Глава 10
В дверь били кулаками, и я понял, что уже не сплю. Ненавижу, когда кулаком в дверь. Наверное, когда-нибудь смерть придет ко мне и разбудит именно так, чтобы я помучился, просыпаясь перед нею. Смерть – она подлая мелочная скотина.
Посыльный уронил в мои руки письмо и был таков. Маршал границы Венцер вернулся и жаждал меня видеть. Самое гребаное время, так его перетак. Я натянул лучшую одежду. Не сказать, чтобы очень свежую, но рубашка большей частью белая, в кожаном дублете не слишком много дырок, а брюки почти подходят к чулкам. Конечно, ничего придворного и модного, но даже наемнику стоит блюсти марку.
Цитадель огромна, она царит над городом. Строение примыкает к большой обводной стене, равно загораживающей богатство, нищету и казармы от близкого Морока. Цитадель Венцера – сердце границы, а под ней лежит трещащее разрядами сердце Машины Нолла. Цитадель – символ упорства и противостояния, гениальности, магии, вплетенной в машину.
На пути к маршальскому кабинету слишком много ступенек.
– Тебе туда сейчас точно не стоит, – загородив проход, сказал мне стражник, боевой спиннер с тяжелыми канистрами фоса, притороченными к поясу.
– Я выгляжу как тип, наносящий визиты вежливости? – осведомился я.
– Выглядишь ты как дерьмо, – ответил спиннер.
Да, венцеровские маги такие. Никто им не указ. Конечно, здорово быть магом и тянуть свет с месяца. Но, ей-же-ей, иногда думаешь: добросовестному пекарю и то лучше живется, чем капитану непонятно кого.
– С этим трудно спорить, – согласился я. – Кто у него?
– Леди Волн, – скривившись, сообщил маг.
У меня пробежал холодок по спине.
– Ты мне лапшу вешаешь? – усомнился я.
Тот покачал головой. В его лице не было и тени улыбки.
По всей границе – может, пара сотен среднего разряда колдунов, не считая несчастных рабов-«талантов». И отчего-то все они стремглав перлись в мою жизнь. Раньше Леди Волн никогда не покидала своего острова-крепости Пайр. Холод и Песнобег мертвы, Нолл и Мелкая Могила исчезли многие годы назад. Она и Воронья Лапа – последние из Безымянных. И вот я стою, отделенный от самой странной из них всего лишь стеной и дубовой панелью.
– Меня всегда удивляло, отчего их зовут Безымянными, – поделился сомнениями спиннер. – У них же есть имена.
– Думаешь, они настоящие? Думаешь, кто-то назвал своего новорожденного сынишку Воронья Лапа? Или Мелкая Могила? Это не их имена. Просто мы так зовем их.
– У всех есть имена, – проворчал спиннер.
Хм, дружок, этот раунд выиграл я. И почувствовал себя немного лучше. Посмотрел на ворона, примостившегося среди обычных татуировок на моей руке. Кожа шелушится, словно после солнечного ожога. Ворон почти такой же темный, как раньше.
Я уже принялся изобретать повод для того, чтобы поковылять вниз по бесконечным лестницам. Меня удерживала только презрительная ухмылка колдуна. И тут наконец меня позвали.
Железный Козел сидел в кресле, где свободно поместился бы второй такой же, как он. Я-то видел его по стойке «смирно» на парадах и формальных инспекциях, но, в общем, Венцер не выносил церемоний. Он продвинулся в званиях тогда, когда вовсю кипела война на границе и обучение офицеров значило пять недель отпуска в колледже и неизбежную и неприятную смерть на фронте. Будущий маршал проломил стены Витески, а потом удрал из самых когтей Шавады. Тогда Глубинный король повел целый легион через пол-Морока в погоню за Венцером. Великие князья засыпали маршала золотом и самоцветами из шахт в колониях на западе, но внутри Венцер оставался добровольцем-рядовым, злобным и отчаянным куском пушечного мяса, привыкшим неделями месить грязь. У него не хватало пальцев, половины уха и большинства зубов с левой стороны. Ну, никто из нас не остается красивым навсегда. А кое-кто никогда и не был красивым.
У Венцера в руке большая металлическая чашка. Наверное же, не молоко он из нее пьет. Старик выглядел усталым. Хуже – изнуренным. Интересно, он спал сегодня? На столе хаос: стопки документов, блокноты, папки, гроссбухи, тарелка с нетронутой едой, нож для бумаги, загнанный острием в дерево. Обычно Железный Козел гораздо аккуратней – и суровее. Несмотря на увечья и возраст, превративший каждый клочок маршальской шкуры в коллекцию морщин, раньше от Венцера так и веяло суровой мощной энергией. Когда маршал шел через лес, казалось, сзади рождается пустота и туда засасывает палые листья. Прежний острый ум в глазах – но плоть усохла, сжалась. Даже «таланты», прикованные к своим креслам на мануфактуре, и то выглядели здоровее.
Гребаные колдуны. Что делают с человеком!
– Не беспокойся. Она уже ушла, – прошепелявил маршал.
Зубов нет, обвисшие губы. Одни говорили, маршала лягнул конь. Другие – что в лицо срикошетило заклятие «малыша». Дхьяра не раз и не два пыталась захватить Венцера живьем. Они даже послали Шаваду – а Глубинные короли не любят рисковать, идя в Морок.
Да, наша живая легенда выглядит сегодня прискорбно, несмотря на широкополую красную шляпу. Кстати, я никогда не видел его без шляпы. Она стала символом его ранга, и в куда большей мере, чем свисающие с эполетов побрякушки.
– В самом деле? – спросил я.
– Она никогда не приходит надолго. Ненавидит оставлять свой остров больше чем на пару минут. Галхэрроу, считай, тебе повезло, что не приходится иметь дело еще и с ней. От этого ничего хорошего.
Я только кивнул. Я его понимаю. Немногим известно о моей связи с Вороньей Лапой. Для населения «Черные крылья» были бандой охотников за монстрами и шпионами, следователями с особым разрешением вырезать гниль и прижигать рану. Да, страшные люди, но ведь просто люди. А что еще думать народу? Правду я открыл лишь считанной горсти людей. Венцер, Ненн, Тнота и Малдон знали, насколько глубоко Безымянный вогнал в меня когти. Из шести прочих капитанов я встречался только с четырьмя. И не пылал желанием встречаться еще с двумя.
Венцер махнул в сторону кресла и указал на полупустую бутыль на столе. Я поблагодарил и налил себе стопку ярко-желтой жидкости консистенции молока.
– Абрикосовый шнапс, – поведал Венцер. – Семьдесят марок за дозу. Князь Вайтланда прислал мне две дюжины бутылок. Солдат он не шлет, откупается выпивкой.
– Ну, с паршивой овцы хоть шерсти клок, – заметил я.
Маршал хохотнул, залпом выпил. Со мной ему было спокойно, как и мне с ним. Мы давно знали друг друга.
– Кажется мне, кого-то надо поздравлять. Княгиня Эроно доложила мне о том, что ты управился с «невестой» в мое отсутствие. А я чуял: есть она где-то в городе. И кто бы заподозрил графа Дигада! Он всегда казался таким благоразумным и воздержанным.
– Сейчас он кажется трупом, – заметил я.
– Да, жизнь – нелегкая штука, – изрек маршал.
Между нами пролегло многое: и скверно пролитая кровь, и ошибки. Но, несмотря ни на что, маршал разговаривал со мной как с равным.
– Всегда была – и будет, – согласился я.
Маршал выпрямился.
– Мне следовало уйти в отставку многие годы назад. У меня четыре поместья в четырех княжествах. Хозяева поместий – мои сыновья. Они молоды и, надеюсь, крепки. В последний раз я видел их совсем карапузами. Если бы их теперь выстроить, я, наверное, и не различил бы.
Престарелые сентиментальные маршалы спьяну – постыдное зрелище.
– Кстати, у меня рапорт, – заметил я, желая непринужденно сменить тему.
– Я его читал. И расспросил о том, что случилось на Двенадцатой. Говорят, ты там впечатляюще поработал.
– Да, прикончил пару драджей.
– Само собой. Галхэрроу, настали черные времена. «Малыши» обнаглели настолько, что лезут в крепость и убивают моих солдат. Скверные времена.
– А почему закрыта комната управления Машиной? – не удержавшись, спросил я. – Драджи напали на границу, а Машина не действует. Почему?
– По моему приказу. И так на всех станциях вдоль границы.
– Сэр, при всем моем уважении, какого гребаного хрена?
Венцер вздохнул, потер кривые, распухшие от старости пальцы.
– Галхэрроу, ты – уникум. Ты сам захотел дерьмовейшей работы во всем Мороке: охотиться за дезертирами, вешать приспешников, вырывать мужей у плачущих жен, рубить головы монстрам. Ты отказываешься от всякой моей помощи. Ты ж знаешь, что мог бы нормально получать, иметь должность в цитадели, свою команду и жалованье. И больше никакой ловли беглецов, чтобы свести концы с концами.
Святые духи, как мне нужны деньги! Но есть обещание, которое дал сам себе. И клятва. И своя гордость на кону. Есть то, ради чего стоит помучиться.
– Всякий раз, когда мы видимся, мне предлагают должность и жалованье.
– Да, и всякий раз ты демонстративно плюешь на них, – сказал Венцер, тыча в меня костлявым пальцем. – А все потому, что не хочешь носить униформу. Тебе не приходило в голову, что «Черное крыло» лучше послужило бы республике, если б не жило ремеслом наемников?
– Я уже был частью армейской машины. Нам обоим известно, чем это обернулось. Дерьмово оно вышло и для меня, и для Тороло Манконо. И для его жены с детьми. «Черные крылья» живут как живут – и ладно. А вообще, какое это имеет отношение к Двенадцатой станции?
Опять мы теребим старое. Да я скорей провалюсь в ад, чем снова окажусь под приказами князей.
– Ты что думаешь о Джеррике, бывшем коммандере Двенадцатой? Компетентный офицер? Самоотверженный? Сильный?
– Никчемный обжора. И дурак, – ответил я.
– Хотя дух милосердия призывает говорить о мертвых или хорошо, или ничего, скажу прямо: я рад тому, что могу заменить Джеррика. Место свое он купил. Ты ж этому не удивишься, правда? В конце концов, твой отец купил тебе батальон. Князья шлют мне своих ублюдков и племянников, младших умственно отсталых отпрысков и самых бездарных кузенов. Я не могу доверить Машину Нолла их трясущимся пальцам. Ты сам знаешь, чем может обернуться ложная тревога и каковы последствия. Потому я запер Машину, но дал коммуникаторы. Если через Морок пойдут войска, Машину задействуют отсюда, от самого ее сердца. Я не доверю ее рычаги никому, кроме самого себя.
Да, прозвучало очень даже здраво. Главное в маршале Венцере – способность двигать людей и мир вокруг себя, заставлять их работать как надо, даже если они дерьмо и мусор.
– Нолл хотел не так, – указал я.
– Он исчез, – ворчливо возразил маршал. – Если он вздумает вернуться, пусть поправит меня. А до того здесь я и моя граница, за которую я в ответе.
Да, Железный Козел не любил Безымянных и уж точно не боялся их. Мало в этом мире настолько бесстрашных людей.
– Кстати, ты знаешь, что Эзабет Танза собирается предложить сегодня на совете?
Старик застиг меня врасплох. С чего подобные вопросы? Он даже не захотел расспросить меня про чертова негодяя-«малыша», про удивительное заклятие Эзабет Танза и как мы буквально чудом не потеряли станцию.
– Это не мое дело, – сухо ответил я, и был прав.
– Как я понимаю, она заходила к тебе в гости прошлой ночью, – заметил маршал.
– За ней хвост? Зачем?
– Если б я хотел, чтобы ты мне задавал вопросы, я б с порога швырнул тебе свою шляпу. Теперь я спрашиваю – ты отвечаешь. Итак, она пришла к тебе в квартиру?
Да, редкое событие. Венцер уже много лет не тряс передо мной маршальскими регалиями. В последний раз это случилось, когда я в уличной драке расквасил нос бригадиру и маршалу пришлось устроить мне головомойку. А теперь… ну, мешки под глазами, визит Леди Волн. Старика здорово укатало. От общества Безымянной у кого угодно заболит голова, а Леди далеко не такая обходительная, как Нолл. По-моему, он лучший из них всех. То бишь когда он расправляется с недругами, пытки длятся всего день-другой. С тех пор как он пропал, с двумя оставшимися все хуже и хуже. Некоторые говорят, они вовсе свихнулись.
Венцер допрашивал в той же манере, в какой управлял армией: точно, просто, аккуратно. Я чувствовал себя мелким торговцем белой дурью, которого поймали с поличным и колют. Чего Танза хотела? О чем говорила? Как долго оставалась? Упоминала ли свою работу? Зачем она искала меня?
Я ступил в маршальский кабинет, не имея ни малейшего желания покрывать Эзабет. Пусть я и «Черное крыло», Венцер – маршал границы, и он по статусу старше любого, кроме князей, но даже и те склонялись перед маршальской мудростью и знаниями во всем, касающемся границы. А Эзабет поставила ее под угрозу. Если уж сдавать безумную магичку, то сейчас.
Я не сказал маршалу ни слова.
– Пусть она всего лишь школяр среднего калибра, но все-таки спиннер, и она опасна, – заметил Венцер, когда исчерпал список вопросов. – Мне кажется, безумие света, завладевшее Глеком Малдоном, разрушило и ее разум. Она подстрекает к смуте, создает проблемы, злит не тех людей. Если она распространит слухи о своих нелепых открытиях, город взбунтуется. Несомненно, она рехнулась – целиком ли, частью ли, уже не суть. Но она родственница княгини Эроно. Я не могу посадить леди Танза под замок без веской причины. Если она снова придет к тебе по какому бы ни было поводу – сообщи мне. Галхэрроу, ты сделаешь это ради меня?
– Сэр, если вы хотите информацию о «малышах» на ваших станциях – пожалуйста, обращайтесь ко мне. Если вы хотите узнать о красивых девочках – матроны с Шелковой улицы помогут вам лучше меня. Простите, у меня много работы.
– Когда я занял это кресло, капитанов «Черных крыльев» уважали, – холодно произнес маршал. – Люди со связями и положением старались удостоиться железной печати. А что сейчас? Ты, Силпур, Василов – всего лишь палачи с громким именем.
Я встал. Мне еще не позволили удалиться, но для меня разговор с маршалом закончился. Железный Козел выждал пару секунд, затем махнул рукой – мол, ступай.
Когда я уже взялся за дверную ручку, он холодно добавил:
– Ты низко пал. Не жалеешь о своем выборе, когда заканчивается выпивка?
– Когда понимаешь, что карабкался в гору, сплошь состоящую из дерьма, падать как-то веселее, – сказал я и открыл дверь.
В нее ворвался клерк, оператор коммуникатора. Парень не обратил на меня внимания и, не утруждая себя отдать честь, кинулся к маршалу, на ходу разворачивая длинный рулон бумаги, испещренный точками и тире. Парень с юга, похоже, из Пайра, но кожа его теперь стала светлее моей и лоснилась от пота.
– Видите? Видите? – проблеял клерк.
– Да, я вижу чертовски длинное послание, – раздраженно выговорил Венцер. – О чем там говорится?
– Оно от маршала Вехзеля, станция Три-шесть. Короли вошли в Морок! Глубинные короли! Целых двое! Шавада и Филон идут на запад с войском!
Венцер поглядел на меня. А верней, за мою спину, где столпились любопытные клерки.
– Немедленно созывайте Командный совет. Мне наплевать, спят они, гадят или трахают своих коней. Доставить их сюда немедленно!
