премьер-министром, председателем Ревсовета. Члены оппозиционных групп на пленуме партии были объявлены врагами афганского народа, правительства и соответственно — врагами советского воинского контингента. На самом деле это были не враги афганского народа, а враги Бабрака Кармаля, причём не столько политические, сколько личные.

На заседаниях правительства Афганистана с участием советских государственных лиц (маршала Советского Союза С. Л. Соколова — руководителя оперативной группы Министерства обороны СССР, генерала армии А. М. Майорова — главного военного советника, отвечавшего за подготовку регулярной армии Афганистана) Бабрак Кармаль говорил о многочисленности врагов революции. В дальнейшем, апеллируя к этому же тезису, он будет настаивать на непосредственном участии советского воинского контингента в боевых действиях против вооружённой афганской оппозиции.

Но вначале советские войска были заняты исключительно охраной ключевых объектов государственной важности, магистралей, аэропортов. Новый премьер-министр Афганистана развил бурную деятельность по устранению неугодных ему людей: на совещаниях прямо указывал, кого следует приблизить, а кого уничтожить. Причины такой активности Кармаля лежали на поверхности: недругов в его окружении (в партии и в армии) было предостаточно. Что уж говорить о политических соперниках, полевых командирах, воюющих с его правительством!

Решая вопрос о том, кто займёт кресло главы афганского государства, Политбюро ЦК КПСС после долгих раздумий остановило выбор на Бабраке Кармале, чью кандидатуру досконально изучил и предложил на рассмотрение председатель комиссии А. А. Громыко. На то существовали свои резоны. С одной стороны, Кармаль был заместителем генерального секретаря НДПА, то есть пользовался авторитетом в партии, являлся послом в ЧССР. С другой стороны, Кармаль после смерти Тараки пострадал от Амина: был снят со всех постов и, опасаясь расправы на родине, остался в Чехословакии, значит, к правительству Амина относился негативно. Имел опыт управления регионом: занимал пост губернатора провинции Пактия, служил в армии, возглавляя финансовое управление Министерства обороны, был членом парламента, свободно владел немецким и английским языками. События в Иране и Афганистане, враждебные действия Китая не на шутку обеспокоили Советский Союз: ситуация на южных рубежах государства стала угрожающей, поэтому высшее руководство СССР предложило Кармалю возглавить новое правительство Афганистана.

Безусловно, Кармаль обдумывал предложение, видя в нём не только заманчивую перспективу, но и опасность. Зная обстановку в стране, он понимал, что руководить государством можно лишь при наличии хорошей военной дубинки. Полагаться на регулярную армию невозможно: только за последние полтора года она подчинялась трём руководителям государства. Вооружённые силы сотрясали мятежи.

Согласившись возглавить правительство Афганистана, Кармаль убедил советское руководство в необходимости присутствия в стране советского воинского контингента — для охраны объектов стратегического назначения и обеспечения безопасности его властных полномочий. Захватить власть оказалось несложно. Кармаль работал послом в Чехословакии и знал, как части воздушно-десантных войск Советской армии приводят к власти нужные правительства. Но вот удержать власть гораздо труднее, и единственный способ это сделать Кармаль увидел в максимальном использовании боевого потенциала советских войск. По его плану, военная машина СССР должна была перемолоть боевые отряды соперников, смести их с политической площадки, а колеблющиеся могли бы примкнуть к его линии.

Вступление советских войск в боевые действия с афганской оппозицией генерал армии В. И. Варенников оценил так: «К сожалению, мы поддались напору со стороны Бабрака Кармаля и позволили втянуть себя в затянувшуюся войну». Валентин Иванович знал, о чём говорил, склоняя голову перед парнями, погибшими в огне афганских событий. Хочется верить, что, спустя много лет, генерал осознал свою ответственность за боевые операции в Афганистане, понял, что они могли быть менее кровавыми, но возможности были упущены.

В афганской оппозиции (и это важная религиозная особенность, которую не учли ни советское руководство, ни советнический аппарат) существовали партии традиционного и фундаментально-радикального ислама. Враждуя между собой, они на определённых условиях объединялись против «шурави» и Кармаля, а затем снова бились друг с другом не на жизнь, а на смерть.

Объединение оппозиционных партий произошло только в мае 1985 года, когда в Пакистане сформировался «Альянс семи». В него вошли четыре радикальные суннитские партии, провозгласившие целью создание в Афганистане исламского государства. «Исламскую партию Афганистана» (ИПА) возглавлял Гульбеддин Хекматияр, имевший тесные связи с ЦРУ, — он получал до 40 % американской помощи вооружённой оппозиции. «Исламским обществом Афганистана» (ИОА) руководил Бурхануддин Раббани, бывший профессор богословия Кабульского университета. «Исламский Союз освобождения Афганистана» (ИСОА) под руководством Абдул Раби Расул Сайяфа получал помощь из Саудовской Аравии и представлял наиболее радикальное исламское течение. «Исламскую партию Афганистана» (ИПА) возглавлял Юнус Халес — единственный из вождей «семёрки», кто участвовал в боях с советскими и правительственными войсками.

Три другие партии «семёрки» относились к суннитским традиционалистским. Они выступали за возвращение Афганистана к дореволюционным формам правления. «Национальный исламский фронт Афганистана» (НИФА) во главе с Саид Ахмад Гилани пользовался авторитетом среди афганских беженцев в Пакистане, из которых формировались отряды для борьбы с советскими и правительственными войсками. «Национальный фронт спасения Афганистана» (НФСА), партия Себгатуллы Моджаддеди, была малочисленной, ратовала за восстановление монархии, возвращение в страну бывшего короля Захир-шаха. Члены партии «Движение исламской революции Афганистана» (ДИРА) и его лидер, религиозный деятель Мухаммед Наби Мухаммади были ближе всего по взглядам к партиям фундаментального толка.

Штаб-квартира «альянса» располагалась в Пешаваре.

Шиитское направление представляли восемь партий — так называемая Шиитская восьмёрка. Влияние «восьмёрки» распространялось на шиитское население Афганистана в приграничных с Ираном провинциях, а также на хазарейцев, проживающих в центре страны и в Кабуле. Партии базировались на территории Ирана и ориентировались на его исламистскую политику. Самыми активными из них были «Корпус стражей», наиболее надёжный союзник Тегерана, выстроенный по образцу иранских «стражей революции», и «Партия победы» («Исламское движение») во главе с шейхом Асиф Мохсини, имевшая сторонников в разных регионах Афганистана. Остальные четыре группировки особого влияния на афганские события не оказывали.

Полевые командиры вооружённых формирований находились со своими отрядами на территории Афганистана. Воюя с советскими войсками, они на выгодных условиях контактировали с правительством Демократической Республики Афганистан, заключали временные соглашения по разным вопросам. Некоторые полевые командиры переходили на сторону правительства, другие ожесточённо сражались, при этом считая себя независимыми от «Альянса семи» и «Шиитской восьмёрки».

Назову наиболее влиятельных из них.

Отряды Ахмад Шах Масуда действовали в долине реки Панджшер, на трассе Хайратон — Кабул, вдоль перевала Саланг и Чарикарской «зелёнки». Они выходили в центральные провинции страны и блокировали Кабул. Отряды Абдул Хака воевали в районе Кабула и близлежащих провинциях, моджахеды Исмаила — на северо-западе Афганистана, в провинциях, граничащих с Туркменией. Джелалутдин вёл бои в горных провинциях на востоке страны. Саид Джагран со своими «борцами за веру» проводил боевые операции в центральных провинциях Афганистана. Саид Мансур (псевдоним Саид Панчо), один из полевых командиров «Исламской партии Афганистана», с отрядами численностью до 1500 человек блокировал район, прилегающий к трассе Доши — Саланг. Базировался в ущельях Вальян, Баджга провинции Баглан. Саид Мухаммад Хасан окончил военное училище в Кабуле, высшее военное училище в СССР, имел звание подполковника афганской армии, воевал с армией ДРА в районе Газни. Фарид противостоял советским и правительственным войскам в провинции Каписа, участвовал в блокировании Кабула. Полевой командир Басир «занял» самую высокогорную провинцию Афганистана — Бадахшан. «Святая троица» — муллы Маланг, Наиб и Мадат — хозяйничали на юге страны в полупустынной и пустынной местности, что не мешало сподвижникам служителей культа совершать дерзкие атаки на советские части.

Внутренние интересы сил афганского сопротивления переплетались с желанием США ослабить позиции СССР на международной арене. При этом американцы смотрели далеко вперёд: престарелая коммунистическая верхушка Советского Союза сходила со сцены, покидала большую политику, и у Америки появился шанс добиться того, чтобы смена внешнеполитического курса оказалась выгодной для неё и её партнёров по НАТО. Мониторинг мнения советских граждан о событиях в Афганистане показал, что общество обеспокоено потоком цинковых гробов. И Америка поняла, в каком направлении действовать: нужно работать на поражение Советского Союза в афганской войне, создавая советским войскам в Афганистане такие условия, чтобы потерь было как можно больше. Тогда недовольство войной и, как следствие, политической властью в СССР усилится, вплоть до прямых протестов в адрес руководства страны. Другими словами, американцы низвергали коммунистические ценности, расшатывали устои советской государственности. Они стремились убить сразу несколько стратегических «зайцев», а именно:

• представить Советский Союз агрессором, тем самым дискредитировав его в глазах мирового сообщества;

• направить внешнеполитический курс СССР в нужное для них русло;

• спровоцировать в советском обществе волнения, вызванные отрицательным отношением к афганской войне из-за многочисленности жертв;

• оказывая военную помощь афганскому сопротивлению, привести к власти в Кабуле нужное им правительство и получить выход к южным границам СССР со всеми вытекающими последствиями.

Санкционируя ввод ограниченного воинского контингента на территорию Афганистана, Советский Союз рассчитывал стабилизировать обстановку, осложнившуюся после смены высшего руководства. Но с приходом советских войск расстановка сил внутри страны изменилась. Естественный ход внутриполитической жизни Афганистана был нарушен, что привело к жёсткой конфронтации оппозиционных группировок. Вместе с тем возможность достичь компромисса между правительством Кармаля и вооружённой оппозицией существовала, и будь она реализована, в стране могло быть образовано правительство народного единства. Однако неспособность руководства Афганистана во главе с Бабраком Кармалем контролировать ситуацию привела к тому, что оппозиция направила своё оружие против правительства и тех, кто его поддержал, — против Советского Союза. Афганцы воевали бы и с американцами, если бы те пришли в Афганистан первыми. Они сопротивлялись не конкретно советским войскам, а иностранному вмешательству как таковому. Присутствие в стране чужих солдат было для них категорически неприемлемо. И так было на протяжении всей истории этого государства.