– Разрешите, господин полковник? – Егоров прикрыл дверь и вытянулся в струнку, вскинув ладонь к обрезу пилотки.

Ну чисто образец строевой выправки, если бы только не левая рука, висящая на перевязи. Это несколько смазывало образ военного с агитационного плаката. Хотя-а… если подумать, то так даже лучше. Черная косынка, переброшенная через шею, добавляла ему героичности, указывала на тяжелую ситуацию, в которой находится республика, и в то же время на непреклонность ее защитников. Да. Надо будет подбросить эту идею в агитационный отдел. Правда, капитану на том плакате делать нечего.

– Проходите, Игнат Пантелеевич. Присаживайтесь, – откладывая документ, который в этот момент изучал, пригласил полковник Сухарев.

Сергей Демьянович к своим сорока пяти дослужился до звания полковника и, в отличие от подавляющего большинства, прибыл в Испанию вовсе не за карьерным ростом. Любая война – это в первую очередь новый опыт, новые методы работы и практика. Самое главное – реальная практика, которую не заменить никакими академическими знаниями. Так что он здесь трудился на благо контрразведки Российской империи. Ни много ни мало.

– Игнат Пантелеевич, вы ведь прибыли три часа назад, не так ли?

– Так точно, господин полковник.

– Экий вы. Входите в кабинет, демонстрируя выправку, коей обзавидуются гвардейские офицеры. Да еще и придерживаетесь столь официального тона. К чему бы это?

– Ну так три недели как по минному полю ходил, Сергей Демьянович.

– А-а-а. Вон оно что. А с докладом тогда отчего задержались? Или от этого мина не рванет?

– Хотел сначала закончить с отчетом и потом уж доложиться по всей форме.

– Или успеть тихонько отправить Изабеллу с сыном? Господи, да не смотрите на меня так. Думаете, я не знаю, что ваша задержка вызвана переносом времени отлета дирижабля в Россию? Что за блажь, господин капитан?

– Знать бы самому, господин полковник, – виновато улыбнулся Егоров. – Сначала я дал слово, что сумею защитить как ее, так и близких. Родных удалось вывести из-под удара без труда. А с ней…

– Я в курсе, что ей грозила смертная казнь. Но не обязательно же жениться.

– Угу. Не обязательно. Но… Нет у меня объяснений, господин полковник. Просто влип, вот и все.

– Н-да-а, Игнат Пантелеевич, не ожидал я от вас. Не ожидал. Жениться на вражеской пособнице. Абсурд какой-то, – покачав головой, заключил Сухарев.

– Она стала пособницей нашими стараниями, господин полковник. Да и выбора у Изабеллы не было. Она мать и защищала своего ребенка. Как могла, так и защищала.

– Н-да. Давайте в общих чертах, что там и как?

– В общих чертах: она и ребенок погибли при задержании связного. Данный факт подтвержден двумя оперативниками и начальником контрразведки интернационалистов.

– И как вам удалось снюхаться с Кочановым? – удивился полковник.

– Да как-то так вышло. Он ведь получил приказ на мой арест и дознание по факту моей работы на противника. Но к тому моменту мы уже начали раскручивать шпионскую сеть. Старый чекист и предположил, что кому-то очень хочется избавиться от меня. Повременил с арестом, даже лично катался к Троцкому, убеждать в ошибочности принятого решения. Когда же я уперся, заявив, что расправы над девушкой не допущу, плюнул на все и пошел на подлог.

– Ясно. Слушайте, вот мне интересно, а как ваши родители примут испанскую невестку-то? – все не унимался Сухарев.

– Нормально примут, – пожал плечами Игнат. – Вы на Дону бывали?

– Разумеется.

– Казачек видели?

– Ну так, – полковник даже подкрутил ус.

– Согласитесь, красавицы?

– Спорить не буду.

– И не надо. Потому как это правда. А все оттого, что казаки нередко себе жен воровали или приводили полонянок из походов. Ну и кто станет так-то возиться с дурнушками? Вот и выходит, что мало красавицы, так еще и кровь свежая. У Изабеллы и того и другого в избытке.

– Ну-ну. Главное, чтобы у вас это был не синдром вины.

– Ни в коем случае. Лично я к ее вербовке отношения не имею и до поры не знал даже о ее существовании. Так что никакой вины. Скорее уж счастливый случай.

История эта началась несколько лет назад, когда ничто не предвещало войны в Испании. Разведывательному отделу генерального штаба удалось внедрить в абвер офицера. Не лишенный талантов молодой человек быстро преуспел в карьерном росте. С началом войны по собственному желанию, а также по приказу из Петрограда был направлен в Испанию.

Успехи добровольческого корпуса, в которых у русского командования не было никаких сомнений, обязательно должны были повлечь за собой активное противостояние левых партий. Только наивный глупец мог полагать, что они смирятся с ростом авторитета России. В свою очередь, российская сторона была готова к союзу с ними. В конце концов, именно этим путем и пошел император Алексей Второй.

Но договариваться он намеревался только на своих условиях. А значит, на фоне преуспевающего добровольческого корпуса интернационалистов должны были преследовать неудачи, отчего неминуемо поползет вниз и авторитет левых партий. Опять же, не помешало бы немного проредить наиболее радикально настроенную и активную их часть.

Русская контрразведка обеспечила своего агента в абвере шпионской сетью. И далее регулярно снабжала достоверными сведениями. Разумеется, относительно положения дел там, где нужно было подгадить противникам Негрина.

В идеале интернационалисты должны были обжечься без участия контрразведки корпуса. Но с покушением на Слащева ситуация изменилась. Оставлять без ответа подобный выпад было нельзя. Вот только обвинения, исходящие от царских прихвостней, воспринялись бы в штыки. Тем более что на генерала уже косились. Ходили упорные слухи относительно его переговоров с противником.

Вообще-то, сущая правда. Но не вся. Подобный ход преследовал сразу несколько целей. Кроме усыпления бдительности, насыщения дезинформацией, следовало еще и подгадить сопернику русского агента в абвере, непонятно с чего вдруг назначившего его в свои личные враги. Тот как раз курировал направление добровольческого корпуса.

Пока Слащев в течение месяца вел беспрестанные бои на северном направлении, полковник Сухарев развернул активную деятельность по созданию дублирующей шпионской сети, которой было не жалко пожертвовать. Подобрали и главу сети, на связи у которого якобы находились двое офицеров генерального штаба и лица, причастные к покушению на Слащева в том числе. Лица далеко не последние в партийной элите левых.

Взятый республиканцами немецкий шпион умел проигрывать. Он без лишних препирательств сдал на белом глазу всю свою агентурную сеть и каналы связи. Благодаря чему сумел избегнуть пыток. А к чему пытать, если все предоставляемые им сведения раз от разу подтверждаются и укладываются в стройную картину.

Игра велась настолько тонкая, что бросала тень даже на товарища Троцкого. А вот в отношении русского генерала не было даже намека. Это уже господа-товарищи сами пускай додумывают в ходе допроса ничего не понимающих, а потому и упорствующих подозреваемых. Если судить по применяемым методам и неопытности дознавателей, те вскоре станут сознаваться во всех смертных грехах и даже больше.

А вот тот, кто подвел их под молотки, сбежал. Усыпил бдительность контрразведчиков и, в какой-то момент перебив охрану, ушел. Не сам, конечно. Ему помогли. Но обставили все самым наилучшим образом, и сомнений в том, что он управился своими силами, не возникло. Арестованным по его делу это обстоятельство помочь никак не могло. Сам же он перешел линию фронта и явился к своему куратору.

Старая агентурная сеть продолжала исправно работать по сей день и будет функционировать еще долго. Поэтому агент в абвере не утратил доверия. Вскрытая сеть – это не повод для наказания. Тем более если сведения очень даже достоверные. Так бывает. Контрразведка противника тоже не дремлет. Плюсом к тому рядом с ним легализовался верный товарищ и помощник. А это ох как немало. Ну да, все верно. Немецким шпионом был русский разведчик.

– Оговоренные товарищи не вывернутся? – поинтересовался полковник.

– Слишком много фактов, указывающих на них. Так что им не позволят отвертеться. А вот те, кто стоял над ними, будут точно знать, откуда дует ветер, и впредь хорошенько подумают, прежде чем пакостить, – заверил капитан.

– Что Лев Давидович? – спросил о насущном Сухарев.

– Его непреложный авторитет сильно пошатнулся, – усмехнулся Егоров. – Зря он сунулся в Испанию. Лучше бы и дальше оставался теоретиком. А так… Не удивлюсь, если господин товарищ Сталин притянет его за бороду к ответу. У этого особо не забалуешь. И зол как черт. В ходе этой бестолковой операции стороны остались на прежних позициях, потери в русских бригадах – до шестидесяти процентов, из них почти половина – безвозвратные.

– Вот и ладушки. Пусть уж лучше сами друг дружку в банке грызут. Кстати, а как вы оцениваете Иосифа Виссарионовича?

– Если вы хотите убедить его вернуться в Россию заниматься коммунистическим движением на легальной основе, то не советую.

– Откажется?

– Еще как согласится. Но только он из непримиримых и ярых большевиков. Лично ему легальное положение будет только на руку. Нам же – лишняя головная боль. Свои выкладки я изложил самым подробнейшим образом в донесении.

– Ясно. Кстати, Игнат Пантелеевич, а как супруга доберется до ваших родителей?

– Я уже позаботился об этом.

– Хм. Понятно. Вот что, пишите-ка рапорт на отпуск по ранению.

– Но-о…

– Устраивайте семейные дела и приводите свое здоровье в порядок.

– Да у меня в мягкие ткани…

– Вот через месяц и вернетесь. Я вас не отсылаю, Игнат Пантелеевич, – ободряюще улыбнулся полковник. – Война в Испании закончится не сегодня и не завтра. Так что потребность в знатоке местных реалий и специфики исчезнет еще нескоро.

Сухарев не лукавил. Масштабы поставок вооружения из России впечатляли. И то, что на виду, являлось лишь верхушкой айсберга. Кроме того, на территории, занимаемой правительством, налаживалось производство боеприпасов, объемы которого обещали уже в ближайшем будущем полностью обеспечить потребности армии.

Словом, все указывало на то, что в скором времени республиканцы перейдут в наступление. Но на деле это было далеко не так. Активность сохранится на северном направлении Центрального фронта, где в основном заправляли интернационалисты. На Восточном фронте в провинции Арагон. На Северном фронте, в который входили Страна басков, Кантабрия и Астурия.

Летом мятежники попытались провести наступление в Стране басков, но благодаря трем обстоятельствам обломали зубы. Первое – это внушительные поставки вооружения, авиации и броненосных сил. Кроме инструкторов, там была развернута отдельная добровольческая бригада из двух пехотных и одного броненосного полков. Второе – это наступление Слащева, оттянувшее на себя изрядные силы противника и нанесшее серьезные потери. Ну и третье – едва минувшие события в районе Сигуэнсы.

Все лето и сентябрь на Южном фронте проходило формирование, насыщение техникой и вооружением, а также обучение армии. Узнай кто о реальных затратах на эти мероприятия, о том, сколько переведено боеприпасов всего лишь на обучение, и бури не избежать. А уж если станет известно о численности войск под командованием генерала Посаса, тут и вовсе может случиться невообразимое.

Левые непременно подняли бы шумиху насчет предательства и пособничества врагу. Причем не остановились бы и перед открытым вооруженным выступлением. Подобное случилось несколько месяцев назад в Барселоне. Но мятеж удалось задавить, не дав разгореться.

Но южная армия не сдвинется с места, продолжая удерживать и укреплять занимаемые позиции. А еще пополняться личным составом и заниматься обучением. Бойцы будут скрипеть зубами, но останутся на месте.

Мало захватить территорию. Ее еще нужно удержать. А сделать это можно лишь при условии, что население этих земель само захочет остаться в республике. При существующих же реалиях это попросту невозможно. На сегодняшний день народ на территории, занимаемой законным правительством, живет хуже, чем это было при свергнутом короле. Смешно сказать, но, несмотря на обилие сельскохозяйственных угодий, у республиканцев ощущается постоянная нехватка продовольствия. Да что там говорить. На территориях, контролируемых мятежниками, уровень жизни гораздо выше. А ведь они вовсе не декларируют свободу, равенство и братство.

Гражданскую войну невозможно выиграть одной силой оружия. Здесь в первую очередь идет борьба за умы людей. Все просто. Сумеешь убедить, что ты стоишь за лучшую долю, – победишь. Нет – проиграешь. И вот именно этим и предстояло заняться правительству. Сделать так, чтобы людям было что терять, чтобы при случае они с вилами в руках вставали на защиту своих интересов.

Так оно и вышло вначале, когда у мятежников не получилось осуществить переворот. У них на пути встали обычные люди, рабочие, крестьяне, студенты, интеллигенция. Именно они в первые месяцы умудрились выстоять не благодаря бестолковому правительству, а вопреки ему. Но сегодня вера в светлое будущее утрачена. Народ живет с оглядкой на репрессии. И это неправильно.

Именно поэтому основу сегодняшних поставок составляют мирные грузы. В республику прибывает множество гражданских специалистов. В том числе внушительная группа, которая поможет осуществлять реформы по образу и подобию Российской империи, но адаптируя под местные реалии. Была проделана огромная теоретическая работа. Пришла пора воплощать это на практике.

Двигаться нужно шаг за шагом, методично и без излишней спешки. Не совершить переворот в сознании людей сию минуту. Но указать путь, по которому следует двигаться. Причем с конкретными примерами, первыми результатами и внушением веры в то, что это движение не прекратится, а только набирает обороты…

– Кстати, Игнат Пантелеевич! – Сухарев остановил капитана уже в дверях.

– Да, господин полковник?

– Как вы можете охарактеризовать подпоручика Азарова? Я сейчас не о его подвигах на поле боя. За это его по достоинству отметят испанцы и император не забудет.

– Хотите привлечь его к тайным операциям? – усомнился Егоров. – Не его профиль. Он солдат, и этим все сказано. Выполнить приказ, проявить разумную инициативу в бою, прикрыть собой товарища, в конце концов. Но на нашей кухне ему делать нечего.

– Есть намерение привлечь его к работе по одному секретному проекту.

– Сохранение военной тайны, – догадался капитан. – Тут все нормально. Кремень. Даже если с него не брать подписку. Только…

– Что не так, Игнат Пантелеевич?

– Сергей Демьянович, а почему именно он? Я так понимаю, нужен бронеходчик. Ну так есть с куда большим боевым опытом и практикой. Сомневаюсь, что в работе над секретным проектом нужна лихость.

– Участие этого молодого человека – непреложное условие руководителя проекта.

– Дайте-ка догадаюсь. Уж не инженер ли Полянский?

– Он.

– Решил отблагодарить своего спасителя? Ну, тогда он подложил Григорию большую такую свинью. Парень просто на седьмом небе от счастья. Несмотря на контузию, носится с идеей восстановить своего «Тизону». А тут его вдруг выдергивают из боевой рубки – и в Россию.

– Понятия не имею, что там разрабатывает Полянский, но коль скоро к Азарову нет претензий по факту сохранения тайны, значит, он отправится прямиком в Россию. Все, Игнат Пантелеевич, пишите рапорт, собирайтесь и на аэродром. Вы уже внесены в списки, и через два часа дирижабль отчалит, с вами или без. Глупо терять сутки. Их всего-то тридцать. Причем с учетом дороги. Не забывайте.

– Так точно, господин полковник! – задорно ответил капитан и поспешил скрыться за дверью.