Глава 28

Я не имел понятия о том, сколько бесполезных, бессмысленных недель ожидания осталось до того, как дхьяранская армия покатится по новой дороге к стенам Три-шесть и Глубинные короли превратят их в щебень. Я подумывал убежать как можно дальше на запад и сесть на корабль. Я ведь могу добраться до Испии, до государств Искалии, даже до дикарей Ангола, туда, где не будет ни единого драджа. Ведь можно отыскать Воронью Лапу и встать под его руку, где бы он, черт его дери, ни был. Не то чтобы я воспылал любовью к Безымянным, но ведь только они способны противостоять королям. Остальным приходится бежать.

Но я не убежал, а взялся готовиться к драке.

Железный Козел, как обычно, предложил мне батальон. Я, как обычно, отмахнулся от предложения и занялся поисками работы для своей вшивой бесполезной банды бродяг, вырвиглазов и вандалов. Тнота болел. Я зашел к нему и обнаружил старого приятеля без сознания на мокрой от пота постели. Но хирург сказал, что бедняга время от времени приходит в себя. Однако лихорадка не унималась. Я подумал, что Тнота скоро умрет, и не смог заставить себя зайти снова.

Теперь Эзабет и Дантри были в относительной безопасности. Они поселились в доме Отто Линдрика и взялись совместно за дешифровку уравнений Малдона. Когда у меня выдавалась минутка, свободная от затаскивания дезертиров на виселицу, я наведывался к инженеру. Встречался со мной только Дантри, хотя я знал, что Эзабет тоже в доме. Граф объяснил, что она слишком занята и ее лучше не тревожить. Я понимал, что граф врет, он понимал, что я понимаю.

– Ну, передавайте ей привет от меня, – сказал я как-то после очередной попытки встретиться с ней и направился к двери.

– Капитан, постойте, – попросил Дантри. – Я не знаю, что произошло между вами, не понимаю, в чем дело. Но Эзабет плачет. Все время.

– Эта женщина крепче чертова железа.

– Но она плачет.

– Ну, дела нынче плохи, – выдавил я.

– Я знаю. Но она никогда раньше не плакала.

– И потому я должен радоваться?

– Не знаю. Наверное, нет. Но я подумал, что вам лучше знать.

С Три-шесть пришло известие: партия разведчиков подобралась к войскам Шавады и оценила численность, после чего коммуникаторы бешено затараторили, прося больше людей, больше пушек, больше гребаных боевых спиннеров. Как будто на границе их бездонный запас.

Я пришел домой с затуманенной головой и странно пустыми карманами. Вряд ли я мог настолько проиграться в шашки. И вот, в довершение всех моих бед, на порог ступил парнишка с серой кожей и оранжевыми совиными глазами. Мелкий бес от Саравора. Мальчишка молча протянул мне коробку размером с человечью голову, завернутую в коричневую бумагу и перевязанную бечевкой. Я взял, внутри что-то перекатилось.

– От Саравора? – спросил я.

Мальчишка кивнул.

– А мне обязательно нужно смотреть, что внутри?

Мальчишка не ответил – то ли не понял вопроса, то ли не счел нужным отвечать.

– Хочешь зайти, посидеть немного?

Он покачал головой. Малыши пестрого колдуна немые. Я подумал, есть ли вообще у них язык, и содрогнулся от омерзения. Парнишка пошел прочь.

– Постой, – позвал я.

Он обернулся, но не стал смотреть мне в глаза.

– Если я убью твоего хозяина, ты станешь счастливее?

Мальчик пару секунд стоял неподвижно, затем покачал головой – совершенно безучастно, механически. Потом он повернулся и ушел. Я, хмурясь, глядел ему вслед. Может, он не видел лучшей жизни и ему просто не с чем сравнивать? А может, у него странная привязанность к колдуну, какая иногда рождается между рабом и хозяином? Или жизнь с извращенным больным ублюдком все-таки лучше жизни уличного бродяжки? Хотя это трудно представить.

В коробке оказалась отрезанная голова. Я посмотрел на нее без удивления. Таким меня уже не впечатлить. Я поставил голову на стол. Сухая морщинистая кожа старика. Но волосы еще темные и длинные, как у юноши. Старик умер чисто выбритым, кожу вокруг разреза аккуратно зашили.

– И что мне с этим делать? – спросил я.

Мертвецкие веки задрожали, открылись. Я ожидал чего-то подобного, потому сел в кресло, откинулся на спинку и спросил:

– Чего хочешь?

– Галхэрроу, я хочу мои деньги, – ответил Саравор.

Глава повернулись в глазницах, уставились на меня. Но челюсть не двинулась. Изо рта вырывалось шипение, складываясь в слова, – словно выходили газы из трупа.

– Я достану твои гребаные деньги.

– Галхэрроу, ты мне нравишься. Ты мне даешь работу, приносишь плоть, чтобы чинить и лепить ее.

– Я думаю, что ты еще хуже драджей.

Голова протяжно зашипела. Наверное, рассмеялась.

– Ты мне нравишься, но, когда речь о делах, я забываю о своих пристрастиях. Часы тикают. Пришло известие, что многие из нас тут не задержатся. Я не намерен сидеть сложа руки и ждать, пока меня пригласят ко двору Глубинных королей. Потому я переношу дату твоего расчета. Галхэрроу, достань мне деньги, или тебе придется худо. Надеюсь, ты не забыл, что я владею тобой?

– Ты, гребаный кусок дерьма, ты не владеешь мной…

Несомненно, обзывать мага – дурная идея. Серебряный дракон в моей груди пошевелился, приподнял рогатую голову и плюнул огнем.

Трудно в точности описать мои ощущения. Но представьте, что ваша кожа вдруг растянулась и обвисла, стала вроде плаща, но по-прежнему присоединена к вам. А теперь представьте, что титан схватил в ладонь кусок вашей кожи и упорно крутит, и всего вас крутит и ломает. Вы весь перекореженный, но кожа отчего-то не рвется. Наконец, представьте, что эта кожа и рука титана – у вас внутри, и это ваше сердце так терзают и крутят. Пол вдруг поднимается и ударяет по носу, потому что вы на мгновение потеряли сознание и грохнулись наземь. Кстати, свидание с полом не метафора. Я и в самом деле отключился.

– Галхэрроу, заплати мне, – прошипел Саравор из мертвецкого рта. – Заплати мне поскорее, иначе я возьму свое твоей плотью или душой. Мне сгодится и то и другое. Я тебя жду.