8

Порванные джинсы с дырками на обоих коленях. Моя любимая старая футболка с винтажным принтом Sega. Побитые ботинки, которые я ношу почти каждый день. Красная фланелевая рубашка в клетку, полинявшая после многочисленных стирок.

Папа пришел бы в ужас.

Несмотря на удобство кровати, я вертелась всю ночь. Проснулась на рассвете. Глаза были все еще сонные, я не могла понять, где нахожусь, и голова кишела мыслями. Теперь под глазами мешки, а кожа не в лучшем виде.

Я выгладила свою бедную фланелевую рубашку, как могла, дважды, но воротник все равно остался мятым и поношенным. Аккуратно закатала рукава до локтей, а потом расправила рубашку. Смотрюсь в зеркало и притворяюсь, что это модный блейзер. Единственное, что мне нравится сегодня утром, – это волосы, которые, кажется, играют со мной в одной команде. Они густые, прямые и красиво отливают в утреннем свете. Но у меня нет косметики, чтобы скрыть круги под глазами, и со своими тринадцатью долларами я не побегу покупать кремы для лица и консилеры. Футболка и рубашка безнадежно старые и поношенные по сравнению со всем ярким и новым в этом номере. Подошва левого ботинка заметно отстает. Дырки в джинсах больше, чем я думала.

Игровые студии не славятся строгим дресс-кодом, но даже у них должны быть какие-никакие правила этикета для встречи с начальником.

Встречи с главой всей индустрии.

Приятный «дзынь» раздается по всему номеру, и свет в изголовье кровати сообщает о входящем звонке. Я принимаю вызов, и секунду спустя голос Сакуры Моримото звучит из динамиков, спрятанных по всей комнате.

– Доброе утро, мисс Чен. – Так как у звука нет виртуальных слоев, она переходит на английский. – Ваша машина ждет на улице, когда вы будете готовы.

– Я готова, – отвечаю, не веря своим словам.

– До скорого, – говорит она.

Йиро и вчерашняя машина ждут на улице. Я не удивлюсь, если он сделает замечание по поводу моей одежды или, по крайней мере, поднимет бровь. Но вместо этого он тепло здоровается со мной и помогает сесть в машину. Мы едем в окружении подсолнухов и рассвета на окнах машины. На Йиро безупречный деловой костюм с накрахмаленной белой рубашкой, должно быть, какого-то дорогого бренда. Если так выглядят телохранители Хидео, то во что же должна быть одета я? Я все время одергиваю рукава, пытаясь каким-то волшебным образом превратить свою одежду во что-то приличное.

Представляю себе лицо отца, если бы он меня сейчас увидел. Он бы шумно вздохнул и скривился. «Точно нет», – сказал бы он, схватил меня за руку и потащил в ближайший магазин, и плевать на долги по кредитке.

Эта мысль заставляет меня одергивать рукава еще сильнее. Я пытаюсь отогнать ее как можно скорее.

Наконец машина останавливается у белых ворот. Я с любопытством прислушиваюсь, как телохранитель говорит что-то автомату на входе. Краем глаза замечаю небольшой логотип на воротах. Henka Games. Машина двигается вперед, мы заезжаем внутрь и паркуемся возле тротуара. Йиро выходит и открывает мне дверь. «Мы на месте», – говорит он с улыбкой и поклоном.

Он ведет меня через ряд стеклянных раздвижных дверей, и мы заходим в самое большое фойе, которое я когда-либо видела.

Пространство залито светом через стеклянную крышу атриума, а мы стоим посреди уходящих вверх декоративных растений. Журчит вода в настенных фонтанах. Ряды белоснежных балконов идут вдоль всей внутренней части здания. Едва заметный логотип Henka Games высечен на одной из белых стен. С потолка свисают разноцветные баннеры соревнующихся команд Warcross’а, на каждом изображен символ команды в честь нынешнего сезона чемпионата. Я останавливаюсь на мгновение, чтобы насладиться видом. Если бы я сейчас была в очках «НейроЛинк», уверена, эти баннеры были бы анимированными.

– Сюда, – говорит мой телохранитель, ведя меня вперед.

Мы направляемся к ряду прозрачных стеклянных цилиндров, где нас ждет улыбающаяся женщина. На лацкане ее идеально выглаженного блейзера приколота золотая булавка в честь нынешнего сезона чемпионата, а под мышкой – планшет. Ее улыбка становится шире, хотя я замечаю, что она удивленно моргнула при виде моей одежды. Она никак не комментирует этот наряд, но мои щеки все равно вспыхивают.

– Добро пожаловать, мисс Чен, – говорит она, медленно наклоняя голову в знак приветствия. Мой телохранитель прощается со мной.

– Мистер Танака с нетерпением ждет встречи с вами.

Я сглатываю и тоже киваю. «Он передумает, когда увидит, что я из себя представляю».

– Я тоже, – бормочу я.

– Вам нужно следовать нескольким правилам, – продолжает она. – Первое: нельзя фотографировать во время встречи. Второе: вам нужно подписать соглашение о неразглашении информации, – она передает мне бланк на планшете.

Никаких фотографий. Никаких публичных обсуждений. И в этом нет ничего удивительного.

– Хорошо, – отвечаю я, внимательно читаю документ и ставлю подпись внизу страницы.

– И третье: я должна попросить вас не задавать мистеру Танаке никаких вопросов о его семье или личных делах. Это политика компании, и мистер Танака строго следит за ее соблюдением.

Я уставилась на нее. Это требование кажется более странным, чем первые два, но я решаю кивнуть в любом случае:

– Никаких вопросов о семье. Поняла.

Двери лифта открываются перед нами. Женщина жестом приглашает меня войти, потом складывает руки на груди, и мы начинаем подниматься. Я осматриваю все пространство студии, мой взгляд задерживается на гигантских баннерах команд, пока мы поднимаемся мимо них. Это здание – архитектурный шедевр. Папу оно впечатлило бы.

Мы поднимаемся выше и выше, до самого верхнего этажа. Несколько сотрудников проходят мимо, на каждом из них футболки с логотипом Warcross’а и джинсы. Это успокаивает. Один из сотрудников бросает на меня взгляд и, кажется, узнает. Он собирается было остановить меня, но потом краснеет и не делает этого. Я понимаю, что все работающие здесь смотрели церемонию открытия и видели, как я влезла в игру. В этот же момент замечаю, что несколько сотрудников в фойе внизу вытягивают шеи и смотрят на нас с любопытством.

Она ведет меня по просторному вестибюлю, пока мы не заходим в помещение поменьше, где тоже стеклянные раздвигающиеся двери. Стекло полностью прозрачное, и я вижу часть комнаты за ним, а также большие картины миров Warcross’а на стенах и длинный стол переговоров. Мои ноги начинают подкашиваться, и мурашки бегут по спине от страха. Теперь, когда до встречи остается несколько секунд, меня внезапно охватывает чувство, что я не очень-то и хочу находиться здесь.

– Подождите секунду, – говорит дама, когда мы подходим к дверям. Она легонько прижимает палец к идентификатору на стене, а потом заходит внутрь через открывшиеся двери. Я вижу, как она низко кланяется и спрашивает что-то на японском. Все, что я могу разобрать, – это «Танака-сама» и «Чен-сан».

Тихий голос отвечает из дальнего конца комнаты.

Женщина возвращается и открывает двери. «Заходите, – она кивает мне, когда я прохожу мимо, – удачной встречи».

И уходит тем же путем, каким мы пришли.

Я оказываюсь в центре комнаты с захватывающим дух видом на Токио. С одной стороны комнаты несколько человек сидит в креслах за столом переговоров: две женщины, одна в блузке и юбке, другая в футболке Warcross, блейзере и джинсах; молодой золотоволосый мужчина сидит между ними и жестикулирует. Я узнаю Кенна, который разговаривал со мной во время полета. Женщины спорят с ним, обсуждая что-то в одном из миров чемпионата по Warcross’у.

Мой взгляд перемещается на последнего человека в комнате.

Он сидит на элегантном сером диванчике рядом со столом переговоров, опираясь локтями на колени. Трое других развернулись в его сторону в ожидании его решающего слова. На нем безупречно сидящая белая рубашка, рукава закатаны до локтей, две верхние пуговицы небрежно расстегнуты; узкие темные брюки и оксфорды глубокого алого цвета. Единственная вещь, связанная с игрой, – пара простых серебряных запонок, поблескивающих на свету, в форме логотипов Warcross. Глаза очень темные, ресницы длинные. Волосы густые и иссиня-черные, за исключением интересной тоненькой серебряной пряди сбоку.

Хидео Танака собственной персоной.

После многих лет восхищения им издалека я не уверена, чего ожидала. Мне странно видеть его не на мониторе или обложке журнала, которые мешали бы восприятию, словно теперь впервые можно полностью сосредоточиться на нем самом.

Он поднимает на меня взгляд.

– Мисс Чен, – говорит он, грациозным движением вставая с диванчика. Подходит ко мне, кивает в знак приветствия и протягивает руку. Он высокий, двигается легко и без усилий, выражение лица серьезное. Единственный недостаток идеального образа – костяшки пальцев, на которых свежие шрамы. Это выглядит странно на его изящных руках, словно он дрался. Я понимаю, что глазею с любопытством, и вовремя прихожу в себя, протягивая руку в ответ. Я двигаюсь как корова. Даже если моя одежда не так сильно отличается от одежды других присутствующих, я все равно чувствую себя замарашкой по сравнению с его безупречным стилем.

– Привет, мистер Танака, – отвечаю я, не зная, что еще сказать.

– Пожалуйста, называйте меня Хидео, – в его голосе слышится красивый, едва заметный британский акцент. Он пожимает мне руку, а потом смотрит на остальных: – Наш продюсер чемпионатов мисс Лианна Сэмюэлс.

Он отпускает мою руку и показывает в сторону женщины в блузке и юбке.

Она улыбается мне и поправляет очки:

– Приятно познакомиться, мисс Чен.

Хидео кивает в сторону женщины в футболке и блейзере.

– Мой заместитель, мисс Мари Накамура, наш главный исполнительный директор.

Теперь я узнаю ее – я видела много раз, как она делала какие-то объявления по Warcross’у. Она слегка кивает мне головой.

– Рада познакомиться, мисс Чен, – говорит она с улыбкой. Я киваю в ответ.

– И вы уже знаете нашего креативного директора, – заканчивает Хидео, кивая головой в сторону Кенна. – Один из моих сокурсников в Оксфорде.

– Но мы не знакомы лично, – Кенн подскакивает и в несколько шагов приближается ко мне. Он с чувством пожимает мне руку. В отличие от Хидео, его выражение лица излучает столько тепла, что им можно нагреть комнату зимой. – Добро пожаловать в Токио. Вы нас всех впечатлили.

Он бросает взгляд на Хидео, и его ухмылка становится шире:

– Не каждый день он привозит кого-то с другого конца света ради разговора.

Хидео поднимает бровь, смотря на друга:

– Я привез тебя с другого конца света, чтобы пригласить на работу в компанию.

Кенн смеется:

– Это было много лет назад. Я и говорю, не каждый день.

Его улыбка возвращается ко мне.

– Спасибо, – решаю сказать я, моя голова кружится от встречи с четырьмя легендарными создателями всего за десять секунд.

Главный исполнительный директор Мари поворачивается к Хидео и что-то спрашивает его на японском.

– Продолжайте без меня, – отвечает Хидео на английском. Его взгляд снова останавливается на мне. Я понимаю, что он ни разу не улыбнулся с тех пор, как я вошла в комнату. Возможно, я и правда слишком плохо одета.

– Нам с мисс Чен нужно поболтать.

Поболтать. С глазу на глаз. Я чувствую, что мои щеки краснеют. Хидео, кажется, не замечает этого и жестом зовет следовать за ним из комнаты. За нашими спинами другие возвращаются к разговору. Только Кенн ловит мой взгляд, когда я оборачиваюсь через плечо.

– Он не нарочно вас пугает, – кричит он весело, когда двери закрываются.

– Итак, – говорит Хидео, пока мы идем по коридору к главному атриуму, – вы в Японии в первый раз, не так ли?

Я киваю:

– Здесь мило.

«Почему все, что я говорю, вдруг звучит так глупо?»

Все больше проходящих мимо сотрудников замедляют шаг, чтобы посмотреть на нас.

– Спасибо, что проделали такой путь, – говорит он.

– Это вам спасибо, – отвечаю я. – Я следила за вашей карьерой с самого начала, с того момента, как вы стали известны. Это большая честь для меня.

Хидео кивает без особого интереса, и я понимаю, что он устал слышать это от всех, с кем встречается.

– Извините, что нарушил ваши планы на неделю, но надеюсь, путешествие прошло хорошо.

Он что, серьезно?

– Вы преуменьшаете сделанное, – отвечаю я, – спасибо вам, мистер Танака, то есть Хидео, что оплатили мои долги. Вы не обязаны были это делать.

Хидео равнодушно машет рукой.

– Не благодарите меня. Считайте это небольшим авансом. Если честно, я вообще удивился, что у вас долги. Конечно же, какая-нибудь технологическая компания должна была заметить ваш талант.

Я чувствую укол раздражения, что Хидео так легко отнесся к этому долгу. Думаю, сумма в шесть тысяч долларов – непреодолимая гора для меня – для миллиардера не стоит даже секунды размышлений.

– У меня были проблемы, – отвечаю я, пытаясь скрыть раздражение в голосе. – Я имею в виду проблемы с законом. Ничего серьезного, но мне запретили прикасаться к компьютеру в течение двух лет.

Я решаю не упоминать о смерти отца и времени, проведенном в приюте.

К моему удивлению, Хидео не задает дополнительных вопросов.

– Я нанял достаточно хакеров, чтобы научиться сразу замечать хороших. Вас нашли бы рано или поздно, – он смотрит на меня искоса. – И вот вы здесь.

Мы поворачиваем за угол и направляемся к раздвижным дверям. Заходим в пустой офис. Окна тянутся от пола до потолка. Яркая фреска нарисована с одной стороны – разноцветный водоворот стилизованных игровых уровней. Элегантные диваны стоят в другом углу. Двери закрываются, и мы остаемся одни.

Хидео поворачивается ко мне.

– Я знаю, что ваше имя разошлось по всему интернету, – говорит он. – Но догадываетесь ли, почему вы здесь?

«По ошибке?»

Но вместо этого я отвечаю:

– Во время полета мистер Идон сказал, что я буду участвовать в Wardraft’е.

Хидео кивает:

– Если пожелаете.

– Значит ли это, что вы хотите, чтобы я соревновалась в чемпионатах Warcross’а в этом году?

– Да.

Я вздыхаю. Услышав это от самого Хидео, создателя Warcross’а, я наконец начинаю верить в реальность происходящего.

– Почему? – спрашиваю я. – То есть я довольно хороший игрок, но я не вхожу в международные рейтинги и все такое. Вы добавите меня в рейтинги? Это такой маркетинговый ход?

– Вы вообще понимаете, что сделали, оказавшись посреди стартовой игры?

– Я испортила самую важную игру года? – предполагаю я.

– Вы смогли прорваться через щит, который почти никогда не взламывали.

– Простите. Я никогда раньше не пробовала этот трюк.

– Мне показалось, вы сказали, что это произошло случайно.

Я встречаюсь с его пронзительным взглядом. Теперь он дразнит меня из-за тех жалких извинений во время нашего первого телефонного разговора.

– Я никогда раньше случайно не пробовала этот трюк, – перефразирую я.

– Я говорю вам это не потому, что расстроен из-за взлома, – он приподнимает бровь. – Хотя я предпочел бы, чтобы вы не делали этого снова. Я говорю вам это, потому что мне нужна ваша помощь.

Что-то в его предыдущих словах разожгло мой интерес.

– Вы сказали, что этот охранный щит почти никогда не взламывали. Кто еще прорвался?

Хидео подходит к диванчикам и садится, откидываясь на спинку. Жестом он приглашает меня сесть напротив него.

– Вот почему мне нужна ваша помощь.

И тут меня озаряет.

– Вы пытаетесь поймать кого-то? И легче всего это сделать, допустив меня к чемпионату в этом году?

Хидео кивает:

– Я слышал, вы охотница за головами.

– Да, – отвечаю, – я ловлю игроков в Warcross, которые задолжали большие деньги из-за азартных игр, или тех, на кого у полиции нет времени.

– Тогда вы знакомы с подпольным миром, появившимся, когда мои очки впервые оказались на рынке.

Я киваю:

– Конечно.

Процветающий подпольный мир всегда сосуществовал с обычным интернетом. Это та часть виртуального мира, которую вы не видите, и ни один поисковик вам ее не покажет. Вы даже не можете попасть туда, если не знаете, что нужно сделать. Темная Сеть, где собираются хакеры, продаются запрещенные вещества и интимные услуги, нанимаются киллеры. Она лишь разрослась вместе с популярностью Warcross’а и очков «НейроЛинк». То же самое подполье теперь существует и в виртуальной реальности, только оно называется «Темный мир» – опасное место, куда я часто захожу в поисках преступников, которые проводят там много времени.

– И вы чувствуете себя там как дома? – спрашивает Хидео, рассматривая меня.

Меня возмущает его снисходительность.

– Если бы это было не так, от меня было бы мало пользы в поимке хакера, не так ли?

Хидео не реагирует на мой сарказм.

– Вы будете одним из нескольких охотников за головами, которых я нанял.

Он тянется к кофейному столику, разделяющему нас, берет маленькую черную коробочку со стопки журналов про игры и протягивает ее мне.

– Это вам. Другие тоже их получат.

Другие охотники за головами. Как и в предыдущих охотах, я буду соревноваться с ними. Я медлю, потом беру коробочку из его рук. Она легкая, как пушинка. Бросив взгляд на Хидео, я открываю коробку. Внутри маленький пластиковый контейнер с двумя круглыми отделениями. Я развинчиваю один из них и открываю.

– Контактные линзы, – говорю я, уставившись на прозрачный диск, плавающий в жидкости.

– Бета-версия. На этой неделе мы представим их публике.

Я смотрю на Хидео в ожидании продолжения.

– Новое поколение очков «НейроЛинк»?

На его губах впервые появляется едва заметный намек на улыбку.

– Да.

Я снова смотрю на линзы. Они совсем как обычные, только по краю крошечными полупрозрачными буквами бежит повторяющаяся надпись: Henka Games. Этого достаточно, чтобы отличить их от обычных линз. Я слегка поворачиваюсь, и линзы сверкают на свету; полагаю, их поверхность покрыта тонкой паутинкой из микросхем. На секунду я забываю о раздражении, вызванном ответами Хидео. Такое впечатление, что я снова вернулась в детский приют и в первый раз слушаю, как по радио рассказывают о его судьбоносном изобретении.

– Как… – начинаю я, но мой голос звучит хрипло от волнения. – Как вы это сделали? Как они вообще заряжаются? Их же нельзя вставить в розетку.

– Человеческое тело производит минимум сто ватт электричества в день, – отвечает Хидео. – Среднему смартфону нужно для полной зарядки от двух до семи ватт. Этим линзам нужно меньше одного ватта.

Я внимательно смотрю на него:

– То есть они заряжаются электричеством от моего тела?

Он кивает:

– Эти линзы оставляют безвредную пленку на поверхности зрачка толщиной с атом. Пленка действует как проводник между телом и линзами.

– Используя тело как зарядное устройство, – говорю я.

О таких технологиях было снято столько фильмов, и вот я держу их в своих руках.

– Я думала, это просто научная фантастика.

– Все – научная фантастика, пока кто-то не превратит ее в научный факт, – говорит Хидео. В его взгляде есть некая энергия, свет, озаряющий все его лицо. Помню, как впервые увидела этот свет, когда Хидео показывали по телевизору, и теперь я его узнаю. Именно такой Хидео меня притягивает.

Он показывает в сторону двери в конце офиса:

– Примерьте их.

Я беру линзы и иду к двери, которая ведет в ванную комнату. Там я мою руки и подношу одну из линз к лицу. После дюжины попыток у меня наконец получается надеть обе линзы, и я моргаю, чтобы смахнуть слезы. Они кажутся ледяными.

Вернувшись к дивану, я изучаю комнату. Сначала все кажется таким же. Но потом я замечаю, что яркая фреска за Хидео двигается, словно картинка живая, цвета переливаются и двигаются в захватывающем зрелище.

Мой взгляд блуждает по комнате. Я замечаю все больше и больше. Слои виртуальной реальности, освобожденные от рамок очков. Старая игра Warcross демонстрируется на белой стене в комнате, от пола до потолка. Потолок больше не потолок. Вместо него я вижу темно-синее ночное небо и мерцающее полотно Млечного Пути. Планеты – Марс, Юпитер и Сатурн – больше обычного, и их цвета ярче. Они крупными сферами висят в небе. По всей комнате над объектами парят надписи. Слова «Фикус в горшке» витают над зеленым растением вместе со словом «Вода +1», намекая, что если я его полью, то получу одно очко. «Диван» парит над нашими диванами, «Хидео Танака | Уровень ∞» – над самим Хидео. Наверное, над моей головой надпись «Эмика Чен | Уровень 26».

Несколько полупрозрачных слов появляется в центре поля зрения.

Хидео пересаживается поближе ко мне. Теперь я замечаю, что он тоже в линзах. Через свои линзы я вижу едва заметную мерцающую цветную пленку на его зрачках.

– Сыграйте со мной в Warcross, – говорит он. Парящая кнопка появляется между нами, – и я покажу вам, кого ищу.

Я делаю глубокий вдох и смотрю на кнопку перед собой. Линзы замечают мой неподвижный взгляд, и настоящий мир вокруг нас – офис, диваны, стены – темнеет и исчезает.

Когда мир снова появляется, мы оба стоим в стерильном светлом пространстве с бесконечными белыми стенами. Я узнаю его – это один из миров для новичков в Warcross’е, уровень «Малярная кисть». Если вытянуть руки и провести ими по стене, на поверхности появятся разноцветные мазки. Я слегка поджимаю пальцы ног и представляю, что иду: мой аватар реагирует на обе команды и двигается вперед. Пока мы идем, я рассеянно веду рукой по одной из стен и смотрю, как за моими пальцами появляются разноцветные полосы.

Хидео ведет нас в самый угол этого мира и наконец останавливается. Я расслабляю пальцы и тоже останавливаюсь. Он смотрит на меня.

– Это первый мир, в котором мы заметили, что что-то не так, – говорит он и проводит рукой по стене, оставляя ярко-зеленые и золотые следы. Потом надавливает пальцами на поверхность.

Стена открывается, повинуясь его прикосновению.

За стеной мир темных линий и полосок света, создающих разные упорядоченные узоры. «Код, который управляет этим миром». Это программный интерфейс игры в действии. Хидео проходит через стену и жестом приглашает меня следовать за ним. Я медлю лишь секунду, прежде чем покинуть измазанный краской мир белых стен и ступить в темную путаницу линий.

Здесь полоски света придают нашей коже голубоватый оттенок. Я чувствую прилив радостного возбуждения при виде всего этого и рассматриваю колонны, анализирую и запоминаю как можно больше. Хидео проходит немного вперед, а потом останавливается перед фрагментом кода.

Срабатывает инстинкт, и мои глаза расслабляются и воспринимают всю картину кода передо мной. Сразу же я вижу, в чем проблема. Она едва заметна, человек без опыта анализа работы «НейроЛинка» мог бы ее упустить. Но вот она, секция, которая кажется сломанной, линии перепутаны и не соответствуют схеме вокруг нее, секция, выбивающаяся из общей картины организованного хаоса вокруг нас.

Хидео одобрительно кивает, когда понимает, что я увидела проблему. Он приближается к запутанной части.

– Видите, что он сделал?

Он не просто показывает мне, что случилось. Он проверяет меня.

– Ее перепрошили, – отвечаю я машинально, пробегая взглядом по коду, – чтобы она передавала данные.

Хидео кивает, а потом протягивает руку к измененной секции и касается ее. Линии мерцают, прежде чем вернуться на правильные места, аккуратно и упорядоченно, как и должно быть.

– Мы ее восстановили. Я показываю тебе воспоминание о том, как она выглядела, когда мы ее впервые обнаружили. Но этот человек не оставил следов, и он все лучше и лучше заметает их. Мы прозвали его Ноль, так как это значение по умолчанию в записи доступа. Это единственная оставленная им зацепка, – он смотрит на меня. – Я впечатлен, что вы увидели ее.

Думает ли он, что Ноль – это я? Я внимательно смотрю на него. Может, мой визит сюда, все эти его вопросы: «вы впервые в Японии?», «вы понимаете, что вы вообще сделали?» – для того, чтобы понять, не я ли его подозреваемый?

Я хмурюсь:

– Если вы хотите знать, я ли этот ваш Ноль, могли бы прямо спросить.

Хидео смотрит скептически:

– И вы признались бы?

– Я оценила бы прямоту вместо всего этого хождения вокруг да около.

Взгляд Хидео, кажется, способен проникнуть в мою душу.

– Вы взломали игру церемонии открытия. Должен ли я извиняться за свои подозрения?

Я открываю рот, потом закрываю:

– Справедливо, – признаю я. – Но это сделала не я.

Он невозмутимо отводит взгляд.

– Знаю. Я привел вас сюда не затем, чтобы выбить признание.

Я молча начинаю вскипать.

Мир вокруг нас внезапно меняется. Мы покинули и код, и уровень «Малярная кисть». Теперь мы стоим на парящем острове, окруженном сотней других островов, с видом на красивую лагуну. Этот мир использовался в игре церемонии открытия, которую я взломала.

Хидео тянет этот мир, словно прокручивает его под пальцами, и он мчится под нашими ногами. Я сглатываю. Версия, к которой подключен его аккаунт, очевидно, отличается от моей, и это дает ему возможности в игре, которых нет у меня. Странное ощущение – быть внутри игры с ее создателем и видеть, как он играет в нее, словно бог. Наконец Хидео останавливается на одном из утесов. Он протягивает руку и надавливает. Мы снова заходим в мир линий и света.

В этот раз запутанную секцию найти сложнее. Я позволяю своим глазам расфокусироваться, давая возможность подсознанию найти сбой в схеме. У меня уходит несколько минут, но наконец я вижу неполадки во фрагменте кода.

– Вот, – показываю я, – та же история. Кем бы этот Ноль ни был, он настроил этот уровень на передачу ему статистики о каждом зрителе, просматривающем игру.

От осознания этого мурашки бегут по коже. Я присматриваюсь.

– Подождите, это не все. Он практически вывел из строя этот уровень, не так ли? Вот в этом месте – он понял, что здесь код уязвим.

Хидео сразу не отвечает, я отрываю взгляд от кода и вижу, что он изучает меня.

– Что? – говорю я.

– Как вы узнали? – спрашивает он.

– Узнала что? Взломанный код? – я пожимаю плечами. – Просто… заметила.

– Не думаю, что вы понимаете, – он засовывает руки в карманы. – Моим лучшим инженерам понадобилась неделя, чтобы сделать то, что сейчас сделали вы.

– Тогда, возможно, вам нужны инженеры получше.

Кажется, рядом с Хидео я не в силах перестать огрызаться. Должно быть, сказывается его прохладное поведение. Но он просто задумчиво смотрит на меня:

– И как бы вы исправили это?

Мое внимание перемещается на поврежденный код.

– Отец учил меня смотреть на все сразу, – шепчу я, указывая на текст. – Не нужно разбирать все детали. Нужно просто увидеть общую структуру, чтобы найти в ней слабые места.

Я протягиваю руку и хватаю большую часть кода, тяну ее вперед и убираю. А потом заменяю одной краткой, эффективной строчкой. Все остальное становится на место.

– Вот, – говорю я, уперев руки в боки. – Так-то лучше.

Когда я снова смотрю на него, Хидео молча изучает внесенное изменение. Возможно, я прошла его тест.

– Неплохо, – говорит он через мгновение.

Неплохо. Неплохо? Я хмурюсь еще сильнее.

– Зачем кому-то собирать данные и вмешиваться в игры?

– Я знаю столько же, сколько и вы.

– Вы боитесь, что кто-то снова постарается саботировать игру?

– Я боюсь, что он сделает нечто посерьезнее этого. Я отказываюсь отменять игры лишь из-за угрозы хакера, но я не готов рисковать безопасностью нашей аудитории.

Хидео смотрит в сторону. Мир проносится мимо нас, и внезапно мы снова оказываемся в его офисе. Я вздрагиваю от резкой смены окружения. К этим линзам еще нужно привыкнуть.

– Учитывая, что вы сейчас знаменитость, я решил, что лучше всего вас спрятать на виду – в одной из команд. Это позволит вам быть физически ближе к другим игрокам.

– Зачем мне быть ближе к ним?

– Природа атак Ноля наталкивает меня на мысль, что он один из них.

Один из профессиональных игроков. Их имена проносятся в моей голове.

– И за что я и другие охотники будем соревноваться? Какова награда?

– У каждого из вас на счетах появится замороженная сумма, – Хидео наклоняется вперед, опираясь локтями на колени. Он одаривает меня жестким взглядом. – Если решите, что хотите отказаться, что вы не готовы в это ввязываться, я отправлю вас на частном самолете домой, в Нью-Йорк. Можете рассматривать это как каникулы перед возвращением к реальной жизни. Я все равно заплачу вам за участие, так как вы нашли важную ошибку в системе безопасности игры. У вас есть время обдумать все это.

«Сумма за участие». Словно Хидео предлагает мне утешительный приз, легкий выход из ситуации, если я не готова принять этот вызов. Я представляю себе возвращение в Нью-Йорк, к прежней жизни, в то время как кто-то другой ловит Ноля. Я чувствую азарт при мысли, что могу решить эту задачку, возможно, самую большую, с которой я сталкивалась в жизни. В этот раз я одержу победу.

– Я уже все обдумала, – говорю я. – Я согласна.

Хидео кивает.

– Скоро вы получите указания по поводу Wardraft’а, а также приглашение на вечеринку по поводу игры-открытия. А пока составьте список всего, что вам от меня понадобится. Коды доступа, аккаунты. – Он встает. – Протяните руку.

Я с подозрением смотрю на него, потом протягиваю руку. Он берет ее и поворачивает ладонью вверх.

Он держит свою ладонь в паре сантиметров над моей, пока на моей коже не появляется черный прямоугольник в форме кредитной карточки. Потом он легко надавливает пальцем мне на ладонь и ставит свою подпись на ней. У меня перехватывает дыхание от его прикосновения.

Виртуальная кредитная карточка мерцает голубым светом, подтверждая его подпись, а потом исчезает.

– С этим вы можете покупать все, что понадобится во время нахождения здесь, – говорит он. – Никаких ограничений, никаких вопросов. Просто используйте свою ладонь, когда вам нужно что-то купить, и оплата сразу же пройдет. Отменить ее можно, написав свое имя на ладони. – Его взгляд встречается с моим. – И не болтайте об этом. Я не хочу, чтобы широкая публика узнала о нашей охоте.

Чего бы я ни отдала в самые сложные недели своей жизни за такую карточку. Я убираю руку, его подпись все еще горит на коже.

– Конечно.

Хидео протягивает мне руку. Его лицо снова серьезно.

– Тогда жду следующей встречи, – говорит он, но его тон никаким образом не намекает, что это и правда так. Мой взгляд снова падает на побитые костяшки пальцев, прежде чем я пожимаю ему руку.

Последние моменты я помню как в тумане. Хидео возвращается в комнату переговоров, даже не взглянув на меня. А меня провожают в лобби, где я подписываю еще несколько документов, а потом отправляюсь к ожидающей меня машине. В салоне я выдыхаю, хотя и не замечала, что задерживала дыхание. Сердце стучит в груди, руки трясутся после встречи. Только покинув студию, я достаю телефон из кармана и захожу проверить свой банковский счет. Этим утром у меня было тринадцать долларов. Какой суммой Хидео меня искушает?

Наконец страница счета загружается на экране. Я в потрясении смотрю на нее.