Глава 12

В окрестностях Эрста опасных изменённых нет. Парадоксально, но вот — факт, теперь я под этим утверждением готов был подписаться. Во всяком случае, их там нет между выплесками. Недаром тут устроена своеобразная “песочница” для начинающих охотников. Впрочем, это сейчас мне легко такое утверждать. Но… даже самая обычная, ни разу не мутировавшая лошадь или корова вполне может убить на месте при неправильном к ней подходе. Даже не со зла, даже не защищаясь, просто рефлекторно двинув копытом в ответ на непрофессиональные действия наездника или пастуха. Что уж говорить про диких животных? Но если знаний и опыта достаточно, чтобы для обычного, правильно снаряжённого человека-немага потенциальная угроза получить травмы или расстаться с жизнью снизилась до приемлемо низкого уровня – можно говорить об отсутствии опасности как таковой. Это если, конечно, не делать ошибок.

— Легко, – прокомментировала Таня, рывком выдёргивая короткий клинок, вошедший винторогому сайгаку в шею впритирку к затылку. Из раны плеснула кровь — но не так, чтобы прямо сильно. Хирургическое обезглавливание – декапитация, когда одним ударом перерезается спинной мозг. Чистая, практически ювелирная работа. Если бы не полная остановка дыхания вследствии разрушения всех нисходящих нервных путей и проистекающего от этого тотального паралича всех скелетных мышц, то тело твари в таком состоянии могло прожить много часов, а то и дней.

– Прекрасная работа, – похвалил я, присаживаясь перед лежащим на боку трофеем и раскатывая специальную укладку с хирургическими инструментами: времена, когда я делал всё одним ножом, остались в прошлом. Что ж, для того и нужны знания, чтобы ими активно пользоваться. — В этот раз — никаких проблем с подвесом оружия?

Волкоухая скривилась, словно откусила кусок лимона: рука у неё с моей активной помощью зажила за два дня. А вот со сломанными рёбрами такой фокус не прошёл: даже с магией они срастались целую неделю, причиняя химере ужасно раздражающий дискомфорт. Причём сломала их моя напарница себе сама, на скорости зацепив торчащей из-за плеча рукоятью меча выступающую часть древесного ствола и таким образом досрочно закончив и второй охотничий рейд.

Звериные инстинкты (то самое “естество”, про которое говорила Юмми) прекрасно помогли моей напарнице рассчитать рывок за добычей сквозь заросли, но не смогли учесть “лишние” выступы на теле снаряжённой химеры. В итоге толстый двойной и прошитый кожаный ремень перевязи лопнул от запредельной нагрузки, но перед этим смял рёбра волкодевушке и начисто выбил воздух из лёгких. Даже в таком состоянии она убила-таки монстра, переродившегося из кого-то вроде ондатры… и сама рухнула рядом, пытаясь вздохнуть.

Кроме собственно лечения я озаботился заменой слишком, как оказалось, мягкой защиты на гораздо более жёсткую композитную полукирасу, один из слоёв которой был цельностальной. Броня, кстати, прекрасно гармонировала с такими же наручами и наплечниками, на покупку которых ушла большая часть заработка от самого первого рейда с Таней. У того же бронного мастера я сразу же заказал и шлем, так сказать, не дожидаясь – только вот сделать его пока не успели. Слишком редко в Эрсте занимались изготовлением спецпредметов под живое оружие…

Пока я предавался воспоминаниями, руки сами делали необходимое — напрягаться после сотен операций уже не приходилось. Даже простые воздействия Жизнью получались у меня теперь словно сами собой: как бы не давила на меня в психологическом плане работа в НПО, полезной она оказалась не только в плане зарплаты. Остановить капиллярное кровотечение на месте иссечения, свернув кровь в сотнях микроскопических сосудов одновременно и заставив сжаться более крупные? Легко. Выделить нужный орган и заставить его клетки с максимально доступной скоростью набирать глюкозу и остатки кислорода из пока ещё нормальной циркулирующей крови -- а потом, наоборот, снизить обмен многократно, “заснуть”? Типовая операция. А теперь опять можно браться за зажимы и скальпель, точечными вливаниями Стихии заставляя ставшие у тварей сверхпрочными соединительно-тканные капсулы вокруг органов расслаиваться в нужных местах.

Одним из первых вопросов, которые я задал Лиссу в день знакомства, был такой: “почему на изменённых нельзя охотиться магией во избежание порчи материала, а вот потом на транспланты Жизнью воздействовать – пожалуйста?” Нелогично ведь. Раньше я, правда, как-то не задавался этим вопросом, и только попав в химеростроительную лабораторию и воочию понаблюдав этапы процесса, наконец, задумался. Что ж, лучше поздно, чем никогда.

Всё дело в интенсивности и объёме влияния. Порождения Шрама пропитаны “дикой” Силой: чтобы тот же файрболл причинил урон – он должен в буквальном смысле пересилить благоприобретённую и ставшую собственной магию твари… Ну или размолоть в фарш физическими последствиями взрыва физическую же основу этой магии – само тело мутанта. Манипуляции виталиста над извлекаемыми или уже извлечёнными трофеями минимум на два порядка слабее, кроме того, за счёт особенностей самой Стихии Жизни мне не нужно бить “по площади”, чтобы добиться результата. Например, та же консервация с одной стороны угнетает микроорганизмы, способные поразить оставшийся без защиты остального организма орган, а с другой заставляет некоторые клетки в составе тканей органа выделять некий химический сигнал. И сопротивление только этих, “сигнальных” клеток мне, получается, нужно частично и очень ненадолго продавить… вот так. А теперь пережать артерию, рассечь ниже зажима и аккуратно извлечь. Конечно, можно и гораздо грубее поступить, вообще не тратя время и магию и положиться на резидентное заклинание контейнера – но ведь не для чужого дяди стараюсь.

Я проверил состояние парализованного сайгака: несмотря на отсутствующее дыхание, перебитый позвоночник и извлечённую почку, организм твари упрямо отказывался скатываться в состояние коллапса. Изменённые живучи, а некоторые – живучи чрезвычайно, но если бы я ошибся при операции – сердечно-сосудистая система вышла бы из строя за несколько секунд. Всё дело в том, что за орган я удалил: после лёгких и сердца из полостных операции на почках самые сложные. Кровь к почкам поступает под большим давлением – именно это позволяет эффективно фильтровать продукты обмена веществ. Причем верхняя и нижняя границы рабочего давления не так уж далеко друг от друга отстоят… и на самой почке, представьте, их никто не написал.

Я украдкой оглянулся на Таню: волкоухая бдила, чутко поводя ушами и принюхиваясь. Рядом примерно тем же занималась Вспышка. Каким-то образом химеры, ничуть не сговариваясь, разделили направления и теперь контролировали друг другу задние полусферы, позволяя мне более-менее спокойно заниматься своим делом. Вот только разделка трофеев была лишь лёгкой разминкой. После рывка Печать моей спутницы уже перестала мерцать, лишь некоторые более яркие линии магии Жизни указывали на то, что сила Стихии, отбираемая из жизненных сил гибридного организма живого оружия, продолжает активно расходоваться. Частично – усиливая работу органов чувств… и одновременно не давая почкам химеры отказать. Эти линии теперь никогда до нормальной яркости не тускнели. Проклятье.

На Земле я изредка позволял себе потратить на компьютерную игру пару выходных дней – так, развеяться. Всё равно на более долгий срок прилипать к экрану мне было откровенно скучно – и времени потраченного жалко. Так-то иногда я просто поигрывал под настроение и вечерами, обычно во что-нибудь старенькое-проверенное, но иногда какая-нибудь новинка действительно нравилась. И не надоедала через несколько часов. Обычно это были игры в жанре РПГ: пойди туда, принеси то, получи новое заклинание или прокачай “+3” к силе. И самым, пожалуй, одновременно интересным и скучным был процесс экипировки персонажа. Когда каждая, каждая вещь тебе что-нибудь даёт – невольно желаешь получить лучшие из доступных возможности. Это… затягивало.

Попав в “реальное фэнтези” я сразу же смог убедиться на собственном опыте: игрового элемента в подборе амуниции и близко нет. Скорее приходится каждый раз путём проб и ошибок – порой мучительных и опасных – выискивать сложный компромисс между подвижностью и защищённостью. Броню и оружие надо выбирать под тактику, а тактику каким-то образом разработать так, чтобы твоя же придумка тебя в первом же бою не угробила. В общем, с момента попадания я если и сравнивал что с игровыми моментами оставшегося в прошлом мира, так это тактические приёмы. Например, в реальной стычке с изменёнными вполне можно использовать стратегию “танк плюс демедж дилер”… И вот, заполучив собственную химеру, я внезапно для себя получил новый “привет” с Земли. “Прокачку”, ага.

Используя части тварей, я реально мог поменять и поднять характеристики организма моей напарницы – в некоторых пределах, конечно. И это даже было просто, на первый взгляд: ведь лабораторных химер и растили как стенд для проверки органов и тканей, и замена их была заранее упрощена. М-да. Может, для полноценного Повелителя Жизни всё и было просто, а вот для меня… Как всё было легко на компьютере: клик мышкой – и вещь сменилась. А если она тебе не подходит – то вот красненьким выделено, почему. И все характеристики выписаны. А тут…

Делать заместительную операцию я буду практически вслепую. Практически – потому что воспользовался своим действующим рабочим пропуском и закопался в журналы НПО и по ним отследил-таки, какие “запчасти” ставили на испытательных химер. Вот только изменённые – это не боты какие, даже одного вида твари разные. Одна Тьма знает, хватит ли моей магии и Печати, чтобы перенастроить организм на новую почку. Но и тянуть нельзя – нужно первую пересадку делать уже на этой неделе. И молиться потом непонятно кому, чтобы в момент пиковой нагрузки орган “в поле” не отказал. Чёрт.

А ведь почки – это только первая ласточка: рано или поздно придётся взяться сначала за лёгкие, потом за сердце, либо наоборот. Но и это ерунда по сравнению с посаженным регенерационным потенциалом всего организма вообще: уже сейчас заметно, что я трачу на Таню гораздо больше магии, чем нужно, а скорость заживления ран пусть медленно, но падает. И что вот с этим делать – вот хрен знает, потому что в своих учебниках за первый-второй курс ничего по теме не нашёл. Надеюсь, университетская библиотека даст ответ. Очень надеюсь. Но сначала надо освоить базовый объём знаний. Опять. В который раз уже оказывается, что я изучил что-то новое лишь для того, чтобы лучше понять – я ничего не знаю.

– Нет.

– Нет?

– Учебные пособия по психологии, а также иные методические или научные материалы этого раздела знаний, разрешены к выдачи студентам факультета Жизни с пятого года обучения включительно. Либо по личному разрешению вашего декана, уважаемый аколит.

– Но почему? – я был так удивлён ответом, что не удержал на языке откровенно дурацкий вопрос. Откуда библиотекарю знать?

– Для каждого факультета правила работы с материалами библиотеки Университета устанавливает его деканат, – не разочаровала меня очередным канцеляритом женщина. Будь сотрудница сокровищницы знаний одарённой, наверняка стала бы первым в этом мире магом пока ещё неизвестной Стихии Льда: каждый раз, когда мы вынужденно общались, от её слов и выражения лица так и шибало арктическим морозом. – Учебные пособия “Послеоперационный уход” и “Прикладная химерология: проектирование организмов” вы получите через пять минут, ожидайте.

– Спасибо, уважаемая, – уже привычно поблагодарил я спину “собеседницы”. Вот и поговорили, блин. Ну что, теперь придётся добиваться встречи с Вирном Нессарийским. Или послать всё нафиг, потому что времени и так ни на что не хватает.

Психология… не сказать, что её я совсем не знал. Экономика – неотъемлемая часть системы функционирования любого социума, а социум состоит из люд… ладно, из разумных. А у каждого разумного – свои тараканы в голове. Потому психологию студентам экономфака преподавали – кстати, тоже на пятом курсе. Ну, как преподавали? Скорее, рассказывали тем, кто желал что-то там слушать, и зачёт ставили за посещение десяти занятий. А от остальных просили “курсовую работу” – реферат на заданную тему, причём чисто для галочки. Удивительно, что я хоть что-то с тех пор запомнил. Точнее, “вспомнил”: тут скорее заслуга тех тренингов, через которые я регулярно проходил. На этих занятиях знания давали исключительно прикладные, которые сразу можно было применить – и до меня иногда доходило, что же много лет назад пытался донести “псих” до студентов, с головами ушедших в написание дипломов.

К сожалению, с Таней я столкнулся с ситуацией, к которой меня никто и никогда не готовил – ни в институте, ни позже. Предполагается, что менеджер должен так или иначе повлиять на конкретное решение клиента, а вот помочь кому-то обрести цель в жизни – это уже работа совсем другого специалиста. Психолога, а то и психиатра. Которых в республике… нет?

Я остановился, взвесил в руках два увесистых томика – и прикладывать их к лицу не стал. Дебил. Вот… дебил. Ладно, психология – хотя непонятно, с чего я, собственно, взял, что нужного мне специалиста не существует в природе? С того, что в клинике Эрста сидел один-единственный дежурный врач, мастер на все руки? Так то Эрст, во-первых, а во-вторых – кто сказал, что к специалисту по мозгам не могут направить? А ещё – нафига я бросился сам оперировать химеру? Да, во время моей постоянной работы Охотником, а не набегами, как сейчас, оплатить услуги квалифицированного врача-мага Жизни мне было не по карману – это граждан лечат бесплатно, но не их собственность. Но теперь-то, с Таней я вполне мог относительно быстро набрать золота на операцию! Тем более, что самое дорогое у меня как раз было своё – добытое той же химерой! Деби-ил… Вот что значит – инерция, мать его, мышления: пожил полгодика в королевствах и привык рассчитывать только на себя. И хоть бы подсказал кто. Но, видать, все подумали, что я, забронировав за собой на сутки одну из лабораторных комнат для самостоятельных занятий студентов факультета Жизни, просто нарабатываю опыт на дорогостоящем материале. Проклятье, зла на себя не хватает.

Я, кстати, если подумать – даже не знаю, где здесь клиника. У магического Универа, надо полагать, она должна быть своя. Вот ведь, с Печатью гражданина у меня настолько не было никаких проблем со здоровьем, что я даже не озаботился информацию по лечебным учреждениям полиса узнать. “Умница” я и “молодец”, что сказать. А ещё менеджером себя считаю. Ну просто мать твою…

– …Ух ты, настоящая химера!

Студент в любом положении и состоянии по умолчанию всегда должен уметь делать две вещи: спать и читать. “Прикладная химерология” для аж четвертого курса (хотя предмет начинают изучать на третьем) оказалась сложновата для восприятия на ходу, а вот “Послеоперационный уход” я открыл… и закрыл, заложив пальцем страницу, только сейчас. На лестнице, где я с сестрой арендовал квартиру.

У некоторых зданий Университета Нессарии есть коновязи, но у большинства – нет. Аколиты и состоявшиеся маги из числа преподавателей перемещаются или пешком, или пользуются городским “автобусом”-дилижансом, если нужно попасть куда-то, куда ногами идти больше сорока минут. Проверять, влепят мне сразу штраф за антисоциальные действия, если Вспышка пощиплет ближайший газон или сначала ограничатся устным предупреждением я не желал, потому ходил как все. И, как многие, тратил это время с пользой. Машинально обходил прохожих, без участия разума поворачивал в нужных местах, не особо глядя по сторонам, раз уж верхового движения толком и не было. И иногда так углублялся в текст, что приходил в себя только уперевшись в дверь дома, куда шёл. А иногда и после не сразу возвращался к реальности. Сегодня, правда, залипнуть в чтение было посложнее – больно я сердился сам на себя. Но – справился, привычка же вторая натура.

Так. Ладно. Ругать себя контрпродуктивно, работаем с тем, что есть. И, к слову, кто это у нас такой удивлённый в гостях объявился?

– Опять с учебником, братик? – отсалютовала мне половником от плиты Лада. – Что, тех ста двадцати пяти, что у тебя в комнате свалены, тебе уже мало?

– Ста пятидесяти двух, – поправил я её. – И не свалены, а аккуратно сложены.

– Да, да, – отмахнулась родственница.

– П-привет, – мило смущаясь, поприветствовала меня как всегда забившаяся в самый угол общей комнаты Ола. Ола, одна из девушек-первокурсниц с воздушного факультета, как-то незаметно для меня стала, похоже, лучшей подругой дочки Мартина. По крайней мере, именно на неё я частенько у нас дома по вечерам натыкался. Только сегодня она была не одна.

– П-привет, – скованно поздоровался незнакомый молодой аколит, тоже явно первогодок.

– Это Пак, парень Олы, – не отрываясь от готовки, пояснила мне сестрёнка. Я с удивлением посмотрел на тихоню, которая в этот момент пыталась одновременно самовозгореться путём достижения температуры красного каления (если судить по цвету лица) и провалиться сквозь пол от смущения. Какое счастье, что девушка – не пиромант. – Он её уговорил, чтобы она познакомила его с тобой.

– Со мной? – я оторвался от изучения состояния Печати сидящей на диване Тани. Магия жизни давала возможность оперировать без швов, потому лежать ей смысла не было, а вот разминаться или как-то по-другому физически себя напрягать волкоухой я запретил. И вообще взял обещание поменьше двигаться – пока.

– Пак – аколит Жизни, как ты, – всё так же за подругу отозвалась аэромант. – Почему-то ему приспичило с тобой пообщаться.

Я внимательно пригляделся к гостю, сразу заметив то, что упустил с самого начала: лёгкую зелёную светящуюся дымку, наполняющую тело. А не заметил я её по одной причине: тусклое свечение не концентрировалось в сияющую Печать. Не гражданин.

– Я потому и просил Олу, чтобы она меня сюда привела! – вынужденно преодолев непонятную мне робость, выпалил студент. – Она так много про тебя рассказывала!

– Про меня? – я, старательно приподняв бровь, посмотрел на ещё более сжавшуюся тихоню, увидел, как та стрельнула глазами в сторону, перевёл взгляд… ну, конечно.

– Ла-да, – самым задушевным тоном, на который был способен, позвал я. – Ты ничего не хочешь мне сказать?

– А чего сразу я-то? – возмутилась, но как-то не очень достоверно, двоюродная сестра.

– А кто? – фыркнул я, усаживаясь рядом с волкодевушкой. – Ну-ка, колись, что ты там такое про меня выдумала?

– Ф-ф! Выдумала, ага, – старательно глядя в сторону, огрызнулась родственница. – Просто… сказала, что ты занимаешься охотой на монстров, вот и всё. А что, нельзя было?

– Можно. Конечно, можно, – решил не устраивать разборки по пустякам я. – Тем более, что абсолютно ничего интересного в этом занятии нет. Много грязи и крови, много риска… и много скуки в промежутках между ними. Вот поэтому…

Я хотел сказать “и говорить особо не о чем”, но наткнулся на сияющий взгляд Пака. Да и у Олы глаза как-то подозрительно заинтересованно заблестели.

– Расскажите! Пожалуйста!

Первым движением души было послать перваков куда подальше. Но… собственно, а почему бы и нет? Хотят сказку? Получат сказку. Страшную!

– Степной варан – это такая длинная здоровенная приземистая ящерица-переросток. Чуть выше метра в холке, когда стоит – брюхо буквально на ладонь выше земли. Зато длина вместе с хвостом – шесть метров. Чешуйки на спине размером в пол-ладони, на брюхе, горле и боках – помельче, но всё равно стальной клинок их не пробивает…

– Под прямым углом не пробивает, – вставила Таня, иллюстрируя свои слова движением вилки. – Если бить против направления роста чешуи под углом – клинок нормально входит в плоть.

– Но это мы выяснили уже потом, – продолжил я, неторопливо отрезая кусок тушёного мяса. – Надо добавить, что проклятая Тьмой ящерица прекрасно видит тепло, потому подойти к ней на расстояние удара внезапно не выйдет – нарвёшься на встречный удар пастью или хвостом. Второе, пожалуй, похуже – всё равно что бревном получить. Ах да, ну и ещё маленькая деталь: осенью нормальные пресмыкающиеся уже или попрятались и уснули, или еле ползают от холода. Варан же, даром что хладнокровный, таких проблем почему-то не испытывал…

– Этот тоже не особо шустрый был, – опять перебила меня ушастая, меланхолично накалывая из миски на столовый прибор последний маринованный помидорчик, который до этого целую минуту пыталась подцепить Ола. – Уверена, я бы успела.

– Или твоя рука по плечо осталась бы в пасти варана, – демонстративно напомнил я ей.

– Или так, – спокойно подтвердила химера. Мы не сговаривались, чтобы специально нагнать на мальков жути “охотничьими байками”. То ли Танни поняла мои намерения, то ли в силу своего характера просто наслаждалась именно таким форматом беседы. Скорее – второе. Потому она совершенно без моего участия со скучающим лицом пояснила Оле и Паку: – У ящеров нет дробящих зубов, только режущие: прирастить травматически утраченную конечность виталисту проще простого, а куртка и наплечник в любом случае стоят много дешевле трофеев. Зато я одним ударом убила бы изменённого, поразив мозг коротким клинком через нёбо.

Помнится, Лада как-то в середине лета заглянула в недавно выданный мне анатомический атлас – чисто случайно, а не из любопытства, конечно же, ага-ага. Стошнить её не стошнило, конечно – аэромант за время жизни в Варнаве всякого насмотрелась, да и птицу с матерью потрошила и резала, и свинину из цельной туши в погребе вырезала. Тем не менее, на еду после просмотра “интересных картинок” она смотреть пару часов точно не могла. Всё дело в подаче информации – и в способности “приложить” услышанное или увиденное к себе. Вот сейчас подруга сестрёнки из привычно розового через бледно-белый постепенно перекрашивалась в зеленоватый.

На самом деле, способ добраться до уязвимого нёба мутанта не засовывая в пасть “лишние” руки был и лежал на поверхности: быстрой химере просто нужно было сыграть с вараном в родео – запрыгнуть на шею и продержаться там те несколько секунд, пока недокрокодил будет пытаться (безуспешно) её там достать. Открытой пастью достать, куда я, улучшив момент, вгоню дротик из крепостного арбалета. Разумеется, раскрывать слушателям я свой нормальный план не стал – иначе какая это страшилка? Тем более, мы его так и не успели реализовать.

– К счастью, днём, когда ярко светит солнце, способности ящерицы находить противников по теплу ограничены сильнее, чем ночью или в непогоду, а так просто видит она не очень. Мы наблюдали с безопасного расстояния – и хорошо, что так. Потому что в какой-то миг обочина поляны, где грелся изменённый… ожила и ринулась на него!

Вот тут мне приукрашивать ничего не пришлось. Когда разрисованная полосами света и тени от крон деревьев жёлто-красно-зелёная стена кустов внезапно начинает двигаться, в первые мгновения мозг просто отказывается воспринимать объект как живое существо. А потом уже поздно. Я уже видел, как хищники Шрама применяют камуфляж: прямо на моих глазах нарийский тигр сбросил часть шерсти и буквально в считанные минуты вырастил новую, уже с новым окрасом. Незабываемое во всех смыслах зрелище. Однако чудовище, напавшее на варана, использовало другой принцип скрываться на виду.

Мельтешение чёрных и белых пятен на шкуре метнувшейся твари ещё несколько секунд не давало мне не только идентифицировать противника ящера – вообще понять, какого порождение Шрама размера. От попытки вглядеться в психоделический камуфляж немедленно начинала болеть голова. Только когда хищник вцепился в шею врага, я наконец разобрался, кто это. Лисица-хаски.

Монстр, получившийся из обычного рыжика под влиянием магии аномальной зоны, на фоне других мутантов супер-крупными размерами похвастаться не мог – так, с некрупного телёнка, не больше. Пушистая пятнистая шерсть размывала силуэт не хуже специального балахона для снайперов, по крайней мере, степной варан, стегнув хвостом, во вцепившегося в его шею хищника не попал. Резкие рывки шеей тоже ни к чему не привели: лиса болталась, словно зацепившаяся за чешую пушинка, и слетать категорически отказывалась. Лапой из-за строения конечностей варан тоже подцепить не мог. Своеобразное родео продолжалось долго – около восьми минут. Первые пять пресмыкающееся активно сопротивлялось, потом ещё три только дёргалось… а потом лисица, выплюнув передавленную шею добычи, чётко повернулась в нашу сторону и несколько раз характерно так тявкнула, заставив уши на голове Тани дёрнуться. После чего с чувством выполненного долга взмахнула пушистым хвостом и прямо-таки прогулочным шагом удалилась назад, в кусты…

– И дальше что? – с горящими глазами переспросила меня Ола. Про минутную слабость она уже давно забыла.

– Подошли и разделали тушу, – деланно равнодушно пожал плечами я. – Я осмотрел следы на чешуе, хаски так и не смогла прокусить естественную броню варана. А мы, как сказала моя напарница, вынуждены были делать рассечение против роста чешуй. Запарились, пока до нужных органов добрались… а тварь, убившая ящера, всё время крутилась рядом – Таня её чуяла, и иногда слышала.

То ещё ощущение, честно говоря. Почти материальный, плотоядный взгляд тебе в спину… причём непонятно откуда.

– Мы до последнего ждали нападения, но тварь сдержалась, – резюмировал я. – Повезло. В этот раз – повезло. Но кто знает, что будет в следующий раз…

– Но п-почему вы не отступили сразу? – теперь не выдержали нервы у Пака: голос на середине фразы предательски дрогнул. – Пока монстры сражались друг с другом!

– Потому что тогда лиса точно напала бы на нас, – фыркнула волкоухая. – Догнала и напала. Умной твари до мяса варана было не добраться, чешуя не по зубам, а вот мы – вполне.

Ну, положим, не догнала бы – Вспышку хрен догонишь, но попытаться – обязательно попыталась бы.

– В естественной среде обитания, судя по всему, хаски “сотрудничает” с другими хищниками, более сильными, но и более медлительными, – объяснил я. – Лисы снабжают “партнёра” добычей за долю в трапезе – загоняют на него травоядных, даже подкармливают, когда крупной доступной дичи рядом нет. Умные сволочи.

– Хаски справедливо решила, что в шестиметровой громадине мяса всяко больше, чем в нас, включая ездовую химеру. И, раз уж мы сделали для неё плоть ящерицы доступной…

– Кроме того, мясо варана просто вкуснее, – сообщила собеседникам моя напарница. – От куропатки не отличить.

И с удовольствием отправила себе в рот последний кусок тушёного рябчика. Заставив, надо полагать, изрядно доставших её своей болтовнёй гостей позеленеть синхронно.

– А… эм… господин Арн…

– Просто Арн, – я отложил учебник. – Мы же с тобой одногодки, считай. Или, если ты так хочешь следовать этикету республики, то – уважаемый Арн.

На слове “уважаемый” моего визави прямо-таки передёрнуло.

– Арн… – парень опять замялся, но потом, собравшись с духом, выпалил: – можно тебя спросить? А то мои одногруппники, они такие… “Уважаемый то, уважаемый сё” – и смотрят, как на пустое место. И между собой так же. А как занятия заканчиваются – просто расходятся каждый в свою сторону – и всё!

– Дай угадаю: они все граждане, так? – Пак закивал так, что я даже забеспокоился о его шее. – Если они примерно твоего или моего возраста – то это жители Лида как минимум во втором поколении. Такие как я тут редкое исключение. В республике не принято… навязывать другим своё общество. Сверх необходимого. Если есть большое желание пообщаться с кем-то в неформальной обстановке – для этого есть таверны.

– Но… как… отчего? – аколит посмотрел на меня, словно ища поддержки. Хотя почему – “словно”? – Мне наставник говорил, что учёба в Университете – это золотое время, когда находишь друзей и единомышленников! А я… я думал, со мной что-то не так.

– Ну, ты – нашёл, – слегка кивнул я в сторону Олы, больше мешавшей, чем помогавшей Ладе разобраться с посудой. Мальчишку от моего намёка бросило в жар.

– Но… но…

– Твой наставник не из Лида, и он не маг жизни, – я не спрашивал, это было и так понятно.

– Гидромант, – вставил Пак.

– Факультетская система изолирует учебный процесс аколитов разных стихий друг от друга, – проигнорировал ремарку я. – Твой учитель просто по своим воспоминаниям судил. Порядки в республике заметно отличаются от того, к чему ты и твой наставник привыкли, сдержанность в общении с посторонними – в порядке вещей. Но не волнуйся, ты тоже освоишься. Я вот освоился.

– Понятно… – кажется, однокурсник рассчитывал на другой ответ. Впрочем, печалился он буквально пару секунд, а потом встрепенулся и выдал: – А… Ола сказала, что ты работаешь в настоящем научно-производственном объединении! Правда?

Вот тут передёрнуло уже меня.

– Мой тебе совет, – искренне предупредил его я. – В НПО и мануфакториумы, пока не привыкнешь к своим одногруппникам, лучше даже не пытайся заглянуть.

– Но!.. – наткнувшись на мой взгляд, аколит сразу же сдулся. – Поня-атно… Просто я думал… заняться чем-нибудь действительно интересным… Полезным… А не как сейчас…

– А чем ты занимаешься сейча… – на самом деле, мне было не особо интересно, спросил на автомате, но реакция мальца меня выбила из колеи. Он… покраснел весь. Кроме одежды, разумеется. Кажется, я знаю, как они друг друга нашли.

– Я… – парень заполошно оглянулся, потом бочком-бочком пододвинулся ко мне и прошептал на ухо. Таня, сидевшая на противоположном конце дивана, повернула к нам ухо… и раскашлялась, выпучив глаза и подавившись воздухом.

– И… как такое оплачивается, – с трудом справившись с собственным лицом, поинтересовался я.

– Ну, золотых три-четыре за вечер, – простодушно сознался будущий виталист. Увидел моё выражение лица и удрученно спросил: – Так мало, да? Наставник сказал, что если я буду откладывать разумно, то мне как раз хватит собрать на третий курс… Но я хотел…

– Знаешь, – теперь мне пришлось очень постараться, чтобы не раскашляться. – Твой наставник – гений.

Б…ть. Просто нет слов. Чем я вообще по жизни занимаюсь, а? Три минуты обработки Жизнью – и престарелый или напрочь отбитый плащеносный козёл в ближайшие два-три часа может всё в постели! Кто на шлюхах отрывается, кто спешит наследника заделать, а всех твоих делов – поделиться с борделем за крышу над головой и клиентов. Вот чего куча высокородных каждый день в Нессарию валит, словно тут им мёдом намазано! Хотя – получается, что как раз намазано. А я на охоте каждый раз рискую, мать-мать-мать! Бож-же, где была моя голова раньше, а?