«Восточный экспресс» от Кале до Венеции

Дожидаясь новой партии пассажиров, персонал «Восточного экспресса» всегда испытывал трепет сродни волнению, какое охватывает перед выходом на сцену. По составу словно бы пробегали электрические разряды, ощущаемые всеми. Всякий раз появлялось чувство предвкушения, которое было похоже на ожидание подъема занавеса. Все ли пройдет гладко? Как отреагируют пассажиры? Оправдает ли путешествие их ожидания? Гордость за свою работу, чувство товарищества в душах людей соседствовали с духом соперничества, поскольку каждый проводник хотел, чтобы в его вагоне о пассажирах заботились лучше, чем в соседнем.

Проводник спального вагона номер 3473 в последний раз проверил все купе. Вагон был построен в Бирмингеме в 1929 году и начал свою службу в «Голубом поезде», роскошном составе, соединявшем Париж с Ривьерой. Любая мало-мальски важная особа отправлялась этим поездом в казино Монте-Карло и отдыхать на Лазурный берег. Очарование тех дней сохранилось до сих пор. Иногда проводнику казалось, что он слышит смех и музыку, чувствует запах «Шанель» и «Голуаз», пока пассажиры весело катят на юг, к солнцу.

Теперь вагон отреставрировали, вернув ему былое великолепие, и включили в состав «Восточного экспресса». От крошечного купе проводника в одном конце вагона до ванной комнаты в другом, соединенных фризом-маркетри в виде затейливой цветочной гирлянды, которая вилась вдоль купе и по коридору, все это было его царство.

Проводник знал, что вверенные ему купе идеально чисты, но хотел убедиться в этом. В тот день, когда он перестанет беспокоиться, он уйдет с этой работы, потому что его занятия предполагали ответственность за безукоризненное содержание вверенного ему участка. Он никогда не уставал от повседневных обязанностей. Каждое купе было отдельной сценой, ожидающей, когда на ней разыграется новая драма. И в течение ближайших двадцати четырех часов он окажется вовлеченным в истории своих пассажиров. Людям всегда трудно отказаться от соблазна втянуть его в свою жизнь. За многие годы поездок он постоянно раздавал советы и лекарство от похмелья, утешал пассажиров. Не было двух одинаковых историй.

Удовлетворенный надлежащим состоянием вагона проводник надел сюртук чистого синего цвета с золотыми пуговицами, аккуратно водрузил на свои кудри фуражку, затем полюбовался на себя в зеркале. Это был его мир, его жизнь, и он ни на что ее не променял бы.

Он вышел на перрон и встал в один ряд с другими проводниками, выстроившимися для встречи новоприбывших перед длинной вереницей синих с золотом вагонов, зарегистрированных в Международной компании спальных вагонов. Очень удачно светило солнце. Когда к его вагону направились первые пассажиры, проводник с улыбкой шагнул им навстречу.

— Здравствуйте, я Роберт. Я буду заботиться о вас на протяжении всего вашего путешествия. Добро пожаловать в «Восточный экспресс»…

Стефани и Саймон вошли следом за Робертом в поезд, украдкой обмениваясь радостными улыбками. Перед ними протянулся коридор, ряд окон с одной стороны и ряд одинаковых дверей из светлого дерева с нежной инкрустацией — с другой. Роберт отпер дверь их купе, и они шагнули внутрь.

Купе было совсем маленьким — «Не больше ванной комнаты, примыкающей к спальне нашего дома», — предположила Стефани, — но обустроено в совершенстве. Дальнюю стену занимало венецианское окно, чтобы любоваться в пути пейзажами. Справа от него располагалось широкое сиденье, обитое роскошной гобеленовой тканью, с подушками. Напротив размещался столик, на котором ждали хрустальные бокалы и бутылка шампанского в ведерке со льдом. Под ногами — мягкий ковер, стены — из того же до зеркального блеска отполированного дерева, что и в коридоре, а их багаж уже положили на верхнюю багажную полку, выполненную в стиле ар-деко.

— Итак… Это все ваше на время путешествия. Ваш дом вдали от дома, — с гордостью улыбнулся Роберт. Он показал гостям звонок. — Если вам что-то понадобится, просто вызовите меня. Я принесу вам все, что пожелаете. Ужинаете вы в первую смену, это семь часов, а до этого можете выпить в баре. Либо я принесу вам коктейли в купе.

Подойдя к пузатенькому шкафчику, Роберт подчеркнутым движением открыл дверцы, за которыми оказалась маленькая белая изящная раковина в окружении хромированных аксессуаров: мыльниц, кружек для полоскания рта, держателя для полотенец, на котором висели ослепительно белые полотенца с гербом «Восточного экспресса», и сияющее зеркало.

— Вот зубная паста, мыло — все, что вам нужно. И вот это, — блеснул он глазами, показывая Саймону и Стефани две пары шлепанцев с монограммой. — Затем, пока вы будете ужинать, я превращу ваше купе в спальню. — Он похлопал по сиденью. — Это два спальных места… Вот лестница для того, кто решит занять верхнее. Может, они и выглядят маленькими, но очень удобны, хотя некоторым приходится привыкать к покачиванию поезда.

— Это будет чудесно, — проговорила Стефани. — Здесь так уютно.

Саймон кивнул:

— Невероятное мастерство. — Он провел пальцами по маркетри на дверцах встроенной ванной комнаты. — Сделано в те дни, когда люди действительно с душой относились к своей работе.

Роберт развернул карту, лежавшую на столе, пальцем прочертил маршрут, которым пройдет поезд.

— Мы едем до Парижа, куда прибудем самое позднее сегодня вечером. Далее, вечером мы покинем Францию и попадем в Швейцарию и первым делом утром увидим Цюрихское озеро. Завтра перед завтраком мы сделаем остановку в Инсбруке, потом последуем дальше, через Италию, пока не прибудем, наконец, в Венецию.

Он положил карту на столик у окна, затем взял бутылку шампанского, чтобы открыть.

Саймон забрал у него бутылку.

— Не беспокойтесь. Это сделаю я.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

Роберт понял, что его выпроваживают. С поклоном и улыбкой он покинул купе. Он хорошо чувствовал, когда пассажиры желали остаться одни.

Саймон снял фольгу и откупорил бутылку.

— Это даже еще более поразительно, чем я предполагал.

— Это фантастика. Ты только посмотри. Купе такое маленькое, но в нем все предусмотрено.

Глаза Стефани сияли, когда она приняла от Саймона бокал с шампанским.

— Что ж, на ближайшие двадцать четыре часа мы пленники, — сказал Саймон. — И очень хорошо. Если бы я не увез тебя, ты так бы и суетилась в своем кафе. А я так и сидел бы на работе, читая дела.

Стефани удовлетворенно вздохнула.

— Для разнообразия целые сутки будут обслуживать меня. Какое блаженство.

Раздался свисток, и поезд тронулся. Стефани встала рядом с Саймоном у окна, пока они покидали вокзал.

— Не могу поверить своему счастью, — пробормотала она.

— Я тоже. — Он обнял ее за талию.

— Не представляю, как я смогу с тобой расплатиться?

Саймон нахмурился.

— Расплатиться?

— За все это. Я хочу сказать, что я могу сделать в ответ? Всю жизнь печь тебе блины?

— Мне все равно, даже если ты никогда больше не принесешь домой торт, пирог или печенье, — заявил Саймон. — Это не сделка. Я поступил так, потому что хотел. Я люблю тебя ради тебя. Мне ничего не нужно взамен.

Стефани охватила взглядом его улыбающиеся глаза, морщинки вокруг рта, образовавшиеся от смеха, доброе выражение лица. Подняла руку и пригладила его волосы. Саймон вопросительно на нее посмотрел.

— Полагаю, — проговорила Стефани, — кое-что я могу сделать…

Просунув палец за воротник его сорочки, она с многообещающей улыбкой принялась расстегивать пуговицы. Не говоря ни слова, Саймон шагнул назад и запер дверь, ни на секунду не оторвавшись взглядом от глаз Стефани, пока не вернулся к ней.

По соседству Джейми закинул свой чемодан на багажную полку и уже устроился на сиденье, положив ноги на табурет. Он решил, что купе суперклевое. Такая комната ему понравилась бы: все скрыто. Он положил голову на подголовник и закрыл глаза, пытаясь расслабиться. Но не смог.

Щекотливая тема никуда не делась. Она осталась там, в мозгу, и Джейми знал, что там и останется, пока он не решит этот вопрос. Но когда удастся улучить удобный момент, чтобы обратиться к отцу?

Юноша открыл глаза, когда внутренняя дверь, связывающая его купе со следующим, открылась, и на него уставилась Бетт. Джейми хотел было попросить ее убраться и оставить его в покое, но на самом деле он очень нуждался в компаньоне, чтобы отвлечься от своих забот.

— Эй, — окликнул он сестру. — У тебя все в порядке?

Бетт вяло подняла плечо. Честно говоря, она нигде не почувствовала бы себя счастливой. Можно засунуть ее в пентхаус в лучшем отеле мира, и все равно найдет, на что пожаловаться. Девушка стояла на пороге, мрачно глядя на брата.

— Ты разве не пьешь шампанское? — Он поднял бокал. Может, ему просто потихоньку напиться?

Она покачала головой:

— Мне оно не нравится.

Бетт? Которая не моргнув глазом могла выдуть подряд семь коктейлей с водкой?

Джейми пожал плечами:

— Тогда я выпью и твое. — Он посмотрел на часы на руке. — Покурить мы не сможем до Парижа. Если только не высунемся в окно, а?

— Мы не можем этого сделать. Вероятно, остановят поезд.

Сбросив туфли, Джейми положил ноги на сиденье и вытянулся во весь рост. Закинул руки за голову и стал смотреть в окно. Бетт подошла и села, примостившись с согнутыми коленями над ногами брата. Так они сидели в дружеском молчании, как делали множество раз — перед телевизором или в комнатах друг у друга. Конечно, они, случалось, ссорились, но внутренне по-прежнему были близки. Переживая неприятности, связанные с разводом их родителей, они привязались друг к другу.

Джейми не понимал, когда у мамы и папы все пошло наперекосяк. Разумеется, оба родителя были помешаны на контроле. У отца имелись четкие понятия о том, как все должно быть, и он прилагал все усилия, чтобы этого добиться тихо. А мама… Если делалось не по ее, она метала громы и молнии. Оба родителя были сильными личностями, которые постоянно бодались, даже по большинству самых незначительных вопросов.

Может, через какое-то время стало тяжело все это переносить? Может, ты достигаешь некого момента в своей жизни, когда человек, с которым ты сочетался браком, перестает быть для тебя необходимым и ты ищешь его противоположность? Парень, к которому ушла мама, Кит, был настолько расслабленным, что, кажется, только и делал, что лежал. Может, после отца, который в любую минуту готов был вспыхнуть, всегда вел какое-то дело, это было для нее облегчением.

И Стефани была полной противоположностью матери. Тихая, спокойная, организованная, разумная, нетребовательная… «Но по-своему веселая, — подумал Джейми. — Уж точно нескучная». Сначала она показалась ему немного робкой, но как только они познакомились поближе, выяснилось, что у нее есть свои убеждения. Совершенно не совпадающие с мамиными. Стефани несколько раз точно заставила его сестру задуматься над тем, что она, Бетт, собой представляет, к чему стремится в жизни. Если сравнивать их двоих, то мама умела только тратить отцовские деньги, тогда как Стефани с нуля создала свое кафе. И этим вызывала к себе уважение.

Бетт грызла ноготь на большом пальце, словно, кроме него, ей не удастся получить в ближайшие несколько дней никакой другой еды. Джейми похлопал ее по плечу. Бетт и мама были близки, хотя и постоянно ссорились.

— Все будет хорошо, — сказал он ей. — Стефани нормальная. Совсем не злая мачеха.

— Знаю. Она славная. В основном, — отозвалась Бетт. — Но это как-то странно. Вот Стефани переехала к нам, и мы все вместе отправились отдыхать, я об этом. Мама никогда не вернется.

— Она в любом случае не вернется. — Джейми был в этом уверен. — И посмотри на вещи оптимистически: Стефани хотя бы умеет готовить.

Оба они рассмеялись. Бесхозяйственность их матери на кухне была легендарной. Еда и ее перемещение из кухни на стол Таню просто не интересовали. А вот Стефани даже бобы на тосте могла превратить в гастрономическое приключение. Она подавала их на дрожжевом хлебе, натертом чесноком, с поджаренными в духовке помидорами на гарнир и с кусочками расплавленного сыра «таледжо» сверху.

Но надо отметить, их мама сознавала свою никчемность.

— Я подаю тебе ужасный пример, дорогая, — не раз говорила она Бетт, хотя и без малейшего сожаления. — Все эти другие мамы в школе, занимающиеся продажей ювелирных украшений через Интернет и торговыми складами с органической одеждой для младенцев… Ты, наверное, так во мне разочарована.

Проблема состояла в том, что мама была ленива и ничем не интересовалась. Правда, с ней было весело, гораздо веселее, чем с матерями большинства их знакомых, а папина деловитость с лихвой компенсировала недостаток ее у мамы.

Это соображение вернуло Джейми к «обручу», через который ему по-прежнему предстояло прыгнуть. Он достаточно долго откладывал разговор — в конце концов, он знает об этом уже больше трех дней. Сегодня вечером придется вплотную заняться решением проблемы.