15

Справедливость, может, и вправду где-то на подходе, но она не очень-то торопится. Я все жду, когда миссис Дорио сделает объявление о том, что им удалось найти автора сайта, или когда сама Ринзи проколется и тайное станет явным, но пока ничего подобного не происходит. И даже хуже: волна ненависти ко мне только растет. Если Ринзи на костылях была новостью-однодневкой, то грязи на сайте «Зима тревоги нашей» хватит на то, чтобы будоражить умы общественности и поддерживать общее возмущение до конца учебного года.

Сегодня у меня занятия по ПАП, поэтому я быстро заканчиваю обед. Мне хочется быть первой в «Черной комнате», чтобы успеть занять место в самом дальнем углу комнаты и, таким образом, отгородиться от остальных раньше, чем они сделают это сами. Я вставляю в уши наушники, закрываю глаза и слушаю музыку в ожидании начала.

Кто-то вытаскивает у меня наушник из правого уха. Я поворачиваюсь и вижу Шона на соседнем стуле. Он запихивает мой наушник себе в ухо.

– Ух ты, не знал, что ты поклонница Бетховена, – говорит он, покачивая головой в такт музыке.

– Что? Но это же… – Тут до меня доходит, что он шутит, и я выдергиваю свой наушник из его уха.

– Да ты юморист! – Я выключаю музыку. – Как там Ринзи?

– Нормально. Я стараюсь максимально облегчить ей жизнь.

– Ты просто ее ангел-хранитель! – В моем голосе больше сарказма, чем мне бы хотелось. – Я имею в виду, что ей с тобой повезло, – поправляюсь я.

Шон в ответ тоже пожимает плечами.

– Они с Тревором расстались, и я сейчас выступаю в роли жилетки. Но это ничего. Она бы сделала для меня то же самое.

Мне снова удивительно, что Ринзи, какой он ее видит, и Ринзи, какой вижу ее я, – это один и тот же человек.

Места в аудитории постепенно заполняются. Скоро начнутся занятия. Шон наклоняется поближе ко мне и спрашивает, приду ли я после посмотреть на его тренировку, но мне не хочется сидеть среди такого количества враждебно настроенных людей. Особенно после слов Джей-Джея, что, по всеобщему мнению, я использую это время на то, чтобы шпионить за людьми и собирать свои грязные материалы.

– Не могу, – просто отвечаю я. По тому, как он нахмурил лоб, я вижу, что он думает, будто меня это огорчает. Да, пожалуй, так оно и есть. Немного.

– Последние пару дней были довольно тяжелыми, – говорит он. – Но мне хотелось бы извиниться. В понедельник я вел себя как полный придурок. Ну, с этим сайтом. Я хорошо подумал обо всем и теперь знаю, что это была не ты.

– Спасибо… Но не очень-то приятно, что, для того чтобы прийти к такому мнению, тебе понадобились продолжительные размышления. Особенно после бала. Я думала, ты достаточно меня знаешь, чтобы не сомневаться.

Шон, похоже, не знает, что на это ответить. Да и я не знаю, что еще сказать. Начинается ПАП. После занятий он останавливает меня, схватив за руку, прежде чем я выхожу из аудитории.

– Можно написать тебе попозже?

Как только он ко мне прикасается, мое сердце начинает прыгать в груди. Меня не очень-то радует, что у него были сомнения на мой счет, но я не готова поставить крест на наших отношениях.

– Будет здорово, – улыбаюсь я ему в ответ.

Так он и поступает, и у нас с Шоном все постепенно налаживается. Теперь мы перезваниваемся или переписываемся каждый вечер. Мы не встречаемся, потому что он занят тренировками и помощью Ринзи, а я стараюсь держаться от нее как можно дальше.

Люди продолжают болтать обо мне всякий вздор, поэтому очевидно, что блокнот пока не очень-то мне помог. Может, это пожелание как раз и было из разряда невыполнимых. Попробую что-нибудь другое. Хоть Эдди такого и не говорила, но у меня сложилось впечатление, что блокнот не рассчитан на многозадачность. Возможно, когда загадываешь новое желание, оно аннулирует предыдущее, а мне бы этого не хотелось.

Единственное положительное во всем этом то, что я сейчас завалена работой над школьными проектами, включая реферат по «Гамлету», который надо сдать к концу следующей недели. Поэтому я занята каждый божий день, даже в выходные. В понедельник у меня все еще куча несделанного, и после занятий я сообщаю Амалите, что мне, скорее всего, придется трудиться всю ночь, чтобы хоть немного продвинуться вперед.

– Но ты же прервешься в 9:55, да? – спрашивает Амалита с придыханием.

– Зачем?

– Estas bromeando? В это время на шоу «Поп-идол» объявляют результаты конкурса Кайлера Лидса! Разве ты не хочешь услышать, как в эфире назовут мое имя?

– Конечно, хочу, – весело говорю я. – Только этому не бывать.

– Ай-ай-ай, Отем, ты – Фома неверующий, – произносит Амалита с упреком, цокая языком. – А ты посмотри, и сама убедишься. Тем более что ты сама захочешь посмотреть: он написал в «Твиттере», что собирается появиться на шоу «сюрпризом», чтобы лично объявить победителя.

Это, надо признать, стоит перерыва в занятиях. Я планировала спуститься вниз и включить телевизор прямо перед его появлением, но уже в девять часов мама стучит мне в дверь и заглядывает в комнату.

– Ты не спускаешься? – с надеждой спрашивает она. – Идет «Поп-идол». Я слышала, бесподобный Кайлер Лидс будет на нем собственной персоной.

– Да, но только за пять минут до окончания, – отвечаю я маме, удивленная ее осведомленностью. – Тогда я и приду.

– Пошли, Отем! Мы с Эриком уже смотрим. Я сделала попкорн, как ты любишь…

Я откидываюсь на стуле и поднимаю руки вверх, потягиваясь.

– Поверить не могу, что ты пытаешься соблазнить меня попкорном! – И это срабатывает. Теперь я просто жажду его!

– Присоединяйся. Семейный вечер перед телевизором, что может быть лучше?

Я иду за ней вниз и занимаю место в углу дивана. Шмидт укладывается рядом со мной, положив морду мне на колени. Эрик сидит по другую сторону, а мама рядом с ним. Она протягивает мне большую миску попкорна, прежде чем сесть.

Шоу дурацкое. Ни один из оставшихся пяти конкурсантов не представляет из себя ничего особенного, а комментарии судей не имеют ничего общего с происходящим на сцене. Как будто они смотрят свое собственное шоу. Мы втроем то и дело вставляем язвительные комментарии и заставляем друг друга безудержно хохотать. Один раз от смеха я так поперхнулась попкорном, что чуть не задохнулась.

Здорово сидеть всем вместе и вредничать! Мы любили проводить так время в Стиллвотере. Не помню, чтобы после переезда у нас был хоть один подобный вечер. Я даже немного огорчена появлением Кайлера Лидса на экране, потому что это значит, что шоу почти закончилось.

– И наступает тот момент, которого мы все так долго ждали, – произносит ведущий.

– Когда Кайлер Лидс наконец-то признается, что он все свои песни поет под фонограмму, – продолжает за него Эрик.

– Тебе просто завидно, что он уже вышел из пубертатного периода, – говорю я.

– Заткнись! – отвечает Эрик.

– Отем, процесс взросления твоего брата идет четко по расписанию!

Я громко смеюсь. Эрик вытягивается на диване.

На сцене ведущий стоит рядом с Кайлером, за их спиной – огромный экран.

– Мы получили миллионы заявок на участие в конкурсе «Вечер мечты», – говорит он. – Теперь наш компьютер случайным образом выберет победителя.

На экране с невероятной скоростью мелькают кадры, иллюстрирующие процесс перетасовки заявок.

– Когда Кайлер нажмет на эту кнопку, – ведущий передает Кайлеру в руки пульт, – нам станет известен победитель конкурса. Этот счастливчик и еще один выбранный им гость получат возможность провести «Вечер мечты с Кайлером Лидсом»! Всем желаем удачи!

– Да, удачи всем! – соглашается Кайлер со своим прикольным английским акцентом, – и спасибо, что прислали свои заявки на участие в конкурсе! Это честь для меня! Спасибо за вашу любовь и поддержку!

– И за те денежки, что вы тратите на мои скучные песенки! – добавляет Эрик.

– Заткнись, – зашипела я в его адрес. – Слышал, моя поддержка – честь для него!

– Итак, приступаем! – Кайлер поднимает вверх пульт с заветной кнопкой. – Я хочу, чтоб вы знали: я был бы счастлив провести вечер с любым из вас, но по условиям конкурса удача улыбнется только одному…

Мама хмурится.

– Звучит не очень-то скромно…

– Три, два, один… – Кайлер жмет на кнопку, и весь экран за его спиной заполняет одно только имя, написанное огромными буквами:

И в эту же секунду раздается звонок моего сотового.

Больше телефон не умолкает.