Сейчас, без Челесты, без других отвлекающих факторов, я был готов к разговору с Полиной. К решающему разговору. К встрече, что должна перевернуть ее жизнь и, как втайне надеялся, мою.

Жить по заповедям было, возможно, не столь интригующе, как вообще без законов, но приятно. Я поздравил себя с победой над одной отдельно взятой обезьяной в себе. Удовольствие от переборотого соблазна оказалось не меньше, чем от его удовлетворения. Теперь мне предстояло сразиться за другую заповедь – «Не сотвори себе кумира».

По случаю выходного девушка должна быть дома. Так я надеялся. И не зря.

Деревня Запрядье еще только просыпалась, когда корабль, успевший сделать скоростной бросок на юг и обратно, завис над пятистенком Полины. Занавески на рыболовной леске закрывали только нижнюю половину окошек, никому в голову не приходило, что кто-то сможет заглянуть сверху.

Третье окошко показало комнатушку Полины, точнее – закуток за кухонькой. Его отгораживала фанерная стена. Старый шкаф, стол, кровать с железными спинками, а на подушке нежилась головка той, за которой пришел. Полюбовавшись некоторое время, я легонечко постучал.

Хрупкий сон девушки как рукой сняло. Она вскочила, руки оправили ночнушку, лицо приникло к окну.

Снаружи шел дождь из роз. Я охапками бросал наземь сорванные в нескольких тысячах километров цветы. Из невидимого корабля они вылетали, будто ниоткуда. Чудо наяву.

Взор Полины остановился. Веки ожили и моргнули, только когда все закончилось.

– Альфалиэль… – неслышно прошептали губы.

Она машинально перебирала босыми ногами, которые забыли про холод. Длинная ночнушка скрывала формы, но я смотрел только на сиявшее лицо. На горящие глаза. В них было столько надежды и счастья…

– Нет, – произнес я в ответ негромко. – Странник.

Не знаю, услышала ли. Она скрылась внутри, вскоре донесся скрип ведущей в огород задней двери.

Корабль перенесся на ту сторону дома. В огромных мужских сапогах на босу ногу и накинутой на ночнушку фуфайке на пороге озиралась Полина. Глаза уже не сияли, просто горели нетерпением встречи с новым.

– Ты чего? – послышалось сзади из вновь отворившейся двери.

– Спи, мама, я воздухом подышать.

– Не застудись.

– Не маленькая.

Дверь скрипнула еще раз. Затем еще.

– Полина? – раздался уже мужской голос. – Ты куда?

– Никуда! Тут я!

– Надолго?

– Как надышусь.

Новый скрип. Долгожданная тишина. Больше никто не тревожил, и девушка

сделала несколько десятков шагов вперед, чтобы скрыться из виду за развесистой яблоней. Там ее взор поднялся к небесам:

– Привет, Странник. Ты здесь?

– Хорошо тебя опекают.

– Не то слово.

– Почему?

Полина улыбнулась:

– Вчера не уследили.

Меня ревниво ужалило в самую душу.

– Теперь глаз не спускают. – Девушка весело хихикнула. – Розы утром увидят, вообще с ума сойдут. Пусть! Ничего в жизни не понимают, а судят.

– А ты твердо уверена, что только ты понимаешь все… и понимаешь правильно?

– Еще не все, но у меня есть Альфалиэль. С его помощью…

С непередаваемым блаженством она закатила глаза.

Я поинтересовался:

– Почему говоришь просто «Альфалиэль» и избегаяешь слова «бог»? Как понимаю, с твоей точки зрения это синонимы. Или видишь разницу? Из прошлого объяснения я такой разницы не вывел. Космос с большой буквы – понятно, но это тоже своего рода синоним Бога – для непробиваемой части ученых. Начало и конец. Абсолют.

Полина сделала несколько шагов в сторону, за покосившуюся баньку, присела на дрова, ноги в поисках тепла крепко сжались и принялись тереться друг о друга, руки обхватили плечи.

– Альфалиэль не бог. Он безграничен, но не инертен, в отличие от Абсолюта ученых, и не напоминает сующего всюду свой седой нос мстительного дедушку с облака, которого рисуют нам церковники. Альфалиэль – это все вместе и все по отдельности.

– Тогда такой вопрос. Что такое третий путь, о котором ты упоминала?

Полина набрала воздуха:

– Третий путь – когда возвышенная одухотворенность и телесная любовь, олицетворения восходящего и нисходящего путей, сходятся в одном действии. Часть становится целым, целое снисходит до частности. Великий Космос по имени Альфалиэль приходит в мир и получает нашу самоотверженную любовь, а сам отдается взамен. Единение с абсолютом. С Альфаэлем. Термин не важен. С Космосом, со Вселенной, да пусть даже с богом – в лице Альфалиэля. Вот третий путь.

– Единение? В смысле – половой акт?

Девушку передернуло от отвращения:

– Ни в коем случае! У Альфаэля нет пола. Это… любовь! Великая, бесконечная, неизмеримая. Духовная и телесная одновременно. Отдавать себя Альфаэлю – совсем не то, чтоб… прости за сравнение, перепихнуться с соседом для взаимного удовольствия. Это несопоставимые вещи! Как океан и капля. То и другое – вода, но какая разница, верно?

– Верно, – признал я, выслушав столь эмоциональную отповедь.

«Но неверно», – сказало что-то внутри меня.

Неверно в главном. Как же это сформулировать?

– Уверена ли, что Альфалиэль – это именно то, что ты о нем думаешь? Что он вечен и всемогущ, как Бог…

– Без всяких «как»! – нервно отреагировала девушка.

– Можешь обосновать?

– Легко. Доказательства, что вечный и всемогущий Альфалиэль существует – Большой Взрыв и эволюция.

Нехило, подумалось мне. Но промолчал. Потому что она продолжала:

– Согласись, Большой Взрыв сводит с ума каждого, кто начинает о нем думать. Не было ничего, вдруг – бац! – появилось все. Ниоткуда. Как по чьему-то велению, вопреки всем законам физики и природы. Весь материализм летит к чертям, церковь потирает руки и готовится стричь барыши. Задумавшийся о Начале ученый однозначно скатывается к признанию существования Бога. Но сначала это лишь оболочка, которую каждый наполняет в меру разумения. Следующий шаг – уход в традиционные религии, создание собственной или попадание в психбольницу.

– А эволюция при чем?

– Она действует по закону естественного отбора, но происходит с теми, кто появился в результате никем не понимаемого процесса. Никем не объясненного. Ну, кроме теологов, которые с удовольствием объясняют: «И сказал Господь: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов, и гадов, и зверей земных. И стало так». Все. Просто и ясно. И никто из ученых не зрит в корень…

Девичье лицо вдруг задралось кверху:

– Если ты реален… Может быть, станешь видимым?

Я чуть не подавился следующим вопросом, так что тот мгновенно вылетел из головы.

– Видимым? Зачем?

– Хочу знать, с кем разговариваю. Как с Альфалиэлем. Если у тебя тоже много образов, выбери на свое усмотрение. Уверяю, не испугаешь.

И она стала ждать – с застывшей улыбочкой и до предела серьезными глазами.

Мысли заметались. Выйти? Но кого она увидит под именем таинственного Странника? Долговязого длинноволосика, плохо выбритого, в жутком камуфляже и стоптанных ботах – с которым шаталась по лесу вместе с Филькой. Впечатления не произведу.

А если скрываться – произведу? Разве моя цель – скрываться?

Плевать на сомнения. Заплетающиеся ноги едва шевелились, но я заставил себя выйти и присел рядом.

Она повернула голову. Так и есть, во взоре мелькнуло разочарование.

– Ты… человек.

– А кого ты думала увидеть? – не смог удержаться я.

– Не знаю.

Помолчали.

– Так и думала, что это был ты, – прервала Полина томительную паузу. – Появился в нужную минуту, затем исчез. В тот день никакого сборища у джиперов не было, я узнавала. И голос…

Она вдруг прыснула, прикрыв ладонью рот. Веселые глаза взглянули победно:

– Думал, обманешь?

– Не собирался. – Что-то переклинило во мне, и из горла решительно вылетело: – Ты знаешь, что у Фильки ребенок не свой, а от Альфалиэля?

Полина помрачнела:

– Не факт.

– Он же не может иметь детей? Или может?

– Не может. Вся деревня знает.

– Почему же тогда?..

– Он не может. Но Настена-то может. А она не безгрешна.

Логично. Я прикусил губу.

Но какая-то зудящая струна оказалась задета – девушка напряглась:

– Зачем ты спросил?

– Мне интересно все, что с тобой связано.

Сказал – как в пропасть прыгнул.

Она даже не заметила моего волнения.

– Думаешь, любая из нас не мечтает о Его ребенке? Настена забеременела вроде бы правильно… Но одновременно путалась с моим братцем. Попробуй, докажи теперь что-нибудь. Потомок Альфалиэля проявит себя намного позже, когда сотворит нечто чудесное.

– Или не проявит никак, – внес я свою лепту.

– Тоже возможно, – со вздохом согласилась Полина. – Если бы ты знал, как я хочу ребенка от Него. Но желаю быть твердо уверенной, что это Его сын. Не как у других, которые одновременно спали с мужьями и даже с любовниками. Я блюла себя для Альфалиэля, подарила ему девственность и не знала других мужчин. Я – только Его жена и невеста.

– При этом готова была отдать ему невинную Катеньку?

Серые глаза облили меня жидким азотом:

– Почему нет? Я воспользуюсь любой возможностью вновь привлечь внимание Альфалиэля к нашей коммуне.

Говорит о коммуне, но имеет ввиду конкретную себя. Коммуна – это так, для кучи, повод потешить собственный эгоизм, явив как бы бескорыстное благородство. Я понял именно так и, думаю, понял правильно.

– У него таких коммун, Полин и Катенек по миру может быть…

– Кто вправе судить всесильного и непостижимого?

– Так уж и непостижимого, – печально усмехнулся я.

Полина вскипела:

– Что ты можешь знать о Нем?!

– Уж знаю. Пойдем.

Я перехватил ее руку и потянул на себя, одновременно прозвучал приказ – вслух:

– Откройся.

В прозрачном воздухе возник проем.

Ожидаемого впечатления на Полину это не произвело.

– Входи.

Девушка послушно вошла вслед за мной. Она огляделась с равнодушием, рука вырвалась из моих пальцев. Прикушенные губки скривились.

– Хотел удивить? Я уже была вне жизни и пространства.

– Вот как это называется? Альфалиэль приводил? Тебя одну или?..

– Какая разница? Только у тебя слишком мрачно. Эта смесь зелено-коричневого и бурого… брр.

– А у него?

Я застыл в состоянии, в народе прозванном «как громом пораженный». Неужели существуют другие корабли?! Где ошибка в моих умопостроениях? Неужели все не так, как думаю?!

– У Него все блестело, струилось и сверкало малиновым.

«Кораблик, дорогой, сделай так, как она представляет!» – взмолился я.

Он сделал. Вокруг вспыхнуло, выпрямилось, заблистало, переливаясь бриллиантовыми сполохами. Малиново-розовые стены, пол и потолок создавали ощущение, что мы в чьем-то чреве, откуда должны появиться на свет.

– Так?

Полина промолчала. Но была удивлена. Начало положено.

Я достал из кладовки яркую куртку:

– Узнаешь?

– Что это?

Опять. Неужели ошибаюсь? Ведь это куртка моего предшественника. Он – Альфалиэль. Или?..

– Подожди, – Полина задумалась. – Настена рассказывала, что к ней Он приходил в чем-то подобном, когда снизошел до образа человека.

Кажется, я чего-то недопонимал.

– А обычно? Какой у него облик?

– Божественный. Ангельский. Неземной.

– С крыльями и бесплотный?

– Бесплотный не даст такого наслаждения. А крылья Ему не нужны, Он же всемогущ.

Ничего не понимаю. Я опустился на постель. Он надевал какие-то маски? Где же они?

Ничего, обстановку на малиново-красочную сменить сумел – и маски найду. Все, что мог Альфалиэль, могу и я.

Могу. Теоретически. А вот практически…

Так, наверное, начинающий юзер глядит на хакера. Теоретически возможно все – и ясновидение, и телепатия, и левитация… Кто-то где-то умеет что-то кажущееся невозможным, но большинству особые умения недоступны. Можно научиться бить противника со скоростью Брюса Ли – чтоб удар видели только при покадровом воспроизведении. Но сколько лет уйдет на овладение навыком? И не факт, что все получится. Тренировались миллионы, а Брюс Ли такой один. Неужели я так и останусь юзером-лузером, даже с учетом, что «компьютер» мне достался именно от хакера – чудесный аппарат, каких больше ни у кого нет?

Полина осталась стоять. Руки скрещены на груди. Это защитная поза, вспомнилось из психологии. Еще бы, когда находишься вдвоем с неизвестным вне времени и пространства. Так она думает.

И с тем, что она думает, мне предстоит бороться, бороться и еще раз бороться.

– Альфалиэль не всемогущий, – твердо произнес я.

Полина презрительно фыркнула и отвернулась.

– Всемогущего не поймали бы. – По моему требованию корабль перенесся к лесной сторожке.

Изнутри дохнуло смрадом. Полина отшатнулась, а выходить вовсе не пожелала, только брезгливо покосилась:

– Что это?

– Здесь его держали Филька с Антоном.

До нее не сразу дошло, кого я имел ввиду. А когда дошло…

– Филька с Антоном – Альфалиэля?! Не смеши.

– Пойми, это обычный человек, который дорвался до сверхвозможностей – зарвавшийся, чересчур возомнивший о себе и поверивший в собственную неуязвимость. Такой же человек, как ты или я.

– Ты уже не такой. Но по сравнению с Ним ты клоп перед слоном.

– Тогда почему он больше не появлялся? – ударил я последним козырем.

Увы, его покрыли. Полина сощурилась, в уголках глаз заиграло лукавство:

– Кто тебе сказал эту глупость? Ты не прав. Альфалиэль вернулся.

Упс. Конструкция моих умозаключений окончательно рухнула. Разум выкинул белый флаг.

– Когда?!

– Вчера. Тоже в образе простого человека. Но я Его узнала. Как тебя – по голосу.

Вчера? Перед глазами всплыл перетертый канат в сторожке.

– Нагой, худой, расцарапанный?

– Я умыла, одела и накормила.

– А потом? – ревниво вырвалось у меня.

Полина довольно вскинула подбородок:

– Он переночевал и ушел. Но обещал вернуться.

В ее глазах был триумф. Какой, я понял из окончания мысли:

– Теперь у меня есть шанс.

Дошло.

– Сын Альфалиэля?

– Почему нет? А не в этот раз, так в другой. Главное – Он вернулся. Ко мне! Жаль, что забыла спросить Его про тебя, было не до того. Истории говорят о падшем ангеле, вечном искусителе. Это о тебе?

Я чуть не поперхнулся.

– Искуситель – я?! Спасибо за комплимент. Увы, далековато мне до библейского персонажа, если судить по результату.

– Возможно, ты говоришь правду. Возможно, лжешь. Неважно. В следующий раз узнаю точно. Все, Странник, вези меня домой, вдруг Он придет?

– Всемогущий найдет тебя в любом месте, – горько хмыкнул я.

– Мне не хотелось бы предстать перед Ним в компании мужчины.

Надежды рухнули, мечты накрылись тем местом, на которое стал похож корабль изнутри. Для полноты картины оставалось только щель люка открыть. Что показывала бы шкала настроения, если бы подобный измерительный прибор существовал, не хотелось даже представлять.

Домой так домой. В молчании пересев в рубку, я взялся за рычаги. Полина, наоборот, скинула широченные кирзачи, плюхнулась на постель и с блаженством растянулась.

Не в первый раз, больно стукнуло по мозгам. Далеко не в первый.

– «Обычный человек», скажешь тоже, – подложив локоть под ухо, девушка глядела на меня из будуара, где я с таким воодушевлением представлял ее вместе с собой. – Многие сотни лет назад Он учил людей жить.

– Сотни?! – Я не удержался и громко фыркнул.

– Тысячи. – Полина с обидой покачала головой. – С его слов писалась каждая из Святых книг. Но люди всегда, всегда, всегда все перевирали. Иногда без умысла, чаще наоборот.

– Например?

Чем мой предшественник так запудрил ей голову? Почему его слова ставятся выше академических знаний, даже выше здравого смысла?

– Сколько угодно, – с удовольствием откликнулась Полина.

К этому времени корабль завис у яблони на ее дворе. Девушка с некоторой неохотой слезла с постели и стала надевать сапоги.

– Первые священные тексты, которые передавали слова Альфалиэля, записывались на древнеарамейском. Переводить требовалось все слова, включая имена.

– Хочешь сказать, изначально они были чем-то другим?

– Были даны как обычные существительные. – Сказанное подкрепил энергичный кивок. – Праотец трех главных вер – Авраам, но «Авраам» и переводится как «праотец». «Моисей» означает «избавитель». «Иисус» – «спаситель». Эти слова – точные термины, они обозначали миссию, но никак не личность конкретного человека. Не Моисей спас избранных от рабства в Египте и повел… повторю, повел, а не привел в землю обетованную, это сделал тот, кого резонно назвали избавителем. Собственно, это была обычная поучительная притча, но когда герои древних наставлений обрели имена, они зажили собственной жизнью и вошли в Историю.

– То есть, не Авраам родил Якова…

– Конечно. Мужики не рожают.

Не в бровь, а в глаз.

Полина продолжила откровения:

– Давай с самого начала. Убираем имена и пишем их перевод с маленькой буквы. Получится: человек (Адам) познал жизнь (Еву), появились труд (Каин) и отдых (Авель). Убил Каин Авеля.

Сказать, что я изумился – ничего не сказать.

– Труд убил отдых? Так вот о чем говорится в Ветхом Завете…

– И ушел в раскаяние (Нод), познал жену свою и родила она милосердие (Еноха). А от него произошло ремесло (Ламех), дочерьми которого были одежда (Ада) и кровля (Цилла).

Наверное, Альфалиэль был филолог или историк. В любом случае, гуманитарий. Гениальный гуманитарий. Даже меня пришибло жуткое восхищение. С такими фактами не то что секту, новую религию можно создать. Или подмять уже имеющиеся.

Гм. Альфалиэль на свободе. Может, еще подомнет?

Без корабля? Вряд ли.

А если нам с ним скооперироваться?..

Дикую мысль прервало продолжение Полины:

– Далее от одной жены родились достаток (Иавал) и праздник (Иувал), а от второй – красота (Ноема). Иными словами, если древний текст переводить не выборочно, он содержит простую мораль: хочешь превратить жизнь в красивый праздник – изволь потрудиться. Об этом была история. Ну, прощай.

– До свидания.

– Нет, Странник, прощай. Не приходи больше.

– Почему?

– Ты меня отвлекаешь.

– От чего?! Вдруг Альфалиэль больше не явится?

– От ожидания.

Все было сказано.

Я вышел проводить. Она не обернулась. Вычеркнула из жизни. То же самое теперь нужно сделать мне. Смогу?

А то, понимаешь, размечтался. На тебе в лобешник, чтоб губу не раскатывал. Чужой каравай, итить его бабушку. «Не возжелай»!

«Как Содом и Гоморра и окрестные города поставлены в пример, подвергшись каре огня вечного, так точно будет и с сими мечтателями, которые оскверняют плоть, отвергают начальства и злословят высокие власти…»