Глава 34
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО Я НЕ УВЕРЕНА, поссорились мы с Питером или нет. Прошлый вечер выглядел как ссора, но я не знаю, кто на кого должен сердиться. Чувство неприятное.
Я не хочу на него сердиться. Первого июля я уезжаю в Корею. У нас нет времени на глупые ссоры из-за морковки и Джона Амброуза Макларена. Дорога каждая оставшаяся секунда.
Я решаю приготовить тосты по-французски в качестве перемирия. Это его любимый завтрак, если не считать пончиков. В кухне находится коробка сахара, молоко, полбуханки хлеба, пара яиц. А вот корицы нет. А она необходима.
Я беру ключи от машины Пэмми и еду на маленький рынок неподалеку, где покупаю корицу, масло, дюжину яиц и новую буханку белого хлеба – раз уж я берусь за тосты, можно приготовить завтрак всему дому Питера. В последнюю секунду я добавляю пакет морковки.
Все в доме мальчиков еще спят. Сам дом выглядит еще хуже, чем вчера: везде бутылки из-под пива, пустые пакеты из-под чипсов, плавки сохнут на мебели. В раковине навалена грязная посуда, и мне приходится отмывать миску и лопатку от старой яичницы, прежде чем приступить к готовке.
Хлеб свежий, и первая порция разваливается в молоке, но с третьей попытки я осваиваюсь и окунаю хлеб всего на несколько секунд, прежде чем бросить на сковороду.
Мальчики стягиваются в кухню, и я готовлю новые и новые тосты, пополняя стопку. Питер спускается последним. Я предлагаю ему кусочек, хороший, хрустящий, но он качает головой и говорит, что у него диета. При этом он не смотрит мне в глаза. Он просто не хочет есть то, что я приготовила.
Я не задерживаюсь после завтрака, и Питер не пытается меня остановить. Дома я бужу Крис, пока еще одетую в то, в чем она была вчера.
– Внизу тебя ждут французские тосты, – говорю я. Я привезла ей то, что отложила для Питера.
Вечером один из соседних домов устраивает шашлык. Наш дом приносит контейнеры с неоново-желтым картофельным салатом и все оставшиеся кулеры с вином. Это наш последний вечер, так что мы выгружаем все из холодильника.
На веранде я болтаю с Кайлой и Эмили Нассбаум, одной из подруг Женевьевы. Всю неделю я редко видела Женевьеву, потому что она здесь с друзьями по церкви и в ее доме живут ребята из разных школ. Эмили спрашивает:
– Вы с Кавински правда собираетесь остаться вместе?
Сейчас я и сама не знаю; прошлым вечером мы едва обменялись парой слов. Конечно, я этого не говорю: все, что я скажу Эмили, дойдет до Женевьевы. Может, Джен и не заинтересована больше в Питере, но наша ссора все равно доставит ей удовольствие.
– Да, мы остаемся вместе, – говорю я. – Северная Каролина не так далеко от Вирджинии.
Кайла потягивает ром с диетической колой через трубочку и косится на меня.
– Знаешь, Лара Джин, ты интересная. Ты кажешься застенчивой и инфантильной, но на самом деле уверена в себе. Это комплимент, если что.
– Спасибо, – говорю я.
Мне кажется, что если про комплимент нужно говорить, что это комплимент, то что-то определенно не так. Я отпиваю напиток, который сделала мне Крис, и едва не выплевываю: настолько он крепкий. Она назвала это «Ширли Темпл для взрослых».
– Понимаю, почему ты нравишься Кавински, – сказала Кайла. – Надеюсь, все получится.
– Спасибо.
Эмили ставит ноги на сиденье моего стула и говорит:
– Если бы Блейк меня бросил, я бы с ума сошла. Это было бы катастрофой.
– Ну, вы двое очень крепко связаны. Наверное, поженитесь сразу после колледжа.
– Ни за что, – говорит Эмили, но она явно довольна.
– Вы все будете учиться вместе, это другое. – Кайла задумчиво смотрит на меня. – Мне кажется, я бы не справилась с отношениями на расстоянии.
– Почему нет? – спрашиваю я.
– Мне нравится видеть парня каждый день. Не гадать, чем он занят. Это… собственнические замашки, наверное. Но еще я не хочу обсуждать, как прошел день вечером: я хочу быть частью его жизни и чтобы он был частью моей. – Она хрустит льдинкой.
Так случилось со мной и Марго, когда она уехала в колледж. Расстояние накатывало медленно, как морская вода просачивается в лодку, и мы этого даже не замечали. А потом ты обнаруживаешь, что уходишь под воду. Мы справились, но мы сестры. Сестры всегда находят путь друг к другу. С парнями, наверное, иначе. От мысли о том, что такое может случиться со мной и с Питером, мне становится очень грустно. Как это предотвратить? Разговаривать каждый день? Навещать друг друга хотя бы раз в месяц? Он сам сказал, что в его жизни будет полно дел, особенно лакросса. Он уже меняется: здоровая диета, постоянные тренировки. И мы ссоримся, а мы никогда по-настоящему не ссорились, так, чтобы потом не помириться. Так что теперь? Как решить, что будет следующим шагом?
Через несколько минут, когда Эмили и Кайла начинают обсуждать, стоит ли вступать в сестринство, я сбегаю и ищу Питера. После этого разговора и вчерашней ссоры я хочу просто быть с ним рядом, пока это еще возможно. Я нахожу его в компании парней, разводящих костер. Я так хочу, чтобы все стало как прежде. Делаю глоток «Ширли Темпл для взрослых» для храбрости. Наши взгляды встречаются, и я говорю одними губами: «Хочешь уйти?». Он кивает. Я иду обратно в дом, и он следует за мной.
Я снова потягиваю напиток, и Питер спрашивает:
– Что ты пьешь?
– Крис что-то намешала.
Он забирает мой стакан и выкидывает в кусты.
Мы молчим всю дорогу, слышен только плеск волн. Похоже, мы оба не знаем, что сказать, потому что понимаем: проблема не в Джоне Амброузе Макларене и не в морковке.
Наконец я слышу приглушенный голос Питера:
– Ты еще сердишься из-за вчерашнего?
– Нет.
– Хорошо, – говорит он. – Я видел, что ты купила мне морковь. Извини, что не стал есть твои тосты.
– Почему не стал? Я знаю, что не из-за диеты.
Питер чешет затылок.
– Я тоже не знаю. У меня странное настроение.
Я смотрю на него, но его лицо скрывает темнота.
– У нас осталось совсем немного времени до моего отъезда в Корею. Давай не будем его тратить. – Я просовываю руку в его ладонь, и он сжимает ее в ответ.
Дом совершенно пуст, впервые за эту неделю. Все девочки на вечеринке, кроме Крис, которая встретила знакомого по «Эплбис». Мы поднимаемся ко мне в комнату, Питер снимает ботинки и залезает на кровать.
– Хочешь посмотреть кино? – спрашивает он, закидывая руки за голову.
Нет, я не хочу смотреть фильм. Внезапно у меня учащается сердцебиение, потому что я знаю, что хочу сделать. Я готова.
– Мы можем начать новый сериал… – предлагает Питер. Я сажусь на кровать рядом с ним, прижимаюсь губами к его шее и чувствую, как у него учащается пульс.
– Давай не будем ничего смотреть?.. Давай… займемся чем-нибудь еще. – Я выразительно смотрю на него.
Он дергается всем телом от удивления.
– Что? Прямо сейчас?
– Да.
Сейчас. Сейчас правильный момент. Я осыпаю его шею легкими поцелуями.
– Тебе так нравится?
Я чувствую, как он сглатывает.
– Да. – Питер отодвигает меня, чтобы посмотреть в лицо. – Постой минуту. Я не могу так думать. Ты пьяная? Что Крис подлила в тот напиток?
– Нет, я не пьяная! – Меня окутывает легкое тепло, но прогулка до дома полностью отрезвила. Питер продолжает смотреть. – Честное слово, я не пьяная.
Питер снова сглатывает и изучает меня взглядом.
– Ты уверена, что хочешь это сделать сейчас?
– Да, – отвечаю я, потому что правда хочу. – Но сначала… можешь поставить Фрэнка Оушена?
Он хватает телефон, и через секунду знакомый ритм и мелодичный голос Фрэнка наполняют комнату. Питер торопится расстегнуть пуговицы на своей рубашке; сдается и тянется снять блузку с меня.
– Стой! – вскрикиваю я.
Питер отскакивает от меня.
– Что? Что не так?
Я спрыгиваю с кровати и начинаю рыться в чемодане. На мне не особенное белье, а обычный повседневный бюстгальтер цвета капучино с потрепанными краями. Не могу же я потерять девственность в самом некрасивом бюстгальтере!
– Что ты делаешь? – спрашивает Питер.
– Просто подожди секундочку.
Я прячусь в ванной и переодеваюсь в кружевной комплект. Потом чищу зубы и смотрю на свое отражение в зеркале. Момент настал. Я, Лара Джин Сонг Кави, потеряю невинность с Питером К.
Питер окликает через дверь:
– Все в порядке?
– Секундочку!
Одеться снова или выйти просто в белье? Он еще никогда не видел меня в одном белье. Что ж, он скоро увидит меня совсем без одежды, поэтому можно рискнуть.
Я выхожу из ванной, держа одежду перед собой, как щит. Питер явно не может поверить своим глазам и быстро снимает рубашку. Я чувствую, что краснею. Белье я засовываю в чемодан и выкапываю из него упаковку презервативов. С одним из них я забираюсь обратно на кровать и прячусь под простынь.
– Ну вот, теперь я готова.
– Красивый бюстгальтер, – говорит Питер, стягивая с меня простынь.
– Спасибо.
Он придвигается ближе и целует мои глаза, правый, потом левый.
– Ты нервничаешь?
– Немного.
– Необязательно сегодня что-то делать, Кави.
– Но я хочу. – Я протягиваю презерватив, и у Питера брови взлетают на лоб.
– Из папиного набора. Помнишь, я говорила: он приготовил набор контрацептивов.
Забирая у меня презерватив, он целует меня в шею и говорит:
– Давай не будем сейчас упоминать твоего папу.
– Конечно, – отвечаю я.
Питер перекатывается на меня. Сердце колотится у меня в груди, как всегда, когда он так близко. Вот-вот все изменится. Я зайду дальше, чем раньше. Он удерживает вес на локтях, чтобы не раздавить меня, но мне нравится его тяжесть. Его пальцы запутались в моих волосах, губы теплые. Мы оба быстро дышим.
А потом он внезапно перестает меня целовать. Я открываю глаза, Питер нависает надо мной и хмурится.
– Мы это делаем из-за вчерашней ссоры? Кави…
– Дело не в ссоре. Просто… просто я хочу быть ближе к тебе. – Питер так пристально смотрит, что я понимаю: он ждет большего, что я назову какую-то важную причину. Но все очень просто. – Я не решила на ровном месте. Я хочу заняться с тобой сексом, потому что люблю тебя и хочу быть с тобой.
– Но почему со мной?
– Потому что ты моя первая любовь, с кем еще я должна это делать?
Питер скатывается с меня и садится, опустив голову на руки.
Я тоже сажусь и заворачиваюсь в простыню.
– В чем дело?
Он ничего не говорит, кажется, целую вечность.
– Ну же, просто скажи. – Меня начинает подташнивать.
– Я не хочу сейчас это делать.
– Почему нет? – шепотом спрашиваю я.
Питер не может на меня смотреть.
– Я не знаю… Просто слишком многое происходит. Лакросс, мой папа не явился на выпускной, теперь ты уезжаешь на все лето.
– Не на все. Только на июль. Я вернусь в конце июля! Почему ты проскакиваешь все лето?
Питер качает головой.
– Мне просто казалось, что ты уезжаешь и даже не жалеешь.
– Ты же знаешь, что это не я решила – папа устроил сюрприз! Так нечестно, Питер.
Он долго смотрит на меня.
– А Северная Каролина? Ты планируешь переводиться в Вирджинию или уже нет? Из Уильяма и Мэри ты точно хотела перевестись, а теперь непохоже.
Я облизываю губы, сердце стучит так, что не удержать.
– Не уверена. Может, да… А может, и нет. В Северной Каролине все иначе.
– Да, я заметил.
– Не говори так, словно это плохо! Ты что, предпочел бы, чтобы я была несчастной там, где учусь?
– Временно несчастной, – поправляет он.
– Питер!
– Ну же, Лара Джин. Ты действительно такого плохого мнения обо мне?
– Нет. Я… я просто не понимаю, почему ты так себя ведешь. Я всего лишь хочу дать Северной Каролине шанс. И хочу дать шанс себе. – У меня слезы в глазах, говорить трудно. – И ты тоже должен мне этого желать.
Питер вздрагивает, словно я его ударила. Кровать маленькая, но мне сейчас кажется, что он очень далеко. У меня болит в груди, я хочу быть с ним рядом. Но не могу.
Он молча надевает рубашку.
– Мне лучше уйти, – говорит он.
Встает и выходит. Я жду, пока закроется дверь дома, а потом начинаю плакать.
