Глава 8
– Вета! Ты пару минут нормально постоять не можешь?
– Не могу! – огрызнулась я на Линетт. Замучили же своими примерками! Хорошо хоть, фасон удалось отстоять! Но с цветом…
Удочерять меня обязаны были в цветах дома Моринаров. Красный и черный. И точка. Так что щеголяла я сейчас платьем из черного шелка на алом чехле. Нижняя юбка алого цвета, виднеющаяся в разрезе верхней, алый шелк в разрезах рукавов, алая отделка на воротнике. И даже алая лента в волосах.
Остальное черное.
Волосы мне тоже удалось отстоять. Я заплела привычную косу, разве что чуть пушистее, чем обычно, и пустила пару завитков выбиваться из прически. Линетт качала головой, а потом вздохнула, принесла откуда-то и впихнула мне рубиновые серьги. Два громадных камня, от одного взгляда на которые у меня заныли уши. И такая же брошь, приколоть к воротнику.
– Вета, ты сегодня становишься Моринар, надо, чтобы ты выглядела великолепно!
Я только вздохнула.
Ветана Тойри Моринар, так-то. А страшно. И даже немножко ничего не хочется. Оставили бы меня в покое хоть дня на три! Как же! Линетт сообщила, что на завтра, то есть уже сегодня, назначена церемония моего удочерения. И я должна выглядеть истинной Моринар!
Вот после этого все и закрутилось. Вокруг меня запорхали служанки, приводя в порядок кожу, ногти, волосы, потом явились портнихи и куаферы, и начался ужас. Даже УЖАС. Кромешный. Меня чуть не закололи булавками, вырвали половину волос, а из оставшейся попробовали навертеть такие кренделя, что я сорвалась и рявкнула, уже от души.
Подействовало, как ни странно.
Хотя кто его знает, что там больше помогло? Мой «грозный» рык или визит Палача, который пришел поинтересоваться, как я себя чувствую? Одного его взгляда на всю дворцовую шушеру хватило, чтобы последняя разбежалась по углам и притворилась мебелью. А я подавила недостойное желание вцепиться в Рамона и просить его посидеть тут сутки. До церемонии удочерения.
Хотя от Линетт это не помогло бы. Страшного Палача она не боялась. Рамон был тут же расцелован со всех сторон, у него поинтересовались самочувствием и даже завели разговор, что вот дочка кузины скоро прибывает в столицу…
Услышав последнее, Палач доблестно ретировался с поля боя, а меня оставили на растерзание этим жестоким людям. Но выглядела я великолепно, с этим было сложно поспорить. Кожа светилась изнутри, глаза блестели, волосы сверкали и вились…
В дверь снова постучали.
Линетт, оказавшаяся поближе, выглянула наружу.
– Кто… вы, молодой человек?
– Да…
– Что вам угодно?
– Я хотел бы видеть госпожу Ветану.
– Она занята.
– Нет!
Здесь и сейчас я готова была согласиться на свидание даже с Бертеном. Он меня хоть иголками не колол. Линетт повернулась ко мне и смешно сморщила нос.
– Вета, у нас мало времени…
– Линетт!
– Ладно. Виконт, у вас полчаса. Потом мы вернемся.
Дверь комнаты приоткрылась, пропуская виконта с громадным букетом темно-алых роз.
Я вздохнула. Не люблю, когда убивают цветы, но виконт об этом так и не знает.
– Госпожа Ветана, я рад вас видеть… Вы великолепно выглядите сегодня!
С облегчением спрыгнула со стула, на котором стояла, подвергаясь различным издевательствам со стороны портних.
– Виконт…
– И снова я обязан вам своим спасением, госпожа Ветана.
Я развела руками:
– Как мне рассказали, ваше сиятельство, вы ехали, чтобы спасти меня. Я просто отдала свой долг.
Виконт вздохнул, напомнив мне щенка спаниеля, и протянул букет.
– Это вам, гос… Ветана, можно я буду называть вас просто Ветаной?
– Это будет честью для меня, ваше сиятельство.
– Ветана… какая же это честь, вы ведь скоро станете Моринар… – На моем лице, видимо, отразилось что-то нехорошее, потому что виконт Леклер вздохнул. – Это для меня будет честью называть вас по имени. Вы… вы чудесная. Ох… я не то говорю. Простите, Ветана, я понимаю, что сейчас не время и, наверное, не место, но…
Мужчина полез в карман. Я наблюдала за этим процессом с любопытством. Интересно, это то, о чем я думаю?
Как оказалось – да. Из кармана было извлечено кольцо с крупным изумрудом.
– Ветана, окажите мне честь. Я прошу вас стать моей супругой.
Медленно протянула руку, взяла кольцо. Изумруд подмигивал, дразнился. Вот так, Вета. Разве это не предел мечтаний твоих родителей? Виконт молод, красив, богат, его величество уже упоминал, что грехи отца не падут на сына… К тому же, кажется, любит тебя. Почему ты до сих пор не бросилась ему на шею с признаниями в любви?
А как-то вот не бросается.
– Виконт… вы же не все обо мне знаете.
– Почему? – искренне удивился виконт. – Я знаю все самое главное. Вы тоже аристократка, вы умны, красивы, о вас никто не может сказать ничего плохого… Этого мало?
– Я не принесу вам приданого.
– Я достаточно богат, чтобы не думать об этом.
– И у меня нет знатной семьи.
– Даже если бы вас не вводили в семью Моринар, я бы все равно сделал вам предложение.
Звучало просто замечательно. Даже слишком хорошо для аристократа.
– А еще я лекарь и маг, – решилась я.
Правда, что маг жизни, не сказала. Не смогла. Слишком долго вбивала в меня бабушка эту осторожность. Слишком жутким было то детское воспоминание.
Леклер пожал плечами:
– Да, я знаю. Во дворце только ленивый об этом не говорит.
– И вас это не останавливает?
– Ветана, милая, а должно? По крайней мере, семья будет здорова.
– Но моя работа в лечебнице…
– Рано или поздно об этом забудут. В качестве виконтессы, а потом и маркизы, вы будете выше этого. Никто не посмеет вас упрекнуть или напомнить.
– Вы и правда так считаете?
– Мало ли что и у кого было в молодости? Его величество не осудил, остальные сделают вид, что все так, как надо. А потом… забудут.
– Если я не продолжу работать, – решила прощупать почву я.
Леклер рассмеялся, махнул рукой:
– Ветана, конечно же, вы бросите эту ужасную лечебницу. Она грязная, отвратительная. Ладно еще, когда виконтесса лечит свою семью или близких знакомых, но весь этот сброд…
– Но я ведь маг…
– И что? Это даже хорошо. Может быть, наши дети тоже родятся магами.
Дети…
На миг мне представилась страшная картина. Будущее. Далекое, лет через двадцать. Замок, на зеленой лужайке накрыт стол. За ним сидит виконт, уже постаревший, но не ставший от этого хуже. Я на двадцать лет старше. На лугу играют дети, за столом расположились гости, и я развлекаю их светской беседой. Кто-то спрашивает у меня рецепт от подагры, я предлагаю полечить пожилого господина, протягиваю руку, а дара… нет.
Он есть, но если сейчас я горю, то там, в видении, просто тлеют головешки. Сейчас я бы расправилась с подагрой одним движением пальца, а там…
Я пытаюсь, но не могу помочь. У меня нет сил. Я променяла свой дар на светские развлечения, и он ушел.
И из горла рвется дикий крик:
– НЕ-Е-Е-ЕТ!!!
– Ветана?
Я перевела глаза на виконта Леклера. Он был молод, красив, он ждал ответа и не намерен был принимать отказ…
«А ведь так и будет, – холодно и расчетливо шепнуло нечто в глубине души. – Ты не умрешь. Ты будешь жить, даже убедишь себя, что счастлива, но в какой-то момент ЭТО вырвется наружу. Птица не бывает счастливой в клетке, даже если та покрыта золотом. Птице нужны небо и простор. Пусть там гроза, пусть холод и голод, но небо! Свобода! А виконт даже не понимает, как это так – лечить «сброд». Хотя многие из этих людей и лучше его, и уж точно достойнее. И никогда не поймет. Представь его рядом с госпожой Лимирой? С Угрями? С мальчишками, которые тебя предупредили? Представила? А теперь ужаснись своему будущему».
Ужасаться я не стала, но кольцо протянула обратно.
– Ваше сиятельство, я пока не могу его принять.
– Ветана!
– Поймите меня правильно, это очень серьезный шаг. Я должна все взвесить, подумать… Дайте мне время, прошу вас.
Виконт кивнул. И широко улыбнулся, став похожим на мальчишку.
– Разумеется. Я понимаю. Вы, как порядочная девушка, и не могли сразу ответить согласием.
Боже, дай мне сил…
– Возьмите кольцо, ваше сиятельство.
– Ветана, но может…
– Нет. Когда я решу принять ваше предложение, вы вернете мне кольцо, а пока это неприлично.
Леклер расплылся в улыбке:
– Ветана, милая, повторите это еще раз, прошу!
– Что именно?
– Когда вы решите принять…
Темного крабом! И как это я так оговорилась?
Постучавшую в дверь Линетт я впервые восприняла с благодарностью. И даже обрадовалась портнихам. Воистину все познается в сравнении.
– Вета?
– Да, мы уже все обсудили.
Я бросила умоляющий взгляд на виконта. Тот все понял и принялся целовать мне руку.
– Ветана, надеюсь, мы увидимся в самом ближайшем будущем?
– Да, разумеется…
Довольный виконт ушел, унося с собой кольцо, а я опять взгромоздилась на табурет.
– Чего он хотел? – Линетт спрашивала без особой приязни.
– Предложение мне делал.
У герцогини из рук выпала лента.
– А ты?
– Я подумаю.
– Вета, да о чем тут думать? Он же Леклер! Гнать его надо поганой метлой!
– А его величество сказал, что это хороший Леклер, – чуть поддразнила я.
И не ошиблась. Линетт взвилась, как кобра в броске, и закатила мне часовую лекцию на тему «Леклеры и их последствия».
Я внимательно слушала. Принимать предложение Леклера я не собиралась, но вдруг?.. Хоть буду знать, с кем связалась. А то хуже слепого котенка.
* * *
Виконт шел по коридору, довольный и счастливый. Она не сказала «нет». Она сказала «подумаю». Она сказала «когда я решу…».
Разве этого мало для счастья? А еще его любимая женщина завтра станет Ветаной Моринар, что тоже немаловажно. Родство с одной из богатейших и влиятельнейших семей королевства, деньги, связи… Разве плохо? Конечно, такая девушка и не могла сразу согласиться, это просто неприлично. Она же не какая-нибудь там…
Канцлер с племянником возникли на пути виконта совершенно неожиданно. И Леклер едва успел склониться в глубоком придворном поклоне.
– Ваша светлость. Ваша светлость.
– Ваше сиятельство, – почти хором отозвались Моринары. И канцлер заметил с улыбкой: – Вы просто сияете от счастья. Ах, молодость, молодость…
Леклер тоже ответил широкой улыбкой.
– Да. И молодость, и счастье.
– Позвольте угадаю, – канцлер приподнял брови. – Неужели любимая девушка ответила вам согласием?
– Пока еще нет. Но… канцлер, вы же не станете отговаривать Ветану, если она примет мое предложение?
Леклер не заметил, как полыхнули огнем глаза Рамона Моринара. Зато это подметил канцлер, который, благодаря своей магии, да и должности тоже, отлично знал людей. И…
– Если девушка любит вас, кто я такой, чтобы мешать?
– Разумеется, она меня любит! – Леклер даже удивился такому предположению. Как его можно НЕ любить? Это же противоестественно! – Но вы станете ее опекуном. Как глава рода, как приемный отец…
– Скажите мне, когда получите согласие самой Ветаны. Вы же понимаете, я не стану ее принуждать, я ей жизнью обязан. – Канцлер дружелюбно улыбался. – Если она решит выйти за вас замуж, я первый поздравлю ее и, разумеется, дам за девушкой приданое.
– Я не нуждаюсь в ее деньгах…
– Тогда оставите их для первого ребенка. Или для второго, почему нет?
Леклер подумал пару минут, но сказать ничего не успел. Герцог на правах более старшего коснулся его плеча:
– Виконт, я думаю, мы поговорим об этом позднее. Но я буду рад за Вету, если она найдет свое счастье.
Леклер расплылся в улыбке и проследовал дальше. Алонсо обернулся к племяннику:
– Красивая будет пара, правда?
– Да! – рявкнул Рамон.
И, развернувшись, удрал дальше по коридору.
Канцлер поглядел ему вслед и насмешливо улыбнулся.
– Так тебя… балбеса!
* * *
О том, что Рамон Моринар изуродовал половину тренировочного поля, изрубив часть чучел, а остальные просто сжег, потеряв контроль, его величество узнал очень быстро. Но ничего не сказал. Дело-то житейское.
Бывает…
* * *
Большой тронный зал.
Музыка.
Придворные.
Король, сидящий на троне.
И я.
Алонсо Моринар ведет меня по проходу, через всю эту блестящую толпу, прямо к подножию трона. Линетт уже ждет рядом.
Шуршит по полу черно-красное платье, блестят в ушах и на шее рубины, впиваются в меня хищными жалами глаза придворных. Кто-то завидует мне, кто-то нет… Я потом вспомню и осмыслю, пока же просто стараюсь запомнить и круговорот лиц, и их выражения. Голова кружится, у меня полное ощущение нереальности происходящего, словно сон или сказка…
Но все происходит в реальности.
Церемония удочерения проста до крайности. Вот мы уже совсем рядом. Алонсо преклоняет колени. Я опускаюсь и замираю в глубоком реверансе… Потом его величество делает нам знак подняться, и Алонсо берет слово.
– Ваше величество. Лорды и леди! Сегодня я представляю вам госпожу Ветану Тойри и перед лицом собравшихся заявляю, что это – моя старшая дочь, Ветана Тойри Моринар. Я признаю за ней права и обязанности рода Моринар и отдаю ей свою кровь и свое имя.
Вперед выступает Линетт с кинжалом и обсидиановой чашей, до половины налитой вином. Алонсо спокойно берет из ее рук острое лезвие и надрезает себе руку над чашей. Темные струйки бегут по запястью, падают в сосуд.
Теперь моя очередь.
– Я, Ветана Тойри Моринар, принимаю род Моринар, принимаю все права и все обязанности, кровь и имя рода. Клянусь быть верной и блюсти его честь. Если я нарушу свое слово, пусть меня покарает моя кровь.
Нож острый. Кожа на запястье поддается, стоит только коснуться ее лезвием. Почти не больно, просто неприятно, кровь бежит по руке и так же капает в чашу.
Его величество встает с трона и простирает над ней руку.
– Да будет слово короля законом. Дозволяю и одобряю.
Алонсо первым принимает чашу.
– Честь и верность.
Его род, его слово, его право. Он медленно отпивает половину и протягивает ее мне. Я касаюсь губами холодного камня.
Кровь?
Вино?
Допиваю, почти не ощущая вкуса.
– Верность и честь.
На палец скользит тяжелое кольцо с гербом рода Моринаров. Алонсо обнимает меня, потом его величество, Линетт… Шум, гам, поздравления, мелькает лицо Леклера, он счастлив. Сменяются лица, голоса, слова… Я теряюсь в этом море.
– Добро пожаловать в семью, кузина.
Рамон Моринар. Он близко, очень близко, касается губами моей руки и исчезает, а я так и не могу понять, что видела в его глазах.
Сожаление? Горечь? Боль? Но почему? Неужели он считает, что я недостойна рода Моринаров?
* * *
В себя я пришла только вечером, у камина. День вспоминался мешаниной из красок, лиц, звуков и запахов, и вычленить из него какие-то фрагменты было откровенно сложно. Да и не хотелось. Хотелось сидеть в гостиной, греть руки у огня, отпивать малиновый взвар с медом из большой чашки и ни о чем не думать. Хотя бы недолго. Хотя бы чуть-чуть времени для себя.
Скрипнула дверь.
Я повернула голову на звук и увидела Рамона Моринара, стоящего в дверях. Несколько секунд мужчина просто смотрел на меня, потом поклонился.
– Добрый вечер, Вета.
– Добрый вечер.
– Могу я составить вам компанию?
Нельзя сказать, что я была от этого в восторге, но…
– Разве я могу вам запретить?
– Как Ветана Моринар? Можете.
Рамон прошел по комнате, уселся рядом:
– А еще одной чашки нет?
Молча подвинула кувшин и блюдо с сушеными фруктами. Рамон поискал глазами вторую чашку, потом махнул рукой и утащил с каминной полки здоровущий кубок. Заглянул внутрь, провел пальцем по стенке… Видимо, слуги в доме канцлера дело свое знали, потому что герцог смело налил взвара в посудину.
– Сойдет. Твое здоровье, Вета…
– Благодарю.
Сделала еще глоток. Как же хорошо сидеть вот так, глядя в огонь, любуясь пляской языков пламени, причудливым переплетением цветов…
– Я должен извиниться перед тобой.
– За что?
– Мы… Вета, мы действительно не рассчитывали, что так получится.
– Похищение? – угадала я, не отрывая глаз от огня. – Ничего страшного, бывает. Я понимаю, что вы не виноваты.
– Виноваты. В небрежности. Это еще хуже, чем прямой умысел.
Я пожала плечами:
– Все обошлось. Что теперь будет с Бертеном? И с прочими?
– Всех взяли. А что будет… Ты помнишь, что стало с Артау?
Еще бы. И почему-то не собираюсь возмущаться. Негуманно? Зато надежно и доходчиво. А о невиновности здесь говорить смешно.
Видимо, это же понял и Рамон, потому что подождал пару минут, не дождался ни протестов, ни вопросов и продолжил:
– Обещаю, что такое больше не повторится.
Я опять кивнула. Молча. Разговаривать не хотелось. А вот чего хотелось… Растянуться бы тут, у огня. Руки под голову, теплый плед на ноги – и спать. Долго спать…
Увы. Такой радости мне не досталось.
– Вета… у меня есть еще один вопрос, – голос Рамона дрогнул.
– Слушаю?
– Выходи за меня замуж?
* * *
Чашка сказала «бряк». Не раскололась, но шкуру изгваздала. Рамон поднял ее, покачал головой, но ничего не сказал. Вместо этого сказала я:
– Вы в своем уме, ваша светлость?
– Более чем.
– Ну да. Наследник одной из старейших семей королевства, герцог с длиннющей родословной – и девчонка из подворотни, – ехидно улыбнулась я.
– Иветта Тойри Оломар.
Хмыкнув, я вздернула нос.
– Вы не знали об этом… тогда, в лечебнице. Когда с моей помощью избавлялись от неугодных в гвардии. Скажите, ваша светлость, а женились бы вы – на той девушке?
– Которая назвала меня Палачом в глаза?
Я даже не смутилась:
– И вполне заслуженно назвала.
– Нет, не женился бы, – честно признал Рамон Моринар, и я чуть оттаяла.
– Вот видите? Я не гожусь в жены, только в любовницы.
– Но туда-то вы как раз и не хотите.
– Никуда не хочу, – честно призналась я.
– Это звучит так… по-детски.
– Вот и не делайте ребенку подобных предложений, – обиделась я.
Рамон Моринар рассмеялся, тихо и как-то беззлобно.
– Вета, а что ты планируешь делать со своей жизнью, дальше? Просто – что?
– Жить, работать.
– И все?
– Да.
– Это все, что будет в твоей жизни?
Пожала плечами:
– Виконт уже делал мне предложение. Я поняла, что мое занятие не подобает благородной леди, а потому… не стану его женой. Мой дар для меня важнее, чем то, что мне может предложить виконт. Да и любой другой мужчина.
Рамон Моринар ощутимо расслабился. Но не успокоился.
– Допустим. Но ты понимаешь, что на тебя начнется охота? Рано или поздно, так или иначе, о маге жизни узнают. И ты станешь лакомой добычей.
– Маг жизни добыча, если он без хозяина. А я уже на службе Короны, – парировала я.
– Но у тебя есть еще одно уязвимое место. Муж и дети. Каждая женщина мечтает о любви, разве нет?
Спорить было сложно.
– Да, это так.
– Рано или поздно либо Храм, либо его величество, либо кто-то из королей соседних государств подведет к тебе своего человека. Ты поддашься на шикарные поступки и красивые слова. И выйдешь замуж.
– Полагаю, король проверит любого кандидата.
– Не все можно узнать и выявить. Но допустим, это будет кто-то назначенный самим королем. Ты ведь неглупая, рано или поздно все узнаешь и поймешь. И что тогда?
– И что же?
– Ничего хорошего. Неприятное объяснение, разбитые мечты, привкус пепла на губах, мужчина, в глаза которому даже смотреть не хочется… И что самое ужасное – дети. Ваши дети, которые будут жить в этой неприязни, дышать отравленным воздухом и не находить выхода из ситуации. Это еще если они не окажутся магами жизни. Которых, кстати, можно вырастить более покорными и сговорчивыми, чем их мать, которая имеет наглость размышлять о жизни и высказывать свое мнение.
Оставалось только вздохнуть. Бабушка говорила примерно то же самое.
– И что мне теперь делать?
Выхода не видели ни она, ни я…
– Выйти за меня замуж.
Я вскинула брови:
– Чтобы нарисованная вами картина осуществилась со всей возможной яркостью?
– Вета, я ведь тоже маг.
– Да, ваша светлость, я в курсе.
– Мы можем поклясться друг другу на крови. Я не могу обещать тебе многое… но смогу защитить. И наших детей тоже.
– И они вырастут покорными воле Короля?
– Его величество – не самый плохой человек. Или у тебя другое мнение?
– Он – не человек, – мрачно поправила я.
Но мнение высказывать не стала. Действительно, для полудемона его величество очень неплох. Да и для чистокровного человека – тоже. Уж получше многих.
– Тем не менее? Я ведь не прошу тебя слепо доверять мне. Можно обговорить наши права и обязанности друг перед другом, поклясться силой… Хотя мой дар и ущербен, лишиться его я не хочу.
Лишиться дара? Меня передернуло от одной мысли. Я не представляла себе – себя, но без магии жизни. Ни для чего я тогда, ничем не буду заниматься. И в то же время…
– Зачем это нужно вам? Я понимаю, для чего это нужно мне, но вам?
– Есть причины, – вздохнул Рамон. – В нашем браке мы получаем то, чего нам не хватает. С обеих сторон. Ты получишь защиту моего имени и моей семьи, на тебя почти никто не будет влиять…
– Кроме вас и короля.
– Это и сейчас присутствует. И даже если ты выйдешь замуж за Леклера, никуда от этого не денешься. Разве что еще мужа к списку добавишь.
Спорить было сложно, но…
– Допустим.
– Допусти. Ты получаешь защиту, можешь не думать о завтрашнем дне, потому что моего состояния на десять поколений хватит, именно моего, личного, а не семейного. Я не пью, не гуляю, не проматываю деньги за игорным столом. Может, ты и видеть-то меня будешь нечасто, потому что у меня своя работа, у тебя своя, и надо будет выбирать время, чтобы встретиться. Ты ведь не бросишь лечить людей, я и не потребую этого. А я не оставлю королевскую службу. И думаю, ты не станешь требовать от меня постоянного и обязательного присутствия на балах и увеселениях.
– Не стану.
Ума не приложу, что во всех этих увеселениях такого хорошего? Может, раз в год и интересно, а каждый день, да три раза в день… не надоест ли увеселяться?
– Вот. И наши дети тоже получат все это. Я смогу и вырастить их, и защитить, я еще не настолько стар. Конфликта сил у нас тоже не будет, огневики и маги жизни совместимы. Это с некромантами тебе лучше не связываться, может получиться нежизнеспособный плод.
– Его величество сказал?
– Да, он в курсе.
– Вашего предложения?
– И его тоже. Вета, ты же не думаешь, что я пришел свататься, не поговорив с королем?
– Я вообще об этом не думала.
– Его величество очень ревниво относится к посягательствам на его…
– Имущество?
Почему-то получилось горько. Хотя чего удивляться, я ведь знала, что так будет?
– Да, пожалуй.
– И любой, кто решится…
– Леклер тоже получил разрешение от его величества.
Я резко выдохнула – и не удержалась:
– А на вашу авантюру с гвардейцами и лекаркой его величество дал бы согласие?
Рамон поглядел на меня, перевел взгляд на огонь.
– Вета, ты сама видела, на что он готов ради столицы. Неужели не можешь ответить на свой вопрос?
Могу. Но хотелось еще раз получить подтверждение.
– Маг жизни – ценность. А обычную девчонку хоть на воротах распни…
– Мы не выбираем, кем родиться. Но какими стать – можем решать только мы. Как жить, кого любить, куда идти… Хочешь? Завтра я приведу к тебе преступника. Убей его своим даром – и станешь просто женщиной. Тебя никто не будет неволить. Иди куда пожелаешь.
– И ваше предложение…
– А вот оно останется в силе.
– Почему? Вы так и не сказали, для чего это вам.
Рамон откровенно поморщился:
– Вета, ты думаешь, давят на тебя одну? Я – такая же собственность Короны, как и ты, и тоже должен оставить потомков. Спасибо тебе за Лима, иначе… Когда узнали, что он болен, на меня начали давить с двух сторон. И дядя, и король. Я обязан жениться на ком-то подходящем. Думаешь, это так легко?
– Договор можно предложить любой женщине.
– Ты – сильный маг, у тебя нет семьи, которая будет интриговать в своих интересах, ты неглупа, можешь родить здоровых детей и достойно их воспитать, если со мной что-то случится. У тебя есть свое дело, которое тебе важнее балов и праздников, а значит, ты не будешь покушаться на мои дела. Этого мало? Ты красивая девушка, и меня к тебе тянет.
Я хмыкнула. Красивая… ну, последнюю фразу можно в расчет не принимать. А остальное… звучит логично.
Тяжелая рука легла мне на затылок.
– Вета… погляди на меня?
Как Рамон оказался настолько близко? Я и не заметила.
Отблески алого в черных глазах, на лице, на белых прядях, и сами глаза так близко… непозволительно близко. И я теряюсь в них. Попросту не знаю, что делать. Зато отлично знает Палач. И, прежде чем я успеваю увернуться, крикнуть, даже просто выдохнуть, его губы накрывают мои. Уверенно, властно, требуя если не ответа, то хотя бы покорности. Сквозь запах малины пробивается привкус вина и дыма, голова запрокидывается назад, и только уверенная рука не дает мне упасть.
Наверное, я сумасшедшая. Потому что снова не чувствую ничего из того, что пишут в романах. Головокружение? Да, безусловно. И комната почему-то плывет перед глазами, а теплые руки уже давно переместились с шеи на спину и теперь нагло путешествуют по всему позвоночнику, сминая платье… и губы уже на шее…
– Вета…
Тихий шепот приводит меня в чувство. Я отстраняюсь одним рывком, резко, едва не падая в камин.
– Да как вы…
Удобно лежащий на шкуре Рамон Моринар подносит палец к губам, призывая меня молчать.
– Не надо оповещать весь дом о наших отношениях.
– Нет у нас никаких отношений!
Я как раз обнаружила, что несколько пуговичек на платье расстегнуты, и теперь пыталась попасть в петельки. Пальцы слушались откровенно плохо – дрожали от злости. Пнуть бы сейчас этого негодяя… только себе дороже выйдет!
– Будут, если согласишься.
Я хмыкнула. И титаническим усилием воли взяла себя в руки.
– Ваша светлость, я должна сейчас растаять от вашего поцелуя, потерять голову вместе с честью и проснуться завтра утром в вашей постели? А потом умолять спасти меня от позора?
Рамон откровенно фыркнул:
– Последнее не обязательно. Я и так готов… спасти.
Свидетельство «готовности» виднелось достаточно выразительно.
– Ваше благородство не знает границ, ваша светлость.
– Вета, называй меня просто по имени? Ты же не станешь так формально обращаться к жениху?
– У меня пока и нет жениха, – пожала я плечами. – Но когда появится, я вас обязательно познакомлю.
Ответом мне была ленивая улыбка. И я не выдержала. Понимаю, что это было мелко, недостойно и неподобающе, но… а кто бы выдержал на моем месте? Я не железная.
– Ваша светлость, в следующий раз, когда будете целоваться с девушкой, соблаговолите почистить зубы.
Развернулась и вышла, не вслушиваясь в смех за спиной.
Понимаю, что броню этого… герцога такими мелочами не пробьешь, но… не пробовать же по народному методу – ухватом? Как соседка? Или все же?.. Она говорила, что до мужа доходит. И очень советовала сковородку.
И что за глупости лезут в голову?
Эх, бабушка, научила ты меня, как дар развить, а вот жить-то с ним и не получается…
* * *
Ночь прошла спокойно. Маг жизни не станет ворочаться с боку на бок, переживать и нервничать. Уж успокоить саму себя и крепко уснуть я могу.
Настолько крепко, что с утра меня разбудила Линетт.
– Вета! Ты вставать собираешься?
– А надо? – пробормотала я из-под одеяла.
– Надо. Его величество прислал гонца.
– Что случилось?
– Он ждет тебя при дворе. Приехали Оломары.
Одеяло отлетело в сторону. Я подскочила на кровати.
– Срочно! Одеваться!
Линетт фыркнула:
– Вета, служанки ждут, горячая вода готова, платье я выбрала на свой вкус, а завтрак на столе.
И, прежде чем я успела поблагодарить, герцогиня вышла, оставив в комнате лишь легкий запах духов. А я заметалась по комнате.
Родители здесь.
Страшно?
Да, и еще как.
В детстве я не так часто видела и отца и мать. Брат был отцовским любимцем, сестра – материнской игрушкой, иначе и не скажешь, а я оставалась неприкаянной. Но не страдала. Они приезжали, одаривали меня взглядами, подарками и улыбками, трепали по щечке и передавали с рук на руки служанкам. И мы оставались ждать следующего приезда. И обязательно находили с бабушкой чем заняться. Так уж получилось, я всегда была любимицей бабушки, всем остальным ее внимание доставалось по остаточному принципу.
Родители мне были не так и нужны, но они – были. И я привыкла относиться к ним, как к грозной силе вдали, силе, от которой нужно таиться, которая может распоряжаться моей жизнью… Привыкла опасаться. А сейчас придется встретиться с ними лицом к лицу.
Я остановилась. Поглядела в зеркало. Из-за стекла в ответ посмотрели серые глаза. Большие, испуганные. А чего я боюсь? Я уже Ветана Моринар, у Оломаров нет надо мной никакой власти, да и его величество не даст меня в обиду. Почему я испугалась? Не знаю. Но это повод пойти и выяснить.
В комнату вошли служанки и принялись суетиться вокруг. Тазик с горячей водой, волосы, лицо… Не прошло и часа, как я была готова. Правда, пришлось постоянно останавливать девушек, чтобы они меня не разукрасили, как куклу. Никакой краски для лица, никаких сложных причесок. Та же коса, может, чуть более сложно заплетенная, а брови и ресницы у меня и так черные. Ни к чему добавлять.
Платье тоже пришлось забраковать. Линетт выбрала мне очаровательное творение из шелка и кружев, ярко-голубого цвета, с глубоким вырезом и вышивкой жемчугом. Я понимала, что это вполне пристойно для появления при дворе, но…
Не могу я! Попросту не могу!
Наверное, у меня мещанские вкусы, но я решительно отложила платье и выбрала из шкафа другое. Простенькое, темно-зеленое, из дорогого сукна, с закрытым воротом, без особых украшений. Милое, но повседневное. В таких знатные дамы хлопочут по хозяйству, но уж точно не отправляются ко двору. В тон подобрала ленту и решительно отказалась от украшений. Ни к чему.
Линетт покачала головой, но настаивать не стала.
– Вета, ты уверена?
– Мне так больше нравится. Прости, я понимаю, что ты старалась…
– Это не важно! Лишь бы тебе было удобно.
– Репутация семьи…
– Вета, репутация семьи Моринар такова, что ее твоими платьями уже не испортишь. И даже отсутствием платья. После Рамона-то…
Я улыбнулась. И только в карете поняла, почему выбрала именно это платье.
Мать я никогда не видела в простом наряде. Всегда с роскошной прической, в дорогих, почти бальных одеждах. Да и отец недалеко от нее ушел.
Внутренне я противопоставляла себя Оломарам. И выбирала не платье – броню. Вызов. Но примут ли его? И будет ли кому?
Зная его величество, я не сомневалась: мои родители живы, пока ему не мешают. А потом… судьба Артау в некотором отношении очень показательна.
* * *
Дворец жил своей жизнью.
Так же стояли перед входом гвардейцы, так же суетились придворные… Единственное отличие – форма на гвардейцах была подозрительно новой, необмятой. Либо выдали новую, либо гвардейцы были из последнего набора. Который состоялся уже после бунта.
Мы с Линетт поднялись по мраморной лестнице, раскланиваясь со знакомыми. То есть она улыбалась и щебетала с каждым встречным, а я молчала и изучала людей. Ничем они не отличаются от обитателей бедняцких кварталов. Две руки, две ноги… Ничего нового или интересного, разве что кружев побольше.
Коридоры, тронный зал…
Войти туда мы так и не успели.
Вышедший из зала мужчина лет пятидесяти на вид вдруг схватился за сердце, пошатнулся и начал оседать на пол, серея лицом.
Сколько можно увидеть за секунду? Но как-то все отпечаталось в мозгу. И мужчина в кирпично-красном камзоле, и капельки пота на его висках, и придворные, которые шарахнулись в сторону, и Линетт, вытянувшая руку, чтобы остановить стражников, и даже паж, который метнулся в двери зала. Секунда, не больше, была у меня на осознание и принятие решения.
Что оставалось делать? Только шагнуть вперед и призвать дар.
И сила откликнулась. Послушно хлынула в руки, окрасила румянцем щеки, забегала золотистыми искорками по пальцам и даровала прозрение. Разрыв сердца. Да, так бывает, когда сердце не выдерживает нагрузок и рвется, словно старая тряпочка. И спасти человека нельзя. Если просто надрыв – тогда да, шансы есть, а если как сейчас…
Почти мгновенная смерть. Почти…
Пара секунд у меня все же была, и я впечатала правую ладонь в грудь умирающего, как раз над сердцем. Сила хлынула потоком. Легко, весело, даже игриво, как бы это ни звучало в данных обстоятельствах. Искры слетали с моих пальцев сотнями, почти сливаясь в лучи золотистого света. И в такт их движению начинало биться сердце, срастались края порванной мышцы, весело мчалась по телу кровь…
Раньше я бы даже пытаться не стала. Нет, стала бы, вычерпала бы себя до дна, но вряд ли получилось бы что-то… подобное.
Я же помню, как принимала роды у госпожи Лиот! Куда как более простой случай, а я вымоталась так, что не могла дойти до дома… А что сейчас? А сейчас срастались края порванной мышцы. Вот так, еще чуть-чуть, и закрепить, чтобы не повторилось в ближайшие лет двадцать. А лучше – вообще никогда, пусть выбирает себе другую смерть.
Минута, вторая… Все.
Золотистые искры перестают плясать на кончиках моих пальцев, я убираю руки, поворачиваюсь, чтобы передать больного на руки кому-нибудь еще, и, словно на копья, натыкаюсь на людские взгляды.
Я ведь не смотрела, что происходит. А пока я лечила этого мужчину, двери тронного зала распахнулись, и высыпавшая оттуда толпа во главе с королем окружила нас. На меня смотрели жадно, хищно. Вот так и попадаются маги жизни. Но что еще оставалось делать? Бросить на произвол судьбы этого беднягу? Пусть умирает? Этого не позволил бы мой дар. Унести его куда-нибудь тоже возможности не было.
Люди смотрели… очень по-разному. Расчетливо, изучающе, завистливо… Среди толпы выделялись несколько взглядов. Его величество смотрел спокойно. Для него в моих талантах не было ничего нового, он просто принимал мой дар, как снег или дождь. Взгляд отца. Отвращение, почти ужас и гадливость. Взгляд матери. То же отвращение, но… расчетливое. Так на навоз глядят – хоть это и гадость жуткая, но пользу извлечь можно. Взгляд сестры – завистливый. Хорошо хоть, брата не оказалось, а то было бы еще противнее. Но и так я чувствовала себя, словно в помои окунулась.
Медленно встала, оправила платье и улыбнулась королю.
– Прошу прощения, ваше величество…
– Не стоит извиняться, Вета. Мы все всё понимаем. – Улыбка короля была поистине отеческой. – Могу я просить вас уделить мне десять минут времени для разрешения некоего недоразумения?
– Ваше величество, воля короля – закон для его поданных.
Я вежливо улыбалась, понимая, что сейчас происходит официальное очерчивание границ. Его величество недвусмысленно дает понять, что он, и только он распоряжается и мной, и моим даром. А я это подтверждаю. Что не так плохо. Уж глядя на стаю дворцовых стервятников…
Склонилась в придворном поклоне. Король милостиво кивнул, разрешая подняться, и предложил мне руку. Обернулся на придворных.
– Линетт, Алонсо сейчас у себя. Ренар, позаботься о господах и проводи их ко мне через десять минут.
Королевский маг выдвинулся из толпы придворных и ненавязчиво встал рядом с моими родителями. Они уже овладели собой, лица были по-придворному улыбчивы и бесстрастны, глаза спокойны, но я-то видела! И все помню.
За что? Что я такого сделала?
Не понимаю, и от этой мысли становится страшно.
* * *
В кабинете его величество толкнул меня в кресло и протянул бокал с чем-то сладким. Запах был медовый.
– Залпом.
В бокале оказался вишневый компот с медом. Вот что пьют страшные некроманты, когда их никто не видит? Не вино и не кровь невинных людей, а компотик? Заметив мой удивленный взгляд, король пожал плечами.
– С детства люблю вишню. В Торрине она дикая, но вкусная.
– А у нас ее почти не было. Не росла почему-то.
– Почва, наверное, неподходящая. Ты в порядке?
– Да, вполне. – Я прислушалась к себе. Сила восстановилась, самочувствие отличное. – Видимо, мой дар как-то растет…
– Если регулярно работать с ним, вычерпывать его до дна, потом опять наполнять – так и происходит. Чем старше маг, тем он сильнее. Да и моя кровь могла сыграть свою роль. Мы все же с тобой родственники… сестричка, – не удержался король.
– Шутить изволите, ваше величество?
– Изволю. В любом случае ты – Ветана Моринар, и горе тому, кто об этом забудет. Почему твои родные смотрели с такой злостью?
– Не знаю.
Король задумался на миг, потом кивнул своим мыслям.
– Ты выдержишь тяжелый разговор – или лучше мне самому пообщаться с ними, а тебе рассказать, как это было?
Я тоже задумалась. Второй вариант казался очень соблазнительным. Расслабиться, переложить все заботы на чужие плечи, ни о чем не думать… Нельзя.
Иначе и жизнь твою проживут за тебя.
– Благодарю, ваше величество, я найду силы выстоять.
В темных глазах мелькнула одобрительная искорка.
– Что ж. Тогда пригласим господ Оломаров и послушаем, что они нам скажут.
Медленно поставила бокал на стол, выдохнула, спрятала руки в складках платья – пальцы подрагивали. Чуть-чуть, самые кончики.
– Ваша воля – закон, ваше величество.
Его величество фыркнул:
– Побольше бы мне таких понятливых подданных. Готова?
– Да.
И дверь распахнулась.
* * *
Первым вошел Ренар Дирот. Поклонился и пропустил в комнату моего отца. За ним – мать. Сестра шла последней, оглядываясь и чувствуя себя крайне неуютно, но Ренар был неумолим. Дверь захлопнулась, и маг встал рядом с ней, всем видом показывая, что никого не впустит и не выпустит.
Его величество вежливо улыбнулся:
– Располагайтесь, дамы и господа. Думаю, нам есть что сказать друг другу.
Первым опустился в кресло отец. Его примеру последовала сестра, последней села мать. Расправила на коленях платье так, что оно обтянуло ноги, и послала его величеству настолько откровенный взгляд, что меня передернуло. Неужели она не понимает, что это… Как это выглядит?
Король посмотрел без эмоций. Налил себе в бокал компота, сделал пару глотков, улыбнулся еще приятнее.
– Итак, граф, я вас слушаю.
Отец выпрямился в кресле.
– Ваше величество, я… – Я видела, как отец лихорадочно над чем-то размышляет, но потом он словно рубанул сплеча. – Я приехал за своей старшей дочерью. Иветта обещана Храму, и скоро у нее постриг.
Хорошо, что я сидела. Стояла бы – упала бы.
Короля свалить оказалось потруднее.
– Замечательно. Не сомневаюсь, что решение вашей дочери служить Светлому осознанное, взвешенное и окончательное. И где же она?
Отец сверкнул глазами:
– Ваше величество, к чему эти… эта…
– Комедия, хотели вы сказать, граф? – Голос короля похолодел так, что на окнах едва изморозь не появилась.
– Э…
– Давайте проясним ситуацию. Я не знаю, где ваша дочь и что вы хотите с ней сделать, но эта юная леди – Ветана Тойри Моринар. Дочь герцога Алонсо, моего друга и канцлера.
Прозвучало это весомо и угрожающе, так, что мой отец даже немного съежился, но не отступил.
– Я могу доказать…
– Что у вас была дочь? Безусловно. И даже то, что у нее есть определенное сходство с леди Моринар. Это бывает, семьи роднятся между собой.
– Мы никогда…
– Граф. – Его величество улыбнулся со всем возможным очарованием. Уже не лицом – пастью клыков. Оскалом, при виде которого матушка вжалась в кресло, бледнея до состояния сметаны, а сестра едва не лишилась чувств. – Вы неверно оцениваете ситуацию. Здесь и сейчас моя власть и моя воля. И выйдете ли вы из этого кабинета – вопрос спорный. Полностью зависящий от того, что я услышу. – Блеснули синеватым блеском когти на пальцах демона. – И пока я не услышал ничего интересного или важного для меня.
– Если мы… Храм этого…
– Так не оставит? Вы плохо знаете историю, граф. Мой предок и Храм заставил с собой считаться.
Отец попробовал подняться из кресла, но ему ли было тягаться с магом воды?
Ренар Дирот сделал лишь один короткий жест рукой, и графа притянуло к креслу двумя водяными плетьми. Они обхватили и человека, и спинку кресла, сжались…
– Одно слово – и Храм может сколько угодно долго гневаться, – прошептал его величество, интимно наклоняясь к креслу. – Вам это уже ничем не поможет. Мы беседуем здесь, а не в пыточной только потому, что я не хочу огорчать Ветану. Но могу и передумать.
И отец сдался:
– Что вы хотите знать?
– Откуда в вашей семье этот дар?
– От матери. Точнее, от прабабки.
Этой истории было около ста лет. Моя прабабка бежала из Храма. Кто она была, из какого рода – неизвестно. Храм забрал ее у родителей совсем маленькой. Своего рода она не знала, ее вообще готовили как мага жизни. То есть работать на благо Храма, выйти замуж на благо Храма, рожать детей с той же замечательной целью.
Промыть мозги магу жизни оказалось неожиданно сложно. Каким-то чудом прабабка смогла сбежать. Более того, дар у нее был не слишком большой, поэтому она смогла не выдать себя. Поселилась в деревне, лечила людей помаленьку, составляла отвары, настои… Вышла замуж за деревенского старосту, родила дочь – мою бабушку. Были и еще дети, но материнский дар не унаследовал никто.
Зато бабушка смогла удачно выйти замуж.
Старый лорд Оломар женился на ней третьим браком. У него уже было двое детей, были деньги, положение при дворе, он мог себе позволить причуду. То есть жениться на красивой девчонке.
Может быть, он рассчитывал овдоветь и в третий раз, наигравшись всласть. Может быть, это был договор между магом жизни и графом, который желал жить подольше, – точно отец не знал.
Брак был заключен, в нем родился один сын, а потом эпидемия унесла и графа, и его старших детей. Не пощадила она и бабушкиных родных. Отец был уверен, что прабабка все сделала нарочно. Тем не менее отец жил, радовался жизни.
Артау?
Тут во всем виновата дочь. Если бы она вышла замуж, как подобает порядочной девице из благородной семьи…
Храм?
И тут тоже виновата дочь. Если бы она не выпячивала себя, если бы сидела тихо или, опять же, вышла замуж…
Видимо, где-то прабабка допустила ошибку. Сложно потеряться магу жизни, ох сложно…
Когда я появилась в Алетаре, мной заинтересовались, начали наводить справки, сопоставлять… Отцу сделали предложение, от которого нельзя было отказаться. Жизнь, здоровье, даже определенная сумма денег – в обмен на непослушную дочь. Кто бы тут отказался?
Конечно же, отец согласился. Он понимал, что и сыну его подыщут «достойную» невесту, и дочери – жениха из Храма, но… не ему же? Его-то жизнь никто и ничто не затронет, и ради сохранения существующего положения он готов был принести в жертву всех троих детей.
Конечно, рассказано было не совсем так, отец больше упирал на свою несчастную жизнь, на подлость детей, на недостаток средств, на… Да проще сказать, на что он не жаловался. На Светлого. Все остальные были виновны уже по умолчанию, одним своим существованием.
Я слушала, и пальцы все сильнее сжимали ткань платья. Бабушка знала. Видимо, по рассказам матери она знала и что я такое, и какая судьба меня может ожидать. И… она сделала все, что смогла. Выучила меня, вырастила, предупредила… До конца защитить не сумела.
Бабуля, спасибо тебе, родная…
* * *
Его величество прищурился:
– Значит, вы явились сюда требовать у меня мага жизни в пользу Храма, на весьма сомнительных основаниях. И были так свято уверены, что выйдете отсюда живыми и не в пыточную?
Отец побледнел. Мать давно изобразила бы обморок, но вот беда – никто бы не обратил на нее внимания, а потому оставалось лишь сидеть и глядеть на всех. Сестра…
Я встала из кресла и подошла к Лауре:
– Лори…
К этому я тоже была готова. Только вот больно все равно было.
– Какая же ты тварь, Ивка! – И глаза, горящие откровенной злостью. – Ты хоть знаешь, что они хотели сделать?
Кивок в сторону родителей, сжатые пальцы на ручках кресла. За что?
– Выдать тебя замуж за Артау.
– Да! Ты, дрянь такая, сбежала…
И почему я – дрянь? Потому что не захотела умирать? Разве это честно?
– А надо было выйти за него замуж и сейчас лечить синяки на себе?
Лаура даже и не подумала смущаться.
– Не надо было идти против родительской воли!
Я пожала плечами.
Что ж, мы никогда друг друга не понимали по-настоящему. Да и близки настолько не были. Я любила младших, но и Лори и брат – они ведь мне завидовали. Смертельно завидовали, что бабушка меня любила больше всех. Конечно, она возилась и с мелкими, но я была вне конкуренции. Видимо, так уж совпало.
И первая внучка, и маг жизни, и просто родной человечек… Отцом-то дед занимался, настоящее мужское воспитание давал, любил, баловал последнего сыночка. И опять же, граф – и девушка из простонародья. Это в сказках красиво, а в жизни… Сколько бабушке пришлось преодолеть, чтобы ей хотя бы вслед не хихикали…
Она мне рассказывала.
В любом сословии есть свои правила, свои нормы поведения, свои обычаи, которые со стороны, может, и не видны, а в реальности… Язык веера, язык цветов, как правильно одеться, как поговорить, как поглядеть…
Сказка о бедной девушке, которая выходит замуж за принца, кончается свадьбой. Просто потому что в суровых буднях, которые пойдут дальше, девушка не проживет дольше пары лет. А потом – побег, развод или могила. На выбор.
Сожрут ее.
Бабушку не сожрали, но легче ей от этого не было. И сил у нее хватало только на то, чтобы удержаться на грани. Эх, заварила кашу прабабушка, а не стоило ей даже начинать. Была бы я дочкой фермера, лечила б поросят. Глядишь, и счастливее была бы.
– Если я не выйду отсюда со всей своей семьей, ваша страна и ваша династия будут подвергнуты эдикту.
Отец выпрямился и даже приосанился.
Я едва не фыркнула. Эдикт…
Эрик едва не рассмеялся отцу в глаза.
– И все?
Кажется, такого господин граф не ожидал.
– Вы…
– Да мне плевать! Вы хоть знаете, сколько раз моих предков от Храма отлучали? И предков, и Алетар… нет?
Я снова едва не фыркнула. Ну да, историю мы не учили, это недостойно благородного человека. Это ж не байки за вином травить, это какие-то случаи, какие-то даты… К чему? Что изменится в жизни благородного графа от того, что он не прочтет пару книг?
Ничего и не изменилось. Это меня бабушка гоняла, заставляя учиться, и я знала, что уже лет триста как Раденор и Храм находятся в состоянии вооруженного нейтралитета. То кого-нибудь из династии отлучали от Храма, то сей достойный человек наведывался в гости и, дружелюбно улыбаясь, уговаривал храмовников вернуть все, как раньше. А то ведь будет, как в прошлый раз…
– Со мной прибыл легат!
– То есть вы прибыли в его свите, – ухмыльнулся король. – И что?
Граф явно был уже не так уверен в себе.
– Ваше величество, Иветта – моя дочь, она обязана повиноваться моей воле, и что бы вы ни решили, я буду принимать участие в ее судьбе. Я считаю, что Храм для нее – лучшая участь. Ее дар не может принадлежать людям, он должен принадлежать лишь Светлому, поскольку Светлый одарил ее при рождении. Отказываться от милости Храма – неблагодарность с ее стороны, и я верю, что и вы и она примете правильное решение.
– Вета, он тебе живым нужен?
Король повернулся ко мне, и я не успела спрятать глаза. И боюсь, маловато там было любви к родным.
Если перевести с дипломатического на человеческий, отец негодовал не из-за того, что его лишили законного дохода. Требовал поделиться. Храм-то уж точно поделится, а вы, ваше величество? Нет? Тогда лучше Храм. И учтите, что ссориться вы не со мной будете, а с ними.
Станет ли Эрик Раденор ввязываться из-за меня в драку?
Одного взгляда на короля мне хватило, чтобы облегченно выдохнуть. Станет. Уже ввязался.
– Не хотелось бы иметь на совести смерть господина графа, – честно призналась я.
– Отца, гадкая девчонка! – взвилась мать.
Я прикусила губу. Почему они такие наглые? Ведь видели и короля, и его природу, глаза, когти… Да зная своих родителей… Тут под ними уже лужи должны расплываться. И не из благовоний. Но…
Не понимаю.
– Если ты хочешь, пусть живет, – разочарованно вздохнул король. – Значит, так, Оломар. Вы мне свой ультиматум предъявили, я вас услышал. Вы выйдете отсюда живым и невредимым благодаря Ветане. Отправитесь в свое поместье и будете сидеть там безвылазно до смерти. Вместе с супругой и сыном.
Сыном…
И как-то в один миг сложилась картинка.
– Мой брат в Храме?
Неужели этот глухой надтреснутый голос – мой?
Король бросил взгляд на меня, на графа и рассмеялся.
– Ах вот оно что? Храм в своем амплуа. Пообещать защиту, поманить вкусной конфеткой, а заодно припасти материал для шантажа. Граф, вы серьезно надеялись, что в обмен на дочь вам вернут сына?
На отца было страшно смотреть. Вот сейчас он выглядел на все свои годы.
– Ваше величество…
– Обещать – не значит жениться, господин граф, пора бы знать в вашем-то возрасте. Конечно, никто вам сына не вернет. И вашу семью из-под ласкового, но пристального надзора не выпустит. Вы бы дочку поблагодарили лучше, своим побегом она вас спасла.
– От чего же?
– Сейчас она ценна для Раденора, а значит, и вы останетесь живы. И даже при детях. Я помню, что обещал вам, я от своего слова не откажусь, но пожить в Алетаре вам придется.
Я скривилась. Непроизвольно, просто противно стало. Ладно! При дворе не появляюсь я, в лечебнице для бедных – эти люди, так что не встретимся.
– В Башнях, – добил его величество. – Там безопаснее всего.
И как я могла в нем сомневаться?
Башни, тюрьма для благородных, практически всегда пустовали, потому что правосудие Алетара работало без проволочек. Сейчас я даже понимала почему. А моей семейке это только на пользу пойдет. Посидят, о жизни подумают…
Бывшей семейке.
Как приятно это звучит! Я с благодарностью посмотрела на его величество. Ветана Тойри Моринар определенно лучше, чем Иветта Тойри Оломар. Ей-ей, при таких условиях я даже на Корону работать согласна, хотя моего согласия никто и спрашивать не будет. Но я все равно готова – добровольно и от всей души!
Отец побледнел, его величество поднял руку:
– А с легатом я побеседую сейчас. Лично. Алонсо?
Канцлер, который до этой поры словно сливался с обоями в темном углу, дернул шнур звонка. Пара секунд – и на пороге появилась стража.
– Граф, берите свою семью и следуйте за ними.
Кажется, отец что-то еще хотел сказать, запротестовать, но ледяной взгляд королевских глаз пригвоздил его к креслу. И отец не выдержал. Медленно поплелся к стражникам, подхватил из кресла мою мать…
Лаура одарила меня злым взглядом и направилась вслед за родителями. Я обхватила себя руками и поежилась.
– Ты ни в чем не виновата. – Его величество был в курсе моих переживаний, кто бы сомневался. – Ты не просила о своей силе, ты просто получила ее и попыталась выжить. Как могла. И получилось неплохо. Даже очень хорошо для юной девушки без средств, друзей и знакомых.
Да. Я благодарно улыбнулась:
– Им все равно.
– Их жизнь рухнула не из-за тебя. Иногда просто так случается, нечто, от нас не зависящее. Как твоя прабабушка. Никто не знал о ее побеге, никто не думал, что так получится, никто не ожидал, что кровь проснется. А твои родители слишком глупы, чтобы понять: их жизнь рушится просто потому, что так судьба бросила кости. В их понимании, причина – ты.
– Когда-нибудь они изменят мнение?
– И сообразят, что ты не виновата? Нет. Думаю, не смогут. Но я придумаю, как избавить их от избыточного внимания Храма. А пока предлагаю поговорить с легатом.
Меня мороз пробрал.
– Они потребуют отдать меня.
– И что? – Король полюбовался идеальной остроты сизыми когтями на тонких пальцах. – Пусть требуют.
Тряхнула головой. И вспомнила свое удивление.
– Ваше величество, а почему мой отец не кричал: «демон»? Или что-то еще, такое же глупое?
– А должен был?
– Когти, глаза…
– Ты это видела?
– Д-да… А…
– Не должна была. Видимо, это из-за того, что мы смешали кровь. Сама понимаешь, такое даром не проходит.
– Родители видели обычного человека?
– Да, только более страшного, что ли. Жуткого… Хорошо надавить ужасом у меня получается именно в полудемонической форме, но когда я превращаюсь, я маскируюсь. А ты увидела меня под маской.
Я кивнула:
– Примерно понимаю. А можно будет потом почитать, если об этом где-то написано?
– Обещаю, когда все закончится, ты пойдешь учиться магии. Думаю, для начала наставником может стать Ренар Дирот. Научишься контролировать силу, распределять потоки, а дальше – подумаем. Если в Храме были маги жизни, то есть и отчеты об их обучении и использовании. И они нам их предоставят.
– Так просто?
– Просто не будет. Но если поставить себе цель…
Представив этот процесс, я содрогнулась. Нет, не хотелось бы находиться на пути у его величества.
– Легат и прочие ждут в малахитовом зале для приемов, – доложил Алонсо.
Его величество предложил мне руку:
– Идем?
– К ним?
– Да.
– А…
– Пусть думают что хотят. Нам важно показать, что ты принадлежишь Короне, и своего я не отдам.
Я подумала секунду и махнула рукой на урон для репутации. Замуж все равно не тянуло, в Храм не хотелось еще больше. Если ради того, чтобы избавиться от легата, надо сделать вид, что у нас роман с королем, я даже… поцеловать его согласна.
В щеку. И очень быстро.
Кажется, меня тоже зацепило полудемоническими эманациями. И знаю ведь, что Эрик – милейший человек… для короля. Но как вспомню глаза и когти… Бр-р…
* * *
Граф Оломар шел по коридору вслед за стражниками и откровенно злился на старшую дочь.
Тварь! Мелкая наглая гадина!
Как хорошо все было в его жизни еще год назад! Дом, жена, дети… Долги, конечно, но у какого благородного человека их не бывает? Даже его светлость герцог не брезгует посещением ростовщиков, а у графа Оломара доход куда как скромнее. Да, проигрался. И что?
Почему бы и не выдать дочь замуж за хорошего состоятельного человека с приличной репутацией? Ладно, умерла там у него жена… Вы представляете, сколько женщин умирает при родах? Много, очень много.
То ребенок не так пошел, то послеродовая горячка, то еще что – дело житейское! Если б не маги – а их еще не всегда дозовешься, и стоят их услуги дорого, не каждому по карману, – так и каждая вторая умирала бы. И никто не удивлялся бы. И не такое случается!
Когда Иветта сбежала, барон, конечно, был в гневе, но граф предложил ему вторую дочь, и договоренность была достигнута. Единственное, свадьбу пришлось отложить. И барон, чтобы избавиться от шуточек и пересудов, отправился в Алетар. Почему бы и не туда?
А тут…
Когда граф узнал о своей дочери, он не поверил. Сначала. Да и кто бы мог поверить в такое? Маг жизни! Редкость, которую поискать и не найти, – в его семье? Невероятно! Но прибыльно? Безусловно. И глупо бы не воспользоваться таким случаем.
Когда к графу явился тот человек…
Оломар тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли. И получилось. У графа был большой опыт, он так всю жизнь поступал. И когда узнал, что его бабка из простонародья, и когда начал догадываться про мать…
Да, он подозревал Артау, и ничего удивительного. Сам ведь рассказал барону, что мать против его брака с Иветтой, сам сказал, что она хочет занять денег.
Когда матери не стало, он начал о чем-то догадываться. Но не расстроился. Не любил он мать, что теперь поделать. Не любил. За резкие слова, за попытки воспитывать, за… Да много за что. Когда ты младший и любимый ребенок, все тебя балуют, а кто-то пытается загнать в рамки, понятное дело, ты своего воспитателя не полюбишь.
Так что граф привычно придавил каблуком сомнения и совесть и стал вести привычный образ жизни. Неприятные мысли? А что с ними не так? Их всегда можно заглушить стаканом вина, встречей с красивой женщиной или посиделками с друзьями в клубе.
Коридоры, коридоры…
Откуда он взялся – этот человек в простом темном платье? Но вот ведь, стоит… Кажется, граф видел его в свите легата? Или нет?
Но только Оломар шагнул вперед, как мужчина вскинул руки. И с пальцев его сорвался огненный вихрь. Накрыл, поглотил… А потом ничего и не было. Только обгорелые кости на полу, в том числе и кости убийцы.
Магический огонь прошелся по стенам и потолку дворца, испепелил графа с супругой и дочерью, охрану графа, самого убийцу – и стих, словно и не бывало. И на этом месте начала наливаться тьма. Из углов сгустились тени, из-за дверей послышалось тихое змеиное шипение – дворец сообщал о беде и звал на помощь своего хозяина.
* * *
Его величество вздрогнул, словно от боли, сбился с шага, взглянул на Алонсо, и канцлер тут же оказался рядом с нами.
– Ва… Эрик?
– Только что во дворце применили магию. Сильную. Разберись…
– Слушаюсь. Ты как?
– Выдержу, – усмехнулся его величество. И, видя мои растерянные глаза, объяснил уже вовсе тихо, лично для меня: – Король Раденора всегда знает такие вещи. Здесь все пропитано нашей магией, и когда кто-то чужой пытается… Это больно.
Я вздрогнула:
– А если бы… вас?
– Нет. Это – нет, я и сам маг не из последних.
– А нельзя как-то магически?..
Замялась, пытаясь сформулировать поточнее свои ощущения. Поймать? Или убить? Или…
– Этот человек уже мертв. Но кто это, как и зачем?
Я проводила взглядом дворцовую стражу. На душе было как-то нехорошо. Давило, тянуло, ныло… Тошнотное ощущение. Что-то не в порядке в королевстве, определенно.
– Вета, что бы я ни говорил, поддержите меня, ладно?
– Да, ваше величество. Но…
– Вы обещали.
Двери распахнулись перед нами.
– Его величество Эрик Рене Четвертый!
Меня не объявляли, да и не полагалось этого. Мы просто медленно прошли мимо придворных, которые улыбались и кланялись, к трону, рядом с которым стояли двое людей.
Один – явный легат, как я их себе и представляла. В белом облачении, высокий, осанистый, очень красивый прямо-таки картинной красотой. Чеканные черты лица, посох с сияющим кристаллом в навершии, добрая улыбка на губах – так и тянет со всего размаха его молотком по пальцу стукнуть. Или хотя бы вывернуть ему на мантию банку варенья. Не человек – картина идеального посланника Светлого.
Второй был попроще и как-то терялся в тени легата. Те же белые одежды, молодое лицо, исполненное Света, а по-простому, отмеченное недостатком ума и избытком фанатизма, светлые волосы стянуты в хвост, руки украшены несколькими перстнями… А пальцы чуть подрагивают.
Нервничает? Это объяснимо. И кто бы не нервничал на его месте?
Его величество мило улыбнулся.
– Дамы и господа, позвольте объявить вам радостную новость! Сегодня я обретаю еще одного близкого человека. Моя крестница, Ветана Тойри Моринар, согласилась принять предложение руки и сердца прекрасного человека, виконта Леклера!
Виконт шагнул вперед, расплываясь в улыбке. Протянул руки.
Я взглянула на короля. Так он об этом? Что ж, я не против подыграть. Или даже – согласиться? Нет, второе мне точно не нравится, но если я уже его невеста, то Храму придется облизнуться и убраться. Так что потерпим, оно того стоит.
Ослепительно улыбнувшись, протянула руки в ответ. Трогательное единение прервал стук посоха об пол. Леклер замер, а я так и застыла с вытянутыми вперед руками. Храмовник не смог не вмешаться.
* * *
– Ваше величество, вы введены в заблуждение.
– Вот как? – нехорошо прищурился король. – И в чем же, любезнейший? Вы, собственно, кто?
– Мое имя – Мартин, и я легат Престола Светлого.
– Он вас лично послал? Хм-м…
Его величество скривил губы, в зале раздались смешки. Легат даже и не подумал обижаться.
– Эта женщина давно обещана Храму. Ее прабабка сбежала из Храма, а потому весь род ее…
– Недоказуемо.
Слово упало тяжело и серьезно. Придворные затихли, понимая, что сейчас на их глазах вершится история. Король Раденора против Храма. Об этом можно год рассказывать, да и потомки послушают.
– Ошибаетесь, ваше величество, все доказуемо.
– Меня не интересуют ваши сфабрикованные бумажки, – отрезал король.
Легат нехорошо прищурился:
– Вы собираетесь оспорить волю Престола?
– Уже.
– Подумайте еще раз. Не совершайте поступков, о которых придется потом пожалеть!
– Ты угрожаешь мне, холоп?
Получилось это настолько презрительно, что я готова была поаплодировать.
– Вы и так достаточно нагрешили, ваше величество. И Храм принял решение…
Ответом было насмешливое молчание. Но разве храмовника таким собьешь? Вот если бы дубиной в лоб…
– Если вы сейчас покаетесь и отдадите Храму то, что ему принадлежит, вас пощадят. В противном случае вы будете ввергнуты в ту бездну, из которой явился ваш предок.
Когти блеснули холодной сталью. Интересно, опять это вижу только я? Да, наверное…
– А я думаю, что мы с вами должны побеседовать о моем предке в другой обстановке, – процедил его величество. – Я не люблю угроз и никому не позволю себя шантажировать. Стража! Взять его!
Храмовник развел руками:
– Что ж, ваше величество, вы не вняли голосу разума. Действуй, дитя Света.
И юноша шагнул вперед, поднимая руки.
* * *
Волну своей магии я узнала сразу. Я узнала бы магию жизни, даже если бы меня приковали к скале, завязали глаза и заткнули уши. Это было… Это было словно водопад, словно рассвет, словно ураган. И…
Его величество не выдержит.
Поняла это так же отчетливо, как почувствовала магию. Парень был силен, очень силен, и сдаваться не собирался. А смерть… Смерть склоняется перед жизнью. Сгустилось перед королем облако мрака, жалобно зашипело, почти как живое существо, которое убивают на моих глазах, но отступать не собиралось, давая хозяину время, чтобы собраться.
Эрик поднял руки, и с пальцев его полилась тьма. Но одновременно…
Старик положил руку на плечо юноше. И свет стал еще ярче, еще ослепительнее, еще…
«Не верь ни свету, ни тьме. Не бойся ни жизни, ни смерти. Это две стороны одной монеты. Иногда убить – значит спасти».
Слова старой рофтерки всплыли в разуме так четко, словно она сейчас стояла у меня за плечом. Там, где не справится смерть, да будет жизнь! Я увидела, как у его величества из носа, глаз, ушей хлынула кровь. Нет, он не выдержит. Любая другая магия, может быть, но не магия жизни. Они природные антагонисты, а этот мальчишка еще и очень силен, не слабее меня…
Король не справится.
И я сделала шаг вперед.
«Пожалеешь многое – потеряешь все. Зло уже идет. Берегись добра, оно бывает злее».
Я увидела, как бросается на преграду Леклер и отлетает сломанной куклой, как вбегает в зал гвардия, как удирают придворные, но все это было словно за стеклом. Не важно и ненужно, как рыбки в аквариуме, потому что еще один шаг…
И я оказалась перед королем.
– Уйди, дитя Света.
Говорил старик, юноша был слишком сосредоточен на некроманте, чтобы обратить на меня внимание. А я даже отвечать не стала. Потому что в руке у меня уже была шпилька с мерзкими острыми концами, и первые капли крови упали на мрамор. Крови, смешанной с кровью короля-некроманта…
Здесь я – своя!
– Кровью за кровь, я возвращаю долг!
И сила хлынула потоком…
Что появляется там, где жизнь борется с жизнью? Не смерть, нет.
Пустота.
* * *
Она возникла между нами, голодная, ждущая, жуткая, она была словно зверь в клетке, она металась, скалилась, кидалась на стены нашей магии. С одной стороны давили храмовники, с другой стояла я.
Его величество, не вытирая крови, которая струилась по его лицу, положил мне руку на плечо. И я замерла, открываясь полностью. Магия жизни не может убивать? Верно! Но если вычерпать себя до дна… А мне сейчас жалко не было. Я знала только одно – стоять насмерть.
Стоять, когда из ушей у мальчишки хлынула кровь, заливая его одеяние алым.
Стоять, когда по моему лицу потекли теплые струйки… кровь? Слезы? Не важно!
Стоять.
Мы держались насмерть, а пустота металась между нами, не зная, кого предпочесть и как до нас добраться. Она бросалась на преграду, как живое существо. И как же она была голодна!
Сила короля текла в меня.
Она была холодной, темной, она была смертельно опасной для моего дара, она заставляла корчиться от боли, как и раньше, но я уже знала и эту силу, и эту боль, а когда знаешь – не так страшно. Сейчас король отдавал мне все возможное. Смерть не может спорить с жизнью, рано или поздно зерно взойдет, я почти видела зеленый ковер на полях…
Я справлюсь, надо только стоять!!!
И когда в наш дуэт вплелось нечто неожиданное, равновесие дрогнуло.
Краем глаза я заметила Рамона Моринара, который появился за спиной храмовников, и также вскинул руку.
И огненный столп поколебал равновесие. Упал, пачкая полы кровью, легат, но мальчишка обернулся. Здесь и сейчас он был опасен, как и всякая загнанная в угол тварь. Короля ему не достать, но хоть кого-то из прислужников темной твари, или что там ему наплели?
Я закричала. Глухо, безнадежно, отчаянно, и…
У каждого мага есть нечто… Это как в миг отчаяния. Ты можешь гору свернуть, но потом и пера никогда не поднимешь. Я чувствовала этот предел, я была рядом с ним, стоит его перешагнуть, и все…
И пусть.
Последняя цепь оборвалась, хлестнула по мне так, что я закричала от боли, – и больше меня уже ничего не связывало. Темная волна сорвалась с моих ладоней, окутала мальчишку, обняла его…
Магия прозвенела на невыносимо высокой ноте – и опала. Пустота взглянула на меня злобными глазами и рванулась вперед. В мое тело. И наконец я смогла потерять сознание. С твердой уверенностью в том, что все закончилось.
* * *
На полу лежали два тела. Оба в белых рясах, обильно усеянных алыми цветами крови. И медленно, очень медленно, словно в дурном сне, оседала на пол маленькая лекарка.
Король подхватил ее на руки, подумав, что это становится дурной традицией – прятаться за спину женщины. И кивнул Рамону на тела:
– Займись!
Моринар кивнул. Присел на корточки рядом со стариком, довольно кивнул и принялся увязывать того, как колбасу, кромсая рясу на ленты. Найдутся в Раденоре и палачи, и наручники, чтобы магам силу сковать…
Сразу не подох?
Ты еще об этом сильно пожалеешь, гнида!
Мальчишка был окончательно и бесповоротно мертв. Что бы ни сделала Ветана, по нему это прошлось особенно сильно, а старика задело просто краем. Так же как и короля. Он делился силой, щедро отдавая себя, и стоит на ногах, и даже колдовать уже завтра-послезавтра сможет, а в демонической форме – так и сегодня. А вот девочка…
Король приложил пальцы к шее, нащупывая тонкую синюю жилку, и похолодел. Биения не было. И сердца девушки он не слышал.
Мертва?
Поняв жест короля, горестно застонал рядом Рамон, но полудемону было не до того. Ну уж нет! Чтобы во дворце некроманта, рядом с некромантом кто-то осмелился умереть без его разрешения? Это его дом! И только он решает, кому здесь уйти за грань. И вернуть может любого!
Его величество положил обмякшее тело прямо на пол – не время нежничать. Коснулся висков, призвал свою силу.
– Возвращайся, девочка.
Нет ответа…
Эрик почти видел, как мечется в тронном зале испуганное светлое облачко. А рядом – еще такое же. Мальчишка – и девушка, которую убил этот щенок и которая стоит дороже десятка таких, как он и его наставник… Твари!
– Я приказываю – вернись!
Сила чуть тряхнула дворец. Бесполезно. Облачко, может, и хотело вернуться, но что-то держало его, не отпускало…
Эрик вздохнул. Вот не хотелось, но… кажется, у него нет выбора. Только как это скажется на девушке?
Крови на его лице хватало. И провести ладонью по подбородку, а потом коснуться окровавленным пальцем лба, глаз и губ Ветаны было легко.
– Кровью взываю к крови! Вернись!
И был один миг, когда ему показалось, что не подействует и это. Но… Словно облако заслонило солнце, мигнул свет, пронеслась по дворцу ледяная волна, мурашками пробегая по спинам людей, не важно, маг там или не маг, а под рукой короля дрогнуло и забилось сердце.
Его величество облегченно выдохнул.
Живая.
Главное – живая, остальное не важно. Умереть он девочке не даст, это уж точно.
Метнулась, прижалась к ногам змея – создание из мрака и королевской крови, жалобно зашипела, жалуясь на негодяев, которые шляются по дворцу.
Король осторожно переложил Ветану на один из диванчиков, кивнул змее:
– Держи ее. Не дай уйти за грань.
Черная лента послушно обвилась вокруг девичьего тела. Хорошо, что они обменялись кровью, сейчас легче будет. Даже если девочка опять начнет уходить, ее удержат. Или он узнает и не даст ей удрать.
– Живая?
– И жить будет, – отмахнулся Эрик. – Сейчас мага воды позовем, девочку подпитать надо, вся выложилась… Что с этими?
– Мальчишка сдох. Старик еще дышит.
– Жаль, что сдох.
Его величество направился к парню. Пинком перевернул тело на спину. Не из позерства или презрения, просто руки в крови пачкать еще больше не хотелось.
Да, совсем мальчишка. Лет двадцать – двадцать пять, тонкое лицо, русые волосы, серые глаза смотрят в потолок… Кто же ты такой? Впрочем, не важно, храмовники так и так ответят за все.
Его величество прищурился, планируя, с кого начать. Наверное, с приближенного Фолкса. А там и до остальных доберемся.
Эдикт огласить решили? Так я вам его самим устрою! Давно, видно, руководство у вас не менялось…
– Мне одному кажется или они похожи?
Рамон внимательно глядел на мальчишку. Эрик присмотрелся.
Хм-м… А ведь есть определенное сходство. Оба с Ветаной худощавые, тонкокостные… Это, конечно, не главный признак, но вот лоб и глаза… Очень похоже. Почти копия.
– Прабабка Ветаны сбежала из Храма. Мы не знаем, осталась ли у нее родня, и если да – то кто, – поделился информацией его величество.
Рамон злобно зашипел, как капля воды на раскаленной сковородке.
– Твари! Ведь выжидали…
– Думаю, тут не столько выжидание. Не на них ли рассчитывал Ришард?
– А мог, – кивнул Рамон.
– Еще как мог. Не окажись девочка рядом, я бы просто помер, – кивнул Эрик. – Продержался бы какое-то время, но…
– А…
– И ты бы не помог. Смерть – это часть жизни, понимаешь?
Часть против целого, что тут непонятного. Конечно, выиграет тот, кто сильнее, а мальчишка был очень силен. Рамон помнил, как почувствовал волну чужой силы, как бежал по коридорам дворца, а в голове металась лишь одна мысль. Только бы успеть. Только бы успеть…
Успел…
Если бы не Ветана, сейчас храмовники разглядывали бы их тела. И может, так же пинали бы ногами.
Алонсо влетел вихрем.
– Эрик! Ты жив!
Король уже взял себя в руки:
– Легата в пыточную. Заковать и расспрашивать. Медленно, не уморить. Мальчишку – в покойницкую, тоже пока ничего с ним не делать. Посмотрим, на что сгодится. Ветану ко мне в покои, пусть отлеживается во дворце. И пригласи к ней лекарей и магов, сколько понадобится. Рамон, займись теми, кто прибыл с этим легатом – не сам же он каретой правил? – Его величество проводил взглядом вылетевшего из тронного зала начальника гвардии, полюбовался, как канцлер не без натуги подхватывает на руки тело девушки, и кивнул. – А я пойду умоюсь. Сил моих больше нет ходить в крови по уши. Распорядитесь, пусть приготовят ванну. Жду тебя с докладом в кабинете через полчаса.
И двинулся сквозь ряды гвардейцев, глядящих с ужасом и уважением.
Не видели вы, бедолаги, меня демоном. И хорошо, что не видели, мне сегодня никого убивать не хочется. Сил нет…
