Кэмп-Ворхис, Западный Техас

Западная штаб-квартира Экспедиционного Отряда

Хотя лейтенант Питер Джексон и был заслуженным военным, ветераном трех кампаний и человеком, о котором ходили легенды, иногда у него возникало ощущение, будто его жизнь остановилась.

Он ожидал приказаний, ждал, когда дадут поесть, ждал, когда будет время сходить в сортир. Ждал, что изменится погода, а когда она не изменялась, ждал чего-то еще. Снаряжение, оружие, припасы, новости – всего приходилось ждать. Днями, неделями, а иногда и месяцами, он ждал, будто сама его жизнь превратилась в ожидание, будто он стал машиной ожидания в человеческом теле.

И сейчас он снова ждал.

В штабной палатке происходило нечто важное, в этом у него не было сомнения. Все утро Апгар и остальные там сидят. Питер опасался худшего. Уже не первый месяц до них доходили слухи, будто рокот грома над горами. Если тактическая группа не прибьет главного, то очень скоро охоту прекратят.

Пять лет, с тех пор как он побывал на горе, с Эми. Пять лет охоты за Двенадцатью. Пять лет, и не на что посмотреть.

Хьюстон, откуда родом Двенадцатый, Энтони Картер – самое логичное, откуда бы следовало начать. Если бы только он не превратился в непроходимое болото. Как и Новый Орлеан, откуда Пятый, Тедиус Тьюрелл. Талса, штат Оклахома, родной город Руперта Соузы – не вариант, город в развалинах, и там чертова уйма драков. Они потеряли шестнадцать человек, прежде чем смогли оттуда выбраться.

Есть и другие города. Джефферсон, штат Миссури. Оглала, штат Южная Дакота. Эверетт, штат Вашингтон. Блумингтон, штат Миннесота. Орландо, штат Флорида. Блэк Крик, штат Кентукки. Ниагара Фоллз, штат Нью-Йорк. Далеко, не добраться, много миль и лет до них.

На внутренней стороне дверцы своего шкафчика Питер приклеил карту, на которой каждый из городов был обведен ручкой. Родные города Двенадцати. Если убить одного из Двенадцати, уничтожишь всех его потомков, освободишь их сознание и дашь им путь к смерти. Это продемонстрировала ему Лэйси, взорвав бомбу, которая уничтожила Бэбкока, самого первого. Это продемонстрировала ему Эми, когда вышла на заснеженное поле из избушки Лэйси, туда, где Легион Бэбкока остался, чтобы умереть в лучах солнца.

Сначала их было десять. Теперь осталось шестеро. Брат Питера погиб, и Масами, и Сара тоже. Из тех пяти, что добрались до гарнизона в Розуэлле, выжили только Холлис и Калеб – «Малыш Калеб», хотя теперь он уже совсем не малыш, мальчишка в приюте у Сестер в Кервилле. Когда Зараженные прорвали оборону гарнизона в Розуэлле, Холлис с Калебом убежали в убежище. Тео и Масами уже погибли. Никто не знал, что случилось с Сарой, в горячке боя она куда-то исчезла. Холлис искал ее тело после боя, но не нашел. Единственное, что можно было предположить, что ее забрали.

Годы разбросали остальных. Майкл работал на нефтеперегонном заводе во Фрипорте, стал нефтяником первого класса. Грир присоединившийся к ним в Колорадо, сидит в военной тюрьме, посадили на шесть лет за дезертирство. Где Холлис, не знал никто. Человек, которого они знали и любили, как родного брата, сломался после смерти Сары, и его горе привело его в темное нутро города, в мир воров и торговцев. Питер слышал, что он быстро продвинулся, стал одним из главных помощников Тифти. Из тех, кто изначально составлял их группу, в охоте приняли участие лишь он сам и Алиша.

А еще Эми. Что же с Эми?

Питер часто думал о ней. Она выглядела точно так же, как раньше – как девушка лет четырнадцати, а не человек возрастом в сто три года, столько, сколько ей на самом деле. Однако с момента их первой встречи она сильно изменилась. Девочка Из Ниоткуда, говорящая загадками, в тех редких случаях, когда она вообще говорила, исчезла. Вместо нее появилась другая, более реальная, более человеческая. Она часто говорила о былом, не только о тех годах, когда она одиноко скиталась, но и о Прежних Временах. О своей матери, о Лэйси, о базе отдыха в горах, о мужчине, который ее спас. Брэде Уолгасте. Он не был ей отцом биологически, говорила Эми, она никогда не видела своего настоящего отца, но он стал ей настоящим отцом. Когда бы она о нем ни говорила, в ее глазах была печаль. Питеру не надо было даже спрашивать, он знал, что Уолгаст погиб, защищая ее. Это был долг, которого ей никогда не вернуть, пусть бы она и пыталась всю свою жизнь – бесконечную жизнь – сделать это.

Теперь она с Калебом и с Сестрами, в сером одеянии Ордена. Питер знал, что она не разделяет их веры. Сестры суровы и неприветливы, проповедуют душевное и физическое воздержание, считая, что наступили последние дни в истории человечества. Однако для Эми это было вполне подходящей маскировкой, весьма удобной. Учитывая, что произошло в Колонии, все решили, что следует скрывать истинное происхождение Эми и те силы, которыми она обладает, о них знали лишь немногие из возглавляющих город.

Питер пошел в столовую, где потерял час. Его взвод, двадцать четыре человека, только что вернулся после разведывательного выхода в Лаббок, где они искали любые подходящие вещи прошлой эпохи. Им повезло, они выполнили задание безо всяких происшествий. Самой большой добычей стала свалка старых автомобильных покрышек. Через день-два они снова поедут туда на грузовике, чтобы привезти в Кервилл еще сколько получится.

Старшие офицеры уже не первый час совещались в штабной палатке. О чем они там вообще говорят?

Питер снова вспомнил Колонию. Странно, что он в состоянии не вспоминать о ней неделями и даже месяцами, а потом вдруг воспоминания сами приходят на ум. События, предшествовавшие его уходу, как будто они случились с кем-то другим – не с лейтенантом Экспедиционного Отряда Питером Джексоном, даже не просто с Питером Джексоном, Стражем, но с каким-то мальчиком-мужчиной, совершенно иным. Будто его воспоминания были ограничены неким крохотным участком, в который вместилась вся его жизнь. Сколько сил он вложил, лелея свою неадекватность, которая проявилась в его глупых ссорах с братом Тео? С завистью и гордостью он вспоминал своего отца, Великого Деметриуса Джексона, Главу Семьи, Капитана Дальних Походов, что он сказал бы ему теперь. Ты молодец. Ты дал им бой. Я горжусь тем, что ты мой сын. Однако Питер все отдал бы за то, чтобы еще хоть час побыть вместе с Тео.

Каждый раз, глядя на Калеба, он вспоминал своего брата.

К нему за стол подсел Сатч Додд. Младший офицер, такой же как Питер, почти ребенок, самый младший из выживших, когда все его родные погибли в Бойне На Поле. Насколько было известно Питеру, Сатч никогда об этом не говорил, хотя все прекрасно знали, что там произошло.

– Не знаешь, к чему вообще все идет? – спросил Сатч. У него было округлое мальчишеское лицо, и он всегда выглядел очень серьезным.

Питер покачал головой.

– Хорошо у вас в Лаббоке получилось.

– Всего лишь шины.

Оба они думали о другом, просто тянули время.

– Шины есть шины. Без них нам плохо придется.

Взвод Сатча должен был завтра утром отправиться в разведвыход в сторону Мидленда, на сотню миль. Скверная задача. Весь район представлял собой одно сплошное озеро нефти, вытекающей из старых скважин, которые никто не успел закрыть.

– Вот что я слышал, скажу тебе, – начал Сатч. – Гражданские Власти размышляют над тем, можно ли будет пользоваться этими старыми скважинами, тогда, когда хранилища опустеют. Может статься, что нам очень скоро придется эти скважины охранять.

Питер поразился, ему такое в голову не приходило.

– Я думал, во Фрипорте столько нефти, что нам всегда хватать будет.

– Всегда – понятие растяжимое. В теории, да, там ее еще очень много. Но она кончится рано или поздно.

Сатч посмотрел на него.

– У тебя же друг нефтяник, да? Один из тех, с которыми ты пришел из Калифорнии.

– Майкл.

Сатч восхищенно покачал головой.

– Сюда, из самой Калифорнии. Самая безумная история из всех, что мне доводилось слышать.

Опершись ладонями о стол, он встал.

– Если услышишь что-нибудь от начальства, дай знать. По мне, наверняка они всех нас в Мидленд отправят, по колено в нефти лазать, и очень скоро.

Он ушел, и Питер остался один. Слова Сатча нисколько его не обрадовали, куда уж. В столовую пришли с полдюжины новобранцев, переговариваясь между собой грубо, через слово ругаясь, как обычные мужики, которым не терпится пожрать. Питер был не против побыть в компании, немного развеять свои тревоги, но когда они ушли с раздачи и принялись искать столики, на него никто даже не глянул. Серебряная лычка на воротнике и плохое настроение, которое он прямо-таки излучал, явно их отпугнули.

Так о чем же там говорят старшие командиры?

Прекратить охоту. Питер такое себе и представить не мог. Последние пять лет он о другом почти и не думал. Он вступил в Экспедиционный Отряд после той ночи в Розуэлле. Многие так поступили. У каждого, кто погиб в ту ночь, были друзья, братья, сыновья, те, кто занял их место. Те, кем двигало желание отомстить, очень скоро ушли или погибли. Нужна причина получше, чтобы сражаться по-настоящему. У Питера не было иллюзий по поводу себя самого. Возмездие – один из факторов. Но корни его желаний были глубже. Всю свою жизнь, еще со времен Дальних Походов, он отчаянно хотел стать частью чего-то большего, более важного, чем он сам. Он сразу ощутил это, в тот момент, когда давал клятву, связавшую его с его боевыми товарищами. Его дело, его судьба, его жизнь теперь были связаны с ними. Иногда он задумывался, не потерял ли он в этом часть себя из-за того, что его личность стала частью коллектива, но все случилось с точностью до наоборот. Он не говорил об этом – не с кем, ведь Тео и остальных не стало, – о том, что служба в Экспедиционном Отряде заставила его почувствовать себя живым, так, как он никогда раньше себя не чувствовал. Глядя, как солдаты едят, смеясь, шутя, запихивая в рот бобовую похлебку так, будто едят последний раз в жизни, он с завистью вспомнил те прошедшие дни.

Потому что в какой-то момент это ощущение пропало. Одна кампания сменяла другую, люди гибли, они захватывали и теряли территорию, и вдруг ему стало казаться, что это ничего не решает. В нем осталась привязанность к боевым товарищам, сила, столь же естественная, как сила тяготения, он бы пожертвовал собой ради любого из них, не моргнув глазом, и верил, что они сделают то же самое. Но что-то в нем исчезло. Он даже толком понять не мог что. Понятно, что сказала бы Алиша. «Ты просто устал. Наше дело чертовски тяжелое. Со всеми бывает, наберись терпения». Не то чтобы она была бы не права, но это лишь часть проблемы.

Наконец у Питера кончилось терпение. Он вышел из палатки и быстро пошел через расположение части. Нужно только придумать повод, зачем он пришел. Если повезет, они позволят ему войти, и он получит шанс понять, что они собрались делать.

Он зря беспокоился. Когда он подходил, распахнулась дверь, и вышел майор Хеннеман, адъютант полковника. Подтянутый, с жесткой щеткой светлых волос на голове и слегка кривыми зубами, которые можно было увидеть лишь тогда, когда он улыбается. Чего он никогда не делал.

– Джексон. Я как раз за тобой идти хотел. Заходи.

Питер вошел внутрь палатки, немного задержавшись в дверях, чтобы глаза приспособились. За широким столом сидели все старшие офицеры – майоры Льюис и Купер, капитаны Рич, Перес и Чайлдс и полковник Апгар, командир тактической группы. И еще один.

– Привет, Питер.

Алиша.

– Я нашла два входа, здесь и здесь.

Алиша стояла над картой, разложенной на столе. ГЕОЛОГИЧЕСКАЯ СЛУЖБА США, ЮГ НЬЮ-МЕКСИКО. Рядом лежала карта поменьше, выцветшая от времени. УПРАВЛЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНЫХ ПАРКОВ, ПЕЩЕРЫ КАРЛСБАД.

– Основной вход в пещеру шириной метров триста. Мы никак не сможем завалить его, даже самым крупным из наших ВУ, да и местность вокруг слишком гористая, чтобы туда хлопушку затащить.

– И что ты предлагаешь? – спросил Апгар.

– Мы заблокируем его.

Она снова показала на карту.

– Я проверила другой вход, в четверти мили оттуда. Старая шахта с подъемником. Мартинес должен быть где-то между этими двумя входами. Мы взорвем заряд Н2 у главного входа, внутри тоннеля, ведущего в шахту. Это вынудит его идти к подъемнику, а там на выходе его будет ждать один человек.

– Один человек, – повторил Апгар. – В смысле ты.

Алиша кивнула.

Полковник откинулся на спинку кресла. Все ждали.

– Не пойми меня неправильно, лейтенант. Я знаю, на что ты способна. Все мы знаем. Но если дело пойдет, как в Неваде, то мне кажется, что это дорога в один конец.

– Любой другой просто будет мне мешать.

Апгар скептически нахмурился.

– И ты уверена, что Мартинес там.

– Это логично, командир. У Бэбкока тоже была пещера. А до Эль-Пасо всего сотня миль от Карлсбада. Это его территория.

Апгар задумался.

– Согласен, это укладывается в логику, но почему ты так уверена?

Алиша задумалась.

– Даже не могу сказать, полковник. Просто знаю.

Питер, сидевший с дальнего конца стола, поднял руку.

– Разрешите обратиться, командир.

Апгар устало поглядел на него.

– Хорошо, Джексон, давай, скажи нам то, что мы и так уже знаем.

– Я единственный, кто, помимо нее, их видел. Я верю суждениям лейтенанта Донадио. Если она говорит, что Мартинес там, значит, он там.

– Мы все знаем, лейтенант, что тебе довелось пережить. Но это не отменяет того факта, что мы строим догадки. Я не стану кем-либо рисковать, если мы не будем знать все в точности.

– Возможно, есть другой способ. Поскольку все подопытные были чипированы, так же как Эми. Мы можем попробовать поймать сигнал, чтобы обнаружить его.

– Я уже об этом думал. Еще одна проблема. Радиоволны плоховато проходят сквозь скалы. Как ты хочешь засечь сигнал с глубины в три сотни метров?

– С поверхности не засечем, да. Но можем засечь из пещеры.

Питер показал на диаграмму.

– Делаем так, как предлагает Алиша, ставим заряд Н2 в начале тоннеля в нижней части главного входа. Двенадцать – крупные твари, но в такой тесноте этого хватит, чтобы привлечь внимание Мартинеса. Заряд будет присоединен к кабелю, идущему к главному входу, там будет стоять радиовзрыватель. Мы сможем подорвать его с безопасного расстояния. Назовем это Синим Отрядом.

Апгар кивнул.

– Продолжай.

– О’кей, однако мы не станем посылать вниз одного человека на подъемнике встречать Мартинеса на выходе. Пошлем двоих, с радиопеленгатором. Назовем это Красным Отрядом. Красный Отряд сразу установит второй заряд Н2 в нижней части шахты. С таймером на короткое время, скажем, на пятнадцать секунд. Тот, что пойдет в шахту, с помощью радиопеленгатора обнаружит Мартинеса, а второй останется у подъемника. Вся штука в том, чтобы находиться в прямой видимости, чтобы держать связь с теми, кто на поверхности, вот то, что он обеспечит. Он будет связным. Последовательное подключение. Первый держит связь со вторым, который держит связь с теми, кто наверху, условно, третьим, который держит связь с Синим Отрядом. Так мы сможем держать под контролем всю операцию, не полагаясь на удачу.

– Неплохо, но я уже вижу здесь проблемы, лейтенант. Внизу настоящий лабиринт. Что, если первый и второй потеряют связь? Тогда все накроется.

– Да, это рискованно, но нет причин думать, что это случится, если первый не уйдет дальше вот этих трех развилок.

Питер показал на карту.

– У нас не будет полного покрытия пещеры, но большую ее часть мы сможем проверить.

– Продолжай.

– Итак. Мы установили два заряда, первый ищет Мартинеса, второй ждет сигнала. После этого все – лишь вопрос правильного расчета времени. Как только первый находит Мартинеса, он тут же сообщает второму, который сообщает наверх. Синий Отряд взрывает заряд. Мартинес злится. Первый отступает к шахте, заманивая Мартинеса к подъемнику. Второй запускает таймер. Они поднимаются, второй заряд взрывается, и Мартинес кончается.

Он хлопнул ладонями.

– Все просто.

Апгар снова задумался.

– Допуск на ошибку слишком маленький. Знаю, Донадио быстро все делает, но пятнадцати секунд может не хватить, чтобы уйти прежде взрыва. Не знаю, есть ли у нас хоть кто-нибудь, кто сможет так быстро уйти.

– Нам и не надо. Сама по себе шахта уже даст достаточную защиту. Пятнадцать метров вполне достаточно.

– Чтобы расставить точки, скажи, ты предлагаешь использовать первого в качестве приманки?

– Так точно, командир.

– Ты так говоришь, будто тебе такое уже приходилось делать.

– Не мне. Сестре Лэйси.

– Этой твоей загадочной монашке.

– Лэйси была не просто загадочной монашкой, полковник.

Апгар сложил пальцы и поглядел на карту, а потом на Питера.

– Очевидно, первый номер – Донадио. Или есть другие кандидаты на это самоубийственное задание?

– Да, командир. Я бы пошел.

– И почему я не удивлен?

Апгар посмотрел на остальных.

– Кто-нибудь еще хочет высказаться? Купер? Льюис?

Оба согласно кивнули.

– Донадио?

Она поглядела на Питера. Ты уверен? И тоже коротко кивнула.

– Я согласна, полковник.

Апгар снова задумался, а потом тяжело вздохнул.

– Хорошо, лейтенанты, вам решать. Хеннеман, как думаешь, два взвода с этим справятся?

– Думаю, да, полковник.

– Сообщи все лейтенанту Додду и обсудите, как снарядить вахтовки. И найдите радиопеленгаторы. Надо начать операцию в течение сорока восьми часов.

Апгар снова поглядел на Питера.

– Лейтенант, у тебя последний шанс передумать.

– Нет, командир.

Апгар позволил себе слегка улыбнуться.

– А я сомневаюсь.

Он оглядел собравшихся.

– Хорошо. Давайте покажем начальству, из какого теста мы сделаны, и взорвем этого ублюдка.

Через два дня, вечером, они уже разбили лагерь у подножия горы. Два грузовика, вахтовки, всего двадцать четыре человека внутри. Они улеглись спать на двухъярусные койки. Встанут на рассвете и начнут подъем. Земля вокруг машин была испещрена следами. Ночные посетители, привлеченные запахом пары дюжин людей, но стальные стенки фургонов не дали им устроить пир. Склоны горы слишком крутые, на машинах не заехать по таким извилистым тропам. Все необходимое придется нести на себе. Рассвело, и всем солдатам изложили суть задачи. Найти Мартинеса и уничтожить его или погибнуть во тьме.

Старшим группы был Хеннеман в нарушение правил. Он редко выходил за пределы стен. Но за годы, проведенные в относительной безопасности, он продвинулся по службе, лишь поступая иначе. Талса, Новый Орлеан, Кирни, Розуэлл – Хеннеман продвигался по служебной лестнице по пути, обагренному кровью. Никто не сомневался в его профессионализме, и само его присутствие имело определенное значение. Питер будет командовать одним отделением, Додд – вторым. Алиша – сама по себе. Разведчик-снайпер, странный солдат, ни во что не вписывающийся и по большому счету никому не подчиняющийся. Все знали, на что она способна, однако ее статус был предметом беспокойства. Питер не слышал, чтобы кто-то что-то говорил, если кто и сомневался, то не при нем, однако их беспокойство было очевидно. Они сторонились ее, осторожно на нее поглядывая, будто не могли посмотреть ей в глаза. Она была связующим звеном между людьми и Зараженными, чем-то средним. Что она выберет в конечном счете?

Они выступили сразу же, как рассвело. Наперегонки со временем. Надо занять позиции и установить заряды прежде заката. На смену холодной ночи пустыни пришло палящее солнце, обжигая их спины, плечи и головы. Отдыхать было некогда, сухпайки ели на ходу, передавая по колонне. Первой шла Алиша, время от времени останавливаясь, чтобы посовещаться с Хеннеманом и остальными. К тому времени, когда они добрались до входа в пещеру, солнце уже клонилось к закату.

– Боже, ты ведь правду сказала, – сказал Хеннеман.

Они стояли у входа в пещеру. Заходящее солнце осветило его, но не весь. Внутри все так же царила тьма. Амфитеатр с высеченными из камня скамьями, между ними сухие листья и мусор, невероятное зрелище. Если когда-то тут бывали зрители, то на что они тут смотрели? Изогнутый проход, ведущий в глубь, был обрамлен металлическими перилами. На все у них оставалось три часа светлого времени суток.

Они в последний раз проговорили план операции. Отряд Додда установит заряды у входа в пещеру. Согласно карте Алиши, спуск тянется на шестьдесят метров, потом узкий тоннель, метров сто, ведущий к первым крупным гротам. Заряды нужно заложить в нем, протянуть кабели к радиовзрывателям, которые будут стоять в прямой видимости от входа. Взрыв создаст ударную волну, которая пойдет по тоннелю, и ее разрушительная сила возрастет в замкнутом пространстве. Теоретически это заставит всех тех, кто внизу, броситься к подъемнику. Как только заряды будут установлены и люди Додда вернутся на поверхность, Питер и Алиша спустятся вниз. Кабина подъемника внизу, в двух сотнях метров под землей, ее удерживают противовесы, которые сейчас наверху. Механическая лебедка спустит Питера и Алишу в самый низ шахты, а потом поднимет, когда им нужно будет уходить.

Додд и его солдаты принялись за дело. Спустя пятнадцать минут он сообщил по радио, что они выходят из тоннеля.

– Чертовски жутко там, – сказал Додд. – Видели бы вы.

Увидят, очень скоро. Отряд Додда прокладывал сто метров кабеля, от взрывчатки до радиовзрывателя. Спустя пять минут снова раздался голос Додда. Взрывчатка и взрыватель установлены, отряд поднимается. Питер и Элиша уже ждали у входа на подъемник, в четверти мили от них, в постройке, в которой когда-то находились служащие парка. Подъемник в порядке. 17:00, время пришло.

– Синий Отряд, готовы, – раздался в рации голос Додда.

Алиша и Питер пристегнули обвязку, и Хеннеман пожелал им удачи. Постояв на краю шахты, они спрыгнули в темноту, будто монеты, брошенные в колодец. Светящиеся накладки на жилетах осветили стены желтоватым светом. Сознание Питера очистилось от лишнего, его чувства обострились. Бывает, когда страх лишь усиливает осознание, заставляет ум сосредоточиться, именно тот случай. Становилось все холоднее, очень быстро, волосы на руках встали дыбом. Сто футов, двести, триста. Они быстро спускались, удерживаемые обвязкой, будто ладонями. Кабели подъемника, толстые витые стальные тросы, и два троса поменьше, в пластиковой оболочке, неслись мимо них. Внутри показался темный силуэт кабины подъемника. Тросы и кабели были присоединены к его крыше. С тихим стуком они приземлились на нее.

– Красный Отряд внизу.

Алиша открыла люк, и они спрыгнули вниз. Двери кабины подъемника были открыты. Их охватило ощущение безграничного пространства, будто они оказались у входа в собор. Холодный влажный воздух, запах земли, немного похожий на запах мочи. Осветив пространство фонарями, установленными на винтовках, они увидели лишь безбрежный мрак. Очень странное все, будто органическое, словно стены состоят из морщинистой плоти.

– Блин, ты только погляди, – сказала Алиша.

Она сняла очки. Теперь она была в своей стихии, среди вечной ночи. В свете накладок она присела и вытащила из рюкзака два предмета. Заряд взрывчатки, восемь шашек НЕР с механическим таймером. Она аккуратно положила его на пол пещеры. Радиопеленгатор, небольшая коробочка с направленной антенной и индикатором, чтобы пеленговать сигнал на частоте 1432 МГц. Включив его, она вышла из кабины подъемника, держа пеленгатор перед собой и водя им по сторонам. Прибор начал пищать, тихо, но равномерно. Стрелка измерителя стронулась с места.

– Оп-ля.

Питер сообщил наверх, что цель обнаружена. У него не было причин сомневаться в словах Алиши, но ситуация вдруг обрела для него новое качество. Где-то здесь, в этих необъятных пещерах, скрывался Хулио Мартинес, Десятый из Двенадцати.

– Скажи Додду, чтобы были наготове и ждали сигнала, – сказал Хеннеману Питер.

– Принято. Глядим в оба, лейтенант.

Момент настал. Алиша и Питер в последний раз многозначительно переглянулись. Они снова вместе, двое, на краю обрыва. Словами это не выразишь, да и все уже сказано. Они не существуют друг без друга, однако и не могут переступить барьер, их отделяющий. Они такие, какие есть, солдаты этой войны. Узы, которые сильнее всего на свете, единственные, которые они могут себе позволить. У Алиши, как всегда, перевязи с кинжалами – ее символ, но на этот раз вместо арбалета она взяла М-4, винтовку с толстой трубой подствольного гранатомета. Мартинесу нечего ждать от нее – ни пощады, ни последнего благословения.

– Скоро увидимся.

И она исчезла во тьме.

У входа в пещеру Сатч Додд и его отряд заняли позицию в нижнем ряду амфитеатра. Небо темнело, обретая все более яркий цвет. Додд держал в руке передатчик радиовзрывателя. Простой радиосигнал, внизу его примет приемник и пошлет электрический импульс по кабелю к бомбе.

Даже здесь грохот будет изрядный.

Он не позволял себе показать это своим солдатам – то, что их путешествие в пещеру потрясло его. Додд никогда в жизни такого не чувствовал, оказавшись в неземном, чуждом мире, с его странными цветами и искаженными пропорциями, пятнами мрака, ведущими в никуда. Будто он в собственную могилу спустился. В приюте Додд много слышал об аде, вечном мраке, в котором пребывают души проклятых, в вечной муке. Хотя поначалу его это и пугало, но потом он понял, что не может до конца в это поверить. Мальчишкой он почему-то думал, что ад – просто образ, который Сестры придумали, чтобы держать детей в повиновении, такой же, как и прочие легенды, которые они рассказывали детям, чтобы научить их морали. Его положение, как младшего выжившего в Бойне На Поле, было несколько выше остальных, будто этот опыт прибавил ему мудрости. Конечно, глупость это. Толком не помня своих родителей, он не мог полностью ощутить тяжесть потери, да и сам тот день практически не помнил. Однако восхищение остальных детей, их представление о том невидимом ореоле скорби, дало Додду ощущение себя, как человека с особым восприятием, особенно тогда, когда Сестры что-нибудь рассказывали с загадочным видом. Ладно Бог. С этим у Додда проблем не было, это логично. Небеса – хорошая мысль, она ему нравилась, поскольку это ему ничего не стоило. Но не более того. Ад – вот полная чушь.

Но теперь, стоя у входа в пещеру с передатчиком в руке, Додд уже начал сомневаться.

Всегда тяжело ждать. Вот когда стрельба началась, все понятно становится. Ты погиб или остался жив, убил или тебя убили, либо так, либо так, ничего кроме. Ты знаешь свое место, и в эти мгновения, когда колотится сердце, Додд ощущал прилив адреналина, который стирал в нем почти все, касающееся его личности. Можно сказать, что в горячке боя человек по имени Сатч Додд уже не существовал даже для него самого, а когда все кончалось и он оставался в живых, он ощущал всю полноту существования так, будто его выстрелили из пушки, жить в этом мире.

А вот в состоянии ожидания человек слишком много о себе думает. Воспоминания, сомнения, сожаления, тревоги, множество возможностей, таящихся в будущем, настоящая каша в голове. Отчасти Додд мог концентрироваться на текущей ситуации – передатчик в руке, его солдаты вокруг, рация на клипсе на плече, по которой Хеннеман отдаст команду взорвать заряд. А вот другая его часть лихорадочно перебирала воспоминания и мысли, будто видя его со стороны. Это ощущение, будто тошнота, охватывающая все его тело, исчезнет лишь тогда, когда Хеннеман отдаст приказ взорвать заряд.

Щелкнула рация.

– Синий Отряд, полная готовность, – зазвучал голос майора. – Донадио вошла.

Внутри его что-то напряглось, будто он вернулся в сознание.

– Вас понял.

Еще не скоро.

В двухстах метрах внизу, в темных пещерах, которые проточили сульфатные воды в известняке древних коралловых рифов, Алиша Донадио шла вперед, ориентируясь по сигналу пеленгатора. Сигнал излучал чип, который зашили в шею Хулио Мартинесу, одному из двенадцати приговоренных к смерти заключенных, которых заразили вирусом, найденным в рамках Проекта НОЙ, на заре нынешней эры. В этом она не сомневалась.

Луиза, подумала она, Луиза.

С того самого момента, как они спустились в пещеру, это имя все время звучало в ее голове. Согласно данным, которые они нашли в бункере Проекта НОЙ, Мартинеса приговорили к смерти за убийство полицейского, а не за изнасилование и убийство женщины. Возможно, ее смерть даже не зарегистрировали или просто не связали с ним. Убийство полицейского, да, в состоянии аффекта, но у каждого из Двенадцати была своя история – история, в которой крылась истинная суть, причина того, что они стали теми, кем стали. И у Мартинеса это была Луиза.

Если верить карте, от подъемника к пещерам ведут два тоннеля. Пещеры, каждая со своим именем, соответственно их масштабу. Королевский Дворец, Зал Титанов. Палата Королевы. И по-простому Большая. Чтобы не упускать из виду Питера, не терять связь, Алише нельзя идти дальше дальнего конца прохода. Если она пойдет дальше, то окажется предоставлена самой себе.

«Королевский Дворец, – повторила она про себя. – Да, на него похоже».

– Иду влево.

Она шла по тоннелю, и вдруг стрелка измерителя на пеленгаторе прыгнула. Писк стал чаще. Правильно угадала. Нависали стены, в которых торчали осколки чего-то яркого, сверкая в луче фонаря на ее винтовке. Здесь Зараженные, орда, будто сокровище, хранимое Мартинесом. Алиша уже ощущала его, совершенно четко, образ становился все ярче с каждым шагом. Луиза, электрический провод, затягивающийся на ее шее, выпученные глаза, в которых стоит ужас. И вдруг что-то изменилось. Алиша будто смотрела на происшедшее сразу с двух точек зрения. Видела Луизу и видела все с ее стороны. Как такое возможно? Когда у нее появилась такая способность воспринимать этот незримый мир? Она увидела Мартинеса глазами Луизы. Ухоженный мужчина, с точеными чертами лица. Седые волосы, убранные назад со лба, элегантный «вдовий пик». Человечное лицо, но не совсем. В его глазах не было ничего человеческого, лишь бездушная пустота. Животное удовольствие. Луиза для него ничего не значила. Теплое тело, созданное ради удовлетворения его желаний, которое можно выбросить. Имя, вышитое на блузке, однако его сознание не соотносило это имя с человеческим существом, которое он душил, насилуя, для него ничто не имело значения, лишь он сам. Она ощутила ужас Луизы, боль, тьму, когда женщина поняла, что ее смерть неминуема, что ее жизнь окончена. Что она умрет, и Вселенная, в которой она существовала, этого даже не заметит, что последнее, что она ощутит, покидая этот мир, – то, что Мартинес ее насилует.

Но Алиша почувствовала и нечто другое, будто шум на заднем плане. Ощущение одиночества и отчаяния, ощущение покинутости. Что это? Она дошла до развилки, места, носившего название Кладбище. В нос ударил сильный запах мочи, он буквально стоял во рту и горле. Дыхание клубилось ледяным облаком пара во влажном воздухе. Писк пеленгатора становился все чаще, почти сливаясь в один звук.

Она знала, что ей надо сделать. С самого начала. План – уловка. Маскировка для того, что она хотела сделать на самом деле.

Она хотела собственноручно убить Мартинеса. Хотела увидеть, как он умирает.

Стоя у подъемника, Питер понял, что что-то не так, через пару секунд после того, как Алиша ушла из прямой видимости. Этому не было логического объяснения, просто это пришло ему в голову в тишине, будто нечто, потрясшее его до основания.

– Лиш, возвращайся.

Ответа не было.

– Лиш, ты меня слышишь?

Шум помех.

– Оставайся на месте.

В ее голосе было что-то тревожное. Будто обреченность, будто она разрезала веревку, на которой висела над бездной. Он не успел ответить.

– Я серьезно, Питер, – послышался ее голос.

И она исчезла.

Он связался с теми, что наверху.

– Что-то не так. Я ее потерял.

– Оставайся на позиции, Джексон.

Она не сказала, что ушла из тоннеля? Да, она ушла.

– Я иду за ней, – сказал он Хеннеману.

– Отставить. Оставайся на…

Однако Питер не услышал последних слов Хеннемана. Он уже шел вперед.

В это же самое время лейтенант Додд ринулся ко входу в пещеру со всех ног. Он не знал, что связь нарушена, не знал, что Питер и, соответственно, Алиша не знают, что бомба у главного входа вышла из строя. Это был первый из череды отказов, последовательность которых командиры так и не смогут установить. Почему-то – разрыв в кабеле или зигзаг судьбы – приемник в пещере потерял связь с поверхностью. Первоклассная лажа, на пять с плюсом, если такие бывают, и Додд ринулся ко вратам ада.

В первый раз спуск занял у него пятнадцать минут, но теперь Додд бежал со всех ног по неровной тропе и очутился внизу меньше, чем за пять. Краем глаза он уловил движение, услышал шорох над головой, и писк, но в спешке не придал этому значения. Если дадут приказ взорвать заряд раньше, чем он выберется, его люди выполнят приказ, пусть он и погибнет. Он думал лишь о том, чтобы добраться до заряда, починить его и попытаться выбраться.

Вот в чем дело. Приемник. Додд положил его на гладкий, будто стол, камень, а теперь он лежал на земле, на боку. Почему он упал? Додд стал на колени, тяжело дыша. По лицу ручьями тек пот. Воздух наполнял ужасающий запах. Он осторожно взял взрыватель в руки. Два выключателя: один, чтобы снять взрыватель с предохранителя, второй, чтобы замкнуть цепь и взорвать заряд. Почему он не работает? И тут он увидел, что оторвалась антенна. Когда эта штука упала. Он достал из рюкзака отвертку.

Потолок пещеры зашевелился.

Алиша увидела кости. Увидела кости и ощутила запах, невыносимый – мерзкий, трупный, будто от свежей могилы. Сделала шаг вперед. Услышала и ощутила хруст костей. Какой-то скелет, маленький. Крохотный череп, смеющийся оскал зубов. Грызун какой-то? Она охватила все вокруг периферийным зрением. Пол был усеян останками по колено, а где-то и по пояс, будто покрыт сугробами.

Где ты, подумала она. Покажись, ублюдок. У меня к тебе послание от Луизы.

Мартинес близко, очень близко. Совсем рядом. Впервые за многие годы Алиша ощутила страх, но сильнее его была ненависть. Могучая сила, пронизавшая ее насквозь. Казалось, всю свою жизнь она ждала этого мига. Мартинес был худшим из зол этого мира. Она искала не славы и даже не справедливости. Это была ее месть, не убийство, но сам факт его. Чтобы сказать – это за Луизу. Чтобы ощутить, как он умирает от ее руки.

В темноте она увидела человеческую фигуру. Бледная кожа, в свете фонаря на ее винтовке. Алиша замерла. Какого черта? Она сделала шаг, потом еще один.

Мужчина.

Потрепанный и обвисший, старый, каких не бывает, будто одни кости, кожа, лишенная цвета, почти прозрачная. Нагой, на полу пещеры, скрючившийся. Свет фонаря на ее винтовке попал ему в глаза, но он даже не вздрогнул, его глаза были, будто камни, слепые и безразличные. В его руках беспомощно билась летучая мышь. Большие крылья, мембраны, растянутые на пальцах. Мужчина поднес летучую мышь ко рту и с неожиданной быстротой засунул ее голову себе в рот. Последний приглушенный писк, дрожание крыльев и хруст. Мужчина крутанул тело зверька и выплюнул его голову на пол. Потом прижал тело к губам и принялся пить, раскачиваясь и еле слышно причитая. Его горло дрожало.

Голос Алиши раздался в пещере, будто гром, будто она нечаянно нарушила тишину, десятилетиями царившую тут.

– Кто ты, черт побери?

Мужчина обратил к ней замершее слепое лицо на звук. По его подбородку и губам текла кровь. Алиша увидела на его шее синеватую татуировку, изображение змеи.

– Отвечай.

Еле слышный выдох, скорее, выдох, чем слово.

– Иг… Иг…

– Иг? Так тебя зовут? Иг?

– … насио.

Он сморщил лоб.

– Игнасио?

Позади раздался хруст костей под ногами. Алиша резко развернулась, и ей в лицо ударил свет фонаря винтовки Питера.

– Я же сказала тебе, подожди.

У Питера было ничего не выражающее лицо, он будто был загипнотизирован зрелищем человека, скрючившегося на полу.

Алиша ткнула стволом винтовки в лоб сидящему.

– Где он? Где Мартинес?

Из незрячих глаз потекли слезы.

– Он нас оставил.

Будто болезненный стон.

– Почему он нас оставил?

– Что ты хочешь сказать, что он вас оставил?

Мужчина на ощупь коснулся ствола винтовки, схватил его и приставил к своему лбу.

– Умоляю, – сказал он. – Убей меня.

Летучие мыши. Сотни, тысячи, миллионы. Они сорвались с потолка тоннеля, отовсюду, будто заполняя собой воздух, поглощая собой все чувства Додда, зрение, слух, обоняние. Нахлынули на него, будто волна, утопив его в своем животном безумии. Он пытался отмахиваться, пытался не дать им коснуться лица и глаз, ощущал их укусы, не осознавая этого, того, как они впиваются в его плоть. Будто непрекращающиеся уколы. Они тебя на куски порвут, говорило ему его сознание, этим все и кончится, это твоя ужасная судьба, погибнуть в этой пещере, когда тебя летучие мыши на куски порвут. Додд закричал, и этот крик стал осознанием боли, самим по себе, его сознание и тело стали едины, ощущая ужас смерти, и он нажал на кнопку взрывателя, светящуюся – телом своим ощущая это растянувшееся мгновение, будто удар. А, черт, было его последней мыслью.

Ударная волна от заряда, взорванного раньше времени, прокатилась по тоннелям и пещерам, будто лишившийся тормозов локомотив, и громко ударила в Королевском Дворце. Следом за ней содрогнулись стены и пол, будто лодку подняло мощной волной. Звуковое, термическое и сейсмическое воздействие, потрясшее всю землю до основания.

Их называли висящими, спящие Зараженные, с заторможенным обменом веществ, будто в анабиозе. В таком состоянии они могли пребывать годами, и даже десятилетиями в силу неизвестных причин. Возможно, это было проявлением их биологического родства с летучими мышами, давней памятью их расы – повиснуть на неровной поверхности, сложив руки, в странной неподвижности, будто мумии в саркофагах. Они спали в пещерах Карлсбада (не в Королевском Дворце, где был лишь Игнасио), будто живые сталактиты, будто дремлющая армия светящихся сосулек, которых вернул к сознанию лишь взрыв. Как и любые живые существа, они восприняли это событие как смертельную угрозу. Как Зараженные, они тут же среагировали на запах человеческой крови посреди них.

Питер и Алиша побежали.

Алиша, будь она одна, просто осталась бы на месте. Орда поглотила бы ее, но в ее природе было принимать бой, и невыполнимая задача лишь дала бы ей лишний повод. Роковая битва, достойный способ покинуть этот мир. Но рядом с ней Питер. Это его крови жаждали Зараженные. Твари неслись на них, заполняя тоннели, будто потоки воды. Сто метров до подъемника вдруг превратились в мили. Зараженные надвигались. Алиша и Питер стремглав добежали до подъемника. Нет времени устанавливать заряд, план рухнул. Алиша схватила заряд с пола, потом схватила Питера за руку, выкинула его вверх, в люк, а потом прыгнула следом, с лязгом вставая на потолок кабины.

– Хватай трос! – заорала она.

Питер непонимающе поглядел на нее.

– Хватай и держись!

Понял ли он, что она придумала? Без разницы. Питер повиновался. Алиша бросила заряд на крышу кабины подъемника и навела винтовку на трос. И спустила курок.

Свободный от веса кабины подъемника, трос рванул вверх, увлекаемый противовесом. Резкий рывок, и их понесло вверх. У Питера все слилось в глазах, он сосредоточился лишь на том, чтобы держаться. Чтобы остаться в живых. Едва не выпустил трос, но Алиша, висевшая ниже его, сработала ограничителем, так что он не соскользнул вниз, в бездну. Их крутило и вертело, их руки и ноги переплелись, Питер был не в состоянии осознавать свои ощущения. Он не видел, как Зараженные бросились вверх по шахте следом за ними, перескакивая по стенам, с каждым прыжком сокращая отрыв.

А вот Алиша все видела. В отличие от Питера, наделенного чувствами обычного человека, ее чувства были не хуже, чем у преследователей, ее восприятие пространства и времени давало ей возможность постоянно рассчитывать, не только держась за трос, но и направив вниз винтовку. Она прицелилась в заряд взрывчатки на крыше подъемника и положила палец на спусковой крючок подствольного гранатомета.

И выстрелила.