Глава 13

В конце концов остались все. Даже Зоя, хоть ее поток жалоб не прекращался до самих Двух Столбов.

Мы договорились разделиться на две группы. Тамара, Надя и Адрик пойдут с Давидом, Женей и Мишей. Их обеспечат жильем в одном из поселений на юго-восточном краю долины. Жене придется спрятать лицо, но она не возражала. Девушка обвязала голову платком и заявила: «Я буду женщиной-загадкой!» Я ей напомнила, что не стоит быть слишком интригующей.

Мы с Малом отправимся в Сикурзой вместе с Зоей, Хэршоу и Толей. Поскольку Два Столба находились близко к границе, скорее всего, нам придется столкнуться с большим количеством военных, но мы надеялись смешаться с беженцами, которые пытались перебраться через Сикурзой до начала первого снега.

Если не спустимся с гор через две недели, Тамара встретится с людьми, которых Апрат пошлет в Карьев. Мне не нравилось отпускать их с Надей одних, но мы с Малом не могли позволить себе еще больше разделять нашу группу. Шуханские налетчики славились тем, что нападали на равкианских путников неподалеку от границы, и мы хотели подготовиться к любым неприятностям. По крайней мере, Тамара знала солнечных солдат, и я утешалась тем, что они с Надей опытные бойцы.

Я также не знала, что делать с солдатами, которые все же придут, но письмо уже отправлено – оставалось верить, что мы что-то да придумаем. Может, к тому времени у меня будет жар-птица и наброски плана. Так далеко вперед забегать не хотелось. Каждый раз, когда я пыталась об этом думать, меня охватывала паника. Как если бы я снова оказалась под землей, без кислорода, и ждала, когда мир обрушится вокруг меня.

Наша команда отчаливала на рассвете, пока остальные спали в тени выступа. Только Миша проснулся и наблюдал за нами с обвинением в глазах, кидая в «Выпь» галькой.

– Иди сюда, – подозвал его рукой Мал. Я подумала, что мальчик и ухом не поведет, но затем он поплелся к нам, насупленно выпятив подбородок. – У тебя осталась брошь, которую подарила Алина?

Миша кивнул.

– Ты же знаешь, что она значит, верно? Ты солдат. Солдаты не ходят, куда пожелают. Они идут туда, где в них нуждаются.

– Вы просто не хотите брать меня с собой.

– Нет, нам нужно, чтобы ты позаботился об остальных. Ты же сам знаешь, что Давид безнадежен, а Адрику нужна помощь, даже если он не хочет этого признавать. Но с ним придется быть осторожным, помогать так, чтобы он этого не понял. Ты справишься?

Миша пожал плечами.

– Нам нужно, чтобы ты заботился о них, как о Багре.

– Но я о ней не заботился.

– А вот и нет. Ты приглядывал за ней, обеспечивал ей комфорт и отпустил ее, когда это было необходимо. Ты сделал, что нужно, даже несмотря на то, что это приносило боль. Так поступают солдаты.

Миша пристально на него посмотрел, будто обдумывая его слова.

– Мне стоило остановить ее, – у него надломился голос.

– Тогда никого из нас бы здесь не было. Мы благодарны, что ты принял это тяжелое решение.

Миша нахмурился.

– По правде, Давид действительно несамостоятельный.

– Верно, – кивнул Мал. – Так мы можем тебе довериться?

Мальчик отвернулся. Его лицо оставалось обеспокоенным, но он вновь пожал плечами.

– Спасибо, – сказал Мал. – Можешь начать с того, что поставишь воду кипятиться для завтрака.

Миша кивнул и побежал по гравию к воде.

Мал встал и, глянув на меня, надел рюкзак.

– Что?

– Ничего. Просто… хорошая работа.

– Точно так же Ана Куя заставила меня перестать оставлять зажженную лампу на ночь.

– Серьезно?

– Ага, – он начал взбираться наверх. – Сказала, что я должен быть храбрым ради тебя, а если буду бояться, то и ты испугаешься.

– Ну, мне она сказала есть пастернак, чтобы подать тебе хороший пример, но я все равно отказалась это делать.

– А ты удивлялась, почему нас постоянно пороли.

– У меня есть принципы.

– Что значит «если я могу капризничать, то буду капризничать».

– Несправедливо.

– Эй! – крикнула Зоя, стоя на краю кратера. – Если вы не подниметесь до того, как я досчитаю до десяти, я опять лягу спать, и вам придется нести меня в Два Столба.

– Мал, – вздохнула я. – Ты будешь меня винить, если я убью ее в Сикурзое?

– Да. – Затем добавил: – Что значит «Давай подстроим все как несчастный случай».

Два Столба застали меня врасплох. Я почему-то думала, что маленькая долина будет выглядеть как кладбище, мрачное скопление домов-призраков и заброшенных мест. Вместо этого поселения кипели жизнью. Долина была усеяна сгоревшими хижинами и пустыми полями из пепла, но прямо рядом с ними построили новые дома и фермы.

Там были и таверны, и гостиницы, и мастерские по ремонту часов, и что-то напоминающее лавочку, в которой можно было взять почитать книгу на неделю. Все казалось удивительно непостоянным. Разбитые окна просто заколотили дощечками. У многих домов были брезентовые крыши и дыры в стенах, которые прикрыли шерстяными одеялами или ткаными матами. «Кто знает, как долго мы здесь пробудем? – словно говорили они. – Давайте довольствоваться тем, что имеем».

Было ли так всегда? Поселения непрерывно уничтожались и перестраивались под управлением Шухана или Равки, в зависимости от того, как возвели границы под конец очередной войны. Вот как жили мои родители? Было странно представлять их такими, но подобная мысль мне не претила. Они могли быть солдатами или торговцами. Возможно, они жили здесь счастливо. И, быть может, один из них таил в себе силу, наследие младшей дочери Морозова. О заклинательницах Солнца ходили легенды и до моего появления. Большинство людей считали их выдумкой или пустой болтовней, принятием желаемого за действительное, порожденным страданиями из-за Каньона. Но в этих сказках могла крыться и правда. Или же я цеплялась за некую мечту о наследии, на которое не могла по-настоящему претендовать.

Мы прошли через рыночную площадь, заполненную людьми, их товары выставлялись на импровизированных столиках: оловянные кастрюли, охотничьи ножики, шубы для похода в горы. Мы увидели банки с гусиным жиром, гроздья сушеного инжира, хорошие седла и дрянные на вид пистолеты. Над одним из лотков висели свежеощипанные утки с розовой кожей в складочках. Мал спрятал лук и магазинную винтовку в рюкзаке. Оружие было слишком качественным, чтобы не привлечь внимания.

В грязи игрались дети. Приземистый мужчина в жилетке коптил какое-то мясо в крупном металлическом барабане. Я наблюдала, как он подкидывает внутрь ветку можжевельника, и вверх поднимается ароматное голубоватое облачко дыма. Зоя сморщила нос, а Толя с Хэршоу начали наперегонки доставать монеты.

Здесь наши с Малом семьи встретили свою смерть. По какой-то причине местная дикая, жизнерадостная атмосфера казалась почти несправедливой. И определенно не соответствовала моему настроению.

Я почувствовала облегчение, когда Мал сказал:

– Я думал, здесь будет более мрачно.

– Ты видел, какое у них маленькое кладбище? – спросила я себе под нос. Он кивнул. В основном кладбища Равки превышали по размеру сами города, но когда шуханцы сожгли эти поселения, никого не осталось, чтобы оплакивать погибших.

Хоть мы хорошо экипировались благодаря запасам Прялки, Мал все равно хотел купить карту, нарисованную местными. Нам нужно было знать, какие пути могли быть перекрыты оползнями, и где мосты смыло потоком воды.

На низком разрисованном табурете сидела женщина со светлыми косичками, выглядывающими из-под оранжевой шерстяной шапки, и тихо напевала себе под нос, ударяя по колокольчику, чтобы привлечь прохожих. Она не стала утруждать себя поисками стола и выложила все товары на ковре – фляги, седельные сумки, карты и кучку металлических молитвенных колец, – постелив тот прямо на земле. Позади нее стоял мул, его ушки дергались от мух, и время от времени женщина тянулась назад и гладила его по носу.

– Скоро пойдет снег, – сказала она, прищуренно глядя в небо, пока мы рассматривали карты. – Вам нужны пледы для путешествия?

– У нас все есть, – ответила я. – Но спасибо.

– Многие сейчас переходят через границу.

– Но не вы?

– Я слишком старая для этого. Шуханцы, фьерданцы, Каньон… – она пожала плечами. – Сиди смирно, и беда пройдет мимо.

«Или врежется прямо в тебя, а потом вернется за добавкой», – мрачно подумала я.

Мал поднял одну из карт.

– Я не вижу восточных гор, только западные.

– Лучше идти на запад, – сказала она. – Вы направляетесь к побережью?

– Да, – с легкостью соврал Мал, – а затем в Новый Зем. Но…

– Придерживайтесь запада. Большинство людей не возвращаются с востока.

– Жу вэх, – сказал Толя. – Эй йе бат э’юань.

Женщина ответила, и они оба присмотрелись к карте, общаясь на шуханском, пока мы терпеливо ждали в сторонке.

Наконец Толя вручил Малу другую карту.

– Восток, – сказал он.

Женщина ткнула колокольчиком в Толю и спросила меня:

– Чем вы собираетесь кормить его в горах? Смотри, как бы он не насадил тебя на вертел.

Толя нахмурился, но женщина залилась таким смехом, что чуть не упала с табурета.

Мал подкинул еще несколько молитвенных колец к картам и отдал ей деньги.

– Мой брат тоже отправился в Новый Зем, – сказала женщина, все еще хихикая, и вернула Малу сдачу. – Наверное, разбогател там. Это подходящее место, чтобы начать новую жизнь.

Зоя фыркнула.

– В сравнении с чем?

– Там и вправду не так уж плохо, – возразил Толя.

– Грязь и еще больше грязи.

– Там есть города, – проворчал шуханец, когда мы начали отходить.

– Что эта женщина сказала о восточных горах? – поинтересовалась я.

– Они священны, – ответил Толя, – и, судя по всему, охраняются мистическими существами. Она утверждает, что Церу-Хуо стерегут призраки.

По моей спине пробежали мурашки.

– Что значит Цера-Хуо?

Золотые глаза Толи заблестели.

– Огнепады.

Я даже не замечала руин, пока мы не оказались прямо под ними. Вот насколько они неказистые – два обветренных, потрепанных каменных шпиля, стоящих по бокам от дороги на юго-востоке долины. Когда-то они могли быть аркой. Или акведуком. Или двумя мельницами, как указывало их второе название. Или же просто двумя остроконечными каменными глыбами. Что я ожидала увидеть? Илью Морозова у обочины, с золотым ореолом и табличкой, на которой написано: «Ты была права, Алина. К жар-птице – туда»?

Но их угол наклона казался подходящим. Я так часто изучала иллюстрацию Санкт-Ильи в цепях, что она отпечаталась в моей памяти. Вид на Сикурзой позади совпадал с моим воспоминанием о рисунке. Может, Морозов сам его нарисовал? Был ли он автором карты, оставленной в этой иллюстрации, или кто-то другой сложил кусочки его истории? Возможно, мне никогда этого не узнать.

«Это то самое место, – твердила я себе. – Иначе и быть не может».

– Узнаешь что-нибудь? – спросила я Мала.

Он покачал головой.

– Наверное, я надеялся… – юноша пожал плечами. Дальше говорить и не требовалось. Я лелеяла в своем сердце ту же надежду – что, оказавшись на дороге, в этой долине, в голове внезапно всплывут обрывки моего прошлого. Но со мной оставались все те же изношенные воспоминания: блюдце со свеклой, чьи-то широкие плечи, раскачивающиеся бычьи хвосты впереди.

Мы повстречали нескольких беженцев – женщину с младенцем у груди, едущую на тележке с пони, пока ее муж шел рядом; группу людей нашего возраста, которые, как я предположила, дезертировали из Первой армии. Но дорога под руинами была пустой. Самое популярное место для пересечения границы с Шуханом находилось дальше на западе, где горы были не такими крутыми, а дорога к побережью – более ровной.

Внезапно я восхитилась красотой Сикурзоя. Единственные горы, которые мне довелось повидать, это ледяные пики на севере и в Петразое – острые, серые и неприступные. Эти же были плавными, перекатывающимися, их округлые склоны поросли высокой травой, долины между ними пересекались медленно текущими реками, которые вспыхивали синим и золотым в свете солнца. Даже небо тут казалось приветливым, прерия бесконечной голубизны, густо усеянная белыми облаками на горизонте. Вдалеке виднелись заснеженные верхушки южного хребта.

Я знала, что это нейтральная местность, опасная граница, обозначавшая конец Равки и начало вражеской территории, но выглядело все совсем иначе. Тут было достаточно воды и лужаек для выпаса. Не случись войны, если бы границу провели как-то иначе, это было бы мирное место.

Мы не разводили костер и спали под открытым небом, расстелив мешки под россыпью звезд. Я прислушивалась к вздохам ветра в траве и думала о Николае. Что, если он где-то там, выслеживает нас, как мы выслеживаем жар-птицу? Признает ли он друзей? Или та часть него уже полностью утеряна? Наступит ли день, когда мы станем для него просто дичью? Я всматривалась в небо, ожидая увидеть крылатый силуэт, закрывающий собой звезды. Сон никак не приходил.

На следующий день мы сошли с главной дороги и начали активно подниматься наверх. Мал повел нас на восток, к Цере-Хуо, следуя тропе, которая то появлялась, то исчезала, извиваясь между горами. Бури являлись без предупреждения, обильные дожди превращали почву под нашими ногами в вязкую грязь, а затем прекращались так же внезапно, как начинались.

Толя беспокоился о наводнениях, поэтому мы полностью сошли с тропы и поднялись еще выше, проводя остаток дня на узкой площадке скалистого хребта, с которого было видно, как тучи гонятся друг за другом над низкими холмами и долинами, сверкая молниями в своих темных недрах.

Дни тянулись медленно и однообразно. Я остро осознавала, что каждый шаг вглубь Шухана был шагом, который нам придется пройти назад по дороге в Равку. Что мы обнаружим, когда вернемся? Нападет ли к тому времени Дарклинг на Западную Равку? И если мы все же найдем жар-птицу, и три усилителя наконец воссоединятся, хватит ли мне могущества, чтобы сразиться с ним? По большей части я думала о Морозове и гадала, шел ли он однажды той же дорогой, видел ли те же горы. Управляла ли им жажда закончить начатое, как теперь мной руководило отчаяние, заставляя переставлять одну ногу за другой, сделать еще один шажок, пересечь еще одну реку, взобраться на еще один холм?

В ту ночь температура настолько понизилась, что нам пришлось расставлять палатки. Зоя почему-то считала, что нашу палатку должна ставить именно я, хотя спать в ней должны были мы обе. Я как раз ругала последними словами кучку брезента, когда на меня шикнул Мал.

– Там кто-то есть, – прошептал он.

Мы находились посреди просторного ковыльного поля, тянувшегося между двумя низкими холмами. Я всмотрелась во мглу, но ничего не увидела, поэтому подняла руки и вопросительно глянула на Мала.

Тот покачал головой и тихо сказал:

– Только в самом крайнем случае.

Я кивнула. Не хотела повторения ситуации с ополченцами.

Мал поднял винтовку и подал сигнал. Толя достал меч, и мы все встали спина к спине.

– Хэршоу, – позвала я.

Тот чиркнул кремнем. Вышел вперед и развел руки. В небо с ревом поднялся столб пламени. Затем Хэршоу обвел им сияющий круг с нами по центру, освещая лица мужчин, которые прятались в поле. Их было пятеро или шестеро, золотоглазые и одетые в дубленки из овчины. Я увидела натянутые тетивы, огонь блеснул как минимум на одном стволе ружья.

– Сейчас, – приказала я.

Зоя и Хэршоу двигались в тандеме, размахивая руками широкой дугой. Пламя вспыхнуло на траве, как живое существо, порожденное их совместными стараниями.

Мужчины закричали. Огонь облизывал их голодными языками. Я услышала выстрел, после чего воры развернулись и побежали. Хэршоу и Зоя послали пламя по полю им вслед.

– Они могут вернуться, – предупредил Толя. – Привести подкрепление. В Кобе хорошо платят за гришей. – Этот город находился к югу от границы.

Я впервые подумала о том, каково должно быть Толе с Тамарой, ведь они никогда не смогут вернуться на родину своего отца – чужаки как здесь, так и в Равке.

Зоя вздрогнула.

– Во Фьерде ничуть не лучше. Там живут охотники на ведьм, которые не едят мясо, не носят кожаную обувь и не осмеливаются убить даже паука в своем доме, но при этом готовы спалить гришей заживо на костре.

– На их фоне шуханские доктора кажутся не такими уж и плохими, – заметил Хэршоу. Он все еще игрался с огнем, вырисовывая им петли и витиеватые узоры. – По крайней мере, они моют свои инструменты. На Блуждающем острове кровь гришей считается панацеей – от импотенции, чумы, чего угодно. Когда у брата проявилась сила, ему перерезали горло, а затем повесили вверх ногами, чтобы он истек ею, как свинья на бойне.

– Ради всех святых, Хэршоу… – ахнула Зоя.

– Я сжег дотла ту деревню и всех, кто в ней жил. А затем сел в лодку и никогда не оглядывался.

Мне вспомнилась старая мечта Дарклинга, что однажды мы сможем стать равкианцами, а не просто гришами. Он пытался обеспечить нас безопасным местом, возможно, единственным в мире. «Я понимаю твое желание быть свободной».

Поэтому Хэршоу продолжал бороться? Поэтому решил остаться? Должно быть, когда-то он разделял мечту Дарклинга. Вверил ли он ее мне?

– Сегодня мы поставим дозорных, – сказал Мал, – а утром пойдем дальше на восток.

На восток, к Цере-Хуо, где обитали привидения. Но мы и так путешествовали с собственными призраками.

Следующим утром от воров не осталось никаких следов, помимо причудливо выжженного поля.

Мал повел нас глубже в горы. На раннем этапе путешествия мы видели завитки дыма от чьего-то костра или силуэт хижины на склоне холма. Теперь же мы остались одни, с одними лишь ящерками в качестве компании, загорающими на камнях, а еще – стадом лосей, пасущимся на дальнем лугу.

Если по пути и встречались какие-то признаки жар-птицы, для меня они оставались невидимыми, но я видела напряжение на лице Мала, его глубокую решимость. Я уже видела ее, когда мы охотились на оленя, а затем в водах Костяной тропы.

По словам Толи, на каждой карте Цера-Хуо отмечалась по-разному, и мы никак не могли знать наверняка, что именно там обнаружится жар-птица. Но это дало Малу направление, и теперь он двигался в своем неуклонном, обнадеживающем стиле, словно все в этом диком мире ему уже знакомо, и он знал все его секреты. Остальные же отнеслись к этому как к игре – угадай, какой дорогой он поведет нас дальше.

– Что ты видишь? – раздраженно спросил Хэршоу, когда Мал свернул с прямой тропинки.

Тот пожал плечами.

– Скорее, вопрос в том, чего я не вижу, – он указал на стаю гусей, летящих на юг острым клином. – Я сужу по тому, как летят птицы, как животные прячутся в подлеске.

Хэршоу почесал Накошку за ухом и громко прошептал:

– А говорят, что я сумасшедший.

По прошествии стольких дней я начала терять терпение. Мы проводили слишком много времени в пути, предаваясь собственным мыслям, а в мои мысли забредать небезопасно. Прошлое кишело ужасами, а от будущего нарастала паника и перехватывало дыхание.

Однажды моя сила казалась чудом, но каждый бой с Дарклингом напоминал о границах моих возможностей. «Тут и сражаться нечего». Несмотря на количество смертей, которым я стала свидетелем, несмотря на мое отчаяние, я ни на йоту не приблизилась к пониманию и овладению скверной. В какой-то момент меня возмутило спокойствие Мала, его уверенный шаг.

– Думаешь, она там? – спросила я одним вечером, когда мы спрятались в густом скоплении сосен, чтобы переждать бурю.

– Трудно сказать. С тем же успехом я могу охотиться на крупного ястреба. В основном я прислушиваюсь к своей интуиции, а это всегда заставляет меня нервничать.

– Непохоже, что ты нервничаешь. Я бы даже сказала, что ты абсолютно расслаблен, – в моем голосе прорезались нотки раздражения.

Мал покосился на меня.

– Так бывает, когда никто не грозится тебя искромсать.

Я промолчала. Мысль о ноже Дарклинга чуть ли не утешала – простой страх, конкретный, терпимый.

Он прищуренно посмотрел на дождь.

– Меня утешает еще кое-что… то, что Дарклинг сказал в часовне. Он считал, что нуждается во мне, чтобы найти жар-птицу. Как бы мне ни претило это признавать, именно поэтому я знаю, что способен это сделать – потому что он был так уверен.

Я его понимала. Вера Дарклинга в меня опьяняла. Мне не хватало той же уверенности, понимания, что мы со всем разберемся, что кто-то полностью владеет ситуацией. Сергей побежал к Дарклингу в поисках этого же обнадеживающего ощущения. «Я просто хочу снова почувствовать себя в безопасности».

– Когда придет время, ты сможешь убить жар-птицу? – спросил Мал.

Да. Хватит с меня сомнений. Дело не только в том, что у нас нет других вариантов или что мы так много возлагали на могущество третьего усилителя. Я просто стала достаточно безжалостной и эгоистичной, чтобы забрать жизнь у другого существа. Но я скучала по девочке, которая проявила милосердие к оленю, которой хватало сил отвернуться от зова власти, которая верила во что-то большее. Очередная жертва этой войны.

– Она до сих пор кажется нереальной, – сказала я. – Но даже если жар-птица существует, ее может быть недостаточно. У Дарклинга есть своя армия. Союзники. А у нас… Группка отщепенцев? Татуированных фанатиков? Даже если учесть мощь всех усилителей, силы неравны.

– Вот спасибо! – кисло произнесла Зоя.

– Но она права, – заметил Хэршоу, прислонившись к дереву. Накошка сидела у него на плече, пока он подкидывал маленькие огоньки в воздух. – Я вряд ли смогу составить должную конкуренцию.

– Я не это имела в виду, – возразила я.

– Этого будет достаточно, – твердо заявил Мал. – Мы найдем жар-птицу. Ты сразишься с Дарклингом. И мы победим.

– А что потом? – на меня вновь начала давить паника. – Даже если мы одолеем Дарклинга и я уничтожу Каньон, Равка будет уязвима.

У нас не было ни наследника Ланцовых. Ни Дарклинга. Только тощая сиротка из Керамзина со случайным войском, которое удастся собрать из выживших гришей и остатков Первой армии.

– Есть еще Апрат, – напомнил Толя. – Может, священнику и нельзя доверять, но твоим последователям – можно.

– И Давид полагал, что сможет исцелить Николая, – вставила Зоя.

Я повернулась к ней с нарастающим гневом.

– Думаешь, фьерданцы станут ждать, пока мы найдем лечение? А шуханцы?

– Тогда заключим новый альянс, – предложил Мал.

– Продадим мою силу по наивысшей цене?

– Для этого существуют переговоры. Ты выставишь собственные условия.

– Обсужу брачный контракт, выберу фьерданского аристократа или шуханского генерала? В надежде, что новый муж не убьет меня во сне?

– Алина…

– А куда пойдешь ты?

– Я останусь с тобой так долго, как ты того захочешь.

– Благородный Мал. Будешь стоять ночью на страже у моей спальни?

Я знала, что это несправедливо, но на тот момент мне было все равно.

Он сжал челюсть.

– Я сделаю все, что потребуется, чтобы обеспечить твою безопасность.

– Склонишь голову. Будешь выполнять свой долг.

– Да.

– Правой, левой. Вперед, к жар-птице. Продолжай шагать, как хороший солдатик.

– Все верно, Алина. Я солдат. – Я подумала, что он наконец сломается и ввяжется в желанную, необходимую ссору. Вместо этого Мал встал и стряхнул капли с пальто. – И я продолжу шагать, поскольку жар-птица – единственное, что я могу тебе дать. Ни денег. Ни армии. Ни крепости на вершине горы, – надел рюкзак. – Это все, что я могу предложить. Все тот же старый фокус.

Мал вышел под дождь. Я даже не знала, чего хотела больше: побежать за ним и извиниться или толкнуть его в грязь.

Зоя дернула элегантным плечиком.

– Я бы предпочла изумруд.

Я уставилась на нее, затем помотала головой и испустила нечто среднее между смешком и вздохом. Мой гнев утихомирился, бросив меня в одиночестве – жалкую и смущенную. Мал этого не заслуживал. Никто из них.

– Простите, – пробормотала я.

– Может, ты проголодалась? – спросила Зоя. – Я всегда злюсь, когда голодна.

– То есть ты всегда голодна? – полюбопытствовал Хэршоу.

– Ты еще не видел меня злой. А когда увидишь, тебе понадобится очень большой платок.

Он фыркнул.

– Чтобы вытирать слезки?

– Чтобы остановить кровотечение.

На сей раз я искренне рассмеялась. По какой-то причине небольшая доза яда Зои оказалась именно тем, что доктор прописал. Затем, несмотря на доводы рассудка, я задала вопрос, который не давал мне покоя почти год.

– Тогда, в Крибирске, вы с Малом…

– Было дело.

Я это знала, как и то, что до нее было много других девушек, но ее подтверждение все равно ранило. Зоя глянула на меня, ее длинные смольные ресницы заблестели от капель дождя.

– Но с тех пор – ни разу, – неохотно призналась она, – хотя попыток было предостаточно. Если парень может мне отказать, это уже что-то да значит.

Я закатила глаза. Зоя ткнула меня в руку длинным пальцем.

– Он ни с кем больше не встречался, дурында. Знаешь, как называли его девушки в Белом соборе? Безнако.

Безнадежный случай.

– Забавно, – задумчиво произнесла она. – Я понимаю, почему Дарклинг или Николай хотят твою силу. Но Мал смотрит на тебя так, будто… ну, будто ты – это я.

– А вот и нет, – встрял Толя. – Он смотрит на нее, как Хэршоу – на огонь. Будто ему всегда будет мало. Будто он пытается насытиться тем, чем может, прежде чем она уйдет.

Мы с Зоей уставились на него. Затем она нахмурилась.

– Знаешь, если бы ты применил свою поэзию ко мне, я бы подумала о том, чтобы дать тебе шанс.

– Кто сказал, что я этого хочу?

– Я хочу! – выкрикнул Хэршоу.

Зоя сдула влажную прядь со лба.

– У Накошки и то больше шансов, чем у тебя.

Хэршоу поднял маленькую кошку над головой.

– Вот Накошка! – пожурил он. – Ну негодяйка!

Чем ближе мы подходили к местности, где, по слухам, находилась Цера-Хуо, тем больше ускорялся наш темп. Мал стал даже более тихим, взгляд его голубых глаз неустанно пробегался по холмам. Я задолжала ему извинения, но никак не находила подходящего момента, чтобы поговорить.

Почти через неделю нашего путешествия мы наткнулись на нечто, что, как все предположили, было пересохшим ручьем, бегущим между двумя крутыми каменными склонами. Наша группка следовала за ним где-то минут десять, как вдруг Мал присел и провел рукой по траве.

– Хэршоу, – позвал он, – можешь сжечь часть этих зарослей?

Инферн ударил по кремню и укрыл русло ручья волной синего пламени, открывая вид на череду камней, которые выглядели слишком симметрично, чтобы считаться природным явлением.

– Это дорога! – удивленно воскликнул он.

– Здесь? – спросила я. Нам на протяжении долгих миль не встречалось ничего, кроме гор.

Мы оставались начеку, надеясь найти признаки того, чем это могло быть раньше – выгравированные символы или же маленькие алтари, как те, что вырезали на скалах неподалеку от Двух Столбов. Нам очень хотелось увидеть хоть какое-то доказательство, что мы на правильном пути. Но, похоже, единственный урок, который могли преподать камни, это то, что города возводятся и падают, а потом забываются. «Ты живешь одним мгновением. Я живу тысячью». Возможно, я доживу до того дня, когда Ос Альта превратится в щебень. Или же использую силу против себя и покончу со всем гораздо раньше. Какой будет моя жизнь, когда все дорогие мне люди умрут? Когда не останется никаких загадок?

Мы пошли по дороге к ее внезапному окончанию под куском обвалившейся скалы, покрытой травой и желтыми полевыми цветами. Дружно взобрались на него, и когда я дошла до вершины, кровь у меня застыла в жилах.

Казалось, будто ландшафт лишили всех цветов. Трава на поле перед нами была серой. Вдоль горизонта тянулся черный хребет, покрытый деревьями, их кора гладкая и глянцевая, как отшлифованная доска, угловатые ветки выглядели голыми без листьев. Но больше всего наводило жути то, как они росли – идеальными, симметричными рядами, находящимися на равном расстоянии, словно их посадили с бесконечной заботой.

– Выглядит как-то неправильно, – заметил Хэршоу.

– Это деревья-солдаты, – сказал Мал. – Так они и растут, будто придерживаются строя.

– Дело не только в этом, – помотал головой Толя. – Это ясени. Врата в Церу-Хуо.

Мал достал карту.

– Я их не вижу.

– Это легенда. Здесь случилось массовое убийство.

– Битва? – предположила я.

– Нет. Враги привезли сюда шуханский батальон. Они были военнопленными.

– Какие враги? – спросил Хэршоу.

Толя пожал плечами.

– Равкианцы, фьерданцы, может, другие шуханцы. Это было давно.

– Что с ними случилось?

– Их морили голодом, и когда он стал слишком велик, они накинулись друг на друга. В легенде сказано, что последний выживший мужчина посадил дерево для каждого из своих падших братьев. Теперь они ждут, пока путники пройдут достаточно близко к их веткам, чтобы отведать свое последнее блюдо.

– Миленько, – проворчала Зоя. – Напомни мне никогда не просить тебя рассказать сказку перед сном.

– Это просто миф, – сказал Мал. – Я видел такие же деревья рядом с Балакиревым.

– И росли они так же? – вздернул бровь Хэршоу.

– Не… совсем.

Я всмотрелась в тени в роще. Деревья действительно походили на наступающий полк солдат. Я слышала похожие истории о лесе в Дуве, что во время затянувшихся зим деревья похищали девушек и съедали их. «Суеверия», – убеждала я себя, но сделать еще один шаг к тому склону не решалась.

– Смотрите! – воскликнул Хэршоу.

Я проследила за его взглядом. Там, среди густых теней деревьев, двигалось что-то белое – трепещущий силуэт, который поднимался и опускался, скользя между ветками.

– Вон еще один! – ахнула я, указывая на мерцающий белый вихрь, исчезнувший через секунду.

– Не может быть, – прошептал Мал.

Между деревьями появился еще один силуэт, а потом еще один.

– Мне это не нравится, – покачал головой Хэршоу. – Совсем не нравится.

– О, ради всех святых! – процедила Зоя. – Вы точно крестьяне.

Она подняла руки, и по горе пронесся сильный порыв ветра. Белые силуэты будто бы отпрянули. Потом Зоя согнула руки, и они понеслись на нас стонущим белым облаком.

– Зоя…

– Расслабьтесь, – сказала она.

Я вскинула руки, чтобы защититься от любой жуткой силы, которую навлекла на нас Зоя. Облачко взорвалось. А затем осыпалось безобидными хлопьями на землю вокруг нас.

– Пепел? – я подставила под них ладонь. Хлопья были тонкими и белыми, цвета мела.

– Это просто какое-то погодное явление, – сказала Зоя, поднимая пепел медленными спиралями. Мы вновь посмотрели на склон. Белые облака продолжали двигаться рывками, но теперь, когда мы знали, что это такое, они выглядели менее пугающими. – Ты же не думала, что это призраки, правда?

Я покраснела, а Толя прочистил горло. Зоя закатила глаза и пошла к холму.

– Меня окружают идиоты.

– Они выглядели зловеще, – Мал пожал плечами.

– И до сих пор выглядят, – пробурчала я.

Всю дорогу наверх в нас дули странные порывы ветра, горячие, а затем холодные. Что бы ни говорила там Зоя, роща была жутким местом. Я держалась подальше от загребущих веток деревьев и пыталась не обращать внимания на гусиную кожу на своих руках. Каждый раз, когда рядом возникал белый вихрь, я подпрыгивала, а Накошка шипела с плеча Хэршоу.

Наконец взобравшись на вершину, мы увидели, что деревья тянулись аж до самой долины, но здесь на их ветках росли фиолетовые листья, ряды простирались по ландшафту внизу как складки фабрикаторской мантии. Но не это заставило нас остановиться.

Впереди возвышалась скала, но больше она походила на стену гигантской крепости. Темная, массивная, почти плоская наверху, темно-серая, как железо. К ее основанию сдуло кучу поваленных деревьев. Посередине скала разделялась оглушительными водопадами, собирающимися в столь чистое озерцо, что мы могли увидеть камни на дне. Оно шло почти вдоль всей долины, окруженное цветущими деревьями-солдатами, а затем будто исчезало под землей.

Мы спустились в долину, обходя маленькие ручейки и пруды, уши наполнял рев падающей воды. Дойдя до озера, остановились, чтобы наполнить фляги и умыть лица.

– Это оно? – спросила Зоя. – Цера-Хуо?

Посадив Накошку на землю, Хэршоу окунул голову в воду.

– Похоже на то, – сказал он. – И что дальше?

– Думаю, нам наверх, – ответил Мал.

Толя взглянул на скользкую поверхность скалы. Стена намокла от брызг водопада.

– Придется идти в обход. Нам ни за что не забраться наверх здесь.

– Утром, – кивнул Мал. – В этой местности слишком опасно подниматься ночью.

Хэршоу склонил голову набок.

– Возможно, вы захотите разбить лагерь подальше отсюда.

– Почему? – спросила Зоя. – Я устала.

– Накошке не нравится пейзаж.

– Да пусть спит хоть на дне пруда, мне плевать на эту мурку! – рявкнула она.

Хэршоу просто указал на клубок поваленных деревьев, собранных вокруг основания скалы. Это оказались вовсе не деревья. А груды костей.

– Святые, – Зоя попятилась. – Это звериные или человеческие?

Хэршоу ткнул большим пальцем себе за плечо.

– Я видел очень симпатичные валуны в той стороне.

– Пошли туда, – кивнула Зоя. – Живо.

Мы поспешили подальше от водопадов, виляя между деревьями-солдатами, а затем поднялись по холмам долины.

– Может, это вулканический пепел, – предположила я с надеждой в голосе. Мое воображение выводило меня из душевного равновесия. Внезапно мне показалось, что у меня в волосах застряли древние остатки сгоревших мужчин.

– Может, где-то рядом есть активный вулкан, – не спорил Хэршоу. – И поэтому они называются Огнепадами.

– Не-а, – отозвался Толя. – Вот поэтому.

Я оглянулась через плечо на долину. В свете заходящего солнца водопады стали цвета плавленого золота. Наверное, это был обман зрения из-за тумана, или угол обозрения такой, но казалось, будто вода загорелась. Солнце село ниже, поджигая каждый пруд и превращая долину в раскаленный тигель.

– Невероятно, – простонал Хэршоу. Мы с Малом переглянулись. Повезет, если он не попытается прыгнуть обратно с холма.

Зоя скинула рюкзак на землю и осела на него.

– Можете восхищаться своим пейзажем. А я хочу теплую кровать и бокал вина.

Толя нахмурился.

– Это священное место.

– Чудесно, – сухо отчеканила она. – Тогда вымоли мне пару сухих носков.