18. Дил

В поезде мы сели по разные стороны от прохода, и никогда еще расстояние между нами не было так велико. Готорн читал книгу, решительно переворачивая лохматые страницы. Я угрюмо смотрел в окно, размышляя о его словах. Интересно, к кому он обращался?.. Впрочем, ко времени прибытия в Дил мне удалось выбросить из головы неприятные мысли. Неважно, как все сложилось, – это моя книга, и я намерен держать ее под контролем.

Я никогда не был в Диле, хотя давно мечтал посетить. Еще в школе я прочел все книги про Хорнблоуэра – его приключения начались как раз здесь. Кроме того, в третьем романе про Джеймса Бонда «Лунный гонщик» Хьюго Дракс планирует уничтожить Лондон с помощью ракет, запущенных из его логова неподалеку. Ну и, конечно же, мой любимый роман «Холодный дом»: тут жил его герой, Ричард Карстон.

Честно говоря, мне всегда нравились приморские города, особенно в не сезон, когда улицы пустеют, а с серого неба моросит мелкий дождик. В детстве родители часто ездили на юг Франции, а нас с сестрой и няней посылали в Инстоу, и язык морского побережья остался со мной. Обожаю дюны, игровые автоматы, пирс, чаек, мятные леденцы в полоску; с ностальгией вспоминаю кафе, пожилых леди, наливающих мутную жидкость из чайника, квадратики песочного печенья, лавки, торгующие сетями, дешевые шляпы… Наверное, это возраст. В наше время захотел недорого отдохнуть – прыгнул в самолет, и пожалуйста! Впрочем, некоторая заброшенность, удаленность от мейнстрима придает этим городкам дополнительное очарование.

Выйдя из здания вокзала на главную улицу, я поразился, до чего тут уныло. Был май, но сезон еще не начался, и погода стояла отвратительная, с крыш орали чайки. Интересно, каково здесь жить? Кружка пива в пабе «Сэр Норман Уиздом», ужин в китайском ресторане и в завершение программы – ночной клуб «Океан» («Вход рядом с магазином»).

Мы вышли к морю, холодному и неприветливому, и перед нами предстал самый депрессивный пирс на свете – пустая полоса брутального бетона. Никаких развлечений: ни дешевых игровых автоматов, ни батутов, ни карусели. Непонятно, зачем Гудвины послали сюда детей. Неужели не нашли места поинтереснее?

Однако постепенно городок раскрылся передо мной, навеял то особое ощущение уединенности, о котором я говорил ранее. Разноцветные домики и виллы с цветами в ящиках, галечный пляж, спускающийся к воде, с широким променадом и скамейками; клумбы, лужайки, парк, старые рыбачьи лодки, покосившиеся на сторону, резвые собаки, планирующие чайки… Я начал понимать, что в солнечном свете Дил вполне привлекателен. Нужно смотреть на все глазами ребенка.

Мы не сразу отправились на место аварии: Готорн захотел сперва взглянуть, где жила Дайана Каупер. Дойдя до моря, мы повернули направо и прошлись до соседней деревни Уолмер – по-прежнему молча.

Проходя мимо старой антикварной лавки, Готорн внезапно остановился и принялся рассматривать витрину. На мой взгляд, там не было ничего особенного: корабельный компас, глобус, швейная машинка, какие-то заплесневелые книги и картины.

– Это «Фокке-Вульф 190», – нарушил молчание Готорн, показывая на модель самолета с тремя черными крестами и цифрой 1 на фюзеляже, подвешенную на ниточке; в кабине виднелся крошечный пилот. Обычно такие модели собирают дети, но эта была настолько хорошо сделана, что тут скорее потрудился взрослый. – Одноместный одномоторный истребитель, разработанный в тридцатых. Люфтваффе использовало его в течение всей войны.

Готорн словно преобразился, и я понял, что он предлагает мне кусочек частного пространства в качестве примирения. Разумеется, меня интересовала не история «Фокке-Вульфа», а то, что он раскрыл передо мной свое увлечение, даже два (включая книжный клуб). Это плохо вязалось с образом, сложившимся у меня в голове, но я был благодарен за любые крохи информации.

Минут через пятнадцать Дил плавно перетек в Уолмер. Бывший дом Дайаны Каупер, Стонор-хаус, располагался между двумя улицами: Ливерпуль-роуд и Бич; с обеих сторон к ним вел частный проезд, отгороженный изящными коваными воротами. Судя по обрывкам данных о миссис Каупер, этот дом шел ей как нельзя больше: бледно-голубой двухэтажный особняк с гаражом, вход охраняла пара каменных львов. Дом окружал небольшой сад с фигурно подстриженными деревьями и тропическими растениями в узких клумбах. Вся территория была огорожена таким образом, чтобы одновременно выделяться и создавать ощущение уединенности. Возможно, некоторые новшества введены последними владельцами, однако у меня сложилось впечатление, что они унаследовали все как есть.

– Будем звонить? – спросил я.

Мы стояли у ворот со стороны Ливерпуль-роуд. Очевидно, дома никого не было.

– Нет необходимости.

Готорн вытащил из кармана ключи, и я успел заметить адрес на брелоке. Это меня озадачило, но вскоре я догадался: он взял ключи из кухни Дайаны Каупер, хоть я и не смог вспомнить когда. Вряд ли полиция разрешила ему забирать вещественные улики – значит, не заметили.

Сам ключ был тяжелый, массивный, старомодный и явно не подходил к воротам. Готорн поковырялся немного и покачал головой.

– Не отсюда.

Мы обошли дом и проверили ворота со стороны моря, но и тут ключ не подошел.

– Жаль… – пробормотал Готорн.

– Зачем она хранила ключ? – спросил я.

– Именно это я и хотел выяснить.

Готорн огляделся. Я уж было решил, что мы возвращаемся обратно в Дил, но тут он заметил неподалеку еще одни ворота по ту сторону дороги. В усадьбе был отдельный сад совсем рядом с пляжем. Улыбнувшись себе под нос, Готорн перешел дорогу и попытал счастья в третий раз – сработало.

Мы вошли и оказались на небольшой квадратной площадке, со всех сторон огороженной кустами. По сути, это был не сад, а внутренний двор: в центре размещался изящный фонтан, окруженный карликовыми тисами и розовыми клумбами; возле него лицом друг к другу стояли две деревянные скамьи. Все вместе создавало некий театральный эффект – словно сцена из детской сказки. Едва мы подошли к фонтану (он не работал, и уже довольно давно), я вдруг ощутил странную печаль и тут же догадался, что мы обнаружим.

Так и есть – гравировка на каменном выступе:

– Ее муж…

– Да. Умер от рака, и она соорудила нечто вроде мемориала. В доме уже не смогла остаться, однако понимала, что захочет вернуться, вот и сохранила ключ.

– Наверное, очень его любила.

Готорн кивнул. Кажется, впервые нам обоим стало в равной степени неловко.

– Пойдем отсюда, – скомандовал он.

Авария, изменившая жизнь Дайаны Каупер, случилась недалеко от отеля «Ройял», в самом центре Дила, у красивого здания георгианской эпохи, где проживала Мэри О’Брайан с близнецами. Им оставались считаные минуты до вечернего чая и укладывания в постель…

Я вспомнил, что рассказывала Мэри: дети возвращались с пляжа, спускающегося к морю позади нас. Дорога здесь расширялась, соответственно, машины ехали быстрее. На пересечении с Кинг-стрит, на самом углу, располагался павильон игровых автоматов – с той стороны выехала Дайана Каупер. Передо мной рядком выстроились местные заведения: паб, отель, аптека и кафе-мороженое.

Легко представить себе, как это произошло: из-за поворота на скорости вылетает машина – водитель спешит побыстрее проехать перекресток. Дети выбирают именно этот момент, чтобы удрать от няни, и перебегают дорогу, торопясь купить мороженое. Пожалуй, Найджел Уэстон не так уж не прав: даже в очках Дайана Каупер могла попросту не успеть затормозить. Авария случилась в это же время года, практически день в день. Улица наверняка была столь же пустынной, вечернее солнце бросало через дорогу длинные тени.

– С чего начнем?

– С мороженого.

Кафе называлось «Мороженое Гейл». Снаружи фасад был выполнен из зеркального стекла, сверху крепился веселенький полосатый навес. Внутри оказался старомодный интерьер с пластиковыми стульями и ламинатом на полу. В холодильнике, знававшем лучшие дни, были разложены пластиковые контейнеры с домашним мороженым. Вафельные конусы громоздились у окна и, судя по внешнему виду, находились тут не первый день. Кроме того, здесь продавали шоколад, чипсы, лимонад и смеси сладостей – ходовые товары курортных городков. Меню на стене предлагало яичницу, бекон, сосиски, жареные грибы и картофель-фри: «Голодным еще никто не ухоДИЛ!» Удивительно, что в городе под названием Дил прошло столько времени, прежде чем я увидел-таки подобную незамысловатую игру слов.

Народу было мало, всего два столика заняты: за одним пожилая пара, за другим – молодые мамочки с колясками. Мы подошли к прилавку, за которым стояла крупная улыбающаяся женщина лет пятидесяти в платье и переднике под цвет навеса.

– Что вам предложить? – спросила она.

– Мне нужна ваша помощь, – отозвался Готорн. – Я сотрудничаю с полицией.

– А…

– Я навожу справки об аварии, произошедшей здесь: двоих детей сбила машина.

– Так это ж было десять лет назад!

– Дело в том, что Дайана Каупер, женщина, которая вела машину… в общем, она умерла. Вы не читали в газетах?

– Может быть, но я не понимаю…

– Выяснились новые обстоятельства. – Готорн явно торопился свернуть разговор.

– А… – Женщина бросила на нас нервный взгляд, словно ей было что скрывать. – Я вряд ли смогу…

– Вы находились здесь в тот момент?

– Да. Меня зовут Гейл Харкорт, это мое кафе. Ужасно! Как вспомню бедных ребятишек! Всего лишь хотели поесть мороженого, вот и побежали через дорогу, и все зря, ведь мы были закрыты!

– В конце мая? Почему?

Гейл указала на потолок.

– У нас труба лопнула. Все затопило, продукты подмокли, электрика вырубилась! Разумеется, мы не были застрахованы и чуть не разорились!

Она вздохнула.

– Если бы они вовремя заметили! Выбежали на дорогу в самый неподходящий момент. Сама-то я не видела, только слышала. Выскочила на улицу, глядь – лежат оба… А няня растерялась, бедная, – ну еще бы, такая молоденькая, лет двадцать, не больше. Я голову-то повернула, смотрю – а там машина стоит, чуть подальше. Постояла минутку и уехала.

– Вы рассмотрели водителя? – спросил я.

Готорн метнул в меня злобный взгляд, но мне было наплевать.

– Только затылок.

– Значит, это мог быть кто угодно?

– Это была она! Ее судили! – Гейл повернулась к Готорну. – Не понимаю, как можно – взять и уехать, бросить детей на дороге! Надо же, какая сволочь! Очки забыла надеть! Ну кто, скажите на милость, садится за руль, если плохо видит? Ее надо было упрятать пожизненно, а того судью уволить! Кошмар! Нет на свете справедливости!

Гримаса ярости исказила ее лицо. Я даже слегка опешил.

– Здесь уже не так, как прежде, – продолжала она. – Всю радость как рукой сняло, а что делать? Надо работать, больше я ничего не умею…

Тут вошли еще двое, и хозяйка подтянула тесемки передника, готовясь их приветствовать.

– Поговорите с мистером Травертоном по соседству. Он был там и видел гораздо больше.

Оставив нас, она вновь превратилась в пухлую улыбающуюся тетушку, всеобщую любимицу, и одарила посетителей чарующей улыбкой.

– Ну, мои хорошие, чего желаете?

– Конечно, помню, как вчера! С утра день выдался такой погожий, не то что сегодня. Солнышко пригревало, можно было кататься на лодке. Я как раз обслуживал покупателя – того самого, про кого все потом спрашивали. Он вышел от нас за несколько секунд до аварии. Именно благодаря ему я услышал все так отчетливо – дверь-то открылась, – когда машина сбила детей… Ужасный звук! Я сразу понял – дело плохо, схватил мобильник и выбежал на улицу. В аптеке больше никого не было, кроме мисс Пресли (она работала в отделе гомеопатии, но сейчас вышла замуж и, кажется, уехала). Я велел ей не двигаться с места: у нас много всяких лекарств, поэтому запрещено оставлять помещение без присмотра, даже в таких исключительных случаях.

Это была одна из тех старомодных аптек, которые смотрятся очень к месту на английских морских курортах. Когда мы подошли, двери разъехались автоматически. Первым в глаза бросился стеллаж с десятком различных грелок; неподалеку на проволочной вешалке располагалась коллекция ярких шарфов. Кажется, тут продавали все понемножку: варенье, шоколад, хлопья, туалетную бумагу, игрушки, собачьи поводки… Все это напоминало дурацкие игры на тренировку памяти, в которые я играл со своими детьми. В углу приютились канцтовары вместе с ужасными поздравительными открытками, какие обычно можно увидеть на автозаправках. Целый прилавок был отведен под гомеопатию, но самый большой отдел в задней части занимали настоящие лекарства. В Диле, разумеется, полно пенсионеров, а среди сотни бутылочек, пакетиков и коробок найдется лекарство от любой болезни, сопровождающей старость и одряхление организма. Весь персонал, как полагается, в белых халатах.

Мы разговаривали с Грэмом Травертоном, владельцем аптеки. Это был мужчина лет пятидесяти, лысый, с румяными щеками и неприятной на вид щелью между передними зубами. Он с радостью согласился на разговор и просто поражал вниманием к деталям. Травертон настолько хорошо запомнил тот день, что я начал сомневаться: уж не присочиняет ли он?.. С другой стороны, его столько раз опрашивали полиция и журналисты – это дало возможность отрепетировать рассказ. И потом, когда случается что-то ужасное, невольно цепляешься за детали.

– Я вышел на крыльцо и едва не наткнулся на своего покупателя, – продолжал между тем Травертон. – Спрашиваю у него: что случилось, а он молчит, как в рот воды набрал. Говорю вам, я помню все как вчера – картинка стоит перед глазами каждый день, когда я иду домой, будто фотография впечатана в мозг. Дети лежали на дороге, оба в синих шортиках и рубашечках с короткими рукавами. Один из них был уже мертв, я понял это по неестественной позе, к тому же он лежал с закрытыми глазами и не двигался. Няня – ее звали Мэри O’Брайан – рухнула на колени перед вторым мальчиком, бледная, как привидение. Подняла голову и долго смотрела прямо на меня, словно умоляла помочь, но что я мог? Вызвал полицию – любой на моем месте сделал бы то же самое.

Чуть поодаль стояла машина, синий «Фольксваген», внутри кто-то сидел. Не прошло и минуты, как она рванула и скрылась из глаз – клянусь, аж шины взвизгнули! Конечно, в тот момент я не догадывался, чья это машина, просто записал номер на всякий случай, а потом сообщил полиции. И тут мой покупатель развернулся и быстро исчез за углом.

– Вам это не показалось странным? – спросил Готорн.

– Ну еще бы! Он явно не хотел, чтобы его увидели. Что обычно люди делают в таких ситуациях? Либо стоят и смотрят – это в нашей природе заложено, – либо понимают, что ничем не могут помочь, и уходят. А этот чуть ли не бегом убежал! И еще один момент: он же все видел, вне всяких сомнений. Однако когда полиция искала свидетелей, он так и не объявился.

– Что еще вы можете о нем рассказать?

– Немного, и вот почему: он был в солнечных очках. Если подумать – с чего бы? Половина пятого, солнце уже скрылось в облаках – зачем ему очки? Только если он какая-то знаменитость и не хотел, чтобы его узнали? Честно говоря, больше ничего особенного не помню. Да, кепка еще была. Зато могу сказать, что он купил.

– И что же?

– Баночку меда и упаковку имбирного чая. Мед местный, из Финглшэма, – я лично рекомендовал.

– Ну а потом?

Травертон вздохнул.

– Потом… Няня все еще стояла на коленях. Один из детей был точно жив: открыл глаза и позвал отца. «Папочка!» Ужасно, просто сердце разрывалось! Тут приехали «Скорая» и полиция, а я вернулся обратно в аптеку. Точнее, поднялся наверх и выпил чаю – мне стало нехорошо. Мне и сейчас не очень приятно все это вспоминать. Значит, ту женщину-водителя убили, поэтому вы здесь, да? Печально, конечно. С другой стороны… бросить детей и уехать? Сколько горя она причинила! По-моему, судья зря отпустил ее – слишком легко отделалась! И я вовсе не удивляюсь, что кто-то пришел к такому же мнению…

Из аптеки мы направились в отель «Ройял». Готорн молчал. Ах да, у него же самого сын одиннадцати лет – на три года старше, чем Тимми Гудвин. Похоже, услышанное произвело на него тяжелое впечатление. Не то чтобы он выглядел особо расстроенным, – скорее торопился уйти.

На входе перед нами предстал большой холл из тех, что бывают лишь в приморских отелях: низкие потолки, деревянные полы, устланные ковриками там и сям, уютная кожаная мебель. Здесь было на удивление полно народу: в основном пожилые пары, уплетающие сэндвичи за пивом. Стояла невозможная духота: батареи включены на всю катушку, да еще газовый камин в придачу.

Мы прошли к стойке регистрации. Приятная местная девушка сказала, что ничем не может помочь, и позвонила менеджеру.

Ее звали миссис Ренделл («как детективщицу», отметила она), она работала в отеле двенадцать лет, однако в день аварии ее не было на месте. Впрочем, миссис Ренделл запомнила Мэри О’Брайан и детей.

– Такие славные ребятки, воспитанные. Снимали семейный номер на третьем этаже: двуспальная кровать и коечки. Хотите посмотреть?

– Нет, спасибо, – ответил Готорн.

– Они заселились в среду, а на следующий день все и произошло… Кстати, мисс О’Брайан номер не понравился – там не было вида на море. Она потребовала двухместный номер плюс семейный с общей дверью, но у нас в отеле такого нет; к тому же мы не можем позволить маленьким детям спать без присмотра.

У миссис Ренделл, худенькой женщины невысокого роста, было типичное лицо человека, привыкшего возмущаться.

– Мне она сразу не понравилась. Я ей не доверяла, и, как видите, оказалась права – хоть и нехорошо так говорить. Надо было лучше следить за детьми, а она позволила им бегать через дорогу, и чем все кончилось? Я считаю, что миссис Каупер не виновата.

– Вы ее знали?

– Конечно, знала. Она часто заходила сюда обедать или ужинать. Такая милая женщина, у нее еще сын актер, теперь, говорят, знаменитый. Дил вообще известен своими знаменитостями, например лорд Нельсон и леди Гамильтон. Норман Уиздом тоже приезжал. Да и Чарльз Хотри частенько захаживал к нам в бар – он ведь переехал в Дил на старости лет.

Чарльз Хотри… Я его помнил: тощий актер с волнистыми черными волосами, в круглых очках, гей с плохим характером, пьющая звезда серии фильмов «Так держать!» – худшего образчика английского юмора. Я видел его еще в школе, в черно-белом кино, когда мне было девять лет. Фильмы показывали в спортзале на проекторе: «Так держать, медсестра!», «Так держать, учитель!», «Так держать, полицейский!». Это была своего рода награда, развлечение, краткий отдых от битья, плохой еды и травли, составлявших всю мою тогдашнюю жизнь. Для некоторых детей взросление начинается с момента, когда они понимают, что Санта-Клауса не существует; для меня детство закончилось, когда я понял, что Чарльз Хотри не смешной и никогда не был смешным. И теперь оказывается – он сидел здесь, потягивал джин и наблюдал за проходящими мальчиками.

Внезапно мне тоже захотелось поскорее убраться отсюда. К счастью, Готорн поблагодарил женщину, сказал, что у него больше нет вопросов, и мы ушли.