14

Бородатый врач Егоров в клетчатой рубашке и телогрейке с меховой опушкой курил трубку, окутанный сизой дымкой. Как леший. Сеньков поздоровался с ним, проследил за его взглядом и невольно поежился: на открытой площадке под дождем Мирон типа купался, растирая тело ладонями. В представлении Алексея смертельно больные — изможденные, потухшие, зацикленные на своем состоянии люди, то есть страдания должны быть очевидными, чего не скажешь о Мироне, выглядевшем здоровым.

— Холодновато для душа, — заметил Алексей.

— Наверное, холодная вода помогает ему переносить неудобства от болезни, — сказал Егоров. — Парень он морально крепкий, не жалуется, не скулит, я могу лишь догадываться. Уважаю таких.

— Наверное? Вы же врач. Должны знать точно.

— Я не по этой части, но почитываю, любопытствую, что за гадость цепляется к человеку, — с ленцой ответил тот. Егоров медлителен по натуре, напоминал Алексею осеннюю сонную муху, шевелящую лапками только по принуждению. — Видишь ли, злокачественных болезней крови много, иногда больных изматывает генерализованный зуд, часто он является первым признаком болезни, но его, как правило, принимают за другое заболевание, тем самым упускается время. Полагаю, холодная вода частично снимает зуд.

— Извините за невежество, что такое генерализованный?

— Распространившийся по организму, это патологический процесс.

— А сколько ему осталось?

— Бес его знает. Он парень молодой, упорный. Не редкость, когда сильная воля способствует выздоровлению во время лечения. У пациентов моложе тридцати современная медицина добивается длительной ремиссии, фактически недуг побеждается. А без мощного комплексного лечения протянет еще года два-три, может, меньше, может, больше — в зависимости от организма.

— И что за лечение?

— В его случае желательна пересадка костного мозга, а дело это крайне дорогостоящее. Я, как дилетант в данной области, могу лишь сказать, что это страшная, тяжелая нагрузка — перед операцией проводят химиотерапию в сверхвысоких дозах, иногда сочетая с лучевой терапией. Но жизнь того стоит, были б деньги. Э, ты-то куда?

Спускавшийся по ступенькам Алексей задержался, улыбнувшись Егорову и натягивая капюшон куртки на голову:

— А я тоже люблю гулять под дождиком, только одетым.

Он отправился по аллее в глубь парка, огляделся, а то тут полно ненормальных, вдруг им дождь в кайф. Никого вокруг. Сеньков достал мобильник, нажал на вызов.

— Леха, это ты? — проворчал Денис. — Че в такую рань?

— Какая рань — девять часов! Слушай, у меня возникли подозрения. Что основополагающее в преступлении?

— Мотив. Говори короче, экзаменатор.

— Мирон… ну, ты знаешь о нем… кажется, у него есть мотив — его собственная жизнь, а жизнь продлить могут бабки. Вчера я так понял, когда ты звонил, буза началась из-за документов Беляева, которые…

— Да, да, очутились у Зинаиды. Ну!

— А не мог он у Зины их забрать?

— Зачем? Толкануть чужой надел никто не может, тем более это не шесть соток. Есть еще одна покойная подружка — Азизова, ее зачем пустил в расход?

— Не знаю, — почесывая лоб, задумался Сеньков. — Свидетельницу убрал или… или у Зины на момент убийства документов уже не было, он подумал, они у Саши…

— И чего ж Мирон не уехал вместе с бабками спасать свою жизнь? Ждет, когда его загребут? Там есть более подозрительный тип: дворник, сторож и пастух.

— Федорыч?

— Он самый. Алкаши за бутылку мать, брата, жену продадут вместе с тещей. И рожа у него подходящая.

Убедительного возражения не нашлось, но версия-то появилась. А почему, собственно, надо исключать Мирона из подозреваемых, если у него обозначился мотив? Как и Федорыча не стоит.

По большому счету обитателей приюта следует прокачать всех.

— Если за документами гонка, то продать не проблема, — сказал Сеньков. — А покупатель, думаю, знает, как надел сделать своим.

— Кстати, выясни, что за надел и в каком месте, Лайма про поле долдонила, но сама толком не знает. Пока.

Засовывая в карман куртки телефон, Сеньков пробубнил:

— Не знает она… Хм! Все знает.

Хорошо бы ему, Алексею, пробраться в комнату Мирона. Но как? Ждать, когда тому снова захочется принять естественный душ? Минут бы десять хватило, а для начала можно зайти к парню поболтать якобы от скуки и осмотреть комнату, примериться.

В это же утро Даша, не дождавшись Вероники к завтраку, заглянула в спальню:

— Не спишь? Уже десять часов…

— Не заходи, не заходи! Ты заразишься, я заболела.

Какое везение — у Вероники голос охрип, что являлось подтверждением для Даши неважного самочувствия. А температуры, к счастью, не было, впрочем, температура не помешала бы осуществлению плана, людям решительным и упорным ничто не способно помешать. Но Даша сделала попытку войти:

— Это же не вирус, ты просто простудилась…

— Нет, стой там! — скомандовала Вероника. — Я закаленная, купаюсь в проруби, поэтому не простужаюсь, не боюсь сквозняков, дождей, переохлаждения… (Врала безбожно, но так нужно.) В общем, это все-таки вирус, в общественном транспорте подхватила.

— Врача вызвать? — озаботилась подруга.

— Какой врач? У меня нет прописки, а медицинский полис остался дома. Знаешь, тебе лучше подальше от меня держаться… Поезжай домой, я здесь сама… посплю денек-два, и все пройдет.

— Нет, я тебя не оставлю…

— Нет, поедешь, и сейчас же. Не хватало мне лишиться единственного человека, который в этом городе не противен. Не волнуйся, я закроюсь на все замки и подопру дверь креслом. Если что-то понадобится, позвоню Клавдии Васильевне, их поколение устойчиво к вирусам… (И очень кстати чихнула.) Ну, вот видишь? Это не простуда, это вирус.

Не так-то просто было избавиться от Даши, она настроилась стать сиделкой, домработницей и врачом. Сегодня Веронике ее забота казалась назойливой, подозрительной, а ведь Вероника ей никто, к тому же у Даши должны быть свои дела, близкие друзья, свободное время, которое посвящают исключительно себе. Ради чего она всем этим жертвует? Разумеется, не ради малознакомой подруги. И вот что знаменательно: еще вчера от Вероники ускользало ее нутро, но сегодня на лице Дашутки она наблюдала и читала волнообразные эмоции. То растерянность, то тяжелый выбор, то поиск аргументов, даже едва заметная, тщательно скрываемая досада — а все для того, чтоб остаться, разве нет? Веронике с трудом удалось выпроводить ее, да и то благодаря настойчивости Даша не рискнула обнажить свою задачу, а именно — не спускать глаз с сестры Зины, как та догадалась.

За девушкой захлопнулась дверь, Вероника тут же выбралась из спальни, проверила прихожую и побежала в душ.

— Вам нужны бумажки? — растирая тело мочалкой, говорила она. — Вы их получите, а там хоть перестреляйте друг друга, мне плевать. Как выразился мой лучший друг Ларичев? Я неприспособленная, не подготовленная к жизни? Это мы еще посмотрим.

А Даша любезно взяла на себя обязанности кухарки: сварила яйца всмятку… О, сливочное масло принесла! И хлеб черненький — вкусно с маслом-то. Вероника, не забывая о завтраке, положила перед собой карточку и набрала номер:

— Алло, это Георгий?

— Он самый.

Суховато ответил, ничего, сейчас запоет по-другому:

— А я Вероника, хочу поблагодарить вас за цветы…

— Вероника! (Как люди предсказуемы!) Очень рад, что позвонили. Как вы?

Его вопрос она предугадала, поэтому ответ обдумала еще ночью, чтоб в него вложить маленький намек:

— Простите, у меня немножко сел голос на нервной почве, но это ерунда. Знаете, вчера, когда моя подруга отдала цветы, я была тронута до слез. Мне в моем одиночестве после смерти Зиночки неуютно…

— Да не убивайтесь вы так, что случилось, то случилось.

— Я уже отошла, честное слово. Ну, не совсем… и все же. Мне приятно внимание друзей Зины, ведь этот город для меня чужой.

— А хотите, я немного вас развлеку?

— Да? Как же?

— Приглашаю вас поужинать со мной. Как вам мое предложение?

— Это удобно? Я вас не знаю, вы меня тоже…

— Но нас объединяет Зина, так что тему для беседы найдем.

Конечно, она согласилась, ведь это была ее цель — встретиться с ним, впрочем, как и его, о чем нетрудно догадаться. Оставив посуду на столе, Вероника кинулась разбирать гардероб сестры, у той, как у Екатерины Второй, тряпок хватит на сотню дам. Но Веронике нужно замаскироваться, чтоб Петины ищейки, или вчерашние похитители, не узнали ее, если пасут. На кого они обратят пристальное внимание? На девушек с похожей фигурой — это раз, на прическу — два, на лицо — три. Или в обратной последовательности, не суть важно, но отсюда следует: надо изменить все параметры.

На ее счастье, дождь не перестал лить. А осенний дождь — это резкое похолодание, следовательно, никого не удивит тепло одетый человек.

Вероника выбрала бюстгальтер сестры, значительно превышающий ее размер, подложила в чашечки платки, получилась пышная грудь. Затем приготовила два пушистых свитера, которые увеличат объем, из множества брюк выбрала самые свободные, ведь под них легко поддеть вторые брюки. Легкое пальто терракотового цвета и замысловатого кроя дополнительно выровняет фигуру. Уместней надеть не столь яркую одежду, но Зина предпочитала кричащие тона, чтоб ее видели за километр. Сапоги… А это неплохо — отправиться в сапожках на два размера больше, они утяжелят походку. Правда, Вероника максимально «подогнала» ногу под размер, натянув пару толстых носков.

Ходила она здесь только с распущенными волосами, которые являются основной ее приметой, довольно яркой, надо сказать. Париков у Зины не нашлось, не беда, вряд ли волосы влезли бы под парик. Вероника заплела копну в тугие косички, распределила сзади на голове и заколола шпильками.

Теперь лицо. Ее запомнили без косметики, значит, рисуй, что угодно, а рисовать есть чем — у Зинули была страсть к косметике с детства. Несессер и корзинку Вероника вытрясла на стол, перебирала, заметив, что большая часть содержимого так и не пригодилась сестре, а если честно, и не подходила ей.

Вероника положила тон на лицо, брови, которые не отличались яркостью, она нарисовала пожирней, наложила густые тени, немного изменив форму глаз, хотя именно ее глаза трудно поддаются изменению. Но их можно зрительно расширить, опустив внешние уголки, подводкой подкорректировать. Последний штрих — увеличила губы: обвела карандашом, чуть выступив за границы, и накрасила их яркой помадой.

Одевшись, она осмотрела себя в зеркало — ну и бабища получилась! Вульгарная толстушка, неуклюжая в движениях, в общем, страхолюдина. Шляпка! Обязательно с низкими полями. Ну и наконец: что отвлекает от лица? Ага, — немыслимой длины и величины серьги! Да, да, они отвлекут внимание нелепостью, претенциозностью и безвкусицей. К сережкам подошли браслетики, которые Вероника не напялила б даже по приговору суда.

— Фу-х! Ну, теперь мой выход! Удачи мне.

Продать золото — не проблема, хотя достойную цену в скупке не дадут, значит, открыто надуют. Адрес Вероника узнала по справке еще дома, на весы упали сережки, цепочка с крестиком, кольцо без камня, второе кольцо отдавать за предлагаемую цену отказалась. В нем несколько маленьких бриллиантиков, а так называемый лом не учитывает достоинство камней. А продавать они его будут, тоже не учитывая наличие бриллиантов? Это уже не надувательство, это бессовестный грабеж.

Скупщик дал совет отнести кольцо в комиссионный магазин, мол, там примут за ту цену, какую вы установите, правда, комиссионные возьмут двадцать пять процентов от стоимости. Нехило — аж четверть! Но если припрет, куда Вероника денется? Она забрала деньги и кольцо, на улице надела его — все же подарок. Стас любитель чужих традиций, в кино насмотрелся, как, предлагая женщине добровольно надеть брачное ярмо, мужчины дарят кольцо — это и есть знак: мол, выходи за меня замуж. Вероника от счастья чуть крышу ресторана головой не проломила, а сейчас думает, как выгодней его толкануть. М-да, меняется жизнь, меняются и ценности. Где же еще купят? На рынке! Валютчики скупают и золото.

Потом забросила на телефон деньги и отправилась в интернет-кафе. Сюда она пришла учиться и кое-что состряпать. Предмет конфликта необходимо знать, однако уже через сорок минут Вероника поняла, что увязла в головоломках купли-продажи лесных массивов. Да что она мучается? Есть же кому позвонить и проконсультироваться:

— Леся, привет, это Вероника.

— Ты уже вернулась с Мальты?

— Я туда не ездила. Мою сестру убили…

— Да ты что! Сочувствую…

— Леся, мне сейчас некогда принимать соболезнования, потом выслушаю, когда приеду. Мне нужна твоя консультация.

— Ну, говори, время у меня есть.

— Отлично. Значит, так… Один дед в девяностых годах, являясь директором пансионата, все это хозяйство перевел в личную собственность, может, приватизировал, может, еще как-то забрал, точно не могу сказать, я не знаю.

— И не заморачивайся, в девяностые был жуткий бардак, умные люди в нем неплохо ориентировались и оторвали неплохие куски.

В понимании Вероники эти умные люди попросту воры. Леся же продукт своего времени, ее восхищают предприимчивые, успешные, богатые люди, а каким путем они этого достигли, неважно. Не читать же ей нравоучительные лекции.

— А к пансионату примыкает огромный лесной массив, — продолжила Вероника. — В те времена просто забыли про него и про то, что лес закреплен за пансионатом. Теперь из-за него идет драка, нет, целая война, лес, как оказалось, принадлежит деду. Меня интересует, какие дед должен иметь доказательства, что это его территория?

— Забавная ситуация, дай-ка подумать… Ты уверена, он не аренду оформил, а получил право собственности?

— Ну а как бы тогда он продавал?

— В девяностые выдавали свидетельство о праве собственности на землю, так что могли оформить лес как большой земельный участок. Сейчас выдается свидетельство о государственной регистрации права, но на основе первого свидетельства оно является правоустанавливающим документом, а при последующих сделках будет выдано на нового владельца.

— Ты не могла бы выслать на мой почтовый ящик образец прав на собственность в девяностых и… это… образец нынешней государственной регистрации? Я хочу знать, как все эти бумажки должны выглядеть.

— С ума сошла? Лесные массивы не встречались в моей практике, да и вряд ли наши юристы работали в этом направлении.

— А ты на землю вышли, без массивов. Срочно. Это вопрос жизни и смерти… именно так обстоят дела. Не забудь, лес примыкает к пансионату, вдруг должны быть какие-то добавки к общему положению. Умоляю…

— Ладно, пробегусь по отделам. А ты познакомь меня с дедушкой, может, ему нужна опекунша?

Леся работает в администрации, юрист, если она не добудет образцы, придется блефовать на голом месте. Ожидая письма, Вероника продолжила изучать лесные проблемы, которых пруд пруди. Как Беляев умудрился их обойти? Хотя не обошел, его грохнули, чтоб не имел проблем.

Все бы ничего, да чувствовала себя, как в печке, тетка в таких случаях говорила: «Упарилась». Вот и Вероника упарилась в коконе, захватывая пальцами свитер на груди, она создавала подобие вентиляции, а семь потов все равно сошло.

Наконец получила письмо от Леси, внимательно изучила и начала работать. Дизайнерская работа требует умения создать при помощи компьютерной графики будущий проект ландшафта, учитывая капризы клиентов — альпийские горки, зоны отдыха, клумбы, лужи с камышами. А тут задача всего-то нарисовать бланки и внести туда данные. План территории Вероника тоже соорудила: посмотрела картинку деревни, как она выглядит из космоса, примерно прикинула, где может находиться «Сосновая роща», а потом изобразила графически карту местности. Совпадает или не совпадает — неважно, рассчитывала Вероника на примитивнейшее устройство большинства людей. Оставила и несколько процентов на неудачу, но ее желательно не притягивать, проецируя провал затеи, значит, о ней думать не стоит.

Не ждала звонка Пети, а он позвонил:

— Вероника, ты хочешь послушать Абалкину?

— Конечно, хочу, — воскликнула она, забыв, что не дома и не одна.

— Ты сейчас где? Я подъеду, куда скажешь.

Бояться пока нечего, он мог еще вчера ее прикончить.

— Я дома, — сказала Вероника. — Только приезжай через часик, у меня сейчас доктор, я ведь простыла…

— Хорошо, через час буду. Лечись.

Работа практически закончена, Вероника кинулась к юноше-оператору, попросила отпечатать свои графические опусы, но, увидев черно-белую печать, остановила его:

— Постойте! Мне нужно в цвете…

— Цветной принтер есть в соседнем здании.

— Как же быть? — задумалась она. — А где купить флэшку? Недалеко.

— За углом магазин оргтехники. Направо.

Вероника смоталась в магазин, потом переписала на флэшку работу, затем сбегала отпечатать на цветном принтере. Время! Время, черт его возьми! А жадность не разрешила воспользоваться такси, поэтому домой Вероника неслась бегом, отчего каблуки подворачивались, «убегая» назад, но хоть не сломались. Надо было две пары носков надеть. Вероника успела принять душ, смыв с себя краску и семь потов… Звонок!