Глава 39

– Они едут! Едут!

Детей так радуют перемены. И не важно, что им довелось видеть раньше. Для десятилетнего мир полон волшебных новинок. Дети радуются чему угодно.

– Так вы пойдете смотреть? – спросил меня младший.

Не знаю, откуда они явились. Отчего-то «Колокол» стал домом для всех беспризорных и оставленных во время бегства из города. Большинство и не знало, их родители убежали из города, когда драджи заполонили улицы, остались под кучами щебня или умерли с мечом в руках. Впрочем, какая разница? Главное, что они исчезли, а отчего – дело десятое.

– Думаю, я лучше отдохну здесь, – ответил я.

Ребятишки разочаровались. Духи святые, ну отчего им так нравится дергать и теребить меня? Может, потому, что моя забинтованная нога лежит, подпертая стулом, а я не могу разогнать сорванцов или удрать от их непрестанного щебета?

– Почему б вам не пойти и не понаблюдать вместо меня, как они прибудут, а потом все рассказать?

Они все еще колебались.

– Думаю, они привезут еду, – добавил я.

Это сработало. Мы все изголодались.

– Мы принесем вам что-нибудь! – пообещали они.

Но они забудут. Дети всегда забывают.

– А может, и стоило бы посмотреть, – заметил Тнота.

Он покачивался на ходу – не привык еще двигаться без руки. Он с трудом поставил на стол кружку с элем. Отличным элем, надо сказать. Хозяин таверны исчез, и мы практически поселились в ней. В Валенграде осталось немного взрослых, ценящих выпивку. Кстати, мы позволяли и детям откупоривать бочонки – при условии, конечно, не трогать самые лучшие.

– Я насмотрелся на князей на всю оставшуюся жизнь, – сказал я. – Да, сейчас самое гребаное время явиться на сцену Великому князю. Надеюсь, Ненн плюнет ему в глаза.

– Да, а ведь может. Ненн, она такая. Большой Пес говорит, что она им не понравится.

– Ненн поначалу никому в особенности не нравится, – заметил я. – Однако она – генерал границы, глава последних защитников Валенграда. Знаешь, твой Большой Пес не ахти с предсказаниями в последнее время.

– Трудно ожидать от него безупречной точности. Ведь он всего лишь пес.

Тнота ухмыльнулся, раскрыл рот, будто желая выпить, а затем сообразил, что так и не поднял свою кружку. Опять фантом руки. Врач хорошо сделал дело: остановил кровь, отрезал лишнее, зашил обрубок – но привыкать Тноте придется еще долго. Я не верил, что он выдюжит. Но, похоже, южные люди живучи, будто крысы.

– Думаешь, ей оставят чин?

– А куда денутся? Карьерные назначения военного времени остаются в силе. Кто-то даже заполнил все нужные бумаги и оставил в кабинете Венцера.

Мы занялись выпивкой.

Уже прошло десять дней после битвы за Валенград. Почти все это время я беспробудно пил. Впрочем, как и раньше. Единственная разница – не приходилось платить. Детишки подносили нам и обтирали нас, когда мы отключались. Добрые ребята. И сноровистые.

Сироты строили свой мир на оставленных родителями руинах. Они находили слепых – тех, кто глядел в Морок, когда Машина Нолла обрушила возмездие, – и заботились о них. Большинство вовремя отвернулись, но перепуганные и растерявшиеся либо попросту глупые остались глазеть – и ослепли. Несколько угнездилось в таверне рядом с нами. Сгорбленная старуха приходила дважды в день, чтобы проверить, как мы заботимся о калеках, и учила их вязать. У нас наладилась недурная вязальная мануфактура.

Вошел Дантри, двинулся к стойке, налил себе вина, затем сел рядом с нами.

– Как рука? – спросил он Тноту.

– Ее по-прежнему нет.

– Капитан, а как ваша нога?

– Выглядит скверно, – ответил я. – Воспалилась. Может, инфекция под рубцом. Может, гангрена. А может, и обойдется.

Граф кивнул. Ну, хорошо хоть копье не задело кость. Если инфекция зашла глубоко, либо мое тело поборет ее, либо моя плоть почернеет, и я умру. Я игрок. Но мне не хотелось ставить на свое будущее. Скверные карты на руках. Лучше уж уложить ногу на стул и не думать о ней.

– Что-нибудь новое снаружи? – спросил Тнота.

Дантри опорожнил свой стакан, налил снова, выпил до половины, затем покачал головой:

– Ей уже дали имя: Леди Света.

С тех пор как ему сказали о том, что она появилась в городе, Дантри был сам не свой.

– Бессмысленно гоняться за призраками прошлого, – выговорил я, стараясь изобразить сопереживание.

Я понимал, как он чувствует себя. Мне было не лучше.

– Генерал Ненн собирается приветствовать Великого князя? – спросил он.

Дантри не хотел рассказывать о том, где был и что видел. Малейший слух о Леди Света, и граф мчался сломя голову. Если бы моя нога не горела, как семь кругов ада, я бы, наверное, мчался тоже. В общем, я даже благодарен судьбе за то, что не могу бегать.

– Его и двадцать тысяч солдат, – ответил я. – Валенград снова превратится в муравейник. Я люблю его тихим.

– Вам следовало отправиться с ней. Это ваша победа в той же мере, что и ее.

– Пусть все достается ей. Я хотел стать маршалом не больше, чем получить копье в ногу. Ненн придется расшаркиваться и махать шляпой, а потом думать, где взять деньги, балки и силы для ремонта стены. Я уже слишком старый для подобной возни.

Я мог бы отправиться на встречу. В конце концов, это я приказал держать Три-шесть до последнего. Тогда б у меня появилось золото, шикарная форма, женщины и даже, возможно, карьера. Я мог бы посмотреть свысока на мое отрекшееся семейство и плюнуть на него. Но тут, в «Колоколе», было вдосталь бесплатного эля и бренди. А я, в общем, ничем больше не интересовался. К чему деньги или женщины? У меня было и то и другое. И оно только добавляло дерьма в жизнь. Впрочем, кривлю душой. В последние несколько часов войны я отыскал кое-что. Но потерял и уже никогда не найду. И куда теперь деться? Одно уютное место – на дне бутылки.

Дантри осунулся и постарел. Его волосы обожгло, перебитый нос выправили кое-как, с лица ушла юношеская свежесть, глаза потухли. Все, больше нет жизнерадостного юноши. Тнота поседел и не трахался ни с кем с тех пор, как отняли его руку. Мы все изменились, и никто не ждал таких перемен. Разве что я остался прежним. Ну, лишняя бутылка, плюнуть и забыть. Нализаться в дупель и загорланить песню.

– Я пойду на свежий воздух, – сказал я. – Не позволяйте никому захватить нашу пивнуху.

Я взял костыли и заковылял под солнце. Наконец-то перестало лить. Но Морок по-прежнему жалобно завывал. С тех пор как Машина опрокинула на него ужасную месть Безымянных, вытье сделалось громче.

Я приковылял к остаткам стен. Часть города выгорела, часть разобрали, чтобы засыпать проплавленные «малышами» дыры. Повсюду разлетелись световые трубки. Эзабет использовала их как жилы для фоса, чтобы разлить яд по городскому телу. По канавам лежали забытые куски драджей. Мародеры почти всех их ободрали начисто, сняли лохмотья и доспехи. Помойка – идеальный стервятник, в мгновение ока она обернула чужую кончину в доходы. Три сотни выживших под командой Ненн неплохо поработали и свалили почти все трупы в каналы. В результате каналы стали несудоходными, зато в городе стало меньше вони и опасности эпидемий.

Шавада не просто пробил себе проход, но смел огромный кусок стены. Наверное, под камнями осталась куча тел, но у Ненн не хватало людей для раскопок. Она отлично держала народ в узде, но, с другой стороны, и народу осталось совсем немного.

Я не смог бы вскарабкаться по лестнице на стену и потому уселся на здоровенный растрескавшийся каменный блок в проломе, уложил костыли на колени и посмотрел на Морок. Его уродливая земля наполнилась новыми кратерами. Все было перепахано и выжжено. Машина поработала на славу. Драджей не осталось ни одного.

Я коснулся пальцем носа. Из ноздрей выползла пара капель крови.

– Ты не похож на победителя, – сказали за спиной.

Я стер кровь и обернулся. Отто Линдрик – вернее, симулякр, называющий себя этим именем, – подошел ко мне сквозь каменное крошево и уселся рядом.

– А что, похоже, будто мы в победившем городе? – осведомился я.

Нолл улыбнулся. Мне не нравилась его улыбка. Она всегда до крайности злила меня. Безымянный пришел в другом теле – чистеньком, без ножевых ран, оставленных Дестраном. Интересно, сознание Нолла живет лишь в этом куске мяса или по свету разбросано много его копий, и каждая неторопливо продвигает хитроумный план?

– Но город еще стоит, – заметил он.

– Не благодаря вам.

Нолл сухо рассмеялся.

– Вряд ли честно говорить так. Эта моя Машина расправилась со всеми легионами на Три-шесть. Филон с Акрадиусом попали в область поражения. Им крепко досталось. Хотя, к сожалению, про них мы еще услышим – в отличие от Шавады. Его мы вычистили из этого мира. Я понимаю, с твоей приземленной позиции это не выглядит полноценной победой, но мы-то, стоящие наверху, видим дальше и больше, воспринимаем всю картину.

– «Мы, стоящие наверху». Вот она, самая суть.

– Именно, – заметил Нолл. – Воронья Лапа просил меня заглянуть и передать, что ты здорово сработал.

– А сам он не мог?

– Он отправился руководить кампанией в земли к востоку отсюда – далеко за Мороком, за Дхьярой, – сообщил Нолл. – Галхэрроу, не только вы воюете с Глубинными королями. Ваша граница – лишь один из фронтов, одна битва из многих.

Меня прямо скрутило от черной едкой злобы. Один из фронтов, мать его.

– Ему не стоило беспокоиться. Я старался не для вас и не для вашей войны. И не для Дортмарка, если уж на то пошло.

– Само собой, ты старался для нее, – заметил Нолл. – Мы знали это. Потому Воронья Лапа и послал тебя за ней. Мы знали, что ты защитишь ее как никто. А она была очень важна для нашего плана.

– Она была приманкой. Вашей пешкой. Вы использовали ее.

– Конечно. Но эта пешка прошла в ферзи. Галхэрроу, ты должен понять: Шавада никогда не осмелился бы пересечь Морок, если бы не был полностью уверен в бессилии Машины. Акрадиус оказался на самом краю зоны поражения, но Машина нанесла ему ужасающий удар. Как думаешь, ты обижался бы меньше, если бы знал наши планы заранее? Думаешь, ты вел бы себя убедительнее? Как полагаешь, стала бы Эзабет Танза доказывать невозможность Машины всему городскому начальству, если бы знала о нашей хитрости?

Он хихикнул под нос. Ублюдок. Само собой, он прав, но тем сильнее мне захотелось ударить его.

– Конечно, цель оправдывает средства, – процедил я.

– Да брось, конечно же, оправдывает. Всегда так было и будет. Я знал, что разум моего несчастного подмастерья отравлен сектантами еще до того, как взял его в обучение. Пять долгих лет мне пришлось играть роль бухгалтера, чтобы убедить его. Ты не представляешь, насколько было нудно и тяжело.

– Я рыдаю от жалости всей душой, – сказал я. – До меня дошло. Я понимаю. Война все спишет. Мы просто заплатили немножко дороже прочих.

– Мы? Или лично ты?

– А какая разница?

– В первом случае ты горюешь за весь мир. Во втором – тебе слезно жаль любимого себя.

Да, с этим тоже не поспоришь. Самое худшее в Безымянных – не кровь из носу и головные боли, не ворон на руке и требование безоговорочного повиновения. Хуже всего то, что эти ублюдки и в самом деле все знают лучше тебя.

– И что сейчас? Леди Волн вернулась на Пайр. Где Мелкая Могила?

– Мы и сами редко знаем, где он и что делает, – ответил Нолл. – Или даже что он такое. Наша братия зыбка, расплывчата и малопонятна. Мы настолько связаны с чем-то вне себя, что теряем определенность. Кстати, если уж зашла речь о потере определенности, ты видел Леди Света, о которой все столько говорят?

– Нет, – ответил я.

Я не хотел слушать разговоры. Дантри срывался с места при малейшем упоминании. Но я говорил ему, нет толку гоняться за призраками. С тех пор как Машина разнесла в пыль драджей, Леди Света являлась там и сям в городе в виде светящегося призрака.

– Может, тебе бы стоило глянуть хоть одним глазком.

– Ради чего? Я и так знаю, что Морок просачивается в город. Или ваша Машина учинила что-то в особенности скверное? В любом случае это гребаная магия. А я еще не получил ничего стоящего от нее.

– О нет, Леди Света отнюдь не творение Морока и не мое. В определенном смысле, она создалась сама. Галхэрроу, ты же знаешь о парадоксе. Песнобег не ошибся. Представь, что кто-то собирает колоссальные запасы фоса и использует в одно мгновение. Ты только вообрази отдачу. И куда, по-твоему, денется энергия?

– Она умерла, – скорбно выговорил я. – И я не хочу говорить о ее смерти.

– Смерть слишком быстра, а огромной мощи надо куда-то поместиться. Хрупкое тело одной-единственной женщины вряд ли погасит такую отдачу. Но если женщина сумела поглотить ее и забрать с собой…

– Чем бы ни была Леди Света, она не Эзабет.

– Нет, – согласился Нолл. – Я бы сказал, чем бы она ни была, у нее больше нет имени.

Он подмигнул мне. Черт, он хочет, чтобы я спросил. Подзуживает. Вопрос жег мне язык. Но я прикусил его.

– Мне нужно идти, – сообщил Нолл. – Кстати, твоя нога скверно пахнет. На твоем месте я бы сходил к врачу.

Безымянный ушел в город. Я посмотрел на искалеченное бронзовое небо, послушал унылое вытье. Единственная синяя луна низко висела над горизонтом. На западе затрубили фанфары – явился Великий князь. Наверное, он ожидал увидеть усыпанные ликующими людьми улицы, словно его запоздалое прибытие искупало всю его лень, медлительность и некомпетентность. Думаю, он нашел только Ненн, жующую лакричный корень, и пару головорезов с ней. Я представил такую встречу и улыбнулся.

Тысячи погибших, тысячи сирот, город в руинах, каналы забиты падалью. Пусть мы и выиграли на этот раз, передышка лишь временная. Я видел, что такое Глубинные короли и какова их сущность. Они не успокоятся, потерпев поражение. Они – само зло. Они вернутся.

И конечно, снова упрутся в таких, как я. Глубинные короли настолько близки к богам, насколько может вообразить простой смертный. Но против них встанут не только древние колдуны, но и венцеры с их железной волей, неукротимые ненн, тноты, танза. Против королей встанут мечи, стены, порох и магия, и, превыше всего, само воющее от злости небо.

Дрянной расклад.