Глава 16
Постепенно две жизни проникали друг в друга и сливались. Это происходило легко… и на удивление комфортно.
Ева постепенно захватывала территорию. Как признак того, что она рядом, в доме Варфоломея незаметно стали появляться ее вещи. Все началось с зубной щетки. Потом в ящике комода завелась майка. Еще Ева планировала «забыть» свою расческу и, возможно, помаду на зеркале. Не специально, конечно. Исключительно для удобства. Но все-таки было в этом что-то очень древнее, всплывшее из глубин подсознания: в случае внезапного появления соперницы «в пещере» вещи должны свидетельствовать, что место рядом с этим мужчиной уже занято и ловить здесь нечего.
Ева вернулась из театра, где обсуждала новые эскизы костюмов. Вместо того чтобы идти к себе, поднялась на этаж Варфоломея. Кивнула старушке-соседке, которая как раз вкатывала к себе сумку-тележку, доверху набитую продуктами. Бабулька не улыбнулась, а одарила Еву подозрительным взглядом, мол, «ходят тут всякие». Ева невольно густо покраснела и толкнула дверь в квартиру.
Пройдя в комнату, она обнаружила черта за следующим занятием: он сидел на полу, а вокруг лежали прутья, из которых Варфоломей ловко плел что-то вроде маленькой корзинки.
— Ты почему дверь открытой держишь? Не знаю, как в Аду, но в Москве это небезопасно.
Ева поцеловала черта в щеку и потерла кончик его рога.
— Я же знал, что ты придешь, — ответил Варфоломей и тоже поцеловал Еву.
— Что это?
— Ловушка, — последовал лаконичный ответ.
Не зря говорят «злопамятный, как черт». Несмотря на то что Варфоломей продвигался в переводе книги нереально, нечеловечески быстро, он помнил, как бесы стерли результат его труда в первый день.
— Приманку я уже приготовил, — черт кивнул на комок черной смолы с воткнутыми перьями и обычными канцелярскими скрепками. — Бесы могут не появляться, но против этого не устоят.
Ева смотрела, как быстро и ловко работают его пальцы.
— И что ты с ними сделаешь, когда поймаешь?
— Будут сидеть и думать о своем поведении, — отрезал Варфоломей.
Черт планировал дьявольскую хитрость: решил сплести две ловушки. Одну Варфоломей хотел оставить в своей квартире, а вторую собирался отнести к Еве.
Он не говорил об этом, но считал, что бесы и Евин кот состоят в сговоре. Неопровержимых доказательств не имелось, но черт был уверен, что Григорий тайно подкармливает их своим сухим кормом. В благодарность бесы приходят, когда Евы и Варфоломея нет дома, разрешают Григорию себя хорошенько погонять и ведут с ним долгие проникновенные беседы. В пользу этой теории говорило то, что кот подозрительно постройнел. Мышцы под шкурой так и перекатывались. Но какого-то серьезного стимула к физическим упражнениям у кота не было. И смотрел Григорий на Варфоломея с видом явного превосходства. Хотя, конечно, коты на всех смотрят с выражением: «Я кот, а чего добился ты», в этом взгляде светилось что-то особенное.
Варфоломей умел ждать. Он знал, что поймает бесов.
Ева села рядом с чертом, скрестив ноги по-турецки.
— Какое красивое плетение!
Как художник она ценила изящество во всех его проявлениях.
— Хочешь попробовать?
Варфоломей устроился позади Евы и вложил в руки недоделанную ловушку, направляя пальцы.
— Это магическая вещица, — сказал черт. — Так что считай, что сейчас мы колдуем. Немножечко.
— Но как это работает? Я не чувствую ничего особенного.
Ева быстро поняла принцип, и под чутким руководством Варфоломея сделала несколько рядов.
— Совсем ничего?
Черт придвинулся ближе и принялся покусывать Еве шею.
— Ау…
— А так?
Черт продолжил.
— М-м-м…
Пальцы Евы ослабли, она хотела отложить ловушку, но…
— Она светится, Варфоломей! — сказала Ева. — Я опять вижу свет. Вот здесь — красный, а тут — ярко-желтый… Как чертов светофор.
Варфоломей тихо засмеялся.
— Вот! Хорошо! Видишь, эти пятна образуют рисунок. Мы плетем по нему… Это удержит бесов.
— А заклинания? Нужно что-нибудь сказать?
— Не обязательно. Нет, здесь нужно загнуть в другую сторону. Давай я.
Черт быстро закончил плетение. По форме законченная ловушка напоминала яйцо. В центре было круглое отверстие, внутри располагалась приманка.
Ева (с помощью Варфоломея) сплела треть второй ловушки.
— Теперь чувствуешь магию? — спросил черт, насмешливо наблюдая за Евой.
Она прислушалась к своим ощущениям.
Кончики пальцев стали очень горячими, а сама Ева дрожала. Ее переполняли эмоции, она испытывала небывалый душевный подъем и… возбуждение.
— Не знаю, как насчет магии, — Ева улыбнулась, — но я ужасно хочу тебя. Прямо сейчас.
— У тебя или у меня сегодня ночуем? — спросил черт, страстно ее целуя.
* * *
Как-то само собой сложилось, что на неделе четыре ночи Варфоломей жил у Евы, а три ночи — Ева у Варфоломея. Треть жизни человек проводит во сне. Черти тоже не дураки подрыхнуть. А значит, это значительная часть времяпрепровождения пары.
Ева и Варфоломей вообще много времени нежились в постели. У Евы был удобнее матрас. А еще огромное одеяло, которое не нужно перетягивать, под ним можно было вольготно разместиться вдвоем.
Варфоломей часто обнимал Еву во сне, прижимая к себе. От этого она просыпалась, долго смотрела в темноту, вздыхала, но не шевелилась. Терпела это странно-приятное покушение на свою свободу.
Ей даже начало нравиться, что она просыпается ночью и чувствует себя совершенно защищенной, окутанной заботой. Но было одно неудобство. Ева любила спать голой, и мех Варфоломея покалывал кожу. Попробуйте долго полежать в шерстяном свитере под одеялом…
Проснувшись утром, Ева уже привычным движением тронула Варфоломея за плечо и подумала: «Вот бы его мех был мягким и шелковистым». А потом ее осенило: все в ее руках!
Это было чистое вдохновение.
Ева вскочила и побежала в ванную. Там, в шкафчике под раковиной, в самом дальнем углу, стоял шампунь, купленный в порыве расточительной щедрости специально для Григория. Григорий ненавидел мыться и, прицельно орудуя когтями, пресекал любые попытки затащить его в ванную и сунуть под струю воды. Так что шампунь так и не был открыт.
Ева перечитала этикетку: масло норки, кокосовое масло… И целый список других замечательных ингредиентов, которые были собраны во флакон с одной целью — «сделать мех вашего питомца мягким и шелковистым».
Ева хищно ухмыльнулась и содрала этикетку. Затем включила воду.
— Варфоломейчик, просыпайся, я кое-что придумала. Давай примем ванну вместе, — ворковала она минутой позже, чуть ли не подпрыгивая на месте от нетерпения.
Не давая черту опомниться, Ева решительно потащила его за собой. Варфоломей все еще находился в сонной неге и не сопротивлялся, а лишь удивился тому, как ярко блестят ее глаза.
У Евы был четкий план. Она настойчиво затолкала черта в ванну, схватила флакон и принялась тщательно намыливать кошачьим шампунем.
— Эм… Я думал, ты ко мне присоединишься.
— Угу, — сказала Ева, продолжая деловито взбивать пену.
— Приятный запах, — поделился Варфоломей.
Ева загадочно улыбнулась.
— Руку подними, пожалуйста, — скомандовала она.
Варфоломей все-таки втянул Еву к себе в ванну, но отвлечь ее получилось только отчасти. Когда женщина знает, чего хочет, она подобна урагану.
Варфоломей вытирался, а ураган вооружился феном.
— Вот черт!
Ева удивленно вздохнула, а потом прижалась к Варфоломею всем телом.
— Что?
— О! Это блаженство, — мурлыкнула она. — Ты… ты… Такой мягкий, м-м-м… Невероятно.
— Действительно, — сказал Варфоломей, проводя ладонью по груди. — А что это?
Он протянул руку к флакону.
— Да так…
Ева подумала о том, что есть всякие кондиционеры для котов, и пришла в восторг от открывшихся перспектив. Мех Варфоломея станет еще и блестящим!
Говорят, женщины не могут изменить мужчину, не могут сделать мягче. Могут. Варфоломей стал. И ему эту понравилось.
Ева с Варфоломеем вышли из ванной. Ноздри черта хищно раздулись.
— Ага! Попались! — зарычал он и бросился в комнату.
Ева поспешила за ним. Варфоломей уже сжимал в руках бесоловушку.
— Попались! — повторил Варфоломей. — Я знал, знал, что они с Григорием сговорились и тут где-то шастают!
— Можно на них посмотреть? — спросила Ева.
Как она ни пыталась заглянуть внутрь, ничего не увидела. Пробовала посветить фонариком, но на первый взгляд ловушка была пустой. Хотя стала достаточно тяжелой.
Кот прибежал поучаствовать в утреннем переполохе.
— Вот они, твои друзья. Попались! — торжествовал черт, сунув Григорию под нос ловушку.
Кот состроил равнодушную мину и даже отвернулся.
Настроение у Варфоломея было просто прекрасным. За завтраком он оживленно болтал.
— Знаешь, Ева, а я почти закончил перевод, — с гордостью сказал он.
— О! Очень здорово. — Ева была искренне рада за Варфоломея. — Целый роман. Я вот терпеть не могу писать. Рисовать гораздо приятнее.
— Мне что в переводах нравится, так это то, что не надо ни с кем общаться. Как закончу — просто отправлю его в редакцию. Вжух! — и все.
Черт взмахнул рукой. В это время из комнаты раздалось душевное и очень печальное пение:
По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах,
Бродяга, судьбу проклиная,
Тащился с сумой на плечах.
Ева отложила бутерброд с сыром. Глаза ее стали круглыми, как блюдца.
— Это что? Твой мобильный?
Идет он густою тайгою,
Где пташки одни лишь поют,
Котел его сбоку тревожит,
Сухарики с ложками бьют.
Пение стало до того проникновенным, что на глаза наворачивались слезы.
— Нет, какой мобильный. Это бесы воют, — сообщил Варфоломей.
Он подпер рукой щеку и прислушался. Его арестанты не подвели и грянули:
На нем рубашонка худая,
И множество разных заплат,
Шапчонка на нем арестанта
И рваный тюремный халат.
— Они поют… Это потрясающе, — сказала Ева.
Но она переоценила свою любовь к музыке. Точнее, недооценила бесов. Те не затыкались: завывали песни без перерывов. Надо сказать, репертуар был достаточно богатый. Тематический. Бесы почти не повторялись. «Почти», потому что особой любовью у них пользовалась «Мурка». Ева не подозревала, что эта песня имеет столько вариаций.
Концерт начал утомлять.
Черт взял ловушку и засунул ее под подушку. Пение стало глуше, но не прекратилось.
— Они там не задохнутся? — поинтересовалась Ева.
— Нет. Все будет в порядке.
К подушке прибавилась еще одна, потом одеяло сверху, но шансон так просто не победить. И не заглушить. Бесы утроили усилия.
Варфоломей вынес ловушку в ванную комнату. Но тут восстали соседи. Никогда не пытайтесь делиться секретами в ванной или туалете многоквартирного дома! Там звукоизоляция ни к черту. Вежливо, но настойчиво сосед справа попросил Еву (Варфоломею она не разрешила открывать дверь неодетым) выключить музыку. Еще он очень странно смотрел. «Художница, а такую музыку врубает на полную катушку», — прочла Ева укор в его глазах. Пришлось извиняться. Она лихо соврала, что готовит спектакль.
— Варфоломей, — взмолилась Ева после того, как разгневанный сосед, оправляя растянутую майку, скрылся за дверями, — Варфоломей, ты же хотел наказать бесов, а не нас. Так, может, выпустим их?
— Нет, — сказал черт. — Они должны посидеть еще.
Ева вздохнула, и тут ее осенило. И как это они с Варфоломеем раньше не додумались до такого простого и эффективного решения?
— Варфоломей, может, сходим куда-нибудь? И давай бесов отнесем к тебе. Пусть себе поют. А я не могу больше.
Она засмеялась от облегчения.
Так быстро Ева еще не собиралась. Джинсы, белая рубашка, легкий кардиган и эффектно завязанный шарф — ровно тридцать секунд.
Бесы были упорны, они продолжали голосить всю дорогу до квартиры Варфоломея. Но как только Ева и черт ушли, немедленно замолчали. Артисту нужны зрители, писателю — читатели, а певцу — слушатели. Ни один талант не должен просто распыляться в воздухе. Это неинтересно.
— Давай их выпустим, когда вернемся? — снова попросила Ева на улице.
Варфоломей сдержанно кивнул.
На московских улицах чувствовалось скорое приближение осени. В кронах берез уже появились первые рыжие пряди, и воздух приобрел ту особенную «хрустальность», которая предшествует холодам.
Варфоломей и Ева шли рядом и выглядели как самая обычная пара. Никто особенно не обращал на них внимания. Просто люди, просто в круговороте большого города. Но сердце Евы отчаянно билось. Это их первый совместный выход. Конечно, они гуляли по Венеции, но тогда Ева не подозревала, что рядом с ней черт. А сейчас она нервничала. Дома Варфоломей не воспринимался слишком «другим». Но перемена обстановки всколыхнула в Еве беспокойство. То и дело она украдкой смотрела на рога Варфоломея. Хвост тоже беспокоил, но не так сильно. И все казалось, что кто-то обязательно заметит.
Вот, например, та женщина в длинной юбке и ужасных колготках в ромбик. Почему она так пристально смотрит на Варфоломея? Или вон тот хипстер-студент в узеньких ярких джинсах. Так и пялится! Или, может быть, это из-за толстых линз очков его глаза кажутся такими выпученными?
Ева с шумом втянула воздух.
Варфоломей подхватил ее под руку.
— Ты чего? — спросил он и игриво пошлепал по ее бедру хвостом.
— Эм… ничего, — вздрогнув, отозвалась Ева. — Все нормально.
Она сдавленно улыбнулась. Обычно женщина думает о нескольких вещах одновременно, но сейчас все мысли были сосредоточены на одном: «Я иду по улице с чертом. Я иду с чертом. Мой мужчина — черт. Вот черт!»
Какое-то время она держалась, а потом снова принялась сверлить взглядом рога Варфоломея. В темноте кинозала ее немного отпустило. Ева почти смотрела фильм и даже смеялась шуткам. Потом они сидели в ресторанчике и ели бургеры. Было достаточно шумно, играла музыка.
Ева огляделась.
— Варфоломей, — спросила она, — а твои… м-м-м… рожки… Люди точно не могут увидеть?
Черт пожал плечами:
— Обычные — нет.
— То есть ведьмы могут? — уточнила Ева.
— Скорее всего.
Варфоломей откусил большой кусок.
— Отличный соус, — сказал он.
Ева замялась:
— А здесь, в Москве, много ведьм? — поинтересовалась она, чувствуя нехорошее беспокойство.
— Не знаю, — честно ответил Варфоломей. — Вообще-то это большой город. В Венеции видел нескольких.
Сообщение о ведьмах Еве не слишком понравилось. Человеку свойственно ощущать себя уникальным.
— А чертей? — последовал следующий вопрос. Чертей здесь тоже много?
— Вот чертей мало.
Беспокойство Евы усилилось.
— А ты с кем-нибудь из них общаешься?
— Да.
— Ух ты! Интересно… А женщины… Кстати, как называются черти-женщины? Чертихи? Чертовки?
Варфоломей улыбнулся.
— Демоницы или демонессы.
Ева почувствовала легкую досаду, к которой примешивалась внезапная ревность. Она ждала, что Варфоломей как-то разовьет тему, но он просто продолжил жевать свой бургер и заедать его картошкой. Как ни в чем не бывало.
Когда Ева уже решила, что черт больше ничего не скажет, он все-таки поделился неожиданной мыслью.
— На демоницу ты, Ева, совершенно не похожа.
— Да? А почему?
Внутренний голос ехидно указал Еве, что у нее нет ни рогов, ни хвоста.
Варфоломей сощурился.
— Бери картошку, — предложил он.
Ева захватила соленый ломтик и, окунув в соус, отправила в рот.
— Ты красивая.
Женщины любят ушами. Ева порадовалась. Еще она немедленно сделала вывод, что демоницы страшные, а это было приятно и улучшало настроение.
— Ты не агрессивна, — продолжал черт.
«Ого! Они еще и злые».
— …очень нежная, мягкая и совсем не властная.
Варфоломей наклонился поближе к Еве и прошептал ей на ухо, от чего по ее телу побежали мурашки:
— Ты совсем не больно кусаешься. Очень мило.
— Как можно мило кусаться? — рассмеялась Ева. Она придвинулась к черту, и они сидели очень близко.
— Вот, я сам удивлен. — Черт откровенно забавлялся. Он положил руку на талию Евы. — И что мне очень нравится — не царапаешься, — подытожил Варфоломей.
— М-м-м… но я могу царапаться!
Ева продемонстрировала аккуратные короткие ноготки с красным шеллаком.
Варфоломей рассмеялся.
* * *
Алексей Зайцев устало потер глаза. Белый холодный свет ламп раздражал. Да еще сегодня вытяжки и кондиционеры шумели особенно громко и назойливо. Или это признаки приближающейся мигрени? Все-таки тяжело двенадцать часов проводить под землей. Он мечтал, чтобы в кабинете было окно и можно было смотреть на настоящую улицу, а не на фотообои. Но секретность не позволяла. Все убежища располагались глубоко под землей, и не в самых приятных местах. По большей части в промзонах, которых в Москве в избытке.
Алексей провел рукой по зеленому сукну стола, взял тяжелое бронзовое пресс-папье и приложил к виску.
А еще лучше поехать куда-нибудь в отпуск Послать все к черту и не думать про демонов, ведьм и прочих потусторонних тварей. Но нельзя, нельзя.
— Входи, Толя. Как там, на поверхности? Докладывай. Что этот черт Варфоломей?
Толстый зеленый ковер заглушил шаги, но Алексей все равно болезненно поморщился, когда оперативник вошел.
Скрипнул стул.
— Черт в основном дома сидит. Но сегодня вылез. Был с ведьмой.
На зеленое сукно легла фотография.
— С ведьмой? Интересно. С кем-нибудь встречались?
— Неа. В кино ходили. Потом ели, о чем-то говорили, но слишком шумно было, а близко подходить я побоялся.
— Правильно. Не надо пока «близко».
Алексей взял фотографию и принялся внимательно рассматривать.
— О ней что-нибудь известно? Силы, возраст, чем занимается? Где живет?
— В нашей базе нет ничего. Пробиваем. Но живет в том же доме, что и Варфоломей, даже в одном подъезде. Подозрительное совпадение.
— Да. А почему ты, Толик, решил, что она ведьма?
— Ну, не демоница, — последовал лаконичный ответ. — А с кем еще черту быть?
— Действительно, — кивнул Зайцев.
— Устало выглядите, Алексей Семенович, вам бы отдохнуть.
— Рад бы в Рай, да сам знаешь, — улыбнулся Алексей.
Толик знал. Он был идейным и отпуска себе не позволял уже давно.
— И когда уже мы на земле своей будем хозяевами? А то ходят всякие, топчут.
Алексей не дал оперативнику сесть на любимого конька и перебил:
— Лучше скажи, чем черт занимается? Они же без работы не могут.
— Выясняем. Пока не удалось связать его ни с одной известной нам группой. Подозрительно тихо себя ведет. Городской телефон прослушиваем, но он им вообще не пользуется. Перехватили заказное письмо на почте.
— И кто же ему пишет?
Алексей подался вперед, обычная меланхоличность сменилась хищностью гончей, готовой взять след.
Толик замялся.
— Я снял копию. Могу сказать, что с такой схемой мы еще не сталкивались. Перехватили договор на перевод текста. Книги, если быть точным.
Зайцев нахмурился.
— И что это за текст?
— Не знаем.
— Слишком многого не знаем! — в голосе Алексея зазвучала плохо подавляемая злоба. Виски и затылок взорвались болью, взгляд заволокла пелена. — Узнайте все о ведьме. И я хочу прочитать этот чертов текст!
