Глава 2
Лемурия
Октябрь 1932 года
– Земля на горизонте!
Ну что тут скажешь! Карты не врут, и мыс Рукосуева показался именно тогда и точно там, где и когда должен был показаться по расчетам навигаторов: на пересечении 31°11′32″ южной широты и 89°29′19″ восточной долготы в 6 часов 37 минут меридианного времени 3 октября 1932 года.
– Уже приехали? – спросил Райт, прерывая разговор, который они с Лизой неторопливо вели на ходовом мостике под крепкий кофе и кубинские сигары.
– Не думаю, – Лиза отвернулась от Иана и посмотрела вдаль через панорамное окно мостика. Посмотрела и, разумеется, ничего не увидела. Океан и небо. Небо и океан. Это из дальномерной рубки все в оптику видать, а невооруженным глазом ничего пока не рассмотреть.
– Куда выходим? – спросила в микрофон, переключившись на пост навигаторов.
– Идем строго по маршруту! – ответила Варза. – Выходим к заливу Стоянка Лимана. Если не менять скорость, будем в пределах видимости через десять минут.
– Ну, что, Иан, штурмуем с ходу или как?
Раннее утро. Шесть часов утра. Так что весь день впереди, можно, казалось бы, и вздремнуть. Но в Лемурии все не так, как в других местах. Тут и время не время, и физические константы перестают быть таковыми. В общем, если хочешь чего-нибудь добиться и при этом уцелеть, надо знать главное – где и когда.
– А ты что думаешь? – Иан смотрел на нее заинтересованным взглядом. Сразу видно, не для проформы спрашивает. Но и Лиза без Иана принять решение не могла. Оно, конечно, командир на «Звезде Севера» она, но вот в таких местах, как Лемурия, мнение Иана – не безделица.
– Я… – Лиза прислушалась к себе, к себе и к афаэру, едва подающему признаки жизни, но все-таки переставшему «молчать». – Я думаю, медлить не стоит.
– Вот и у меня такое ощущение, – кивнул в ответ Райт. – Но, знаешь что, кэп, я бы все-таки чуток притормозил. Есть мнение, что начинать надо где-то минут через сорок и идти в створ между «Котелком» и «Кружкой», а потом сразу менять курс и подниматься вверх по течению Яремной вены.
– Мне нравится! – Лизе предложение Иана действительно понравилось. Афаэру, похоже, тоже. Такой маршрут имел смысл, вот в чем дело.
– Значит, решено? – спросила она Райта.
– Ты командир, Лиза, тебе и решать, – пыхнул сигарой Иан.
– Дамы и господа, – обратилась Лиза к экипажу через систему громкой связи, – мы приближаемся к Лемурии в районе залива Стоянка Лимана и ровно через сорок минут начнем вскрывать эту консервную банку. Надеюсь, все понимают серьезность момента. Всему экипажу занять места по боевому расписанию. Кому надо отлить, лучше сделать это сейчас. С Богом!
– Господа! – теперь она переключилась на командный канал, чтобы объясниться со старшими офицерами. – Через тридцать минут принимаю управление на себя. Пилотажная группа – Райт, Греар и Корб. Старшему навигатору Варзугиной вести запись маршрута. Это все.
Лиза встала из командирского кресла, прошлась по мостику, подмигнула Варзе, улыбнулась Надин Греар. Потом вышла на крыло мостика, но долго там не простояла. При скорости в тридцать узлов и легком встречном ветре делать на открытой площадке было нечего. Только мерзнуть.
Она вернулась на мостик, раскурила заново успевшую потухнуть сигару и встала у самого панорамного окна. Стояла и смотрела, пока не появился на горизонте быстро приближающийся к ним берег – мыс Рукосуева, за которым, собственно, и лежит Стоянка Лимана, вытянутый в ширину залив с несколькими скалистыми островами и устьями двух рек, Яремной вены и Трахеи. Какой «эскулап» дал рекам такие странные названия, Лиза не знала. Забыла выяснить, когда изучала вопрос по доступным источникам.
«Ну, и бог с ним! Потом у Анфисы спрошу. Она навигатор, ей и карты в руки!»
«Н-да… Терра нова… Терра инкогнита… Симпатичное местечко!»
Лиза стояла у панорамного окна до тех пор, пока «Звезда Севера» не вошла в воздушное пространство над Стоянкой Лимана. Перед ее глазами открылась весьма впечатляющая картина: просторный залив с прозрачной водой, обломки морских и воздушных кораблей, наведавшихся сюда не в сезон, золотой песок пляжей, буйная зелень леса, подступившего к самому берегу, и обрамленные скалами устья двух рек, впадавших в залив.
«Красивая земля…»
Недалеко от берега на склонах поднимавшихся в высь утесов клубился вечный лемурийский туман, не позволявший ни рассмотреть скалистые склоны, ни оценить их истинную высоту.
– Время, кэп!
– Спасибо, навигатор! – Лиза кивнула Анфисе и вернулась в командирское кресло. – Ну, что, Иан?
У Райта было непривычно отрешенное лицо и взгляд, обращенный в себя.
«Медиум? Ну, где-то так и есть. Впрочем, мне ли удивляться!»
У Иана, как выяснилось, имелась одна весьма необычная, но крайне полезная способность. В особенности полезная для искателя сокровищ. Иногда он мог прокладывать курс там, где обычные средства навигации были бессильны. Не совсем то, как поняла Лиза, о чем рассказывал ей полковник Штоберль, но в любом случае весомое кое-что.
– Подожди!
– Ждем!
«Звезда Севера» зависла метрах в двадцати над водой и метрах в двухстах по прямой от створа, образованного двумя скалистыми островками – Котелком и Кружкой. Руки Лизы лежали на рычагах управления. Она ждала. Все остальные тоже. В рубке повисла напряженная тишина. Делом был занят один только Райт. Он «слушал».
Черт его знает, что он там слышал и откуда. Лиза пока ничего особенного, как ни напрягалась, так и не почувствовала. А между тем это должно было быть чем-то особенным.
– Пора, – сказал, наконец, Райт, все еще пребывая где-то «там». – Курс в створ между Котелком и Кружкой, затем поворот к устью реки и дальше вверх по течению. Скорость десять-пятнадцать узлов. Высота – десять метров. Остальное на усмотрение командира. Вперед!
– Поехали! – и Лиза мягко тронула рычаги управления.
Крейсер вздрогнул, качнулся несильно и плавно пошел вперед, набирая скорость и ложась на единственный возможный здесь и сейчас курс.
* * *
К тому времени, как «Звезда Севера» достигла устья реки, Лиза уже осознала, что ведет бриг сквозь невидимый, но тем не менее реально существующий лабиринт. Она не видели стен тоннеля, по которому летела «Звезда Севера». Лишь поверхность залива лежала недалеко под днищем корабля, да сиял пронизанный солнечными лучами воздух. А между тем Лиза знала, чувствовала – хотя и не смогла бы описать словами своё «трансцендентное» знание, – что этот лабиринт, всего лишь угадываемый ее странным даром, так же реален и вещественен, как очевидны и материальны вода и скалы. И значит, не приведи господь, ошибиться, оценивая кривизну очередного поворота. Результат будет точно таким же, как если бы бриг врезался в стену из гранита или базальта. Так что вести корабль следовало со всей осторожностью, на какую была способна Лиза, то есть медленно, осторожно, буквально на ощупь.
А между тем «тоннель» все время менял направление, рыская то в одну, то в другую сторону. Иногда топография прохода менялась плавно, а иногда резко, и тоннель сворачивал едва ли не под прямым углом, так что следить за «дорогой» было совсем непросто. То, что Лиза более или менее четко «слышала» дорогу, не отменяло того отвратительного факта, что она эту дорогу все-таки не видела, а скорее просто угадывала.
От напряжения Лиза вспотела. Она чувствовала, как пот собирается в ручейки и стекает по вискам, спине и груди, но не было времени даже для того, чтобы вытереть пот со лба.
«Вот же черт! Надо было надеть гоглы!»
Тем временем громада корабля медленно – словно крадучись – поднималась вдоль русла реки. Лиза снизила скорость до минимума, но все равно находилась под невероятным давлением обстоятельств. Сейчас и здесь, кроме нее, никто не смог бы провести «Звезду Севера», не угробив корабля и не погубив команду. Видимо, это понимали и все остальные участники событий. На мостике стояла мертвая тишина, и напряжение буквально пропитывало воздух, ставший вдруг тяжелым и горячим, едва ли пригодным для дыхания.
Сто метров, двести, и еще столько же, и еще. Река стекала в залив по склону горы. Сначала кривизна подъема была небольшой, но чем ближе корабль подходил к непроницаемой пелене лемурийского тумана, тем круче становился подъем. А потом «Звезда Севера» вошла в туман, и окружающая действительность – все эти яркие пейзажи и охренительные виды, – все это великолепие исчезло. Осталась лишь белесая клубящаяся мгла, похожая на картину художника-модерниста Копейкина «Вид на облако изнутри него самого». Однако на способности Лизы ориентироваться в трех измерениях это никак не сказалось, она по-прежнему явственно ощущала контуры прохода.
Прошла минута, другая. Бриг медленно – словно крадучись – двигался сквозь сизую мглу. Туман постепенно сгущался, если такое вообще возможно, а затем – и при том совершенно неожиданно – разом изменил свою природу. Теперь это была мгла иного сорта. Плотная бурая взвесь, вроде песчаного тумана, как тогда, в пустыне, сразу после самума.
«Barkeeper, schenk was nach! – вспомнила она вдруг посещение юными авиаторами гамбургского борделя. – Бармен, налей еще! Еще триста граммов водки, и эта тёлка начнёт мне нравиться…»
«Und die Tussi wird mir gefallen… – повторила Лиза мысленно. – Может быть, и без водки как-нибудь?»
Мгла была непроницаема даже для мощного корабельного прожектора. Притом она не отражала свет, а, скорее, поглощала его. Такой эффект.
«Ладно, ладно! Расслабься! – приказала себе Лиза. – Веди, как вела! Ты же чувствуешь тоннель, разве нет?»
Получалось, что чувствует. Лиза по-прежнему явственно «слышала» стены и свод, точно так же, как текущую под днищем корабля реку. Слышала, ощущала, видела внутренним взором… Нет. Разумеется, ни то, ни другое, и ни третье, но что-то ужасно похожее на слух или зрение, на ультразвуковой эхолокатор, как у летучих мышей, или на электромагнитную локацию, как в радиоискателе.
«Не отвлекайся, девушка, а то… отымеют, и даже заметить не успеешь, когда и как!»
Мгла заполняла туннель, имевший в сечении никак не меньше пятидесяти метров, но это означало, что под днищем брига всего ничего, и клотик, считай, скребет по «потолку». Хорошо хоть ширины хватало, чтобы не поотбивать себе на фиг «все бока». Впрочем, проблем хватало и без этого: время от времени тоннель, как и прежде, менял направление. Правда, не резко, а плавной дугой, но от этого Лизе не становилось легче. И афаэр, собачий сын, молчал. Как воды в рот набрал. Не помогал, и все.
«А ведь самое время!»
Лиза сосредоточилась на своих ощущениях, природу которых даже не пыталась понять. Ведь не обязательно же знать, как работает мотор, чтобы летать на винтокрыле! Она и не понимала, как устроен этот ее «мотор», зато знала теперь о тоннеле гораздо больше, чем несколько мгновений назад. Крейсер пробирался, подрабатывая одними маневровыми двигателями, сквозь заполненный клубящимся «туманом» естественный тоннель. Размеры пещеры и ее протяженность были попросту невероятны, тем более что, по «ощущениям», тоннель пролегал сквозь массивы твердой горной породы. Одним словом, не песчаник, а какие-нибудь чертовы граниты. И да, по дну тоннеля по-прежнему текла река. Русло метров тридцать в ширину и до трех в глубину, и мощное течение, которое отчего-то несло теперь воду не вниз, как должно было бы быть, согласно законам физики, а вверх. Подъем Лиза оценила градусов в восемь-десять. Вроде бы немного, но пойди заставь воду течь не вниз, а вверх!
Краем сознания Лиза отмечала невероятность происходящего с ней и вокруг нее, но на то, чтобы удивляться, не было ни сил, ни времени. Она лишь фиксировала факты. Отрешенно. Без эмоций. И почти без анализа. Пещера. Тоннель. Река. Твердая порода, угол наклона, скорость течения, глубина…
– Кто-нибудь! – позвала Лиза, стараясь не потерять свои призрачные ориентиры и не утратить «холодного» спокойствия, от которого ее перманентно прошибал то ли холодный, то ли горячий пот. – Уберите мне пот со лба, а то глаза заливает!
– Угол наклона увеличивается, – сказала она через какое-то время.
– Какой угол? – спросил кто-то рядом с ней.
– Градусов пятнадцать, я думаю…
– Что? Что ты имеешь в виду?
– Я…
Угол наклона и в самом деле увеличивался, но вода по-прежнему текла не под уклон, а наоборот. Не навстречу бригу, как было в самом начале, а по курсу, что казалось сущим безумием. Впрочем, Лизе было не до того. Какая, к черту, разница, куда и откуда течет река! Куда важнее удержать «Звезду Севера» на курсе. Она и удерживала, продвигаясь помаленьку – черепашьим шагом – через бурую мглу.
А потом все кончилось. Сразу вдруг. Пелена «песчаного» тумана пропала, и крейсер медленно выплыл в невероятный, пронизанный солнцем зелено-голубой простор.
«Царица небесная!» – не поверила своим ощущениям Лиза.
Однако все так и обстояло. Простор, солнце и полное отсутствие невидимых стен, определявших до этого мгновения курс корабля. А еще тяжелая усталость, словно переход сквозь тоннель длился часы, а не минуты. И слабая пока, но быстро нарастающая боль в позвоночнике, искалеченной ноге и, в общем-то, везде, где только могло болеть.
«Как некстати…»
Лиза бросила взгляд на хронометр и озабоченно оглядела рубку.
– Семь часов? – не веря себе, спросила она вслух, но услышала лишь хриплый клекот, вырвавшийся из пересохшего горла.
«Семь часов? Семь…»
И тут, несмотря на усталость, боль и спутанность мыслей, Лиза осознала наконец, что все это – и тоннель, затопленный бурой мглой, и сверкающее всеми цветами радуги безграничное пространство – она уже видела раньше. Не наяву, а во сне, но ведь видела!
Она стояла на краю пропасти, но бездна ее не пугала. Зато простор, открывшийся перед Лизой, пьянил и восхищал. Воздух был прозрачен, пронизан золотыми солнечными лучами и словно бы окрашен в бирюзовые тона: голубой и зеленый. Под Лизиными ногами лежала колоссальных размеров кальдера. Огромный, с вертикальными стенами кратер невероятной глубины. Противоположный его край был едва виден и, скорее, интуитивно угадывался, чем воспринимался глазами. Внизу, в бездне клубился белый туман, скрывавший дно кратера.
Сейчас же она все это увидела наяву. Вертикальные стены кальдеры казались гладкими лишь на первый взгляд. Тут и там на них виднелись террасы, иногда такие большие, что на них росли целые рощи деревьев, похожих издали на кедры, сосны и оливки. На одном таком широким уступе, находившемся по правому борту брига и метров на пятьдесят ниже «Звезды Севера», кроме деревьев и кустарника посверкивала в солнечных лучах поверхность озера и впадавших в него ручьев, вытекавших прямо из скалы. Из озера, в свою очередь, изливался короткий, но мощный поток, сразу же срывавшийся с уступа водопадом.
Вдоль стен кальдеры тянулись многочисленные трещины, спускались с уступов и из расселин плети вьющихся растений, окрашивавших скалы – вместе с кустарниками, мхами и лишайниками – во все оттенки зеленого, от темного, как ночь, до светлого, как первые нежные листочки, появляющиеся на деревьях ранней весной. И над всем этим стоял неумолчный гул падающей воды…
Водопады, казалось, возникали на стенах кальдеры сами собой, но стоило приглядеться, как Лиза увидела, что по крайней мере два потока изливались из огромных пещер. Учитывая размеры кратера, Лиза оценила высоту одной из них метров в шестьдесят, ширина была и того больше. Откуда вода бралась в пещерах, совсем другой вопрос, но могло случиться, что чудовищный взрыв, от которого образовалась некогда кальдера, разорвал русла подземных рек, и они теперь низвергались водопадами вниз, к невидимому из-за клубившегося там тумана дну. Но если так, они давно должны были заполнить воронку целиком, образовав одно из тех кратерных озер, которые возникают порой даже в дышащей зноем пустыне. Однако этого не случилось, и значит, там, внизу должен быть сток. Но куда могла уходить вода на такой глубине?
«Только в Ад…»
Лиза бросила взгляд на экран заднего вида. Ну, это только так называется «бросила». На самом деле с большим трудом – словно выполняла тяжелую работу – перевела взгляд с панорамного окна рубки на монитор, расположенный справа от ее кресла. За кормой «Звезды Севера» находился наполненный клубящейся тьмой вход в еще одну огромную пещеру, из которой изливалась водопадом настоящая река.
«Река, над которой мы летели…»
Между тем боль становилась слишком сильной, чтобы продолжать ее игнорировать, и Лиза решила передать управление Надин Греар. И как всегда бывает в этих случаях, – то есть в момент предшествующий приказу о передаче управления, – Лиза автоматически прошлась взглядом по приборам, оценивая основные параметры полета.
«Звезда Севера» медленно – всего пять узлов – двигалась прочь от приведшего ее сюда тоннеля. Работали только маневровые двигатели, и Лиза привычно – практически без участия разума – подрабатывала ими, компенсируя довольно сильный боковой ветер. Не менее сильные воздушные потоки поднимались со дна кальдеры, поддерживая бриг «под животик», что было отнюдь не лишним, так как альтиметр зашкаливал, показывая совершенно невероятную для легкого нидерландского крейсера восьмой серии высоту. Это стало для Лизы неожиданным открытием, но один факт, как говорится, тянет за собой другой факт. Неосознанно реагируя на падение атмосферного давления, Лиза уже минуту или две повышала мощность левитаторов, слишком быстро приближаясь к их установочному максимуму.
– Передаю управление, – на этот раз голос все-таки прорезался, хотя и звучал тускло и слабо. – Надин!
– Есть принять управление! – тут же откликнулась второй пилот. – Принимаю. Есть!
– Снижай бриг до оптимума, – это было важно, и Лиза продолжала говорить, хотя уже была близка к тому, чтобы потерять сознание от усталости и боли. – Здесь другое атмосферное давление…
И всё, собственно. Ее накрыла багровая тьма.
* * *
Лиза очнулась в своей каюте, что было отрадно, но на первый взгляд отнюдь не очевидно. Что? Как? Откуда? Бог весть! Минуту или две она просто бессмысленно таращилась на потолок. Вообще-то там было на что посмотреть, – витраж с подсвеченной изнутри золотой женщиной Климта в обычной ситуации буквально завораживал, – однако сейчас Лизе было не до излишеств. Она пыталась – сначала, впрочем, вяло и как бы нехотя – вспомнить, что приключилось с ней до того, как она очнулась в своей роскошной постели, и отчего валяется на шелковых простынях в пропитанной потом одежде. Однако ничего путного не вспоминалось.
– Вернулись, капитан?
«Вернулась? Откуда? Оттуда?! Но оттуда не возвращаются, разве нет?»
Она повернула голову на голос и увидела стоявшего рядом с кроватью мужчину. Присмотрелась.
«Доктор Аллен? С чего вдруг? Впрочем, где лекарь, там и болезни, – лениво констатировала Лиза. – Я больна, ранена или умираю…»
– Я умираю? – голос слабый, в голове туман и легкость, но признаки жизни налицо.
– Умираете? Нет, не думаю, – покачал головой лекарь. – Еще нет. Жизнь, знаете ли, капитан, долгая болезнь. Порой очень долгая.
Пока он говорил, Лиза немного пришла в себя. Во всяком случае, определилась со своим состоянием, – у нее, как ни странно, ничего не болело, – местом и отчасти со временем. Жива. Это очевидно. Относительно здорова. Лежит на своей кровати, а за стеклом иллюминатора ясный солнечный день. Вопрос, однако, тот ли это день, когда она отключилась, или уже другой? И если другой, то как далеко он отстоит от того момента, который Лиза запомнила последним? В прошлом у нее уже случались похожие инциденты, так что имелся определенный опыт, и не сказать, чтобы позитивный. Но с другой стороны, с нее даже сапог не сняли, что скорее обнадеживало, чем наоборот.
«Если бы я отключилась на сутки или двое, обувь бы с меня стащили в первую очередь. Ведь так?»
– Долго? – спросила она вслух.
– Полчаса. Тридцать две минуты, – уточнил доктор Аллен, взглянув на часы.
– Это много или мало? – Вопрос глупый, разумеется, но молчать решительно расхотелось.
– Как посмотреть, – пожал плечами Аллен. – По мне, так и минута беспамятства это уже слишком. А вы, капитан, находились без сознания в тридцать два раза дольше. Но, с другой стороны, после семи часов экстремального пилотирования… Честно говоря, я даже не знаю, чего следовало после этого ожидать.
– Так я жива?
– Судя по моим наблюдениям, очевидно живы. И я бы даже сказал, здоровы. Во всяком случае, пульс, температура и давление у вас в норме. Дыхание ровное. И белки глаз не изменили своего цвета, что очевидным образом указывает на то, что вы здоровы. Один вопрос – чисто из любопытства, – что за порошок скормил вам в беспамятстве господин Рощин?
– Скормил?
Отвечать не стоило. Вернее, не стоило говорить правду.
– Мне показалось, вы сказали, я была без сознания?
– Не сразу. Сначала у вас было нечто вроде эпилептического припадка…
– Это не эпилепсия.
– Я догадался, – кивнул Аллен. – А вот кое-кто другой, оказывается, предполагал такую возможность заранее. Господин Райт сразу же приказал позвать господина Рощина, а полковник не задумываясь применил к вам неизвестный мне, но, как выяснилось, весьма эффективный препарат. Растворил в четверти стакана коньяка некий желтоватого цвета порошок и влил вам в рот. В связи с этим я позволил себе еще два допущения. Первое, данный препарат предназначен для купирования сильных болевых приступов. И второе, у вас они случаются если не регулярно, то достаточно часто. Что не есть хорошо, особенно для пилота, но, с другой стороны, не всякий авиатор выдержал бы такую запредельную нагрузку, какую выдержали сегодня вы.
«Это вы, доктор, еще не знаете, с чем я имела дело! А так, да. Мало кто… или никто…»
Силы постепенно возвращались, память тоже. Сейчас Лиза уже точно знала, что именно произошло, когда и отчего.
– Вот, собственно, и все, о чем я хотел вас спросить, капитан Браге, – продолжил между тем Аллен. – Все-таки я корабельный лекарь, и мне о таких вещах стоит знать заранее.
– Этот порошок…
«Немного правды, немного лжи…»
– Эту смесь придумал для меня Лео…
– Лео? – переспросил Аллен.
– Леонтий Тюрдеев, – объяснила Лиза, ожидавшая вопроса наподобие этого, – ваш, мистер Аллен, предшественник. Он был не только отличным лекарем, но и замечательным ученым.
«А также сумасшедшим сукиным сыном… и моим бывшим любовником, едва не ставшим убийцей!»
– Он хорошо разбирался в фармакологии, – продолжила она вслух. – И да, Леонтий знал, что у меня бывают немотивированные приступы боли…
– Немотивированные – не значит беспричинные, – уточнил доктор.
– Как скажете, доктор! Тем не менее… – Лиза, наконец, нашла в себе силы сесть, и ничего страшного с ней не произошло, даже голова не закружилась. – Диагноза как не было, так и нет, а меня кто только ни обследовал.
– Ну что ж, – не стал спорить Аллен, – на нет и суда нет. В моих услугах вы, как вижу, более не нуждаетесь. Так что позвольте откланяться!
– Позволяю! – Лиза спустила ноги с кровати и посмотрела вслед уходящему лекарю. – Спасибо, доктор!
Хлопнула дверь, и Лиза осталась в каюте одна. Она еще посидела немного на краю кровати, потом встала, прошлась пару раз по каюте, оценивая общее состояние организма, осталась этим состоянием довольна и взялась за трубку телефона.
– Райт? – спросила в воронку микрофона. – Вы как там все?
– Мы в норме. А ты?
– Я тоже. Как дела?
– Да ничего вроде, – успокоил ее Райт. – Пилотирует Надин. Опустились на триста метров и идем малым ходом вдоль стены кратера. Производим фото– и киносъемку, картографируем, рисуем… Ну, сама понимаешь, что-то же надо делать. Ничего экстренного пока. Так что давай, приходи в себя, а как оклемаешься, возвращайся на мостик. Будем держать совет.
– Полчаса у меня есть? – спросила Лиза, вновь включаясь в рабочий ритм.
– Ни в чем себе не отказывай!
На том и простились.
Лиза опустила трубку на рычаги и тут же подняла ее снова.
– Камбуз, говорит капитан Браге!
– Здравия желаю, ваше высокопревосходительство! – ответил по-русски Иван Зосимов, бывший шеф-повар ниенской ресторации «Англетер». Лиза в этом кабаке никогда не бывала, но от знающих людей слышала, что заведение козырное, куда там всяким парижам и прочим мюнхенам! Можно было только гадать, что за беда приключилась с Зосимовым, или что он там натворил в Ниене, что пришлось вот так вдруг переквалифицироваться в судовые коки. Однако же случилось.
– Иван, будь другом, не выпендривайся! – остановила она кока. – Я всего лишь благородие, да и то когда на воинской службе. Так что угомонись!
– Слушаю вас, кэп! – сдал назад Зосимов.
Ну не нарываться же, в самом деле, на неприятности. Пошутил и хватит! Командир на корабле – первый после Бога, даже если из своих, «из православных».
– Сообрази что-нибудь поесть, – попросила Лиза, – будь другом. Только быстро, у меня времени в обрез.
– Сей минут! – сразу же откликнулся кок.
– Сей минут не надо, – остановила его Лиза, – надо через четверть часа. И распорядись, будь добр, чтобы кофе принесли. Побольше, покрепче и погорячее.
– Сделаем! – заверил ее Зосимов, и Лиза отправилась в душ.
Горячий душ с мылом и шампунем, чтобы смыть пот, холодный, чтобы окончательно проснуться. Свежее белье, чистая одежда – не прошло и двадцати минут, как Лиза привела себя в порядок – быстро, эффективно, по-военному – и села за сервированный стюардом стол. Ей требовалось восполнить недостачу в энергии, да и попросту набить чем-нибудь полезным прилипший к позвоночнику желудок. Вкусного и полезного, впрочем, Зосимов послал ей достаточно много, даже выбор предоставил. Но Лизе было не до гурманства, тем более не до привередливости. Голод не тетка, и все в таком же духе. Она быстро – но при этом тщательно пережевывая и не забывая про хлеб и сливочное масло – оприходовала большой кусок ветчины, три яйца, сваренных вкрутую, кусок холодной отварной говядины с хреном, салат из консервированных овощей, и еще один – из консервированных фруктов, большой кусок пирога с мясом, брусок красного английского чеддера и два среднего размера пряника. Запила все это полулитром крепкого черного кофе, опрокинула рюмочку – терапевтические пятьдесят граммов коньяка для «премедикации», – выкурила папиросу и довольная и веселая отправилась на мостик.
Поднялась наверх на лифте, вышла в рубку, осмотрелась, подмечая зорким взглядом истребителя детали и нюансы, хмыкнула про себя и, хлопнув в ладоши, объявила военный совет открытым.
– Что нам известно о месте и времени? – спросила, усаживаясь в командирское кресло.
– Начали движение в 6.59 утра, – тут же ответила Варза. – Следовательно, согласно хронометражу, сейчас 15.22 пополудни. Солнца отсюда не видно, но мы тут с артиллеристами измерили его светимость, и она с ожидаемой не совпала. Барометрическое давление 890 миллиметров ртутного столба, но наш барометр откалиброван к уровню моря на Балтике, так что, похоже, мы уже не в Индийском океане. Да и вообще, насколько я знаю, выше 810 миллиметров ртутного столба давления на Земле не бывает, но, с другой стороны, мы в Лемурии, а здесь может случиться все что угодно.
– Мы еще не пробовали подняться к краю кальдеры, чтобы пронаблюдать за движением солнца, и не видели звезд, – внесла свою лепту Надин Греар. – Даже простой секстант не применить.
– То есть на данный момент у нас две гипотезы, – подытожила Лиза. – Здесь, как и на побережье Лемурии, действуют несколько иные законы физики, или мы уже не на Земле.
– В каком смысле не на Земле? – подался к ней Райт.
Что ж, его удивление более чем оправданно. Тем, кто никогда не переходил из реальности в реальность, кто не жил, подобно Лизе Берг, в двадцать первом веке с его развитой космонавтикой, всем им трудно поверить, что туннель – каким бы длинным он ни был – связывает не две географические точки на поверхности одной и той же планеты, а две разных планеты или, что ближе к истине, две разные Реальности.
«А кстати, как далеко мы забрались?»
– Постой, Иан! – подняла она руку. – Сколько времени мы пробыли в туннеле?
– А что, это был туннель? – переспросила Варза.
– Да, – кивнула Лиза, – как только мы вошли в туман, так сразу же оказались в туннеле. Диаметр порядка шестидесяти метров. По дну течет река.
«Но вы, разумеется, всего этого не видели. Я, впрочем, тоже. Но я знаю, а вы нет!»
– Объяснить не смогу, – сказала она вслух, – но это был именно туннель. Поэтому повторяю вопрос, как далеко мы по нему продвинулись?
– Скорость колебалась от четырех до восьми узлов, – начала перечислять навигатор, – время в полете семь часов, минус частые отклонения от курса по вертикали и горизонтали… По моим подсчетам, пройденное расстояние сорок километров плюс-минус восемьсот метров, а по прямой не больше тридцати километров. Но это мне еще придется посчитать отдельно.
– Что внизу?
– А черт его знает! – вздохнул Райт. – Сначала думали, туман. Но это скорее дымка, просто освещение с глубиной уменьшается, а количество влаги в воздухе не убывает, а, возможно даже, растет из-за всех этих водопадов. Мы по данным артиллерийского дальномера находимся почти на километр ниже кромки. Зона прямой видимости вниз, округляя, триста пятьдесят метров. Что находится ниже дымки – неизвестно, как и глубина кратера. Альтиметр не откалиброван, а лота у нас нет.
– Можем соорудить, – вставил свои пять копеек третий помощник Брукс.
– Не можем, – возразил главный механик О’Брайен. – У нас нет достаточно длинного линя. Можем связать, конечно, из тросов, но не более чем на триста метров.
– А больше и не надо, – пожала плечами Лиза. – Пойдем потихоньку и все время будем мерять «глубину».
– А если скала или дерево? – спросил Райт.
– Может быть, дымка там внизу не такая плотная… В любом случае стоит проверить. Но это завтра. Ночью посмотрим на звезды…
– Слева по курсу! – заорал вдруг дежурный офицер.
Лиза разом развернулась к панорамному окну.
«Царица небесная!»
– Это что, дракон?! – спросил кто-то дрогнувшим голосом.
– Да нет! Откуда! – возразил Райт. – Скорее птеродактиль… Большой…
«Ну очень большой!»
На взгляд Лизы, крылья этой «птицы» имели размах метров в двенадцать-пятнадцать. Никак не меньше.
Между тем «птеродактиль» поднялся выше, описал медленный круг над «Звездой Севера» и, обогнав бриг метров на триста, сел на широкий скальный выступ. К этому моменту Лиза уже стояла на крыле мостика. Из рубки не видно, что делается наверху или сзади. То есть видно, конечно, но это если включить все обзорные экраны, а на возню с приборами просто не было времени. Другое дело, что вот так спонтанно выскакивать наружу тоже не стоило. Кто его знает, этого «птеродактиля», а вдруг он подумает, что Елизавета дичь и законная добыча? Однако это последнее обстоятельство Лиза в расчет не приняла. Просто не подумала. Зато подумал кое-кто другой.
Прямо над головой Лизы раздался выстрел. Второй. Третий. Но, похоже, хватило и первых двух. «Птица» дернулась, схватив первую порцию свинца, попробовала взлететь, но не смогла, потому что вторая тяжелая пуля убила всякие телодвижения зверя на корню. «Птица» потопталась пару мгновений на месте, словно пыталась удержать равновесие. Потом отступила на пару шагов назад, к самому краю площадки. Там, упав на брюхо, бедная животина и упокоилась. Разве что крылья все еще слабо подергивались, хотя рассмотреть на таком расстоянии детали было сложно.
– Это кто у нас тут такой меткий? – крикнула Лиза, задрав голову вверх. Увидеть балкон дальномерной рубки ей мешала нависающая прямо над крылом мостика башня зенитного автомата.
– Это Рощин стрелял! – ответили с дальномерного поста.
«Надо же, наш пострел везде поспел! Но что есть, то есть, стреляет отменно! Талант!»
– Передайте полковнику благодарность от лица службы!
Шутки шутками, но по факту Рощин оказался прав. Он единственный сообразил, что в Лемурии опытный стрелок, расположившийся в самой высокой точке, не роскошь, а необходимость. Так и случилось.
– Поехали за трофеем! – сказала Лиза, возвратившись в рубку. – Надин, ты как, сможешь притереться?
– Обижаете, капитан! – усмехнулась голубоглазая блондинка. – Сами же учили!
– Тогда давай двигай! Только не спеши! Тише едешь, дальше будешь…
– У нас говорят: Chi va piano, va sano e va lontano, – кивнула второй пилот Греар. – Итальянская поговорка, но мы франки, вы же знаете, капитан, всеядны. Вернее, всеядные гурманы.
– Значит, мы поняли друг друга! – Лиза подошла к панорамному окну и сделала знак Анне Монтанелли. – Десанту приготовиться!
– Есть приготовиться! – козырнула командир наземной группы и поспешила на палубу, собирая по дороге своих людей и снаряжение.
Много времени это у нее не заняло, и когда через десять минут бриг подобрался малым ходом к скальному выступу, десантная группа была уже в сборе и готова действовать.
– Аккуратно! – попросила Лиза, не оборачиваясь.
Но это было лишнее. Надин мастерски – плавно и точно – подвела «Звезду Севера» почти к самой скале, чуть опустила крейсер, выравнивая «борт и причал» по высоте палубы, и зависла на месте, что было отнюдь не просто, учитывая восходящие воздушные потоки и усиливающийся ветер в корму. Приходилось все время чуть-чуть подрабатывать маневровыми двигателями. Работа ювелирная, но у Надин это получалось легко и элегантно.
«Вот ведь как выросла! И откуда что берется?!» – думала Лиза, наблюдая за тем, как высаживается десант.
Люди О’Брайена выдвинули стальной балкон грузовой платформы на максимум и уже с него перебросили на скалу сходни. Так что наземная группа Монтанелли смогла перейти на выступ и подобраться к «птеродактилю» вплотную. Лиза наблюдала за их действиями в шестикратный бинокль, хотя расстояние вроде бы и невелико. Но ей хотелось рассмотреть все детали. Буквально все.
Судя по тому, что она увидела сквозь замечательные цейсовские линзы, зверюга уже издохла, иначе десантники не стали бы подходить слишком близко, и уж тем более не толпились бы около нее, мирно закинув винтовки за спину.
– Затерянный мир, а? – подошел к Лизе Райт.
– Конан Дойль писал о столовой горе, а не о кратере, – не оборачиваясь, ответила Лиза. – И это не птеродактиль, а самый настоящий дракон.
– Посмотри! – протянула она бинокль.
– Не надо! Уже посмотрел. Но я не биолог, Лиза, ты, к слову, тоже.
– Возьмем на борт?
– А то как же! Это же деньги, милочка! – рассмеялся Райт. – И не такие маленькие деньги, между прочим. Загоним череп и кости Британскому музею или королю Баварии, еще и спасибо скажут. Ну, а если сумеем к тому же сохранить шкуру… В общем, он нужен нам весь и целиком!
– Тогда надо было сразу задействовать кран, – Лиза посмотрела на Райта и покачала головой. – Какого хрена корячиться, если у нас есть грузовой кран?
– Ну, извини! Растерялся! – развел руками Райт. – В первый раз, знаешь ли, живого дракона повстречал. Но твой-то каков! Раз, два, и птичка склеивает ласты. Просто Цезарь, никак не меньше! Пришел, увидел… застрелил.
– Да, – признала Лиза с удивившим ее саму чувством гордости, – Рощин такой… Ну, ты понимаешь!
– Не думаю, что понимаю, – покачал головой Райт. – Все-таки я мужчина, Лиза, и у меня другие инстинкты.
– Однако догадываюсь, что это нечто! – улыбнулся он, заканчивая обмен любезностями. – Что предлагаешь делать дальше?
– До темноты много не успеем, – пожала плечами Лиза, – а стемнеет здесь, судя по всему, уже скоро. Думаю, есть смысл продолжать идти, как идем, по кругу и на той же высоте. Диаметр кратера километров пятнадцать?
– Вроде того. Семнадцать семьсот, но, наверное, кое-где шире, а кое-где наоборот.
– Значит, пойдем вдоль стены, а как стемнеет, отойдем на полкилометра к центру кальдеры и зависнем «до выяснения», как считаешь?
– Принято.
– Тогда завтра с утра попробуем подняться к кромке.
– Думаешь, получится?
– Не знаю, – честно признала Лиза. – По логике вещей, высота должна отсчитываться от уровня моря, а мы сейчас, соответственно, находимся сильно ниже этого уровня. Во всяком случае, так мне кажется, а глубина впадины на высотность корабля оказывать влияние не должна. Во всяком случае, теоретически. Высотность все равно определяется по нулевой отметке. Я, правда, никогда над впадинами не летала…
– Я летал, – перебил ее Райт. – И над Большим каньоном летал, и над долиной Мертвого моря. Никаких проблем, кроме восходящих потоков. Но тут-то, как я понял, картина совсем другая. Альтиметр показывает высоту две тысячи семьсот метров, и «Звезда» ведет себя соответственно, то есть именно так, как и должна себя вести на такой высоте.
– Да, – согласилась Лиза. – Я к этому, собственно, и веду. Когда мы вышли из туннеля, высота по альтиметру была без малого три километра. Получается, что мы считаем высоту по дну стакана, а не по его кромке. Опять же атмосферное давление… В общем, не знаю, что тебе сказать, но попробовать стоит или нет?
– Я за.
– Ну, вот и славно, – подвела Лиза итог обсуждению. – Значит, как рассветет, сразу и попробуем.
Между тем десантники обвязали «птеродактиля» веревками и начали потихоньку заволакивать огромную, неповоротливую и, по-видимому, тяжелую тушу на борт «Звезду Севера». Работа не из легких. Объект негабаритный и для переноски неприспособленный, так что и в самом деле стоило подумать заранее и задействовать кран. Но, как говорится, что сделано, то сделано, и после драки кулаками не машут. Все вспотели, как каторжники, намучались, аки страстотерпцы, и обматерили всех святых на шести известных участникам операции языках, но «груз заказчику доставили», свалив, наконец, тяжеленную тушу на стальные плиты верхней палубы.
Лиза подошла. Осмотрела животину недоверчивым взглядом. Пару раз обошла кругом, изучая «птицу» с разных ракурсов, и, в конце концов, пришла к выводу, что первое впечатление оказалось куда ближе к истине, чем можно было ожидать. Мускулистое удлиненное тело, плавно переходящее в длинный и толстый – змеиного типа – хвост, мощная сплющенная по вертикали голова с огромной зубастой пастью, заставляющей вспомнить скорее о крокодилах, чем обо львах или тиграх, но главное – две пары лап, задние и передние, и невероятного размаха кожистые крылья.
– Это определенно не птеродактиль, – сказала Лиза, ни к кому специально не обращаясь. – Это дракон!
– А есть разница? – спросил Райт.
– Кожа, голова, пасть и лапы, не говоря уже о хвосте, – перечислила Лиза бросающиеся в глаза отличия. – Да и комплекция у него не птичья.
Дракон был метров двенадцати в длину, считая от кончика хвоста и размах кожистых крыльев у него был, судя по всему, будь здоров.
– Что да, то да, – согласился с Лизой Иан. – Комплекция не птичья, но что мы знаем о птеродактилях?
– Вопрос не ко мне, – пожала плечами Лиза, продолжая рассматривать чудовище, покрытое серой с тусклым зеленоватым отливом кожей, темно-коричневые клыки и черный вертикальный зрачок в форме веретена.
– Это был риторический вопрос, – уточнил свою мысль Райт.
– Ну, так переведи его в практическую плоскость, – предложила Лиза. – Позови в помощь доктора Аллена и вот хотя бы моего родственничка. Шумский мужчина опытный, весь мир объехал, но главное он образованный: университет в Юрьеве закончил, то ли медицинский, то ли биологический факультет. Авось и подскажет что-нибудь дельное.
– Ладно, посмотрим! – кивнул Райт.
– Давайте, ребята, спустим его на нижнюю палубу, – мягко приказал он матросам. – Там и займемся… гм… изучением подробностей.
* * *
Стемнело не так скоро, но в конечном счете дошло и до этого. Сначала сгустились вечерние сумерки. Потом наступила ночь. К этому времени «Звезда Севера» уже отошла от стены кратера и легла в дрейф, что для воздушного корабля совсем не то же самое, что для морского или речного. Якорей на таких высотах нет и быть не может, и без дежурного пилота, бдящего «на рычагах», никак не обойтись. Однако учитывая обстоятельства, одним лишь пилотом не ограничились. Выставили еще и охранение. Иди знай, кто тут летает по ночам. Зачем летает. И в каком количестве. В любом случае рисковать не стоит, а береженного – это все знают – сам Бог бережет.
Пока Лиза, как и положено командиру, занималась первоочередными делами, – которых на нее свалилось вдруг столько, что только держись, – сама не заметила, как закончился день. Когда входила в свою каюту, как раз пробили в рынду две склянки. Десять часов вечера, то есть самая настоящая ночь.
Она включила в салоне свет, плеснула себе в хрустальный стакан на два пальца односолодового ирландского виски, закурила и села в кресло, чтобы подвести итог событиям прошедшего дня, да и вообще привести мысли в порядок.
«Итак, мы в Лемурии, – констатировала она, пыхнув папиросой. – Знать бы еще, что это означает!»
Означать это могло все, что угодно. И Лемурию, как остров или континент на планете Земля, и Лемурию, как иносказательное название чужого мира, другой планеты, иной реальности. Интуитивно Лиза склонялась ко второму варианту, хотя и не смогла бы объяснить, отчего так. Твердых доказательств у нее не было. Даже рисунок звездного неба над кратером ничем не отличался от того, какой возникал обычно в этих широтах над Индийским океаном.
«И все-таки не Земля!»
Откуда пришло это знание? Бог весть! Но Лиза уже научилась не удивляться таким вещам. Интуитивное знание. Сверхчувственное восприятие. Инстинктивное постижение. Что-то такое, что не объяснишь словами, неуловимое и эфемерное, но в то же время сущее, подлинное, живущее в ней самой, как неотъемлемая способность.
– Не Земля, – сказала Лиза вслух, словно произнесенные, пусть даже шепотом, слова обретают иной смысл. – Не Земля или все-таки Земля, но совсем не та.
И ведь все это уже однажды ей снилось. На самом деле, даже не однажды, а как минимум трижды. И не снилось даже, а пригрезилось. Приоткрылось в час испытаний, показав картину еще не случившегося будущего. Лиза видела тогда и туннель, заполненный клубящейся бурой мглой, и огромную кальдеру, на краю которой она однажды стояла. И, значит, есть шанс, что и покинутый город тоже лежит где-то за кромкой кратера в мертвой жаркой пустыне. Лежит, засыпанный мертвыми песками, и ждет ее, Лизы, возвращения, как ждут ее в великом долготерпении и те отлитые из металла фигуры, что стоят на золотом песке в глубинах озера, прозрачного, как оптическое стекло, и холодного, как арктические льды. Ей было очевидно сейчас в тишине чужой ночи, что между тем и этим, между ней самой и этим местом существует некая неочевидная, но несомненная связь. Но вот вопрос, отчего тогда молчит афаэр? Ведь все началось именно с него, с ключа, открывающего пути. Но, с другой стороны, Лиза и без афаэра оказалась способна чувствовать и видеть то, о чем никто кроме нее даже не подозревал. Так что же он такое, этот ее афаэр, позвавший Лизу однажды в самое сердце гибельной пустыни, позволивший себя там найти и отдавшийся Лизе в качестве то ли друга, то ли приза? Ключ? Условие? Знак власти?
Много вопросов и мало ответов. Но если быть честным перед самой собой и не принимать желаемое за действительное, Лиза ничего существенного про афаэр так и не узнала. А все, что узнала, имело как минимум два толкования, а то и больше. Гораздо больше. И выбрать единственно верную интерпретацию не представлялось пока возможным. Слишком мало фактов, слишком много впечатлений.
Лиза выбросила в пепельницу все еще дымящийся окурок, встала из кресла и подошла к панорамному окну. Повозившись пару секунд с замками, она освободила стопоры и открыла одну из створок, впуская в салон воздух лежащей за бортом терра инкогнита. Здесь – в этом неведомом мире – было довольно жарко даже теперь после захода солнца, но воздух при этом был чист и напоен странными, незнакомыми, но приятными ароматами. Сейчас запахи и звуки этой чужой земли проникли в каюту Лизы, даровав ей мгновение чуда, когда человек способен узнать – в смысле узнавания, а не познания – даже то, чего никогда прежде не встречал.
В дверь постучали.
«Что ж, сколько веревочке ни виться…»
Лиза оставила окно, без спешки, словно преодолевая собственное почти детское не хочу, подошла к двери и впустила Рощина в каюту.
– Только без нотаций! – мягко попросила она, попробовав быть не «однополчанином» и уж тем более не командиром, а просто женщиной.
– Я не собачиться пришел, – покачал головой Рощин. – Но ты задолжала мне пару ответов на самые животрепещущие вопросы. Согласна?
– Ты прав, – не стала спорить Лиза, признавая, что так оно и есть, задолжала, чего уж там! – Входи, располагайся, налей себе чего-нибудь выпить и давай поговорим.
Рощин взглянул на нее с недоверием, едва ли не с растерянностью. Он явно не ожидал такого поворота. А Лиза вернулась в свое кресло и сидела в нем, молча наблюдая за тем, как Рощин приходит в себя. Идет к поставцу, наливает себе что-то наобум из первой попавшейся под руку бутылки. Закуривает, поминутно оглядываясь на нее и словно бы спрашивая, у нас все в порядке? – и, наконец, идет к дивану, чтобы сесть напротив Лизы и задать свой первый вопрос.
– Ты знаешь, я не задаю лишних вопросов…
Так и есть, не задает. Ни о чем не спросил и тогда, когда она сунула ему пару «фантиков» из вощеной бумаги и сказала, что если что, пусть всыплет порошок в четверть стакана водки или коньяка и вольет ей в рот. Впрочем, нет. Спросил.
– Как узнать, что это то самое? – вот что он тогда спросил.
– Увидишь, поймешь, – ответила она.
И вот случилось. Увидел. Понял. И действовал безукоризненно, но вопрос созрел.
– У меня бывают такие приступы, – медленно сказала Лиза, отвечая на не заданный полковником вопрос. – Обычно я держусь до последнего, не теряю контроля и все такое, и успеваю принять эту гадость сама. Но и на старуху бывает проруха, и это был именно такой случай.
– Что за приступы?
– Вадим, ты меня голой видел? – криво усмехнулась Лиза. – Вопросы остались?
– Но тебя же признали годной к строевой, разве нет?
– А они ничего об этом не знают, – объяснила Лиза, доставая из портсигара очередную папиросу. – Я им не рассказывала, а сами не догадались. Я, в принципе, здорова, Вадим, но иногда все-таки прихватывает, и никто не знает отчего.
– Может быть…
– Да нет! – отмахнулась Лиза. – Все перепробовали. И все без толку. Искали, но не нашли.
– А этот порошок?
– Его сделал для меня Леонтий Тюрдеев, это…
– Твой бывший, – кивнул Рощин.
– А ты откуда?.. – удивилась Лиза.
– Навел справки, – лаконично ответил Рощин.
– Ладно, – кивнула Лиза, закуривая, – переходим к следующему вопросу.
На самом деле, о том, что Рощин станет наводить справки, она даже не подумала. А он взял и навел. Или ему помогли. Могла же найтись на борту какая-нибудь особенно добрая душа?
Впрочем, как тут же выяснилось, это были всего лишь цветочки. Ягодки ожидали Лизу впереди.
– Ты колдунья? – неожиданно спросил Рощин.
– Это ты так галантно приглашаешь меня раздвинуть ноги, или вопрос по существу? – попыталась она спустить неудобный вопрос прямиком в унитаз, но полковник не поддался.
– О господи, Лиза! Ну, зачем этот цинизм? – покачал он головой. – Ты же умная воспитанная женщина. При мне-то зачем разыгрывать комедию? Изображаешь из себя не пойми что, то ли ниенскую шлюху с Гнилого конца, то ли еще кого…
– Ну, так шлюхи они забавные в постели, разве нет?
– Лиза!
– Ты что, действительно хочешь об этом говорить?
– Полагаю, пришло время, – твердо ответил Рощин. – Слишком много непоняток, на которые я по умолчанию обязан закрывать глаза. Но, согласись, такое положение вещей долго сохраняться не может. Так что да! Полагаю, пришло время объясниться.
– Ну, пришло так пришло, – тяжело вздохнула Лиза. Ей не хотелось рассказывать Рощину про всю эту маету. Да и нельзя было. Слишком много слишком серьезных секретов могли ненароком всплыть на поверхность. И не то чтобы она не доверяла полковнику. Как раз ему, как ни странно, – или, напротив, вполне закономерно, – доверяла. И все-таки, все-таки… Ее тайны имели уж больно специфический характер. Так что если и рассказать что-то, то, очевидно, не все. И, разумеется, без некоторых особенно пикантных подробностей.
«Без подробностей!» – решение было окончательным и обжалованию не подлежало. Во всяком случае, так ей казалось.
– Плесни мне еще, будь добр, – протянула она Рощину стакан. – Не на сухую же глотку посвящать тебя в тайны мадридского двора!
Рощин взял у нее стакан, сходил к поставцу, налил, вежливо поинтересовавшись, какой отравы плеснуть, и вернулся к Лизе.
– Держи! – протянул стакан. – Но будь добра, не напивайся в хлам. Я поговорить пришел, а не смотреть, как ты наливаешься.
– Я не наливаюсь! – вскинулась Лиза.
– А как еще это назвать? – хладнокровно парировал Рощин. – Ты, Лиза, конечно, до алкоголизма еще не дошла. Это как-то по-другому называется. Но пьёшь, уж прости за прямоту, слишком часто и слишком много.
– Считал? – зло ощерилась Лиза, чувствуя, как набирает силу внезапно вспыхнувший в ее душе безрассудный и беспричинный, не разбирающий правых и виноватых гнев. – Нотации пришел читать?! Ну-ну!
Она вскочила на ноги и – бросив опешившему от внезапности случившейся с нею перемены Рощину: «Жди!» – опрометью бросилась в спальню. Ее вел гнев. Ярость, охватившая Лизу, не имела объяснения и смысла, но все это она осознала позже. А в тот момент она всего лишь заскочила в спальню – аффект, как ни странно, не исключал некоторое количество вполне осмысленных действий, – открыла сейф, набила по-быстрому карманы деньгами из мира почившего в бозе социализма, револьверными патронами и парой подходящих к случаю мелких стволов, и выбежала из спальни ко все еще стоящему в недоумении Рощину.
– Значит, говоришь, ведьма и пью много?! – заорала она, наливаясь уже совершенно неконтролируемой яростью. – Правду хочешь знать?!
– Лиза! – попробовал урезонить ее полковник.
– Заткнись! – гаркнула Лиза тем голосом, от которого у ее подчиненных в бою кровь в жилах стыла.
Она резко, не давая Рощину опомниться, шагнула к нему и крепко обняла, словно хотела с ним слиться в одно целое.
– Откровенности захотел? – зло выдохнула, приподнимаясь на носках, прямо в лицо мужчине. – Правды? Ну так получай!
Мгновение, и они уже стоят посреди пустынной ночной улицы под мелким мерзопакостным дождем.
– Вот, – сказала Лиза, отпуская Рощина и отступая от него на шаг. – Любуйся! Добро пожаловать в королевство кривых зеркал!
