Мюррей

– И еще раз, пожалуйста.

Они замерли в неудобной позе, пожимая руки перед объективом фотоаппарата и выставив вперед почетную грамоту в рамочке, за которую держались и Маккензи, и глава полиции Истборна.

– Готово.

Фотограф отошел, и главный констебль с искренней улыбкой еще раз пожала Мюррею руку.

– Сегодня будете праздновать?

– Соберу пару друзей, мэм.

– Вы это заслужили. Отличная работа, Мюррей.

Женщина отступила в сторону, позволив Маккензи нежиться в лучах славы. Хвалебные речи никто не произносил, но Мюррей расправил плечи и поднял над головой грамоту, и когда глава полиции начала хлопать, весь зал наполнился аплодисментами. Ниш, сидевшая в паре столов поодаль, просияв, подняла два больших пальца вверх и снова зааплодировала. Кто-то у двери крикнул: «Ура!» Даже угрюмый Джон из участка в Лоуэр – Мидс – и тот рукоплескал.

Маккензи на мгновение представил себе в этом зале Сару. Она надела бы какое-нибудь яркое и пышное льняное платье, а на шею повязала бы шарф или набросила бы на голову шейный платок. Улыбалась бы от уха до уха, обводила бы взглядом комнату, поглядывая на остальных в надежде поделиться своей радостью.

У Мюррея защипало глаза. Он повернул к себе грамоту и заморгал, делая вид, что всматривается в нее, пока слезы не отступили. Такой была бы Сара в один из своих хороших дней, напомнил он себе. Но могло сложиться и так, что жена вообще не оказалась бы в этой комнате, а лежала бы в Хайфилде или пряталась дома под одеялом, чувствуя себя не в силах поддержать Мюррея сегодня. В его последний день на работе.

«Идентификация обоих подозреваемых». Какая размытая формулировка. Маккензи сожалел, что полиции не удалось привлечь Кэролайн Джонсон к ответственности за содеянное. Она сбросилась с балкона квартиры Марка Хеммингса и упала с восьмого этажа перед толпой зевак, которых теперь до конца жизни будут преследовать воспоминания о ее теле, разбившемся об асфальт. Кэролайн забрала с собой в небытие все тайны, которыми не успела поделиться с дочерью.

Лора Барнс находилась в предварительном заключении в ожидании судебного разбирательства. Во время допроса она упорно молчала, но карманные видеорегистраторы полицейских зафиксировали ее высказывания, сгоряча произнесенные в сам момент ареста. Эти записи, вместе с доказательствами, собранными детективом Джеймсом Кеннеди и его командой, не оставляли сомнений в том, что присяжные вынесут обвинительный приговор. Лора хорошо замела следы, но программа автоматического распознавания номеров отметила ее автомобиль в Брайтоне во время покупки мобильного в магазине «Всем по телефону». Специалист по распознаванию голосов подтвердил, что запись звонка в службу спасения от имени Дайан Брент-Тейлор содержит голос Лоры, и собирался дать соответствующие показания в суде в качестве эксперта.

Но Мюррей этого уже не увидит.

Когда аплодисменты стихли, Маккензи благодарно кивнул зрителям и сошел в зал. Возвращаясь на свое место, чтобы послушать заключительное слово главы полиции, он увидел Шона Доулинга с их бывшим детективом, теперь работавшим с Шоном в Национальном объединении по борьбе с преступлениями в сфере высоких технологий. И Шон, и детектив поднялись на ноги и опять начали хлопать, на этот раз медленнее. Остальные за их столом последовали их примеру. К моменту, когда Мюррей прошел вглубь комнаты, вокруг поднялись шорохи и скрип стульев – один за другим его друзья и коллеги, с которыми он проработал много лет, вставали. И зал разразился овациями.

Шквал аплодисментов ускорялся, но куда быстрее стучало его сердце, разрывавшееся от благодарности к людям в этой комнате.

К его полицейской семье.

К тому моменту как Маккензи дошел до своего места, его лицо заливала краска смущения. После последнего «ура!» коллеги расселись по своим местам и глава полиции произнесла заключительное слово. Мюррей вздохнул с облегчением, когда бывшие коллеги наконец-то отвели от него взгляды, и воспользовался возможностью еще раз прочесть грамоту. Это была его третья награда за время работы в полиции, но первая в роли гражданского. Первая и последняя.

– Отличная работа, дружище!

– Здорово справился!

– Может, пива как-нибудь попьем?

После официальной части церемонии сотрудники направились к буфетному столику в конце комнаты, по пути одобрительно хлопая Мюррея по плечу. Угощения на рабочем месте были редкостью, а полицейские по природе своей парни не из тех, кто упускает шанс потешить желудок при такой возможности.

Ниш протиснулась к Мюррею и крепко обняла.

– Она бы очень гордилась тобой, – шепнула женщина так, чтобы только он услышал ее слова.

Маккензи убедительно кивнул, но ничего не сказал, боясь, что голос дрогнет. Глаза Ниш сияли.

– Можно вас на секундочку?

Лео Гриффитс сегодня нарядился в парадную форму. В руке он держал диетическую колу, хотя, судя по крошкам на галстуке, пирожков с мясом начальник уже отведал и наверняка очутился одним из первых в очереди в буфет.

Мюррей пожал протянутую Лео руку.

– Поздравляю!

– Спасибо.

– Вот это праздник вы устроили! – Суперинтендант обвел взглядом комнату. – На последней церемонии награждения, где я присутствовал, подавали тепловатый апельсиновый сок и строго по одному пирожному на человека.

– Это совмещенный праздник: и награждение, и вечеринка по случаю моего выхода на пенсию. Так сказать, экономия масштаба, – скромненько ввернул Маккензи, использовав любимое выражение Лео.

Ниш сдавленно хихикнула.

– Это точно. Собственно, об этом я и хотел с вами поговорить.

– Об экономии масштаба?

– О пенсии. Вы слышали, что в отделе нераскрытых дел сейчас появилась вакансия следователя?

Мюррей действительно слышал об этом. Целых семь человек сообщили ему эту новость, включая главу полиции: «Я подумала, это как раз по вашей части. Возможность найти применение вашим талантам следователя и кое-чему научить менее опытных членов нашей команды. На этот раз – официально».

Главный констебль выразительно посмотрела на него. Неоспоримый результат расследования дела привел к тому, что на нарушение полицейской процедуры Глава полиции закрыла глаза, правда, если он намеревался сохранить свою должность, подобные нарушения не должны повторяться, в этом начальница не оставила никаких сомнений.

Но Маккензи не собирался сохранять свою должность, он вообще больше не хотел работать в полиции.

– Спасибо, Лео, но я сдал свой значок. И намерен в полной мере насладиться пенсией. Немного попутешествовать, то-се…

Мюррей подумал о блестящем новом доме на колесах, за который он уже внес залог. На эту покупку ушла часть его пенсионных сбережений, но дом стоил каждого заплаченного за него пенни. Внутри была кухня, крошечный санузел, двойная кровать и удобная комната со складным столом. А еще – огромный руль, за которым Маккензи чувствовал себя водителем грузовика.

Дом ему отдадут на следующей неделе, но уже сейчас Мюррею не терпелось отправиться в путь. Полиция стала его семьей и была добра к нему, но настало время пожить для себя.

– Справедливо. Вы же не станете обвинять нас в том, что мы хотели бы, чтобы вы остались, верно? Чем же вы собираетесь заняться на пенсии?

За эти недели, с тех пор как Маккензи поделился с коллегами своими планами о выходе на пенсию, уже несколько человек задали ему этот вопрос. И ответ Мюррея не менялся. Долгие годы он жил, подстраиваясь под сложившиеся обстоятельства и требования других людей. Время посещений в Хайфилде. Хорошие дни Сары и плохие. Первая смена на службе, вторая, ночное дежурство. Сверхурочные, работа на выходных. Совещания. Отчеты начальству. В мечтах Маккензи о пенсии никаких расписаний не было. Никаких отмеченных в календаре дат. Никаких планов.

– Всем, чем только захочу.