9. Звездное обаяние
По дороге к метро Готорну кто-то позвонил на мобильный. Он ответил, но не представился, лишь молча выслушал с полминуты и нажал отбой.
– Мы едем на Брик-лейн, – объявил он.
– Зачем?
– Блудный сын вернулся, Дэмиэн Каупер. Наверное, никак не мог втиснуть поездку в плотный график. Мать мертва уже больше недели.
Я задумался над его словами.
– А кто это был?
– Где?
– По телефону.
– Какая разница?
– Было бы интересно узнать, откуда вы получаете информацию.
Готорн не ответил, и я продолжил:
– Вы в курсе, что Джудит Гудвин выходила со станции «Южный Кенсингтон», – значит, кто-то предоставил вам доступ к записям с видеокамеры. Потом криминальное прошлое Андреа Клюванек. Для бывшего полицейского вы поразительно осведомлены.
Готорн устремил на меня знакомый взгляд, который у него так хорошо получался: смесь удивления и обиды.
– Неважно, – буркнул он.
– Еще как важно! Я ведь пишу о вас книгу – не могу же я доставать информацию из ниоткуда, как кролика из шляпы! Если хотите, просто скажите, что встретили в гараже одного типа; назовем его Глубокая Глотка. Нет, мне нужна правда. Вам явно кто-то помогает. Кто же?
Мимо прошла группка школьников в форме: долгополые пиджаки, галстуки, соломенные шляпы.
– Интересно, они хоть понимают, что выглядят как полные придурки… – пробормотал себе под нос Готорн.
– Нормально выглядят. И не пытайтесь сменить тему.
– Ладно… – Готорн нахмурился. – Когда на меня повесили всех собак, мой бывший начальник, фамилию не скажу, прекрасно понимал, что все это бред. Да и вообще, я ему нужен. Ты же видел Мидоуза… Сложи ай-кью половины наших офицеров – и то трехзначной цифры не наберется. Он привлек меня в качестве консультанта и использует до сих пор.
– И сколько вас таких?
– Я один. Есть и другие, но толку от них никакого.
Это прозвучало беззлобно.
– Брик-лейн?..
– Дэмиэн Каупер прилетел вчера из Лос-Анджелеса бизнес-классом. С ним подруга, Грейс Ловелл, и дочь.
– Вы не говорили, что у него есть ребенок.
– Зато говорил про пристрастие к кокаину. А еще квартира на Брик-лейн, туда-то мы и идем.
Мы прошли мимо школы и направились вниз по склону к метро. Честно говоря, мне начинала не нравиться собственная роль в этой истории: хожу за Готорном по всему Лондону как привязанный, и что за книга получится в результате? От Британия-роуд до похоронного агентства, затем Южный Эктон, Мраморная арка, Харроу-он-Хилл; следующая остановка – Брик-лейн… Больше похоже на справочник Лондона, чем на детективную историю.
Досадно, что Ларри Гудвин оказался «пустышкой». Дайана Каупер утверждала, что видела его, однако мальчик никоим образом не смог бы в одиночку пересечь Лондон, не говоря уж о том, чтобы совершить хорошо запланированное убийство, требующее физических сил. А если не он, то кто? Если бы событиями распоряжался я, то к этому времени убийца уже появился бы на страницах книги, а пока что мы не встретили подходящего кандидата на эту роль.
Был и еще один момент: мой литературный агент не в курсе происходящего и спокойно ждет, что я появлюсь с идеей новой книги после «Дома шелка». Рано или поздно придется начать разговор, и новости ей вряд ли понравятся.
Мы спустились в метро. Предстояло пересечь весь Лондон с запада на восток, и на такси это заняло бы вечность.
Вагон был почти пуст. Мы сели друг напротив друга. Едва закрылись двери, Готорн наклонился и спросил:
– Ты уже придумал название?
– Какое название?
– Для книги.
Значит, он тоже об этом думает…
– Еще рано. Сперва нужно раскрыть убийство, и тогда у меня сложится более внятное представление о сюжете.
– А разве название не сначала придумывают?
– Да нет.
С названиями у меня всегда было сложно. В Великобритании каждый год выпускают около двухсот тысяч книг, и хотя к некоторым прилагается бонус в виде известного автора, подавляющее большинство имеют в своем распоряжении лишь пару-тройку слов на площади шесть на девять дюймов. Название должно быть коротким, значимым, оригинальным, легким, запоминающимся… Немало требований, как видите.
Множество хороших названий попросту позаимствованы из текстов каких-нибудь других литературных произведений: «Гроздья гнева», «О мышах и людях», «Ярмарка тщеславия». Агата Кристи использовала Библию, Шекспира, Теннисона и даже «Рубаи» Омара Хайяма. Как по мне, никто еще не переплюнул Яна Флеминга: «Из России с любовью», «Живешь только дважды», «Живи и дай умереть». Его названия буквально стали крылатыми, хотя и дались ему нелегко. «Живи и дай умереть» едва не вышла как «Ветер-могильщик», «Лунный гонщик» изначально был «Секретом Лунного гонщика», «Загадкой Лунного гонщика», «Планом Лунного гонщика» и даже какое-то время «Понедельники – зло», а рабочее название «Голдфингера» – «Самый богатый человек в мире».
У меня пока нет вариантов названия для новой книги. Не факт, что у меня вообще есть книга.
Какое-то время мы с Готорном молчали. Я рассеянно смотрел, как проносятся мимо станции: «Паддингтон», «Эджвер-роуд», «Бейкер-стрит» с силуэтом Шерлока Холмса на плитках стен. Вот, кстати, еще один мастер названий, хотя у Конана Дойла тоже частенько бывали сомнения. Стал бы «Этюд в багровых тонах» столь же популярен, если бы остался «Запутанным клубком»?
– Я тут прикинул – «Расследует Готорн», – неожиданно произнес мой визави.
– Чего?
– Для книги.
Вагон постепенно заполнялся. Он подошел и сел рядом.
– Во всяком случае, для первой. У них у всех на обложке должна стоять моя фамилия.
Мне и в голову не приходило, что он планирует целую серию. Честно говоря, у меня кровь застыла в жилах.
– Мне не нравится.
– Почему нет?
Я задумался.
– Ну… Как-то старомодно.
– Разве?
– «Расследует Паркер Пайн» Агаты Кристи, «Расследования Хетти Уэйнтропп». Все это уже было.
– А… Ладно. Что-нибудь придумаю.
– Ну уж нет! Это моя книга, я сам придумаю.
– Только получше! Честно говоря, «Дом шелка» мне как-то не очень.
Я и забыл, что вообще упоминал об этой книге.
– Прекрасное название! – воскликнул я. – Звучит как раз в духе Шерлока Холмса, да и сюжет на этом построен. Издателю так понравилось, что он даже собирается вложить в книгу белую ленточку.
Я повысил голос, стараясь перекричать грохот поезда, но тут мы остановились, и пассажиры начали на меня поглядывать.
– Да ладно, приятель, не бушуй. Я помочь хотел…
Двери закрылись, и нас снова унесло в темноту.
* * *
Вообще-то я уже кое-что знал о Дэмиэне Каупере – погуглил прошлым вечером. Как правило, я стараюсь не заглядывать в Википедию: полезно, конечно, если знаешь, что искать, но при этом столько дезинформации! Автору, собирающему материал, недолго и в лужу сесть. Более того, легко представить себе, как успешный актер сам подправляет свою страницу, так что я предпочитал другие источники. К счастью, о Дэмиэне регулярно писали в газетах, благодаря чему мне удалось составить о нем примерное представление.
В 1999-м он окончил Королевскую академию театрального искусства, и его тут же подхватило крупное театральное агентство, работающее с такими клиентами, как Тильда Суинтон, Марк Райланс и Стивен Фрай. Следующие два года он играл в Шекспировской Королевской компании: Ариэль в «Буре», Малькольм в «Макбете», главная роль в «Генрихе V». Затем перешел на телевидение, начав со шпионского триллера «Большая игра» на Би-би-си, выпущенного в 2003-м. Первую премию BAFTA получил за роль в фильме «Холодный дом» и в том же году был признан лучшим в номинации «Молодые таланты» за роль Алджернона в пьесе «Как важно быть серьезным». Ходили слухи, что Каупер отказался от предложения сыграть Доктора Кто (вместо него выбрали Дэвида Теннанта), но теперь его карьера пошла на взлет. За «Матч-пойнтом» Вуди Аллена последовал принц Каспиан, два фильма про Гарри Поттера, «Социальная сеть» и «Звездный путь». В 2009-м Каупер переехал в Голливуд и снялся в двух сезонах «Безумцев». Была еще пилотная серия одного сериала, но не «выстрелила». Наконец ему дали главную роль в «Родине» с Клэр Дейнс и Мэнди Патинкиным. Уже собирались начать съемки, и тут беда с матерью…
Уж не знаю, на какой стадии он смог позволить себе квартиру с двумя спальнями на Брик-лейн, на втором этаже бывшего склада, переделанного под жилой дом: деревянные полы, потолочные балки, старомодные радиаторы и кирпичные конструкции. Просторная студия выглядела фальшиво, словно декорации: слева – кухонная зона в промышленном стиле, затем гостиная зона с кофейным столиком, окруженным винтажными кожаными диванами и креслами, и, наконец, стеклянные двери выходили на террасу, где виднелись цветочные горшки и барбекю. У дальней стены стоял музыкальный автомат прошлого века, искусно отреставрированный; винтовая лестница вела на второй этаж.
Дэмиэн Каупер поджидал нас, сидя на барном стуле возле кухонной стойки. Было в нем что-то ненатуральное: расслабленная поза, рубашка с расстегнутым воротником, в разрезе которого виднелась золотая цепь, загар; он словно позировал для обложки модного журнала. Актер был поразительно красив (и наверняка знал это): смоляные волосы, зачесанные назад, ярко-голубые глаза и холеная щетина точно рассчитанной длины. Он выглядел усталым, что и понятно после долгого перелета; к тому же большую часть дня его опрашивала полиция. Опять же предстояло организовать похороны – точнее, присутствовать, ведь все уже организовано.
Дэмиэн впустил нас, нажав на кнопку домофона; когда мы вошли, он разговаривал по мобильному.
– Да-да… Слушай, я перезвоню, ладно? Ко мне люди пришли. Береги себя, детка. Увидимся.
Он нажал отбой.
– Извините, только вчера приехал, сами понимаете, что тут творится.
В его голосе отчетливо слышался раздражающий американский акцент. Я вспомнил о денежных проблемах, подругах, наркотиках и решил, что верю всему. Рядом с Дэмиэном Каупером хотелось внутренне ощетиниться.
Мы пожали друг другу руки.
– Хотите кофе? – Дэмиэн указал на диван, приглашая нас сесть.
– Спасибо.
На кухне стояла кофемашина из тех, в которые закладывают капсулы, а молоко взбивается в металлическом цилиндре.
– Какой кошмар! Бедная мама! Я вчера целый день общался с полицейскими. Сперва я даже не поверил… – Он осекся. – Я расскажу вам все, что нужно, лишь бы поймали этого ублюдка…
– Когда вы в последний раз виделись с матерью?
– В декабре. – Дэмиэн открыл холодильник и достал молоко. – Она хотела провести время с малышкой – у нее есть внучка, – а нам проще сюда приехать, к тому же у меня тут были дела. В общем, мы провели вместе Рождество. Они с Грейс поладили. Я рад, что они успели получше узнать друг друга.
– Вы с мамой были близки? – спросил Готорн нейтральным тоном, однако блеск в глазах ясно говорил о том, что он в это не верит.
– Да, конечно! Правда, ей было нелегко, когда я уехал в Америку, но мать всегда меня поддерживала, гордилась. И вообще, знаете, отец давно умер, она больше не вышла замуж… Думаю, для нее мой успех очень много значил.
Вспоминая о покойном отце, Дэмиэн рисовал на кофейной пенке какой-то узор. Полюбовавшись на свою работу, он подал нам чашки и добавил:
– Не могу выразить, как я переживал, узнав…
– Она умерла больше недели назад, – заметил Готорн как бы между прочим.
– Не смог сразу вырваться – начались съемки нового сериала, к тому же надо было закрыть дом и пристроить собаку.
– А, у вас песик… Как мило!
– Да, лабрадудль.
Последняя фраза заставила меня призадуматься. Так ли искренен заботливый, любящий, скорбящий Дэмиэн Каупер? В списке приоритетов первыми стоят съемки нового сериала, затем потребности домашнего питомца, и только потом можно вылететь на похороны и помочь в расследовании зверского убийства матери.
– Как часто вы общались? – спросил Готорн.
– Раз в неделю. – Пауза. – Ну раз в две точно. Мама приезжала сюда, поливала цветы, переправляла почту. Нельзя сказать, что мы постоянно были на связи, – она была занята, да и разница во времени опять же… Мы часто переписывались и слали друг другу эсэмэски.
– В день смерти она отправила вам сообщение, – напомнил я.
– Да, я уже сказал полиции. Написала, что боится.
– Вы поняли, кого она имела в виду?
– Того мальчика, что пострадал в Диле.
– Он не просто пострадал. – Готорн сидел в углу дивана, скрестив ноги, больше похожий на врача, чем на сыщика. – Он получил серьезные повреждения мозга, ему требуется круглосуточное наблюдение.
– Это был несчастный случай!
Внезапно Дэмиэн занервничал, засуетился, принялся рыться в карманах. Готорн предложил ему сигарету, тот взял. Оба закурили.
– Вы намекаете, что он причастен к убийству? Я вчера полдня разговаривал с полицией, они ничего такого не упоминали. Считается, что произошло ограбление…
– Ограбление – лишь одна из версий, мистер Каупер; я должен видеть всю картину целиком. Вы не могли бы рассказать мне о том, что произошло в Диле? Вы ведь были там.
– Не я же вел машину! Господи…
Дэмиэн нервно провел рукой по безупречным волосам. Да, он явно не привык к расспросам, разве что для гламурного журнала, только на сей раз рядом нет пиар-менеджера, следящего за ходом интервью.
– Слушайте, это было давным-давно! Мама жила в Уолмере, в соседней деревне. Мы всегда там жили, я там даже родился. После смерти отца мама решила остаться. Дом очень много значил для нее – дом, сад… У нее как раз был день рождения, и я приехал на пару дней. Только что развязался с Шекспировской компанией, читал телесценарии и выбирал, куда двигать дальше… В общем, в среду мама поехала играть в гольф, мы собирались поужинать где-нибудь, но тут она вернулась в ужасном состоянии: сказала, что забыла надеть очки и сбила кого-то. Она тогда еще не знала, что мальчик погиб…
– Почему она не остановилась?
– Что ж, не стану скрывать… Дело в том, что она переживала за меня: моя карьера пошла на взлет. Я как раз получил прекрасные отзывы на «Генриха Пятого»; поговаривали даже о постановке на Бродвее. Мама боялась, что огласка мне повредит… Разумеется, она не собиралась прятаться, об этом и речи не было, просто сперва хотела поговорить со мной, обсудить…
– Она убила ребенка!
Готорн вдруг подался вперед, взгляд его стал жестким, обвиняющим – очередная трансформация, к которым я постепенно привыкал: от свидетеля к обвинителю, от друга к опасному врагу.
– Я вам уже сказал – она не знала!
Он помолчал немного.
– В любом случае в той истории концы с концами не сходятся.
– Например?
– Няня утверждала, что дети побежали через дорогу за мороженым, но кафе-то было закрыто! И потом еще пропавший свидетель…
– Это какой же?
– Человек, который первым прибыл на место аварии. Он вроде пытался помочь, но когда приехали «Скорая» и полиция, вдруг исчез. Ни на следствии, ни в суде так и не удалось установить, кто это был и что он видел.
– Вы хотите сказать, что ваша мать невиновна?
– Нет.
Дэмиэн вытащил сигарету, держа ее большим и указательным пальцами, как в черно-белых фильмах.
– Мама должна была надеть очки. Вы не представляете, как она расстроилась! Впредь никогда не садилась за руль. И хотя у нее сердце разрывалось, она поняла, что не сможет оставаться в Уолмере. Через несколько месяцев продала дом и переехала в Лондон.
В соседней комнате зазвонил телефон.
– Значит, больше у нее не было никаких контактов с этой семьей? – уточнил Готорн.
– С Гудвинами? – Дэмиэн пожал плечами. – Были «контакты», еще как! Они не смирились с решением суда. Буквально за пару недель до ее гибели к маме приходил Алан Гудвин.
– Откуда вы знаете?
– Сама сказала. Пришел прямо домой, на Британия-роуд, представляете? Просил денег – бизнес у него разваливался. А когда мама велела ему уходить, написал записку. Как по мне, это самое настоящее преследование. Я посоветовал ей обратиться в полицию.
Алан Гудвин потерял ребенка, второго сделали инвалидом. Трудно представить себе Дэмиэна Каупера жертвой обстоятельств. Однако прежде чем Готорн успел высказаться, с верхнего этажа по витой лестнице спустилась молодая, очень красивая афроамериканка, ведя за руку маленькую девочку.
– Дэм, это Джейсон, – сказала она, протягивая ему телефон. – Говорит, срочно.
– О’кей. – Дэмиэн взял трубку и направился в сторону террасы. – Извините, это мой менеджер, надо ответить.
Он остановился у окна и нахмурился.
– Ты ведь собиралась уложить Эшли спать?
– Не хочет – разница во времени. День и ночь перепутались.
Дэмиэн вышел, оставив нас с женщиной и ребенком. Значит, это и есть Грейс Ловелл. Судя по всему, модель или актриса (или была в прошлом): об этом красноречиво свидетельствует яркая внешность, особая уверенность в себе, манящая привлекательность, которая так и просится на экран. Около тридцати, высокие скулы, длинная шея, аккуратные округлые плечи. Не ней были джинсы в облипку и дорогой джемпер свободного покроя. Малышка уставилась на нас глазами-блюдцами – на вид не больше трех. Привыкла, наверное, что ее таскают по всему миру туда-сюда.
– Я – Грейс, – представилась девушка, – а это Эшли. Эшли, поздоровайся.
Ребенок молчал.
– Дэмиэн предложил вам кофе?
– Да, спасибо.
– Вы насчет Дайаны?
– Боюсь, что да.
– Он ужасно расстроен, хоть и не подает вида – Дэмиэн умеет скрывать свои чувства.
Интересно, зачем она его защищает?
– Когда он узнал, был просто убит горем. Он обожал маму.
– Мистер Каупер упомянул, что вы гостили у нее на прошлое Рождество.
– Да, мы провели вместе какое-то время, хотя она больше интересовалась Эшли, чем мной. – Грейс достала из холодильника пакет с соком, налила немного в пластиковую чашку и дала ребенку. – Впрочем, это и понятно, все-таки первая внучка.
– Вы тоже актриса? – спросил я.
– Да. Ну то есть была. Так мы и познакомились – учились вместе. Дэмиэн играл Гамлета. Изумительная постановка, о ней до сих пор говорят. Все знали, что он станет звездой. А я играла Офелию.
– Значит, вы уже давно вместе?
– Нет. После театральной академии Дэмиэн отправился работать в Стратфорт-на-Эйвоне, а я много снималась на телевидении: «Холби Сити», «Джонатан Крик», «Близкие друзья» – всякое такое. Мы столкнулись пару лет назад на вечеринке в честь премьеры. Стали встречаться, и тут появилась Эшли.
– Вам, наверное, трудно сидеть дома, – заметил я.
– Мне нравится.
Почему-то я ей не поверил. Во взгляде Грейс читалась какая-то нервозность. Даже телефон она протягивала с опаской, словно боялась, что Дэмиэн вырвет у нее из рук. Пожалуй, Грейс боялась и самого Дэмиэна. Без сомнения, успех сильно его изменил; это был уже не тот юноша, с которым она познакомилась в академии.
Меж тем Дэмиэн закончил разговор и вернулся в комнату.
– Извините, – сказал он. – Там все с ума посходили. Съемки начинаются через неделю.
– Чего он хотел? – спросила Грейс.
– Узнать, когда я вернусь. Вот урод! Я же только приехал! – Дэмиэн глянул на часы – громоздкий кусок стали с несколькими циферблатами. – В Лос-Анджелесе пять утра, а он уже вкалывает.
– И когда вы возвращаетесь? – спросил Готорн.
– Похороны в пятницу; мы уезжаем на следующий день.
– А… – Грейс явно расстроилась. – Я надеялась, что мы останемся подольше.
– Ты же знаешь, надо репетировать.
– Я хотела немного погостить у мамы с папой.
– Детка, ты целую неделю была с ними!
Слово «детка» прозвучало одновременно снисходительно и угрожающе.
– Вам еще что-нибудь нужно? – обратился к нам Дэмиэн, думая о своем. – Не вижу, чем могу помочь. Я уже рассказал полиции все, что знаю, и, честно говоря, их расследование движется совсем в другом направлении. Я потерял мать, мне и так плохо, а тут еще вспоминать прошлое…
Готорн поморщился, словно ему самому было неприятно, и тем не менее продолжал гнуть свою линию:
– Вы знали, что ваша мать запланировала собственные похороны?
– Нет, она не говорила.
– Как вы думаете, откуда такое решение?
– Понятия не имею. Вообще-то она была очень организованным человеком. Похороны, завещание…
– Вам известно о завещании?
Когда Дэмиэн злился, на его щеках загорались два маленьких красных пятнышка, словно лампочки.
– Я всегда знал о завещании, но не собираюсь его обсуждать.
– Я так понимаю, она оставила все вам?
– Я уже сказал – это личное.
Готорн поднялся.
– Увидимся на похоронах. Вы будете выступать?
– Мама распорядилась, чтобы я сказал несколько слов, а Грейс прочтет стих.
– Сильвии Плат, – уточнила девушка.
– Я и не знал, что ей нравится Плат, пока мне не позвонила женщина из похоронного агентства, Айрин Лоуз. Оказывается, все это было расписано заранее.
– Вас не удивляет, что миссис Каупер сделала распоряжения ровно в день смерти?
Похоже, вопрос Дэмиэну не понравился.
– Обычное совпадение.
– Странное совпадение.
– Не вижу ничего странного. – Дэмиэн подошел к входной двери и распахнул ее. – Рад был познакомиться.
Он даже не пытался казаться вежливым.
Как только мы вышли, Готорн остановился, погруженный в мысли.
– Я что-то упустил… – пробормотал он.
– Что?
– Не знаю… Это было после того, как ты спросил у него про сообщение. Ну сколько раз говорить одно и то же! Почему ты не можешь заткнуться и помолчать?
– Иди ты к черту! – От злости я даже перешел на «ты». – Не смей со мной так разговаривать! Если ты думаешь, что я буду бегать за тобой по всему Лондону, как собачонка, то ты ошибаешься! Я не идиот! Да, спросил, ну и что? Она явно имеет отношение к делу…
– Это ты так думаешь!
– Разве нет?
– Не знаю! Может, имеет, может, нет. Он сказал что-то важное, а ты сбил меня с мысли, и теперь я не могу вспомнить…
– Спросишь на похоронах, – бросил я через плечо, уходя. – Потом расскажешь.
– В пятницу в одиннадцать! – крикнул мне в спину Готорн. – Бромптонское кладбище.
Я остановился и обернулся.
– Я не приду, я занят.
Готорн двинулся за мной.
– Ты должен пойти, это важно! Вспомни, она сама заказала похороны.
– Извини, у меня встреча. Делай пометки – у тебя наверняка лучше получится.
Я увидел такси и махнул рукой. На этот раз Готорн не пытался меня остановить. Я выдержал характер и не обернулся, однако успел заметить его отражение в зеркале: он закуривал очередную сигарету.
