7
Ночь под звездным небом

Колокольчик звякнул, и я подняла голову от контейнера для мороженого, который как раз пыталась отмыть. Я думала, что пришел посетитель, но это была всего-навсего Донна.

– Привет! Что случилось? – спросила я.

– Все нормально, – она быстро подошла к прилавку и оперлась о него локтями. – Просто хочу обсудить с тобой ряд вопросов. Например, что ты делала целых полчаса с этим громилой в кладовке и что думаешь о Мэтью – правда же, он классный? Ну и, в конце концов, у меня для тебя кое-что есть.

– Какие там полчаса, – запротестовала я, но Донна подняла брови, и я заулыбалась.

– Мне нужны все подробности, – сообщила она, подтянув поближе один из вечно незанятых металлических стульев и усевшись на него. Я заметила, что сегодня на ней другая форменная футболка, с надписью «“Капитан-Пицца” – вечеринки для вас!».

– Ну ладно, – сказала я, выходя из-за прилавка. Было ясно, что до того, как мы сможем посплетничать о том вечере, мне придется рассказать Донне правду. – В общем, так… Помнишь про мою лучшую подругу Слоан? Ну, ту, которая прислала мне список?

Донна кивнула.

– Она не в Европе. Я, честно говоря, вообще не знаю, где она. Уехала неизвестно куда, и все, что у меня осталось, – это список, и я должна выполнить все его пункты.

Донна долго молча смотрела на меня, потом спросила:

– Что же ты мне сразу не сказала?

– Сама не знаю, – призналась я, разглядывая черно-белую плитку пола под ногами. – Как-то так… вышло.

На самом деле я просто не хотела признаваться, что не имею понятия, куда делась моя лучшая подруга. Теперь я знала, что Донна меня за это не осудит, но откуда мне было знать тогда? Я ведь с ней только что познакомилась.

– Погоди-ка, – Донне пришла идея. – Так ты поэтому попросилась со мной тогда развозить заказы? Из-за пункта «Обними Джейми»?

Я кивнула, понимая, что, пока я обнималась с Бенджи в кладовке, Коллинз, должно быть, просветил новую знакомую относительно прочих пунктов.

– Тогда я рада, что ты этого не сделала, – сказала Донна. – Потому что пес Джейми Рорк немножко чокнутый. Он мог решить, что ты напала на его хозяйку, и наброситься на тебя.

Она покопалась в сумке и положила передо мной солнцезащитные очки с зеркальными стеклами.

– Что это? – я удивленно взяла очки в руки и покрутила. Где я их уже видела? Да, конечно же! Это те самые очки, в которых ходил в пиццерии Брайан! – Донна, – медленно выговорила я, – но зачем…

– Четвертый пункт списка, – она широко улыбнулась. – Тебе же нужно что-нибудь, чтобы это разбить!

Make Me Lose Control – Эрик Кармен

Let My Love Open the Door – Пит Тауншенд

Jolene – Долли Партон

Springsteen – Эрик Черч

Badlands – Брюс Спрингстин

Compass – Леди Антебеллум

When You Were Mine – Синди Лопер

Let’s Let It – Рэнди Хаузер

Sunny and 75 – Джо Николс

And We Danced – The Hooters

Don’t Ya – Бретт Элдредж

Anywhere With You – Джейк Оуэн

867-5309 / Jenny – Томми Тьютоун

Nashville – Дэвид Мид

Kiss On My List – Hall & Oates

Here We Go Again – Джастин Таунз Эрл

Me And Emily – Рэйчел Проктор

We Were Us – Кевин Урбан и Миранда Ламберт

Where I Come From – Монтгомери Джентри

Delta Dawn – Таня Такер

Things Change – Тим Макгро

Mendocino County – Уилли Нельсон и Энн Уомак

The Longest Time – Билли Джоэл

Мне уже почти нравилось это лето. У меня были тихая, спокойная работа, пробежки с Фрэнком почти каждое утро или днем после обеда и мой список. Стало совершенно ясно, что мне не придется работать над ним в одиночестве. Мне помогали друзья.

– Хочешь пойти на торжественный прием? – спросил Фрэнк, возникнув из ниоткуда у меня за спиной.

Я как раз ездила вместе с Донной доставлять заказы, чтобы составить ей компанию, и в этот момент позвонил Фрэнк и пригласил меня зайти в гости – а заодно и ее, так что теперь у него дома собралась компания из четырех человек. Донна с Коллинзом пошли на пляж, а мы с Фрэнком собирали что-нибудь перекусить, чтобы затем присоединиться к ним. Я глянула на Фрэнка поверх горы бутылочек с водой, банок газировки, рожков с мороженым и жестянок с любимым энергетиком Коллинза, который, по моему мнению, Управлению по контролю за продуктами питания и лекарственными средствами США давно следовало запретить.

Фрэнк держал в руках приглашение, которое я уже видела раньше, когда целовалась с Бенджи. Я не успела прочитать, где состоится этот прием, как Фрэнк уже вернул бумагу на холодильник и прижал ее магнитом «Портер и Портер».

– Его прислали моим родителям, – пояснил он. – Коллинз тоже со мной пойдет. Коль скоро отец и мать собираются провести вечер в одном помещении, притворяясь, что у них все в порядке, я могу привести столько друзей, сколько захочу.

– Гм, прием? – задумалась я, пакуя банки с напитками.

– Это был бы отличный повод выполнить пункт номер 8.

Я улыбнулась, хотя и сама первым делом об этом подумала. Только вот насчет платья… Я с месяц не проверяла, есть ли оно в наличии или его уже купили.

– Да, я бы с радостью сходила.

– Это последний день июля, – объяснил Фрэнк. – Ну как, будешь сверяться с бальной книжечкой?

Я рассмеялась его шутке и понесла пакет с напитками к выходу.

На следующий день я вошла в магазин «Дважды в сказке». Глаза пытались привыкнуть к полутьме после яркого солнечного света. Это был большой секонд-хенд, куда я много раз заходила со Слоан и никогда – в одиночестве. Может, я раньше просто не обращала внимания, но на этот раз он показался мне меньше, чем я его помнила, как-то неуютнее и беднее.

– Здравствуйте, – окликнула меня Барбара, владелица магазина, подходя со своей дежурной улыбкой. – Добро пожаловать в «Дважды в сказке». Вы уже у нас бывали?

Я сглотнула и заставила себя улыбнуться ей. Ничего удивительного, что она меня не помнит, хотя я заходила сюда дюжину раз, не меньше.

– Да, как-то случалось, – ответив уклончиво, я сразу направилась к тому месту, где, как помнила, висело платье.

У меня не было сомнений, какое именно платье имеет в виду Слоан. Однажды я просто для смеха примерила его в наш совместный поход в галерею, когда моя подруга, как мне показалось, собралась перемерить по два раза все до единой юбки в секонде. Платье я померила исключительно из праздного любопытства, потому что я еще никогда не бывала на вечеринках, куда надо было приходить в вечерних туалетах.

Но стоило мне его надеть, как тут же захотелось в нем остаться навсегда. Это было черное платье в пол, с высоким воротом, отстроченным золотой нитью, глубоким вырезом и совершенно открытой спиной. Никогда мне не приходилось надевать ничего настолько нарядного и торжественного, и я как-то по-иному себя чувствовала – светской дамой, которой не впервой надевать такую одежду на званые вечера, а потом рассказывать подругам о своих приключениях в высшем свете.

Слоан просто пришла в восторг, когда увидела меня. Она изо всех сил уговаривала меня купить платье немедленно, потому что сама именно так бы и поступила не раздумывая. Она даже попыталась купить его за меня, притащив платье на кассу, пока я переодевалась, и мне пришлось силой отбирать у нее вещь. Потому что оно было очень дорогое и настолько нарядное, что я совершенно не представляла, куда его можно надеть.

Вплоть до сегодняшнего дня.

Я пересмотрела все вешалки с платьями – и не смогла его найти. Запаниковав, я позвала Барбару:

– Извините, я ищу черное плате. Длинное, с открытой спиной… Кажется, я у вас его видела.

Барбара поморгала, припоминая, потом ее лицо просветлело.

– Ах, да, было такое. Наверное, я перенесла его в отдел распродаж. Хотите примерить, милая?

– Нет, я его беру без примерки, – я выхватила платье с указанной мне полки и бросила его на прилавок перед изумленной Барбарой.

Следование списку каким-то загадочным образом придавало мне храбрости во всем – именно поэтому через полчаса я сидела в парикмахерском кресле салона красоты «Явные перемены», где проходила практику Стефани, кузина Донны.

– Ты уверена? – спросила Донна из-за плеча, глядя на меня в зеркало.

Я еще раз подумала о том, что последние несколько лет выгляжу все время одинаково, и вытерла со лба капельки пота. Приподняла длинную прядь волос, свисавшую до середины спины, и снова отпустила ее.

– Длинные волосы всегда можно отрастить. Давайте сделаем, что решили.

Через час я вышла из салона с косой челкой и с волосами до плеч, спадавшими каскадом, чувствуя себя совершенно другим человеком, но это было приятно: как будто я только что познакомилась с какой-то новой собой, о существовании которой до сих пор не подозревала.

Something ‘Bout a Truck – Кип Мур

Before He Cheats – Кэрри Андервуд

That Ain’t My Truck – Ретт Аткинс

Cruise – Florida Georgia Line

Runnin’ Outta Moonlight – Рэнди Хаузер

That’s My Kind of Night – Люк Брайан

Dirt Road Anthem – Джейсон Олдин

Mud on the Trees – Брэд Пэйсли

Drive – Алан Джексон

Papa Was a Good Man – Чарли Рич

Tim McGraw – Тейлор Свифт

Highway Don’t Care – Тим Макгро

Barefoot Blue Jean Night – Джейк Оуэн

Dirt Road Diary – Люк Брайан

You Lie – The Band Perry

Take a Little Ride – Джейсон Олдин

– В хорошо организованной вселенной, – сообщила я Фрэнку, – тайн быть не должно.

Он глянул на меня через плечо. Мы совершали пробежку после обеда – на этот раз семь километров. Фрэнк заметил мою новую прическу сразу же, как я вышла из дома, и это меня удивило. Потому что он, во-первых, был парнем, а во-вторых, потому что для пробежки я собрала волосы в хвост на затылке, и изменения были не так очевидны, как если бы волосы были распущены. Но Фрэнк сказал, что новая прическа мне очень идет, и этим он выгодно отличался от моих родителей, которые, кажется, просто не заметили перемен.

– Ты о чем? – спросил Фрэнк. – О Слоан?

– Ну да, – кивнула я. – Как же хорошо просто все знать и понимать. Без этих вопросов без ответов.

Некоторое время мы бежали молча.

– Лисса бы с тобой поспорила, – сказал Фрэнк через некоторое время. – Она последний год углубилась в философию и сейчас изрекла бы что-нибудь вроде «знание есть незнание».

Я взглянула на друга. Он не так часто говорил о Лиссе, так что я отмечала любое упоминание.

– Как она там, в Принстоне? Все хорошо?

Фрэнк кивнул и пояснил:

– Да, то есть я так предполагаю. Ведь мы бывали там вместе, я более-менее представляю, что там происходит, ничего неожиданного. Я не имею в виду развлечения. Лисса пишет, что занятия очень интересные, программа напряженная. – Еще какое-то время мы бежали молча, после чего Фрэнк добавил вдруг: – Я был бы рад чаще ее видеть, но программа не подразумевает много свободного времени.

– Это ясно, – отозвалась я, не понимая, с чего он решил это обсудить со мной.

– Зато она приедет на мой день рождения, – продолжил Фрэнк.

– А когда он?

– 19 июля. Почему ты спрашиваешь? Собираешься мне что-то подарить?

– Да нет, – усмехнулась я, прибавляя ходу. – Просто подумала, может, именно в этот день поддаться тебе, чтобы ты меня наконец обогнал.

Мы повернули на Лонгвью, которая поднималась вверх по склону холма, – убийственно крутой подъем, но я нарочно его запланировала, чтобы пробежка не была слишком простой.

– Куда это мы, Эм? – взволнованно спросил Фрэнк, очевидно, потому, что только что увидел холм.

– Вперед, – указала я.

Я знала, что теперь не стоит тратить силы на разговоры, и поэтому вставила наушники и включила плеер Фрэнка. Быстро промотав туда-обратно список песен, я в полной уверенности решила, что ни одна из этих групп ему даже не нравится и он записал их исключительно из-за меня.

Добежав до вершины холма, я оглянулась на Фрэнка. Он полностью сосредоточился на беге и даже не смотрел в мою сторону. Мы бежали рядом, и вдруг мое внимание привлекла табличка перед одним из домов, такая же, как перед домом Фрэнка: «Авторы проекта – Портер и Портер». Я слегка замедлила бег, чтобы рассмотреть повнимательнее. Дом был просто роскошный, трехэтажный, напоминающий по общему стилю их собственный, только еще больше и шикарнее. Перед домом – красивый ландшафтный парк, в начале подъездной дорожки – красный почтовый ящик, но сама дорожка пустовала, и я невольно свернула на нее, чтобы взглянуть поближе.

– Эй! – окликнула я Фрэнка, который в ожидании меня продолжил бег на месте, глядя перед собой и не вынимая наушники. – Смотри, еще один из домов твоих родителей!

– Знаю, – отозвался он, кивая на дорогу перед собой. – Бежим дальше.

– Он такой красивый, – сказала я, делая еще шаг вперед, и тут рассмотрела значок риелторской компании на лужайке. Знак, что дом выставлен на продажу, с крупной надписью «Цена снижена!».

– Эмили! – окликнул меня Фрэнк, и я наконец оторвалась от созерцания и вернулась на дорогу.

– Извини, – сказала я уже на спуске, сама толком не зная, за что извиняюсь, но каким-то образом чувствуя, что сделала Фрэнку неприятно.

– Все нормально, – отозвался он. – Я просто стараюсь по возможности избегать этого места. – У меня было стойкое чувство, что Фрэнк еще не все сказал, просто подбирает верные слова, и я не ошиблась. – Ненавижу этот дом, – наконец сказал Фрэнк. – Брак моих родителей распался в большей степени из-за него.

– Почему? – спросила я, когда поняла, что сам Фрэнк не будет продолжать.

Он вздохнул.

– Это их специальный демонстрационный проект. Они построили его на свои деньги, без заказчика, просто чтобы показать всем, на что они способны, – это их «главный алмаз в короне».

Последние слова он произнес с явным пренебрежением. Это означало, что ему приходилось много раз слышать это выражение, и не он был его автором.

– Но уже с самого начала работы они постоянно спорили, могут ли позволить себе такой масштабный проект, и стоит ли оно того, и хорошая ли это вообще идея… Потом они спорили о дизайне дома, его ориентации по сторонам света, обо всем. Так выяснилось, что вместе они хорошо работают только в том случае, если ими руководит кто-то третий. А когда они остаются вдвоем… – голос Фрэнка стал тише, – между ними война, – едва слышно закончил он.

Я подумала, как, должно быть, Фрэнку тяжело все это переживать и как он мужественно не подает виду, всегда кажется таким уверенным в себе, собранным, счастливым, как человек, который полностью доволен собственной жизнью.

– Мне правда очень жаль, – сказала я.

Фрэнк пожал плечами и выдавил улыбку.

– Спасибо. В любом случае теперь это уже в прошлом. И этот дом – тоже, никто его так и не купил.

Я оглянулась на дом – красный почтовый ящик еще маячил за спиной, но теперь он казался враждебным.

– Они все время понижают цену, но никто даже не смотрит. Не самая приятная история.

Мы шли рядом молча, наконец Фрэнк перешел на медленный бег, потом ускорился. Я побежала рядом, стараясь его не обгонять, а он все прибавлял скорость, понимая, как и я, что в некоторых ситуациях все, что нужно, – это просто продолжать двигаться.

4 июля в этом году выпадало на среду, но никому из нас не нужно было рано выходить на работу на следующий день. Так что мы все завалились к Фрэнку домой и смотрели на праздничный фейерверк с его пляжа – огненные вспышки отражались в водной глади. До сих пор, когда я оказывалась у Фрэнка вечером, пляж был совершенно пуст и принадлежал только нам, так что удивительно было видеть столько народа, сидящего на пледах и пляжных ковриках или в шезлонгах. Весь город собрался посмотреть на фейерверк, на разноцветную красоту в темном небе.

Коллинз еще неделю назад решил захватить с собой укулеле. Он сокращенно называл инструмент «уке» и утверждал, что все дамы на свете любят уке. К моему изумлению, он действительно выучил несколько аккордов и мог тихонько наигрывать простые мелодии – они даже были вполне узнаваемы. Я подперла голову руками и смотрела вокруг. Коллинз бренчал на своей крохотной гитарке, а Донна прижалась к нему и прикрыла глаза, слушая музыку. Фрэнк сидел запрокинув голову, и я смотрела больше на него, чем на фейерверк, вспышки которого озаряли его лицо то красным, то синим, то оранжевым.

Я перевела глаза на небо и долго смотрела вверх, пока не почувствовала на себе взгляд Фрэнка. Только теперь я поняла, как мне хорошо и спокойно. Мысли мои то и дело возвращались к 4 июля прошлого года, которое мы со Слоан провели на вечеринке. Туда пригласили ее, а я пошла за компанию, и хотя подруга утверждала, что все в порядке, я всю ночь провела с чувством, словно занимаю чье-то чужое место, а где мое – и сама не знаю. Сейчас я не чувствовала ничего подобного. И хотя отдала бы что угодно, чтобы Слоан была со мной здесь и сейчас, не могла отрицать, что хорошо провожу время. Я смотрела, как Коллинз берет на укулеле последние аккорды, как Донна ему аплодирует, а очередной фейерверк озаряет лицо Фрэнка голубым светом… И в центре всего этого находилась я. Это 4 июля мне нравилось куда больше прошлого – хотя тогда со мной была Слоан, зато теперь я ощущала себя на своем месте.

Несколькими часами позже я въехала на нашу подъездную дорожку и резко затормозила. Мама сидела на крыльце с чашкой в руках. Я взглянула на часы приборной панели, хотя это было бессмысленно, а потом на часы в телефоне. Было почти три утра, и, похоже, у меня были проблемы. Как-то мне удавалось все лето избегать в разговорах с родителями темы «комендантского часа», просто возвращаясь домой, когда мне угодно… Видимо, сегодня моя удача закончилась. Я не собиралась настолько поздно возвращаться от Фрэнка, но после фейерверка никому не хотелось расходиться. Мы поиграли в игру, около полуночи Коллинз затеял печь блинчики, а потом мы снова пошли на пляж…

Я припарковалась на своем обычном месте, стараясь рассмотреть выражение маминого лица, освещенного луной, чтобы понять, насколько серьезные у меня проблемы. Выйдя из машины, я прихватила с собой полосатое пляжное полотенце, благодаря которому можно вычеркнуть из списка пункт номер 3. Оно принадлежало соседу Фрэнка, но тот забыл его у себя на перилах террасы после фейерверка, и в час ночи под смех друзей я промчалась несколько метров по песку, чтобы схватить его и утащить с собой. Наверное, после первого в жизни преступления следовало испытывать неловкость, но я была до неприличия счастлива, что наконец покончила с этим. Да, всего лишь пляжное полотенце, а не табличка с именем Слоан, – но гораздо больше, чем ничего.

Я набрала в грудь побольше воздуха и пошла навстречу маме, которая улыбалась все шире по мере моего приближения, а потом и вовсе меня обняла.

– Припозднилась? – спросила она, отхлебывая из чашки, и я только что заметила, насколько усталой она выглядит.

– Вроде того, – ответила я как ни в чем не бывало, просто на всякий случай, чтобы она не задалась вопросом, первый ли раз я возвращаюсь так поздно. – А ты чего не спишь?

– Ты же знаешь, как туго идет второй акт, – вздохнула мама. – К тому же у твоего брата что-то вроде кризиса.

– У Беккета? – Я испугалась, уж не свалился ли братишка откуда-нибудь с высоты. – Он в порядке?

Мама кивнула, но как-то неуверенно.

– Все из-за того обещанного похода. Мы с твоим отцом сейчас как раз на середине пьесы, так что он был вынужден сказать Беккету, что поход откладывается до следующего лета.

Я посмотрела на окна спальни Беккета, как будто хотела увидеть, что происходит внутри, и понять, как он себя чувствует. Конечно, вид темных окон ничего мне не сказал, но зато меня посетила неплохая идея.

– И как он это воспринял?

Мама прикусила губу, глядя в кружку.

– Не очень-то хорошо. Отец, конечно, обещал ему, что в будущем году они непременно все устроят, но… – Она вздохнула, и я испытала прилив сочувствия к брату. Я слишком хорошо знала, что чувствуешь, когда столь желанное тобой лето рушится на глазах. Мама посмотрела на меня и чуть подвинулась. – Хочешь посидеть вместе минутку?

Я понимала, что это вопрос, на который нельзя ответить отрицательно, и присела рядом с ней, положив на ступеньки краденое полотенце. Мама взглянула на него.

– Это наше?

– Не совсем, – неопределенно ответила я. – Взяла его взаймы у Фрэнка.

Это было максимально приближенное к правде объяснение, которое я могла дать.

– А, Фрэнк, – протянула мама. – Он мне нравится.

Я вздохнула. Вроде бы подобный разговор у меня с мамой уже был на следующее утро после Театра в гостиной.

– Мама, у него есть девушка.

– Я просто сказала, что он мне нравится, – мягко отозвалась мама, поднимая брови. – Кажется очень приятным молодым человеком. И я рада, что за лето у тебя появились новые друзья.

– Да, – я рассеянно проводила рукой по гладкой ступеньке, которую так отполировали за долгие годы, что можно было не опасаться заноз. – Я тоже рада.

Мама провела рукой по моим волосам, приглаживая новые тугие локоны. Я разглядела на трофейном полотенце фамилию владельца – Фаррелли, – вышитую большими черными буквами, и быстренько сложила его пополам.

– Так что там у вас со вторым актом? – спросила я, чтобы отвлечь маму.

– Ох, – она сделала большой глоток из чашки, и по запаху я поняла, что это мятный чай. – Мы с твоим отцом разошлись во мнениях. Он хочет сделать упор на соперничестве двух ученых. Но на самом деле Тесла и Эдисон были друзьями, и это влияло на их стиль работы, они перенимали что-то друг у друга, делились опытом. Я не хочу это недооценивать.

Я кивнула, делая вид, что понимаю, о чем речь. Но главным образом радовалась тому, что наш разговор так далек от любого рода нотаций.

– Ладно, я пойду спать, – я поднялась и прихватила полотенце – аккуратно, чтобы не вылезла надпись «Фаррелли».

Мама улыбнулась мне и ничего не сказала. Только когда я уже открыла дверь, она окликнула:

– Эм, пожалуйста, не возвращайся больше в три часа ночи… или, по крайней мере, помни о последствиях.

– Хорошо, – осторожно отозвалась я: все казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. – Я поняла. Спокойной ночи, мам.

– Спокойной ночи, солнышко, – сказала мама, не двигаясь с места.

Она осталась на ступеньках, и около секунды я раздумывала, не посидеть ли с ней еще. Но потом решила, что ей и без меня есть о чем подумать: об Эдисоне и о Тесле, дружбе и соперничестве… Так что я развернулась и пошла к себе в спальню.

– Круто было, правда, Эм? – спросил Беккет, улыбаясь мне с кухонного дивана, и я постаралась улыбнуться в ответ.

Братик сидел дома, никуда не выходя, и почти не разговаривал с того дня, как узнал, что поход отменяется, так что я свозила его в единственное место на свете, которое могло его развеселить. Мы встретились с Донной и поехали в «Экстрим-клуб» к самому закрытию, чтобы дать Беккету возможность безраздельно завладеть всем комплексом. Он полазил по скалодрому с Коллинзом, покатался на велодроме. Донна с Фрэнком тем временем устроили яростное сражение в пейнтбол, а я каким-то образом застряла возле кассы с Дагом – он подарил мне первую книжку из его любимой серии и долго мучил меня объяснениями, как именно создается и меняется канон поп-культуры.

– А некоторые думают, – трещал он, шелестя страницами, пока я с тоской глядела в сторону площадки для пейнтбола, – что Тэмсин и Старец – это просто плагиат! Я не хочу, чтобы это тебе испортило впечатление от книги.

– Не испортит, – обещала я, надеясь, что разговор наконец закончен.

– Потому что это идиотский аргумент, – радостно развивал тему Даг. – Такие отношения существуют у множества персонажей – возьми хотя бы Оби-Вана и Люка. Посмотри на Дамблдора и Гарри Поттера. Или на Гэндальфа и Фродо. У каждого героя есть старец-учитель. Герой просто должен иметь наставника. А потом он обретает свою собственную силу и сражается в одиночку. И никакого плагиата тут нет, не слушай глупых критиков.

Я снова заверила его, что это исключено, но к этому времени Фрэнк и Донна, оба с головы до ног в пятнах краски, договорились о перемирии, а Беккет был объявлен победителем гонок на велодроме, обставив Коллинза в последних трех заездах.

Хотя я не получила от поездки никакого удовольствия, зато смогла доставить удовольствие брату, а это, в конце концов, и была главная цель. Так что я ему улыбнулась и взяла ламинированный лист меню, в который раз задаваясь вопросом, почему в таких маленьких забегаловках всегда меню на сотню блюд и заказывал ли кто-нибудь когда-либо лобстера за пять долларов. Мы все решили поужинать перед тем, как у Донны начнется вечерняя смена доставки пиццы, и оставалось только надеяться, что никто на работе не спросит, почему волосы у нее с одной стороны в оранжевой краске.

– Значит, – спросил Беккет, потягивая воду через соломинку, – Фрэнк, Коллинз и Донна – твои друзья?

– Ну да, – меня немного удивил сам вопрос. – А почему ты спрашиваешь?

– Сам не знаю. Просто теперь все стало иначе. У тебя никогда не было столько друзей.

Я хотела ему возразить, но тут открылась стеклянная дверь кафешки, и в нее вошли Донна, Коллинз и Фрэнк.

– О нет, – картинно вздохнула я, а сама уже подвинулась так, чтобы Фрэнк смог сесть рядом со мной, за тот же столик. Коллинз втиснулся рядом с Беккетом, Донна – рядом с ним.

– Вот все и вернулись, – возвестила она.

– Не подведи меня, – сказал Фрэнк Коллинзу, – ты обещал, что на этот раз угощаешь.

– Разве я тебя когда-нибудь подводил? – делано возмутился тот.

– Let it be, – согласился Фрэнк. – Не стоит копаться в прошлом.

– Пожалуйста, хватит, – попросила я, но Фрэнк и Коллинз дружно помотали головами, даже не взглянув на меня.

Это началось три дня назад: они составляли любые свои реплики исключительно из названий песен «Битлз». С остальными парни разговаривали как обычно и на работе прекращали на время свою игру. Друг другу же старались доказать, кто из них более крутой фанат.

– Что происходит? – спросил Беккет, недоуменно глядя на них.

– Скорее бы один из вас уже победил, парни, – нахмурилась Донна. – Хотя «победить» – не то слово для этой ситуации.

– Эй, Бакет, – Коллинз повернулся к моему брату, – а ты насколько хорошо знаешь «Битлов»?

– I’m looking through you, – прищурился Фрэнк.

– With a little help from my friends, – защищаясь, отозвался Коллинз. – А что, это запрещено?

– Кстати, – Донна повернулась ко мне, – хочу тебя кое с кем познакомить.

Это прозвучало настолько неожиданно, что я только заморгала в ответ и заметила, что Фрэнк резко развернулся к нам и смотрит на Донну странным взглядом.

– I’m so tired, – сообщил тем временем Коллинз, просматривая меню. – Maybe I’ll get some coffee?

– Я не хочу… – начала я и запнулась.

Я хотела сказать Донне, что не собираюсь знакомиться с парнями, и поняла, что не могу объяснить, почему. Уж точно не потому, что до сих пор не отошла после истории с Гидеоном.

– Кто он?

Коллинз тем временем указывал на Фрэнка, говоря, что сейчас его ход, но тот растерялся и выглядел смущенным.

– Ладно. То есть… – тут он понял, что нарушил правила игры. – Нет, погоди, я сейчас. Дай мне секунду…

– Нет, я победил! – вскричал Коллинз, торжественно воздевая в воздух сжатый кулак. – Насколько знаю, у «Битлз» нет песни под названием «Ладно, то есть»! – Он отбил по столу победный ритм ладонями и снова обратился к моему братишке. – Бакет, давай я тебе расскажу одну историю. В тридевятом царстве, в тридесятом государстве был такой город, Ливерпуль…

Я взглянула на Фрэнка и изобразила сочувственный взгляд, хотя на самом деле была рада, что игра закончилась.

– Жалко, что ты проиграл.

Он только пожал плечами.

– Уверен, что через некоторое время мы с Коллинзом повторим. Раз в несколько лет нас одолевает жажда посоревноваться в фанатизме. Но знаешь что, – внезапно он стал серьезным, как бывало всякий раз, когда речь заходила о моем списке, – я придумал идеальное решение для пункта номер 13.

Номер 13 был «Проспи ночь под звездным небом», и я бросила быстрый взгляд на брата, который, казалось, ничего не замечал, поглощенный историей о первой встрече Пола и Джона. Хотя инициативы Фрэнка я всегда очень приветствовала, именно для этого пункта наметила решение еще в ту ночь, когда мы сидели с мамой на крыльце.

– Как раз с этим номером я уже разобралась.

– Правда? – удивился Фрэнк. – Отлично. И что ты затеваешь и когда?

Я просто смотрела на него – и вдруг поняла, какой ответ будет самым лучшим.

– Уже очень скоро, – сказала я – и Фрэнк наградил меня улыбкой, как будто я несказанно его изумила.

Той же ночью я прокралась в комнату брата, стараясь не шуметь, хотя это было трудно, потому что под ногами валялись игрушки, которые, казалось, покрывали ровным слоем весь ковер.

– Беккет, – шепнула я, склонившись над ним, и сделала еще шажок вперед. – Эй, Бек. Ой! – это я наступила ногой на что-то маленькое и пластиковое.

– А? – Беккет сел в постели, моргая в слабом свете ночника. А ведь клялся и божился, что этот ночник ему совершенно не нужен и что давно перестал его включать! – Что случилось?

– Ничего не случилось, – я пнула в сторону нечто, оказавшееся деталью «Лего».

– Тогда зачем пришла?

– У меня есть идея, – я присела на край кровати, стараясь больше ни на что не наступить. – Хочешь пойти в поход?

Беккет вытянулся, отбрасывая кудряшки со лба.

– То есть как?

– Я имею в виду: давай переночуем под открытым небом? Я все приготовила. Мама с папой ничего не скажут.

Беккет какое-то время смотрел на меня с сомнением, словно прикидывая, я это серьезно или ему все просто снится.

– Но как? – спросил он наконец, и это означало, что он в деле. – У нас же нет ни палаток, ничего. Мы с папой собирались все вместе покупать…

– У меня есть решение, – сообщила я, скрещивая пальцы в темноте. – Встречаемся через десять минут на заднем дворе.

Спустя десять минут – почти с секундной точностью – Беккет вышел на задний двор в пижаме, видимо, все еще сомневаясь в затее.

– Тадам, – провозгласила я, надеясь, что он не сочтет увиденное глупостью, не развернется и не уйдет обратно в дом.

Я устроила на заднем дворе маленький туристический лагерь. Палатки у нас не было, но я уложила на дворе два спальных мешка и подушки – голова к голове.

– Все взаправду? – спросил Беккет, делая шажок вперед, и на лице его появилась улыбка.

– Сначала побрызгайся вот этим, – я протянула ему большой баллончик с аэрозолем против насекомых.

Это было единственное, о чем я волновалась: коль скоро мы собирались спать на открытом воздухе, я ожидала нападения ужасных стай москитов, которые вот-вот слетятся, чтобы съесть нас заживо.

Беккет поливался спреем, пока не закашлялся, потом побежал к спальным мешкам, распыляя аэрозоль в мою сторону. Я честно вытерпела это, прежде чем забраться в свой спальник.

Устроив под головой подушку, я посмотрела наверх. Хорошо, что мешки у нас были теплые, для горных походов: хотя погода стояла хорошая, все же спать на земле было холодновато, да еще и влажно. Я смотрела прямо вверх – на звезды, которые сияли над садом, и уже жалела обо всех летних ночах, проведенных под крышей, которая заслоняла такое прекрасное зрелище.

– Это очень круто, – сказал Беккет.

Я повернула голову и увидела, что он лежит на спине, подложив руки под голову. Ни один из нас толком не знал созвездий, так что мы стали придумывать свои собственные, вроде Кривого Галстука или Сердитого Пингвина, а заодно сочиняли для них подходящие истории. Голос Беккета стал утихать, когда он повествовал о происхождении созвездия Корзинка для картошки фри, и я решила, что он засыпает, да и сама была близка к этому. Глаза закрывались сами собой, и я усилием воли раскрыла их, чтобы убедиться, что мириады звезд надо мной по-прежнему на месте.

– Мы ведь сможем еще раз так сделать? – сонно спросил Беккет.

– Непременно, – ответила я и закрыла глаза. – В следующем же месяце.

– Ладно, – сказал Беккет. После нескольких минут тишины – я уже думала, что он заснул, – он снова спросил: – А как же Слоан?

Я открыла глаза и резко села, опираясь на локоть.

– Что ты имеешь в виду?

– Ведь когда она вернется, мы больше не сможем так делать? – брат говорил совсем тихо. – Ты же будешь слишком занята.

Сначала мне хотелось заверить его, что ничего не изменится. Но через секунду я поняла, что будь Слоан в городе, я бы где-нибудь тусовалась с лучшей подругой…

– Неважно, – наконец сказала я, стараясь, чтобы голос звучал как можно убедительнее. – Я тебе обещаю. В следующем месяце мы снова будем спать под звездами, ты и я.

– Круто, – ответ Беккета утонул в зевке. – Спокойной ночи.

Через минуту я уже слышала его частое глубокое дыхание – о скорости засыпания Беккета у нас в семье ходила дежурная шутка, и ночлег под звездами этого не изменил.

Я перекатилась на спину и снова стала смотреть в ночное небо. Слова Беккета снова и снова звучали у меня в голове, но почему-то мне не хотелось думать о том, как все изменится, когда вернется Слоан. Я снова посмотрела на своего спящего братишку, перед тем как закрыть глаза, и сама погрузилась в сон с чувством, что сегодня сделала что-то очень правильное.