35
– Я буду скучать по тебе, – грустно сказала Триша, когда я застегнула чемодан.
Стащив тяжелую сумку с кровати, импульсивно обняла подругу.
– Я тоже буду по тебе скучать, но ты же выйдешь через пару недель. И на сей раз, если голоса откажутся замолкать, ты позвонишь мне, – сказала я, осматривая багровые шрамы у нее на запястьях.
– Обещай, что мы будем дружить, когда покинем эти стены, – взмолилась она.
– Обещаю. Кроме того, ты единственная подруга, которую я не выдумала, – поддразнила я, снова обнимая ее.
Триша засмеялась.
– Это правда, но что, если ты решишь заменить меня кем-нибудь получше у себя в голове?
Я толкнула ее плечом:
– Язык прикуси.
– Понимаешь, это нормально. Мы не виноваты, что наши мозги работают на другой частоте, – сказала она, повторяя слова Джилл, руководителя нашей группы.
Я фыркнула.
– Джилл бы так тобой гордилась, – сказала я, пропуская ее замечание мимо ушей.
Это был девиз Бруквиля – принимать свою инакость. Я приняла свое сознание, но сделаю все, что в моих силах, чтобы не возвращаться в это состояние. Я хотела жить в реальном мире, а не в том, что выстроила у себя в голове.
– Позвони мне, как только будешь дома, – проинструктировала я ее, кажется, в миллионный раз.
Нижняя губа у нее задрожала, и я поняла, что слезы близко.
– Я люблю тебя, малышка, – поддразнила я, выдвигая ручку чемодана и выкатывая его из палаты, прежде чем бедолага успеет затопить до краев пространство, которое мы с ней делили последние шесть недель.
Прокатывая чемодан мимо комнаты отдыха, я помахала паре приятелей. С Тришей в палате стало невозможно удержать хоть кого-то на расстоянии вытянутой руки. Не успела я оглянуться, как оказалась вовлечена во всё. Теперь я могла рассказать, у кого из сестер в кармане фляжка, а кого из докторов поймали со спущенными штанами. Буквально. Я буду скучать по этому месту.
– Готова? – спросила мама, встречая меня на ресепшене. – Я уже заполнила все твои бумаги на выписку.
– Готова, – ответила я, крепко сжимая ручку чемодана. Когда я вышла наружу и пошла прочь от здания, в животе у меня поселился пузырек страха. Даже если бы все не твердили мне, что я готова, я все равно понимала, что пора.
– А где Джейкоб? – спросила я, пристегиваясь.
– Ему пришлось поработать, так что он встретит нас дома, – отозвалась мама, заводя машину.
С этими словами мы выехали из Бруквиля. Я не обернулась на прощание. Незачем было оглядываться.
– Ему нравится его новая работа?
– Ему нравятся деньги, которые он зарабатывает, – рассмеялась мама.
Я кивнула. Может, я тоже найду себе работу на лето. Какое-нибудь занятие перед началом учебы осенью. Благодаря помощи доктора Маршалл я сдала соответствующие выпускные экзамены за старшие классы и осенью пойду в местный колледж. Мама рассказала мне, что Дьюи Хай были более чем готовы помочь этому. Неудивительно. Готова спорить, мое выступление в столовой еще долгие годы будет служить в школе предметом пересудов. Но меня они не достанут. Школы мне на всю оставшуюся жизнь хватило.
Когда мы добрались до дома, Джейкоб и Кевин встретили нас двумя пиццами. Как только я вошла в дверь, Джейкоб встал и закинул мне руку на плечо.
– Привет, Мия, – поздоровался Кевин, обнимая меня.
Я слегка покраснела, обвив его за талию руками. Я не очень понимала, чего ждала. Джейкоб во время последнего посещения рассказал, что Кевин спрашивал обо мне. Я решила, что это просто вежливость с его стороны, но объятие показалось мне искренним.
– Привет, Кевин, – ответила я.
Прошло почти три месяца с нашей последней встречи, и чувства, только начавшие тогда формироваться, теперь включились на полную. Это было глупо. Он друг Джейкоба, а я его сестра, но он смотрел на меня так, что чувствовала я себя совсем иначе.
– Давайте поедим, – сказал Джейкоб, спасая меня от смущения.
Кевин подмигнул мне, и по всему телу разлилось теплое чувство. Хорошо быть дома.
Ужин перетек в карточную игру, затем в «Монополию». Смех и шутки наполняли комнату счастьем. Все было так хорошо и правильно. Впервые за много лет я чувствовала себя уверенно. Все у меня будет хорошо. И у родных тоже все будет хорошо. Мы пережили немыслимое и от этого стали сильнее. Может, у меня в голове и имелись битые кластеры, но с помощью доктора Маршалл они теперь не бросались в глаза.
Кевин перед уходом снова обнял меня, заработав приставания Джейкоба, потребовавшего поцелуя для себя. Кевин ответил ему тычком в плечо. Я поднималась к себе в комнату счастливая как никогда. Ничто не могло отнять у меня это чувство.
Я срезала путь в ванную, чтобы почистить зубы. Заглянув в зеркало, я с удивлением отметила, что глаза у меня сияют. Они были такими же счастливыми, как я сама. Буквально вприпрыжку я проследовала в комнату, чтобы переодеться на ночь, и включила себе телевизор для фона, пока переодевалась. Диктор, сообщая прогноз погоды на неделю, изображал несколько избыточный энтузиазм по поводу рекордно высоких температур. Своим щебетом он бы и Тришу за пояс заткнул. Я забралась в постель с пультом в руках, чтобы найти себе ситком.
Не успела я переключить канал, как экран заполнило знакомое лицо – как раз когда я устраивалась на подушках.
Я резко села и отползла на край кровати. Я не видела Джуди почти полгода, но выглядела она как в моих воспоминаниях. Не сознавая, что делаю, я прибавила звук. Я и не знала, что суд по ее делу совсем скоро. Никто не упоминал об этом. Доктор Маршалл, мама и Джейкоб окружили меня информационным вакуумом. Я понимала их стремление защитить меня, но Джуди была частью моего прошлого, которое никогда не забудется. Ее лицо на экране гигантским напором вымыло из меня все удовольствие от прошедшего дня. Я взяла подушку и прижала ее к груди, пока диктор говорил о приближающемся слушании. Хотя этого следовало ожидать, но я удивилась, когда на экране вспыхнуло мое лицо, заставив меня вздрогнуть.
Я едва узнавала девушку, смотревшую на меня. На экране она выглядела больной: ввалившиеся щеки, безжизненные волосы, свисающие клоками вокруг лица. Но самым шокирующим были ее глаза. Безжизненные и мертвые. Это были не мои глаза. Мои глаза блестящие, сияющие и счастливые.
Это были глаза Леи, а не мои.
– Разумеется, это мои глаза, – сказала Лея из кресла под окном.
– Лея? – ахнула я, понимая, что этого не может быть на самом деле.
– Привет, Мия, – отозвалась она, заправляя за ухо свалявшийся клок волос.
Я закрыла глаза. «Она не настоящая, она не настоящая», – бормотала я и яростно терла глаза. Открыв их снова, я с облегчением обнаружила, что в кресле пусто. Это просто игра воображения. Я забралась обратно в постель и улеглась на подушки, не обращая внимания на тяжесть в животе. Отчасти это была печаль, бессмысленная грусть. Лея была частью меня, которой больше не существовало, и мне не следовало о ней горевать.
Голоса в телевизоре мне надоели, и я выключила его, а вместе с ним и лампу. Комнату заполнила темнота, и горечь внутри начала понемногу рассасываться. Хотя даже в темноте я знала, что она по-прежнему здесь. Я почувствовала ее еще до того, как край моей постели просел и ухо мне защекотало ее неглубокое дыхание на подушке рядом. Облегчение теплым одеялом накрыло мое тело. Она всегда будет рядом, когда я буду больше всего в ней нуждаться. А почему бы и нет? В конце концов, это Лея сильнее. Может, однажды я сумею отпустить плохие воспоминания о Джуди, но на данный момент и этого было достаточно.
Я улыбнулась, когда ее рука придвинулась к моей и наши пальцы переплелись.
– Я скучала по тебе, Мия, – прошептала она.
– Я тоже скучала по тебе, Лея.
notes