На другой день рано утром Яглин и Баптист вышли из города и направились к большому леску, лежавшему невдалеке от Байоны. Дойдя до опушки его, они увидали скрытых между деревьями лошадей и около них несколько молодых людей, одетых в мундиры того же полка, в котором служил и Гастон де Вигонь. Последние заметили их и пошли к ним навстречу. Их было четверо. Яглин и Баптист поклонились им, на что те, в свою очередь, сделали то же. Затем двое из них отделились и подошли к Яглину.

— Мы — ваши секунданты, — сказали они.

Роман Андреевич ещё раз поклонился им и поблагодарил их за честь, которую они оказывают ему своей готовностью быть его свидетелями.

— Ваш противник дожидается там, — сказал затем один из офицеров, показывая рукой на лужайку, лежавшую среди леса.

У Яглина сильно колотилось сердце при мысли о возможности смерти. Ему вдруг стало жалко и своей молодой жизни, которой oн, быть может, через несколько минут лишится, и Москвы, которой никогда больше не увидит, и старика отца. Мелькнул какой-то женский образ — и что-то тёплой волной подкатилось к самому сердцу. Однако минуту спустя он сказал себе: «Нечего трусить! Трусливому не видать ничего».

И он бодро зашагал к лужайке, где его встретил поднявшийся с пня Гастон.

Лицо последнего было нервно оживлено. Не впервые он выступал на поединке, так что бояться ему нечего было. Да к тому же и дрался-то он не раз с известными рубаками, так что какого-то варвара-московита он за серьёзного противника и не считал.

Он и Яглин разделись и остались в одних рубашках. Секунданты подали им шпаги — и они взмахнули оружием.

Урок, данный Яглину вчера Баптистом, не пропал даром — и он сразу вспомнил все частности фехтовального искусства. Но он знал, что дерётся с хорошим противником, почему и не решался пока сам нападать, а ограничивался лишь отражением ударов Гастона, стараясь в то же время подмечать его слабые стороны. Наконец он улучил удобную минуту и нанёс удар, задевший Гастона по руке.

Красная полоса появилась на локте офицера, и он, сильно раздражённый, вдруг бросился сбоку на Яглина, так что тот еле успел отскочить в сторону. Шпага Гастона мелькнула у него перед глазами, а вслед за тем сам он, увидев, что на мгновение в безопасности, сделал прыжок вперёд. Он почувствовал, как его шпага ударилась во что-то мягкое, но в ту же минуту остриё вонзилось ему в бок, и он, зашатавшись, упал на землю, теряя сознание.