Глава 7
Заполучив раскодированный смартфон, счастливая и довольная Катя выскочила на улицу. Ей не терпелось порыться в его содержимом, но она хотела сделать это без помех. Да еще оборзевший Решетников что-то забормотал о том, что работа была сложная и потому недешевая и что он сделает Кате хорошую скидку. Но скидка подразумевала под собой хоть какую-то, да оплату. А Катя ничего платить не собиралась. Денег у нее было в обрез. Так что она сделала вид, что не слышит и не понимает намеков Решетникова. И, послав ему воздушный поцелуй, убежала.
– Неловко получилось. И чего я не взяла вчера у Сипягина немножко денег из его тайника.
Вчера Кате даже не пришло в голову, что она может завладеть хотя бы частью денег покойника. Кто она такая Сипягину, чтобы брать его деньги? Бывшая любовница, да и только. Да, они вместе жили, но когда это было. Взять на память какую-то вещицу – это одно. А завладеть деньгами – это уже совсем другое. Катя помнила, что у Сипягина имелись родители, они и должны были стать его наследниками.
– Хотя если в квартиру первыми заявятся полицейские, то деньги из тайника могут куда-нибудь исчезнуть. И чего я лоханулась!
Но Катя знала за собой такую черту. Приступ необоснованной честности, прямо-таки доходящей до глупости, мог начаться у нее в любую минуту. Вот и вчера над тайником Сипягина она думала лишь о том, на что из всего этого богатства она имеет право. Вчера получалось, что на один лишь медальон. Но сегодня Катя уже думала иначе. Если она будет вести расследование смерти Сипягина, то будет справедливо, если и оплачивать расходы она будет из денег Сипягина.
– И как я вчера об этом не подумала! Нет, по определению я просто дурочка!
Хотя вчера Катя еще не думала, что примется расследовать смерть Сипягина. Она и сегодня не была уверена в том, что поступает правильно.
– Может, лучше затихариться? Уехать куда-нибудь в другой город. К тете, например, в Москву. В Москве они меня фигушки найдут.
Но что-то подсказывало Кате, что это было бы неправильно. А правильно ей остаться тут и продолжить расследование самостоятельно.
– И все же помощь мне нужна.
И словно бы в ответ на ее мысли, ей позвонил Петюнин.
– Так, мне это надоело! – заявил он ей, даже не соизволив поздороваться. – Ты хоть понимаешь, во что ввязалась?
– Во-первых, доброе утро.
– Для кого же это оно доброе? – ехидно поинтересовался детектив. – Может быть, для твоего Сипягина?
В тоне детектива слышался такой сарказм, что Катя поняла. Петюнин все знает. Притворяться и дальше просто глупо.
И Катя поникшим голосом спросила:
– Его уже нашли?
– Мать приехала вчера проведать сыночка и нашла вместо него свеженький труп.
Значит, труп уже нашли. И тайник с деньгами, надо полагать, тоже. Мимолетное сожаление пронеслось в душе у Кати. Эх, надо было все-таки взять хотя бы одну пачечку из тех сотен, что лежали в тайничке. Небось с наследников Сипягина не убудет, а ей бы сейчас деньги очень пригодились. На своих двоих много не набегаешь. А такси стоит дорого.
В мысли Кати ворвался голос Петюнина:
– Признавайся, твоих рук дело? Ты прикончила муженька?
– Ты что! Сипягина застрелили снаружи. Кто-то выстрелил через окно и разнес ему черепушку. Я в это время была в другой комнате. Дверь была закрыта. Я даже не видела, как все произошло. Просто раздался звон разбитого стекла и падение тела. А когда я сломала дверь, то нашла Сипягина уже на полу.
– Понятно. Значит, и впрямь работал профессиональный снайпер. Не обманули меня.
– Кстати, сегодня ночью меня тоже хотели застрелить.
И Катя рассказала про дырку в окне и пулю, найденную в дырявой подушке.
– Ну, ты вообще, мать, даешь! И как ты умудрилась так вляпаться?
– Не знаю.
Прозвучавший в голосе Петюнина ужас передался самой Кате. И она начала мелко дрожать, вновь переживая события ночи и понимая, как близка она была тогда к смерти.
Чтобы отвлечься от этих страшных мыслей, девушка спросила:
– Про Бориса новости есть?
– Нет. А тебе, как я понимаю, что-либо узнать у Сипягина не удалось?
– Не совсем так. Он успел сказать, что белый «Ситроен» подарен некоей Лене. И я сейчас еду на встречу с ней.
– Зачем?
– Если машина у нее, то она должна знать, где номера с этой машины.
– Диктуй мне координаты этой Лены.
– А они тебе зачем?
– Если она замешана в этом деле сильней, чем мы думаем, встреча с ней может оказаться для тебя небезопасной.
Последняя фраза окончательно вогнала Катю в дрожь.
– Умеешь ты поднять дух. Ну, пиши.
Она продиктовала Петюнину номер телефона Лены, который извлекла из смартфона Сипягина. Вообще-то там было порядка десяти самых разных Лен, Леночек, Ленусиков и Ленков. Имелась даже одна Елена Прекрасная. Катя сперва даже растерялась от такого наплыва Елен в жизни Сипягина. Но потом она догадалась посмотреть в списках последних вызовов и поняла, что лишь один номер в списке вызовов повторяется регулярно. Эта Лена была записана как Ленчонок, что говорило о слегка снисходительном к ней отношении покойного Сипягина.
Когда Катя созвонилась с этим Ленчонком, то голосок у девушки был тоненький и слабый, словно у зайчонка. Она что-то жалобно попискивала, рассказывая, как сурово обошелся с ней Сипягин, но как она его все равно любит и мечтает вернуть. Катя не стала разочаровывать милую девочку, решив, что сначала выяснит, что ей нужно, а потом уже расскажет Ленчонку правду про Сипягина. Судя по голоску, девочка до того нежное создание, как бы не лишилась чувств, узнав, что Сипягина больше нету с ними.
– Ты можешь навести для меня справки про одного человека?
– Кто тебя интересует?
Катя объяснила, что интересует ее Шевцов Евгений, постоянный посетитель бассейна на Екатерининском проспекте. Именно его пропуск нашла девушка на балконе, с которого стрелял преступник.
– Конечно, может быть, этот Шевцов и ни при чем, – предупредила она. – Но вдруг?
Петюнин обещал, что сделает все от него зависящее.
И, тяжело вздохнув, прибавил:
– Ох, страшно мне за тебя. Начиналось-то все неспешно, а вон как теперь понеслось. И куда еще вынесет, не известно.
– Пока что меня несет в кафе «Атланта» на Загородном. Лена назначила встречу именно там.
– Будь осторожна.
Несмотря на все опасения детектива, Катя совсем не боялась, отправляясь на встречу с Ленчонком. По телефону девушка произвела впечатление молоденькой, глупенькой и очень слабенькой. Даже странно, что Сипягин связался с таким цыпленком. А уж когда Катя увидела этого Ленчонка, последние сомнения оставили ее. Ленчонок была маленькой кнопочкой с нежным кругленьким личиком. Она сидела у столика рядом с пальмой и ждала. Все как они и договаривались между собой по телефону. Девушка сидела, ждала и плакала. Это было очевидно, потому что Ленчонок то и дело вытирала бумажной салфеткой глаза. И таких салфеток накопилась возле нее уже целая стопка.
Казнь этой девчушки Катя отменила сразу же. Это была совсем не та долговязая дылда, ради которой Сипягин приказал Кате выметаться из его жизни. Это уже потом он подвел под свой поступок целое обоснование, сделав во всем виноватой одну Катю. А тогда-то все было куда проще. Сипягин увлекся другой женщиной и дал Кате отставку. Вероятно, вина Кати тоже была, отрицать этого нельзя. Веди себя Катя иначе, может, и долговязой красотули в их квартире не появилось бы. Но лично к этому маленькому Ленчонку у Кати не было никаких претензий. Более того, возникло ощущение, что девушка сама нуждается в защите.
Как раз в тот момент, когда Катя вошла в кафе, рядом с девушкой возник официант. И Катя слегка притормозила, чтобы понаблюдать издали, как будет вести себя Ленчонок. Иногда человек выглядит сущим цыпленком, а потом оказывается, что он очень даже ничего. Хотя гораздо чаще бывает наоборот. Человек пыжится, стремится произвести впечатление, а потом ткнешь его, весь воздух из пузыря выйдет и окажется, что ничего-то там и нет.
А что насчет Ленчонка? Но Ленчонок ничего не пыталась изобразить. И появление официанта привело ее в состояние, близкое к панике.
– С-сделать з-заказ? Я… Я не могу. Пока не могу.
И Ленчонок принялась торопливо объяснять, что она ждет подругу. Что та задерживается. Что ей очень неловко, но она не знает, когда та придет.
Официант мигом просек, что об эту особу легко можно вытереть ноги, она ничего не сделает в ответ. И принялся настаивать, выясняя, когда же появится подруга.
– Наверное, уже скоро.
И Ленчонок оглянулась. На ее лице читалась настоящая паника. Катя даже рассердилась. Нельзя быть такой мягкотелой. Если Ленчонок перед простым официантом так трусит, что же с ней будет в действительно трудной жизненной ситуации. Катя даже почувствовала, как в ней крепнет чувство необходимости взять шефство над этим заморышем.
Широкими шагами Катя подошла к столику и произнесла:
– Ну, вот и она я! Привет!
Ленчонок со страху уронила очередную салфетку. Но при этом в глазах у нее и впрямь появилась надежда. И она посмотрела на Катю, как на свою спасительницу.
– Принесите нам кофе и салаты! – с ходу распорядилась Катя. – Ты какой будешь? Наверное, из свежих овощей?
Ленчонок кивнула. Катя сделала заказ, и официант наконец ушел.
– Уф! – выдохнула девушка. – Спасибо тебе. Он уже раз пять ко мне подходил. Такой сердитый.
– С ними надо уметь обращаться. Тогда они будут как шелковые.
– Я не умею, – печально сообщила Ленчонок. – На меня все сердятся. Вот и Глебка…
Она не договорила и снова схватила салфетку.
– Он тебя выгнал?
Ленчонок кивнула головой и затряслась в рыданиях.
– Все сердился на меня, сердился… Говорил, что я глупая и никудышная, а потом просто выставил, запретив появляться у него дома. И ключи отобрал!
– А его машина? Она ведь осталась у тебя!
– Он сказал, что я могу пока что ею пользоваться. Просто у меня было столько вещей, что иначе я бы их просто не унесла.
Ну да, Ленчонок – это вам не Катя, которая взвалила себе на плечи баул и сумку и бодро с ними потопала в ночи. Ленчонок же была маленькая и с такими нежными ручками, где уж ей поднять тяжелую сумку.
– Эта машина Глебке даже не нужна. Он перед Новым годом купил себе новую.
– Так, значит, «Ситроен» сейчас у тебя?
– Ну… почти.
– Как это понимать? Как это почти?
Ленчонок покраснела и пролепетала:
– Я отдала ее одному человеку.
– Кому?
– Я не могу тебе этого сказать.
Ленчонок так смущалась, что Катя без труда догадалась, о ком идет речь.
– У тебя кто-то появился? Кто-то помимо Сипягина?
Ленчонок снова закрылась салфеткой.
– Я понимаю, что это аморально и безнравственно. Мы только расстались с Глебом, а я уже засматриваюсь на другого мужчину. Но Глеб вел себя со мной так грубо. А Женечка ко мне так добр, так внимателен.
– Женечка? Это Евгений?
– Да.
– А фамилия его Шевцов?
– Кажется… Да, Шевцов, я вспомнила. Точно Шевцов.
В это время принесли их заказ. Катя уже успела проголодаться. Она сразу же принялась за еду. А вот Ленчонок просто сидела и смотрела в свою тарелку.
– Ты чего не ешь?
– Не хочется. И потом, я не очень люблю помидоры. А на кинзу у меня аллергия.
– Тогда чего же ты не сказала сразу, что не хочешь такой салат?
– Не знаю, – пролепетала Ленчонок. – Ах, я такая глупая! Я… я не знаю.
Катя с жалостью смотрела на это трепещущее существо, которое настолько деликатное, что даже не может постоять за свое мнение в выборе салата. И как Ленчонок дожила до своих лет? Уму непостижимо.
– Кофе ты тоже не любишь?
– Я выпью! Правда, я выпью!
И сделала глоток. И невольно скривилась, но храбро допила кофе, которого, правда, было совсем немного. Катя поправила ворот своей кофты и внезапно заметила, как округлились глаза Ленчонка. Что такое она могла там заметить, что ее так удивило?
– Ты чего?
– Медальон, – прошептала Ленчонок, протягивая дрожащую лапку и тыча похожим на прутик пальчиком в область декольте Кати. – Откуда он у тебя?
– Ах, этот…
Катя слегка смутилась. Сказать правду? Нет, сейчас это будет совсем некстати. Ей еще надо поговорить с Ленчонком о Шевцове. И для этого нужно, чтобы Ленчонок сохраняла спокойствие и рассудительность. Значит, говорить про убийство Сипягина ей пока рано. А этот разговор неизбежно случился бы, скажи Катя правду о том, как у нее появился этот медальон.
– Этот медальон подарок моей бабушки. А что?
– Нет, ничего. Просто мне показалось… Показалось, что он похож на одну вещь, которая принадлежала раньше мне.
– Тебе?
Услышать это было крайне неприятно. Получалось, что Катя забрала вещь, которая принадлежала не Сипягину, а совсем другому человеку. И первым побуждением Кати было снять с шеи медальон и отдать его Ленчонку. Но потом она усомнилась, слишком уж громоздкое украшение, чтобы принадлежать Ленчонку. Такой медальон ей всю шею оттянет. И еще Катя вспомнила, что выкинула волосы, которые в медальоне находились, в мусорное ведро. А что, если для Ленчонка эти седые лохмы были чем-то важным? Разговоров потом не оберешься. И опять же нельзя травмировать нежную психику Ленчонка тяжелыми новостями.
И поэтому Катя снова повторила:
– Нет, медальон мой. Он перешел мне от бабушки.
Катю смущал взгляд Ленчонка, которая продолжала пялиться в ворот ее кофты. Чтобы избавиться от неприятного ощущения, Катя заправила медальон поглубже. Ленчонок вздохнула, проследив напряженным взглядом за тем, как Катя прячет от нее медальон. Кате даже стало неудобно. Как она себя ведет! Она ли это? Заграбастала себе чужую вещь да еще врет, что это подарок. И еще бабушку покойницу сюда приплела. Совсем некрасиво.
Ощущения были хуже некуда. И хотя Катя клятвенно пообещала самой себе, что после разговора вернет Ленчонку ее медальон и расскажет, как он у нее очутился, это не сильно ей помогло.
И чтобы скрыть нервозность, Катя нарочито грубо произнесла:
– Так что с этим Шевцовым? Он друг Сипягина?
– Коллега. Они вместе работают.
Насколько помнила Катя, бизнес Сипягина включал в себя несколько автосервисов и боксов, где выполняли разного рода кузовной ремонт. Иногда Сипягин брал машины на запчасти. И как подозревала Катя, далеко не всегда интересовался историей этих машин. Конечно, если с момента их разлуки ничего не поменялось. Не мог ли Шевцов оказаться тем человеком, который поставлял Сипягину эти машины? И не могло ли это послужить причиной смерти Сипягина?
– Ты знаешь, чем именно занимается Шевцов?
Ленчонок покачала головой. Ну, еще бы! Кто ей скажет!
– А как получилось, что он забрал у тебя «Ситроен»?
– У него сломалась машина. Он был без колес. А ему надо было ехать далеко. Кажется, за город. Я сама предложила, чтобы он взял машину.
– И когда это было?
– Несколько дней назад, может быть, неделю.
– Неделя! Какой-то тип пользуется твоей машиной целую неделю, а ты сидишь и в ус не дуешь!
– Я ему звонила. Он сказал, что все помнит. Что страшно благодарен мне. Он даже предлагал, что пригонит машину. Но я поняла, что она ему все еще очень нужна. И поэтому сказала, чтобы он не торопился. Его собственная машина все еще находится в ремонте.
– А Сипягин не требовал с тебя машину?
– Нет. Если он и звонил, то так ругался, что я бросала трубку. Про машину речь даже не заходила. И я еще потому не просила у Шевцова назад машину, потому что думала, что они с Глебушкой друзья. И сами как-нибудь разберутся с этой машиной. Глебушка дал мне ее, чтобы я могла довезти до дома свои вещи. Потому что он меня выгнал! Понимаешь? Выгнал!
И Ленчонок снова зарыдала. Воспоминания были еще свежи. И, глядя на нее, Катя вспоминала, как сама тащилась под дождем, мокрая, холодная и такая несчастная. Если бы Ленчонку выпало такое, она бы просто умерла там под дождем. Катя-то крепкая, она выдержала и даже не заболела. Подумаешь, почихала потом с недельку, а Ленчонка бы точно прихватило двустороннее воспаление легких.
– Что еще ты знаешь про Шевцова?
– Он… он хороший. Он милый. Он настоящая очаровашка.
Уж не из-за этого ли Шевцова покойный Сипягин и порвал с Ленчонком? Очень может быть и такое.
Катю немного удивляло, что она ничего не слышала про этого человека от Сипягина раньше. Вероятно, Шевцов появился в окружении Сипягина уже после их разрыва. Но еще странно было и то, что в записной книжке Сипягина ей не встретился ни один Евгений. Не было там ни Жеки, ни Жени, ни Женьки. А Катя специально посмотрела. Или Сипягин общался с этим Шевцовым исключительно по делам бизнеса? Но тогда надо будет расспросить об этом человеке у тех ребят, которые работали на Сипягина и которых знала сама Катя.
Ленчонок настояла на том, чтобы за обед заплатила она.
– Вот деньги. Только расплатись с официантом ты сама. Пожалуйста.
И придвинула к Кате салфетку, под которой лежали деньги. Катя умилилась. Ну, что за лохушка! Даже расплатиться с официантом у Ленчонка не хватало духу.
И лишь простившись с милой девочкой, Катя вспомнила, что так и не отдала Ленчонку медальон. А почему? Несколько раз собиралась, да так и не собралась с духом. Потому что пришлось бы рассказать Ленчонку про Сипягина. Может, это было и к лучшему? Узнай Ленчонок, как попал ее медальон к Кате и что вчера случилось с ее Глебушкой, истерики, а то и обморока было бы не избежать. А Кате возиться с обморочными девицами было совсем некогда. У Кати появился новый план.
Пока Петюнин разбирается с личностью Евгения Шевцова по своим каналам, Катя проверит этого человека по своим. Все-таки недаром Катя пробыла в статусе официальной подруги Сипягина целых три года. За это время она успела основательно внедриться в его жизнь, пробуриться, так сказать, к самым глубинным ее слоям. И вот теперь Катя собиралась воспользоваться накопленными ресурсами.
– К кому же мне лучше всего обратиться?
И как-то само собой выплыло имя – Станислав. Катя даже заулыбалась, когда вспомнила про этого человека. Станислав, или, как все его звали, Стас, неизменно был душой любой компании, в которой оказывался. Море обаяния, хохмач и любимец всех женщин от года и до ста лет. Даже совсем грудные младенцы, разумеется, если они были женского пола, тянулись к Стасу. Жить бы такому весельчаку и балагуру да радоваться, но была у Стаса одна беда – это его жена.
Наташа была властной, жесткой и деспотичной девушкой. Она с самого начала умудрилась загнать мужа к себе под каблук, где и держала его на протяжении всех десяти лет супружества. При этом если Стас всегда был готов посмеяться, отпустить веселую шуточку или рассказать забавный анекдот, то от Наташи никто и никогда не видел даже обычной улыбки. Она всегда напоминала Кате какой-то ходячий памятник, твердый и гранитный, без каких-либо эмоций на нем.
Тем не менее свою жену Стас и любил, и боялся. И чего больше было в его чувстве, сказать было сложно. Без нее он тосковал. Постоянно звонил ей, просто чтобы услышать ее голос. Но рядом с ней терялся, тушевался и становился маленьким и почти незаметным. Такое состояние для самого Стаса являлось некомфортным, поэтому он изобрел способ, как, не теряя расположения жены, видеть ее как можно реже. Он стал трудоголиком. Проводил на работе не восемь-десять, а все двенадцать-четырнадцать часов, являясь домой лишь для того, чтобы поужинать и поспать.
Так что Катя была уверена, в разгар рабочего дня Стаса она обязательно найдет на одной из точек автосервиса. А именно той самой, которая находилась ближе всего к дому покойного Сипягина. Получалось, что Катя была вынуждена снова вернуться в район, где вчера она натерпелась такого страху. Но что делать, если именно тут у Сипягина было организовано что-то вроде офиса, небольшой кабинет, бухгалтерия, отдел кадров, и все в одном флаконе. Именно там чаще всего и ошивался Стас. Но, к ее удивлению, она застала Стаса, собирающимся уходить. Тем не менее при виде нее он затормозил.
– Катюша! Катенька! Катеринка!
Стас распахнул ей свои объятия, несколько раз звонко чмокнув Катю.
– Как же я рад тебя видеть!
Причем голос Стаса звучал совершенно искренне.
– Как дети?
У Стаса их было трое. Трое мальчишек. И все своим твердокаменным характером пошли в мать. Отца они и в грош не ставили, во всем руководствуясь мнением матери.
– У нас пополнение, – заулыбался Стас. – В марте у меня родилась девочка.
– Поздравляю.
– Такая лапочка! Ты себе не представляешь! Такое солнышко! Как меня увидела, сразу заулыбалась, загукала. Папина деточка. Несусь сейчас к ней. А у тебя ко мне какое-то дело?
– Тебе еще не звонили из полиции?
– Насчет Глеба? – моментально поскучнел Стас. – Уже и ты знаешь?
– Конечно! Или ты забыл, что мы с Сипягой почти поженились в свое время.
– Почти, да не совсем. После тебя у него много разных дамочке проживало. Вот и в последнее время…
– Если ты про Ленчонка, то с ней я уже пообщалась.
– Да? – Стас казался удивленным. – И как она тебе?
– Прелестное дитя.
– Да?
Теперь в голосе Стаса слышался откровенный скептицизм. И он даже помрачнел.
– Дрянь она конченая.
Вот уж чего прежде со Стасом никогда не случалось. Раньше он каждую женщину воспринимал как цветок. Бывают цветы роскошные и броские. Бывают нежные и незаметные. Но каждый из них хорош по-своему. А вот Ленчонок по какой-то причине из этого букета выбивалась.
– Если она прелестное дитя, – пробормотал Стас, – тогда я совсем не разбираюсь в людях. По мне, так более прожженной и циничной мерзавки мне встречать не приходилось.
Катя не стала спорить.
– Не о ней идет речь, – сказала она. – Я пришла к тебе для того, чтобы ты рассказал мне про Шевцова.
– А этот к тебе каким боком?
– Я подозреваю, что он может быть причастен к смерти Глеба.
– Вот уж нет! – засмеялся Стас, вновь обретая хорошее настроение. – Шевцову последнему может быть выгодна смерть Глеба.
– Почему? Объясни!
– Согласен, если так посмотреть, то Шевцов этот темная лошадка. Но они с Глебом крутили дела, которые приносили хороший навар обоим. Зачем же им ссориться?
– Может, они чего-то не поделили? Выручку, например? Или… женщину?
Стас долго молчал.
– Катя, я понимаю, Глеб и ты… Вы долго были вместе. У тебя могли остаться к нему чувства.
– Вот именно.
– Глеб также был и моим другом, но, если его убили, я совсем не хочу последовать за ним. Понимаешь? У меня Наташа, у меня дети.
– Понимаю. Но почему тебя должны убить?
– Этот Ленчонок… Она так лихо все закрутила. Это же она познакомила Глеба с Шевцовым. И после этого дела у Глеба поперли в гору.
– И у тебя, надо думать, тоже.
– Нет. У меня все осталось на прежнем уровне.
– Почему так? Вы же вместе работаете… то есть работали с Сипягиным.
– Понимаешь, тот бизнес, который закрутили Глеб с этим Шевцовым, он был вроде как их собственный. Меня они в свои дела не посвящали. Мои ребята как ремонтировали старые или разбитые тачки, так и продолжали с ними возиться. И денег ни у них, ни у меня больше не стало. А вот Глеб…
– Что?
– У него появились какие-то свои доходы. Большие и дурные. Знаешь, когда деньги достаются дуриком, то их так же дуриком и спускаешь. Вот Глеб начал деньгами разбрасываться. И мне это не нравилось.
– Наверное, ты завидовал.
– Нет, я боялся за Глеба. Я чувствовал, что такие лихие барыши, которые берутся вроде как из воздуха, из ничего, до добра не доведут.
– Но на чем они делали дела?
– Понятия не имею. Знаю лишь, что Глеб арендовал еще одно помещение, для работы в котором людей привел этот Шевцов. Он же осуществлял поставки, и, как понимаю, товар забирал тоже он.
– Товар… поставки… А что за товар? И кому поставки?
– Этого ничего я не знаю.
Стас как-то очень уж упорно прятал глаза, что заставило Катю насторожиться.
– Никогда в жизни не поверю, чтобы Глеб совсем ничего тебе не рассказывал. Вы же с ним друзья! Он твоего старшего сына крестил!
– Напомнила! Душу растревожила.
Стас чуть не плакал.
– Не хочу я лезть в это дело, понимаешь? Не хочу и никогда не хотел. Я сразу сказал Глебу, что этот его бизнес мне не по вкусу. Он и не настаивал. Так и жили.
– Но чем они занимались?
– Вот я сейчас тебе скажу, потом ты кому-нибудь скажешь, потом пойдет-поедет. А в итоге придут за мной.
– Стас, но ты хоть намекни.
– Могу дать адрес новой точки. Подсмотрел, как однажды Глеб его в свой навигатор забивал, а потом с Шевцовым созванивался, детали, как проехать к нему, уточнял. Дать его тебе?
– Давай!
К удивлению Кати, эта новая точка оказалась далеко за городом. Все прежние свои автосервисы Сипягин открывал если не в центре, то по крайней мере где-то в густонаселенных местах. А последняя его точка была открыта далеко от какого-либо человеческого жилья среди промышленных массивов.
– И кому там может понадобиться кузовной ремонт, малярка или тот же шиномонтаж?
– Ну, там тоже люди имеются, – уклонился от прямого ответа Стас.
Ему так явно не хотелось лезть в это дело, что Катя сжалилась над многодетным папашей. Действительно, один труп уже есть. И как знать, не появятся ли еще новые. А Стас отвечает теперь не только за себя, у него большая семья, дети. Это Катя вольная птица и может распоряжаться собой по собственному усмотрению. Ни мужа, ни детей, ни даже родителей у нее нет. Если Катю и подстрелят, никто, кроме нее, от этого не пострадает. Если вдуматься, то в этом есть большой плюс жизни одинокого человека. Он никому не нужен, а стало быть, ни перед кем у него нет и ответственности.
Раньше Кате как-то не приходилось смотреть на свое одиночество с этой точки зрения. Думая о том, как она одинока, Кате всегда хотелось плакать. Мама и та умерла уже несколько лет назад. Боль от этой потери даже стала несколько утихать. Отец, правда, где-то у Кати имелся, но Катя даже толком не знала, где именно он у нее имеется. Потому что после переезда отцовской новой семьи в новую же квартиру папочка Катю к себе в гости ни разу не позвал. И всякий раз, когда у них заходил разговор о том, что Катя их навестит, у папочки находилась та или иная причина, чтобы этот визит отложить.
То ремонт, то родственники жены приехали, то болеет она, то он, то их отпрыск. А поскольку папочка взрослую дочурку в гости к себе не звал, то и адреса нового он ей тоже не сообщал. Надобности такой не было. И сейчас Катя неожиданно сообразила, что и не звонил ей папочка вот уже больше двух лет. Раньше хотя бы с Новым годом они друг друга поздравляли и с днями рождения. Но вот уже сколько времени молчит телефон. Так что даже неизвестно, тот же номер у отца или уже другой. И пожелай Катя вот прямо сегодня пообщаться с папочкой, сможет ли она это теперь сделать? Сможет ли вообще найти его?
Эти вопросы до такой степени встревожили Катю, что она взяла и позвонила отцу. Он ответил. Но, как поняла Катя, не узнал, кто ему звонит. Кате пришлось несколько раз повторить, кто это. И лишь тогда отец узнал ее.
– А-а-а… – протянул он без всякой радости в голосе. – Ну, как живешь-поживаешь?
– Нормально.
– Замуж еще не вышла?
– Пока нет.
Отец помолчал, явно не зная, что еще спросить у дочери.
– Ну, ты там не затягивай это дело.
Катя пообещала, что не будет. Если бы это зависело от нее одной, то она бы хоть завтра выскочила замуж. Но за кого? Претендентов не наблюдалось вовсе. Она задала дежурные вопросы о здоровье мачехи и брата и получила такие же скучные дежурные ответы, что все у них хорошо и волноваться ей решительно не о чем. Катя чувствовала, что разговор этот откровенно тяготит ее отца, и поспешила попрощаться. Ощущение у нее от этого разговора осталось какое-то смутное. С одной стороны, вроде как отец жив и здоров, все у него в порядке, волноваться не о чем. А с другой стороны, Кате почему-то страшно хотелось плакать.
