Те же принципы, которые применялись к анализу малых больных групп, могут прилагаться и к большим организациям, в которых свыше тысячи членов. Нужно только помнить, что в малой группе с каждым членом можно иметь дело как с индивидом, в то время как в большой организации вначале нужно изучить общие тенденции, прежде чем заниматься индивидуальными склонностями. Тип анализа, излагаемый ниже, подходит для больших больниц или учреждений закрытого типа, таких, как тюрьмы, а с некоторыми видоизменениями может применяться к деловым, политическим и военным организациям.

Принадлежащая штату больница «Элизиум» – современное, хорошо оборудованное, хорошо финансируемое медицинское учреждение, расположенное, как во многих аналогичных случаях, в отдаленной части штата, вблизи небольшого города. В больнице свыше тысячи пациентов и чуть меньше тысячи работников. Доктор Кв., как консультант по социальной динамике и групповой терапии, имел возможность хорошо познакомиться как с административными и кадровыми проблемами штатных работников, так и с психиатрическими проблемами пациентов.

Госпиталь был построен по проекту лучших архитекторов и с учетом консультаций психиатров, и физическое оборудование было удовлетворительным для работников. Структурно здание построено таким образом, что кабинет главврача находится у главного входа, а кабинеты врачей расположены по радиусам от него и перемежаются с палатами и клиническими и профессиональными отделами. За зданием находится просторная территория, на которой хватает места для выращивания овощей, дополнительного строительства и отдыха. Территория всегда открыта для пациентов, которым разрешено находиться за пределами больницы. По периферии расположены жилища служителей; старшие работники живут в городе. Все вместе они образуют важный элемент экономической и социальной жизни округа. Семьи некоторых пациентов тоже поселились поблизости или часто приезжают в уикенды. Таким образом, город Элизиум социологически напоминает армейский городок, город, принадлежащий одной компании или колледжу в сельскохозяйственной местности, с аналогичными проблемами связей с общественностью, с которыми приходится иметь дело внешнему аппарату больницы.

Диаграмма власти относительно проста, как видно на рисунке 35. Административно главный врач подчиняется главе департамента душевного здоровья штата, который был назначен – и очень удачно – губернатором. В конечном счете этот глава департамента отвечает за голосующую публику, за хорошо известного «среднего гражданина». Административным руководством служит законодательство штата по здравоохранению, которое подвергается конституционным изменениям со стороны законодательного собрания. Все приказы главврача конституционны и легко защитимы, если соответствуют кодексу. Это его личная и организационная ответственность. Эти аспекты не вызывали у него затруднений.

Гораздо больше беспокойства приносили обязанности, связанные с культурой, согласно которым нужно было общаться с публикой через прессу. В культуре штата считалось крайне нежелательным иметь превышение минимального количества неразрешенных отлучек из больницы или других неблагоприятных происшествий, с ней связанных. Публика как бы передала главному врачу, как лидеру одного из органов внутреннего аппарата штата, часть своего воображаемого всемогущества, всеведения и неуязвимости. Слишком большое количество недочетов означало бы, что он нарушил этот воображаемый контракт, основанный на совпадениях в групповых имаго большинства простых граждан.

Историческая ответственность главного врача относилась к его собственной подгруппе, т. е. к профессии психиатра, причем эвгемером выступал Пинель, французский врач, который ввел в психиатрических лечебницах мягкое обращение и портрет которого висел в кабинете главврача. Эта ответственность требовала соблюдения строгого этикета по отношению к пациентам и расслабленности в отношениях с персоналом клиники. Таким образом, главврач подчинялся двум канонам, в чем-то противоречившим друг другу: субкультуре, требовавшей мягкости в отношениях с пациентами и запретительной строгости в дисциплине штата клиники, и общей культуре, призывавшей к предупреждению конфликтов. Это противоречие особенно усиливалось при обращении с возбужденными пациентами. Этот конфликт был наиболее серьезной заботой главврача, и он разрешал его в своей технической культуре с помощью лекарств.

Рис. 35. Диаграмма власти больницы штата

Организационная схема была достаточно стандартной: такая организация типична для лучших больниц подобного типа. Главные отличия заключались в неформальных каналах коммуникации. В большинстве штатов формальные каналы указаны в главном руководстве – обычно в своде законов о здравоохранении, подкрепленном местным руководством, основанном на административных условиях каждой больницы. Так, пациент, который хочет поговорить с главврачом или любым другим работником, имеет законное право обратиться с просьбой об этом по формальным каналам. Неформальные каналы зависят от персоны и личности главного руководителя в каждой местности. В пределах, указанных общим руководством, руководитель такой организации может принимать независимые и обычно окончательные решения относительно всех внутренних вопросов и в этом отношении до некоторых пределов является автократом. Мораль, или состояние групповой сплоченности, зависит от того, как он применяет это свое право. В принадлежащей штату больнице «Элизиум» руководитель был одновременно доступен и полезен работникам и пациентам, и его примеру следовали остальные штатные работники. Доступность означает, что неформально, с соблюдением соответствующего этикета, все каналы коммуникации открыты в полагающееся время. Пациент мог остановить главврача или другого работника без предварительного уведомления, если встречал их в коридоре или в палате, и был уверен, что его вежливо выслушают. Полезность означает, что после того как просьба выслушана, последует твердое решение или эффективное действие.

Ситуация в «Элизиуме» резко отличалась от положения в двух соседних больницах. В первой из них главврач предпочитал быть доступным только по формальным каналам. Излишняя строгость распространилась и на низшие эшелоны и стала характеристикой групповой культуры. Однако если удавалось обратиться к главному врачу, решение или действие следовали быстро. Во второй больнице был очень высокий уровень доступности, но толку от этого было мало; главврач согласен был поговорить с любым и в любое время, но от него было почти невозможно получить окончательное решение или твердую поддержку. В первой больнице, несмотря на высокий уровень полезности, оказалась слишком большой текучесть кадров, которую сами работники объясняли недостаточной доступностью; во второй, даже с высоким уровнем доступности, существовала слабая групповая сплоченность, которую штат объяснял уклончивостью главного врача и недостатком полезности или поддержки.

Несмотря на выдающиеся качества главврача, в больнице «Элизиум» постоянно возникали трудности, не специфические для этого учреждения, которые главврач оказался не в состоянии устранить, хотя принимал, насколько возможно, конструктивные меры. Это легко понять, взглянув на структурную диаграмму, изображенную на рисунке 36. Главная внутренняя граница разделяет два основных класса членства: те, для кого больница – обусловленная добровольная группа, называются персоналом или штатом; те, для кого она принудительная группа, называются пациентами. Эти два класса можно различить по следующему признаку: штат имеет законное право накладывать ограничения на пациентов и использует это право, в то время как у пациентов нет законного права накладывать ограничения на штат. Но пациенты могут дисциплинирующе воздействовать на других пациентов, поддерживая в палатах порядок с согласия терапевтов.

Рис. 36. Структурная диаграмма госпиталя штата

Эти два класса во многих важнейших отношениях напоминают классы, которые мы находим в конторе или на заводе и которые известны под общими названиями управляющие и рабочие. Если в больнице есть главврач, штат профессионалов, технические работники и пациенты, на заводе мы имеем директора, работников администрации, бригадиров и рабочих. Но есть и важные отличия. В промышленности членство добровольное, хотя для самого индивидуального члена группа может быть психологически вынужденной, а не личной. Армейская часть имеет ту же структуру, с главной внутренней границей между офицерами и солдатами-контрактниками; в военное время членство за немногими исключениями принудительное. В больнице внешняя граница открыта для штата, но закрыта для пациентов; в промышленности она открыта для всех членов; в армии военного времени закрыта для всех членов.

В больнице, в отличие от промышленности (забастовки) и армии (жалобы), на главной внутренней границе редко возникают трудности. За немногими исключениями пациенты и штат легко уживаются друг с другом. Главные проблемы возникают на второстепенных внутренних границах. Наиболее тревожное возбуждение бывает на второстепенной границе лидерства, потому что именно здесь проявляется отсутствие твердости культуры. Эта культура не различает отчетливо психиатров (медицинский персонал), с одной стороны, и социальных работников и психологов (парамедицинский персонал) – с другой.

Эта трудность возникла потому, что главной деятельностью больницы было лечение психиатрических больных, и медицинский и парамедицинский персоналы действовали в качестве психотерапевтов. Медицинский персонал считал, что недостаточное профессиональное разграничение нарушает каноны, формулируемые законом и традицией, и отдает пациентов в руки терапевтов, чью квалификацию трудно оценить отчетливо. Представители парамедицинских профессий возмущались традицией, согласно которой только медицинский персонал достаточно подготовлен для проведения терапии, а самые способные и опытные специалисты полагали, что могут сделать больше, чем менее умные и менее опытные медики. В целом медицинский персонал исполнял свои роли в организационной структуре, в то время как остальные действовали как персоны в индивидуальной структуре; поэтому они не могли договориться друг с другом. Этот местный конфликт соотносился с общим конфликтом в культуре штата и всей страны. В это время конституционное (законодательное) возбуждение проявлялось очень сильно при определении границы между деятельностью представителей медицинских и парамедицинских профессий.

Решение доктора Кв. заключалось в общей поддержке парамедиков; он утверждал, что терапевтическая эффективность зависит больше от персоны, чем от организационной роли, но подчеркивал также, что врачи специально подготовлены для диагностики и назначения лечения, а другие такой подготовки не имеют. Он хотел сказать, что у врачей в этом отношении условия для старта благоприятней, но одаренные социальные работники и психологи тоже могут стать терапевтами при специальной подготовке. Ударение смещалось с терапии, как части социальной культуры больницы, на терапию как техническую процедуру, доступную изучению; и с терапевтического мастерства как искусства, подтвержденного конституционным дипломом, на терапевтическое мастерство, возникающее в результате приложения личных талантов, знаний и отношений. В результате среди психиатров пошли толки о том, что доктор Кв. изменяет своему классу (классу конституционно утвержденных медицинских терапевтов). Однако доктор Кв. все время старался говорить и действовать в соответствии с положениями Гиппократа, и психиатры не могли упрекнуть его в отсутствии преданности конституционной клятве. Поскольку они не могли найти недостатков в его персоне, им пришлось начать выискивать недостатки его личности. Но собственная Взрослая честность не дала им слишком долго оставаться на этом уровне, как и предвидел доктор Кв.

Следующий набор проблем относился к взаимоотношениям между тремя силами в группе.

Если внешнее давление в промышленности представлено такими факторами, как финансы, профсоюзы и конкуренция, в больнице его преимущественно представляет пресса. Если глава корпорации уделяет особое внимание своему штату распространителей, чтобы иметь возможность бороться с конкурентами, руководитель больницы особенно тщательно подбирает работников в отдел связей с общественностью во внешнем аппарате, чтобы воспрепятствовать появлению отрицательных откликов в прессе, которые могут стать главной угрозой для продолжения существования нынешней организационной и индивидуальной структур больницы.

Как уже отмечалось, на конфликт между групповой сплоченностью и индивидуальными склонностями влияла межпрофессиональная конкуренция. Положение усложнялось тем, что даже в рамках одной профессии каждый индивид упрямо настаивал на праве поступать по-своему. Каждый был погружен в свою собственную игру с пациентами – этот факт доктор Кв. подтвердил, побывав на сеансах в разных терапевтических группах, так что в данной ситуации было недостаточно принадлежать к группе или принимать остальных членов группы. Наиболее перспективным оружием против возбуждения были профессиональная подготовка и гордость.

Решение доктора Кв. заключалось в том, чтобы еще больше обострить различие между деятельностью и процессом. Он предложил организовать регулярный клинический семинар, посещение которого было бы обязательным для всех штатных работников, занятых терапией; на этом семинаре следовало отказаться от организационных и персональных различий, чтобы увеличить эффективность лечения. Это означало, что во время семинара Родитель и Ребенок каждого терапевта должны подчиниться, предоставив Взрослому свободу обсуждать предложенный материал. Семинаром должен был руководить старший представитель администрации, не занятый терапией и потому не имеющий конкурирующих дистонических склонностей. Это должен был быть человек, разбирающийся в трансакционном анализе, чтобы он мог вести себя как Взрослый с минимальным, насколько это возможно, вмешательством со стороны его собственных Родителя и Ребенка и чтобы он справился с прорывами Родителя и Ребенка участников семинара. Целью служило усиление вдумчивости и благоразумия Взрослых участников семинара, когда они будут публично отчитываться о своей деятельности и представлять свою деятельность для профессиональной оценки. Конечно, была определенная опасность в требовании приспособления у самых обидчивых штатных работников; чтобы избежать осложнений, необходим был искусный посредник.

Чтобы процедура была эффективной, требовалось еженедельное проведение семинаров в строго определенное постоянное время. Если время проведения часто изменять или сделать длительными и нерегулярными интервалы между заседаниями, самым недовольным членам легко будет забыть о семинаре или договариваться на это время о других делах и встречах. Но если в их сознании твердо закрепится, что, скажем, каждый понедельник в три часа дня они обязаны явиться на семинар, им будет гораздо труднее находить предлоги для отсутствия. К тому же по своему опыту доктор Кв. знал, что изменить индивидуальные склонности будет гораздо труднее, если интервал между семинарами превысит одну неделю.

Чем яснее штат больницы поймет, что положение каждого работника в имаго главврача определяется профессиональной компетенцией, а не личными операциями (т. е. их рабочей эффективностью, а не умением играть в игры), тем большее внимание будет он уделять работе. Конечно, для менее способных работников это труднее, но тактичное обращение может смягчить нежелательные последствия в этом отношении. Однако даже если перенос ударения с желания и способности играть в игры к желанию и способности эффективно работать приведет к отставкам, в этом нет ничего плохого. В прошлом самые искренние и прямые люди уходили потому, что организация была настроена на игры; в будущем из-за высоких требований станут уходить менее компетентные работники, которые держатся за свои игры. Если раньше отсеивались лучшие специалисты, к явному ущербу для больницы, теперь будут отсеиваться наименее пригодные, и больница от этого только выиграет. Однако такая политика требует от главного врача жесткости, потому что лидеру обычно легче смириться с уходом хорошего работника, чем с отставкой хорошего игрока. Именно поэтому организации легче впасть в застой или начать падение, чем подъем.

Особой проблемой, относящейся к групповым имаго, была тенденция некоторых старших работников обсуждать на конференциях частную структуру групп, проводя в ходе деловых или учебных встреч нечто вроде разбавленной групповой терапии. Это обычное искушение в организациях, занятых групповой терапией. Идея заключается в том, что, если групповая терапия хороша для пациентов, она должна быть хороша и для работников штата. Возможно, это справедливо, но процедура нуждается в более тщательном обдумывании, чем это делается обычно. Если штат нуждается в такой терапии, для него должна быть организована особая терапевтическая группа, и она должна быть вполне отчетливо отделена от других собраний штата и соответствующим образом названа. В противном случае возникает следующая ситуация. Член, который хочет сказать что-то уместное на деловой встрече или на обучающем семинаре, никогда не знает, где и когда его попросят проанализировать мотивы сказанного. И справедливо считает, что участвует в игре «Психиатрия». Поэтому у него либо развивается тенденция воздерживаться от выступлений, либо он тщательно подгоняет свои слова к текущей игре. В таком случае страдает деятельность на встречах, а возможный терапевтический эффект, который извлекается из такого положения, не стоит принесенных жертв.

Больше того, согласно общим принципам психиатрической и социальной динамики, терапию для работников штата должны проводить нейтральные наблюдатели, не вовлеченные в деятельность организации. Чем меньше у пациентов возможности вести с терапевтом игры за пределами часов терапии, тем лучше он сможет выполнять свою работу. С другой стороны, прибавление игры «Психиатрия» к тем, которые уже разыгрывались членами организации, не увеличивает рабочую эффективность. Когда доктор Кв. представил эти соображения администрации больницы, они были приняты не только с благодарностью, но и с облегчением; было решено устранить «групповую динамику» из деловых и учебных собраний и совещаний.

Штат больницы (на учебных собраниях) и многие пациенты получили инструкции по структурному и трансакционному анализу. Таким образом они научились различать Родителя, Взрослого и Ребенка во взаимоотношениях с окружающими и обнаружили, что, тщательней обдумав то, что говорят, могут получить более приемлемые результаты. Или, если что-то шло не так, они были способны обнаружить пересекающуюся трансакцию и избежать в дальнейшем неприятных или трудных ситуаций.

Наиболее важной проблемой здесь оказалась терапевтическая техника тех, кто занят групповой терапией. Как отмечалось, посетив сеансы различных терапевтических групп, доктор Кв. заметил, что почти все терапевты больницы потакали своему Родителю или Ребенку, не сознавая этого. Многие трансакции, которые они считали Взрослыми терапевтическими операциями, на самом деле оказывались их собственной игрой; обычно это были игры, в которые терапевт не решался открыто играть с женой или с коллегами, но в которые любил играть дома с детьми и которые сам усвоил от своих родителей. В некоторых случаях достаточно было кратко упомянуть о таких возможностях и получить конструктивные результаты.