4
В то же самое время Саша заперлась на все имеющиеся замки, кинула сумку в прихожей, задраила окна шторами и пришла на кухню. Под салфеткой обнаружила еду — неудобно как-то, забота всегда обязывает, а Саша не любит быть обязанной кому бы то ни было, даже таким замечательным людям. Однако голод не тетка, девушка взяла маленький пирожок, надкусила… С мясом. Безумно вкусный, хоть и холодный. А мысли крутились в одном направлении, вряд ли и сегодня она заснет из-за этого.
И унеслась на тот банкет, или корпоратив — как нынче принято называть праздники в коллективах. Там на столах теснились блюда с красиво оформленной едой, возвышались бутылки с вином и коньяком, бокалы, вазы с фруктами. Почему именно тот вечер вспомнился? Не из-за пирожков же на тарелке! Скорей всего, где-то на периферии сознания засела фраза Инока и не давала покоя: «Слушай, если это не конкурентка намекает, чтоб ты катилась туда, откуда прикатила, тогда сама должна знать, кому дорогу перешла».
— Хм, дорогу перешла, наступила на хвост… — проговорила Саша набитым ртом, присев на стул. — Мало ли, кто и кому дорогу переходит, не на всех же из-за этого софиты падают. Только я сошла со всех дорог и со всех дистанций…
Иногда, как сейчас, ее неудержимо несет назад и без слов Инока, словно она жаждет пережить заново помимо счастья — разочарование и отчаяние. Мазохизм какой-то. Да, был другой мир, в некоторой степени фееричный из-за многообразия, остаться собой в нем было так же сложно, как не заразиться чумой в Средние века. Саша не потеряла себя, то есть жила, четко следуя установленным принципам, благодаря чему не смогла вписаться в желанную стихию, однако не это ее тревожило и тогда, и сейчас. Порой обстоятельства создаются некой темной силой, которая до поры до времени торчит в подполье и однажды выползает, чтобы ударить. Главное, от Саши ничего не зависело…
* * *
Получить диплом (хоть усеянный пятерками, хоть там будут сплошные трояки) — это формальный этап, который не дает никаких гарантий. Такова реальность. Саша не смогла найти работу в Москве, куда хотела — ее не брали, а куда брали — туда она сама не хотела. Но как без Москвы, без кино, без надежд? Жизнь только началась, самостоятельная и абсолютно безденежная. Не будь Изабеллы Дмитриевны, пришлось бы жить на вокзале и питаться воздухом.
Однако мало-помалу Саша освоилась с тяжелыми условиями, подыскивала халтурки. То Снегурочкой работала — очень выгодная, но сезонная работа, как на грядках клубники. То в эпизодах снималась, то корпоративные вечера вела — слава богу, праздников в стране полно, иначе столица превратилась бы в Дикий Запад и конкуренты перестреляли друг друга. То ее приглашали в спектакль на троих — два известных актера и она делали чес в какой-нибудь области, потом опять простой, потому что мужики снимались. Худо-бедно деньги водились, хватало на одежду (разумеется, не из дорогих бутиков) и баловать бабулю Изабеллу вкусностями.
И вот однажды… да, этот день изменил ее жизнь, хотя тогда и много позже она этого не поняла. Итак, однажды… Кстати, это было зимой! А зима тогда упала на Москву в ноябре, упала густыми снегопадами, укрыла город толстым слоем снега и успокоилась. «Мороз и солнце — день чудесный» — вот такой была в тот год зима, какая-то спокойная, мягкая, хоть и морозная.
Проснувшись утром, Саша отдернула штору и зажмурилась от яркого солнца, которое еще и погладило ее по лицу теплом, а за окном-то минус! Она улыбнулась солнцу — глупо, конечно, но когда тебе чуть больше двадцати, все вокруг имеет немного другое значение, чем на самом деле. Улыбнулась и кинула взгляд вниз. Детишки катались во дворе на санках и просто на подошвах собственных ботинок, утрамбовывая и отшлифовывая дорожки до такой степени, что по ним ходить невозможно, народ падает.
А на кухне Изабелла Дмитриевна уже заварила чай, сварила яйца и овсянку — беее. Умывшись, Саша плюхнулась на стул, схватила кусок сыра и закивала головой в знак благодарности, когда заботливая старушка поставила перед ней чашку с чаем. И дольку лимона бросила в чашку девочки. Саше сказочно везло на хороших людей, таких, как эта чистенькая, маленькая и хрупкая старушка с лицом доброй феи на пенсии. Вот если б и на режиссера повезло, на продюсера… а еще на агента, агент у Саши (диких размеров бабища) никуда не годится.
И тут раздается звонок. Ким закончил театралку на два года раньше, он успешно работал в каком-то малоизвестном театре и являлся востребованным сериальным актером.
— Сашка, ты вела корпоративы?
— Ну, да, — воодушевилась она, угадав, что предстоит поработать не задаром. — И концерты вела…
— Короче, Саня, выручай. Элка в гипсе. Упала на лестнице и сломала руку. Мне нужна красивая ведущая на серьезное мероприятие. Если б ты была такого же уровня известности, как Элла, получила бы очень круглую сумму, а так — только половину. Но и это приличные деньги…
— Я согласна! — буквально выкрикнула Саша.
— У тебя вечерний наряд есть? Нужно красивое платье, требование заказчика — богиня!
Саша позаботилась о наряде. Впереди Новый год, наверняка привалят халтурки, чтобы не бегать по знакомым в поисках наряда, она потратилась на платье… нет, на ткань и всяческие мелочи. А платье сшила старушенция с пятого этажа — подружка Изабеллы, расшивали его жемчугом всей престарелой компанией подъезда, получилось выдающееся творение. Портниха еще и смошенничала: пришила бирочку от другого платья, которое ей приносили на переделку, в результате вышел крутой бренд.
— Наряд? Есть, есть, — заверила она. — Изумительный наряд.
— Тогда встречаемся через два с половиной часа, познакомлю тебя с программой и распределим, кто чего говорить будет.
— Yes! — воскликнула Саша, подпрыгнув на стуле.
— Тебе предложили главную роль в кино? — поинтересовалась Изабелла Дмитриевна, заранее готовясь, наверное, прыгать от радости.
— Пока только провести серьезный вечер. Корпоратив.
— М-да, вечер, — разочарованно проговорила старушка, состроив кислую мину. — А-яй… Столько учиться, стать профессиональной актрисой, которой нужно открыть все двери, потому что талант… и радоваться какому-то корпоративу!
— Но на таких мероприятиях бывают важные люди, из мира кино тоже. Это может быть мой шанс…
Бойтесь своих желаний — они имеют свойство сбываться… Все знают эту истину, в которую тайно верят даже атеисты, знала и Саша. Мудрость древняя, неизвестно, кем произнесена впервые, приписывают даже Конфуцию, но не исключено, что ее кинул на землю сам дьявол — это же верный способ искушать людей. Как правило, мы не вдумываемся в значение набивших ухо фраз, а они — подсказка, что все мы под контролем могущественной инфернальной силы. И сила эта иногда шутит с подтекстом: ах, глупый человечек, ты хотел шанс, у тебя он будет, посмотрим, как распорядишься им. Но в чем шутка — шанс может быть совсем из другой сферы, распознать его очень нелегко, ибо кругом столько соблазнов, которые путают, отвлекают, затуманивают сознание…
На тот корпоратив она пришла в новом платье, оно было невообразимо красивым: на бледно-голубой прозрачной ткани вытканы крупные голубые цветы с листиками. Листики разбросаны по всему полотну — это очень красиво, нежно, воздушно. Под этим платьем еще одно из тонкой ткани ровного бирюзового цвета с открытым, плотно прилегающим лифом. Прозрачное платье с рукавами до кистей, полностью закрыто — под горлышко. Сейчас время, когда все оголяются, выйти голым (или только с тряпочкой на причинном месте) — креативно, вызывающе, смело, эпатажно, Саша пошла обратным путем: закрылась до ушей. Однако плотно облегающий лиф скрыл только грудь, плавно спускался вниз и соединялся сзади у талии, сквозь ткань просвечивалось тело: верхняя часть от груди, спина, руки. Нет лучшего способа привлечь внимание, закрывшись полностью, в то же время выйти условно оголенной. Эффектно смотрелось.
В этой красоте (с изнанки лучше не смотреть, сразу видно: не Карден) Саша ступила на маленькую сцену вместе с Кимом, ощущая, как за ней плывут воздушные фалды обеих юбок. Она улыбалась, в то же время контролировала себя, чтоб улыбка не напоминала рекламу труда стоматолога, как искусственная улыбка Кима. Он вообще какой-то вздернутый, излишне энергичный и свой в доску, если не сказать — навязчивый. Играл отважных героев, а на вид стандартный: среднего роста, среднего телосложения, средних способностей, внешность тоже — ничего примечательного: заостренные черты встречаются у каждого третьего, а узенькие губы у каждого второго. Клеился к Саше, ну как же без этого? Он ведь без пяти минут звезда, ему нужен легион баб, побывавших в его постели. Она ответила таким выразительным взглядом, что Киму осталось лишь улыбнуться тонкогубой улыбкой и сказать, подняв ладони:
— Понял, понял, не дурак. — Не расстроился. И слава богу!
Праздник проходил в конференц-зале фирмы, следовательно, сцена не сцена в общеизвестном виде, а скорее помост, на полметра возвышающийся над полом, причем достаточно широкий и глубокий, чтобы на нем даже плясали две-три пары. Соорудили и подобие кулис, поставили большие щиты с надписями — когда и чем отличилась родная фирма. За щитами прятались Саша с Кимом, к тому же с их стороны был выход в коридор, где толпились артисты второго и третьего сорта, звезд первой величины приглашали особо.
Пространство зала дизайнерам удалось превратить в ресторан, несколько помпезный, а хорошо это или безвкусно — сложно сказать, наверное, заказчик так захотел. Столики круглые, накрыты белыми скатертями с драпировками, на стульях такие же чехлы с драпировками, официанты в белых смокингах… или похожих на смокинги пиджаках, Саша не очень разбиралась в мужском гардеробе. А вот лично ее неприятно поразило обилие черноты в одежде фирмачей, будто других цветов не существует, тем паче на празднике. Мужчины либо в черных костюмах, либо хотя бы брюки с бабочкой черные, женщины ва-аще жесть, одни черные платья — короткие и длинные, черные туфли, клатчи и апофеоз — черный лак на ногтях, правда, не у всех. Какой-то бал вампиров намечался, но Саша спросила Кима не об этом:
— Почему банкет в фирме? Народу-то немало… Почему не в ресторане? Это было бы удобней, меньше возни.
— А я знаю! — пожал тот плечами. — У каждого своя пуля в голове, не суши себе мозги всякой хренью. Может, помимо жрачки, запланирован корпоративный секс. Отсексились в кабинетах, вернулись к столам и продолжили пить-танцевать. Неплохо, а? Потом переговоры ведут, в своих апартаментах безопасней и надежней, информация не уплывет. Какой кабак предоставит столько услуг сразу? А что ты называешь — удобней и возней? Для кого? Официантов и поваров? Кто их будет спрашивать — где им удобно? Плита здесь есть в типа столовой этажом ниже, остальное с собой приволокут, не запарятся. Все, Саня, начинаем…
Вечер покатился по шаблону: поздравления с выходом на сцену, звон бокалов-вилок, номера, периодически вручались грамоты и памятные подарки. И вспышки, вспышки фотоаппаратов… Так прошло часа три.
Объявив очередной номер, Саша зашла за «кулисы» и уткнулась в текст, который лежал на столе, ведь репетиция была всего одна, да и то без номеров, просто распределили с Кимом текст, проговорили его, и все. А работать следовало без сучка без задоринки. Ким тоже склонился к ней, заглянув в лицо:
— Саня, я минут на десять выскочу, сигареты закончились — не думал, что эта бодяга затянется надолго. Справишься сама?
— Я вошла в режим, иди, не переживай. Только! — задержала его. — Попроси прийти несравненную, известную в узких кругах Роситу, ее шедевры следующие.
— Не любишь ты Роситу, — с укоризной сказал он, уходя.
— Ха! Мне как-то без разницы… абсолютно без разницы…
— Что именно? — спросил незнакомый голос.
Саша выпрямилась, но рядом с ней уже стоял не Ким, а молодой человек в темно-сером (почти черном — о боже!) костюме. «Какой серьезный…» — отметила она про себя. Крупные и в то же время отточенные черты могли показаться даже красивыми, но серьез, но собранность, но подтянутость… казалось, даже нос, глаза, губы, уши собраны в определенную маску, отвечающую торжественному случаю, но не празднику. Прическа охранника: светлые волосы коротко стриженны, эдакая зэковская щетина, а под воротником щегольская бабочка — несоответствие полное. К тому же от него за пять метров несло ответственностью, будто это старик лет шестидесяти, а самому наверняка и тридцати нет. Скорей всего, рядом с Сашей стоял белый воротничок, креативный менеджер, офисный планктон, что в переводе — сухарь и холодильник. Только немного нетипичный.
— Я не вам, — сказала она. — Вы что-то хотели?
— Угу, хотел… (А тембр у него ничего, мягкий баритон с завораживающими переливами.) Кто у нас тут по плану? Разрешите?..
Он взял со стола папку с программой, но Саша подсказала:
— У вас и у нас по плану Росита. Или Розита. Не знаю, как правильно.
— Неважно. — И протянул, не глядя, ей ладонь. — Алексей.
Странный способ знакомства. Кто он — понятия не имела, однако простые люди тут не ходят, посему пожала протянутую руку, тоже представившись:
— Александра. Можно Саша.
— Значит, так, Саша… Объявите эту… Ситу-Розиту позже. Сначала выступит наш гость, он только что приехал и хочет сказать несколько слов.
— Но ее уже вызвали на сцену! — растерялась Саша.
— Минут десять-пятнадцать подождет — какие проблемы?
— Но вы не понимаете… она… Давайте выйдем в коридор, мы мешаем артистам на сцене.
Алексей кивнул и жестом указал ей на выход, мол, только после вас, мисс. В коридоре разминали ноги два танцора, при них не хотелось говорить, да делать нечего. Саша развернулась к Алексею с намерением убедить его оставить Роситу как есть, а то воротнички командуют, но шишки-то на голову ведущих сыплются, потому что звезды… это бешеные звездищи. Про себя Саша давала обещание: не будет она вести себя, как бешеная звездища, когда станет известной актрисой — тогда она еще верила в сказки. Прямо не объяснишь, что певунья способна испортить вечер всем, включая нового гостя, пришлось подбирать корректные слова:
— Послушайте, Алексей… Артисты, особенно певцы, натуры тонкие, впечатлительные, они любой сбой воспринимают как вредительство…
— Главное, вы не переживайте, — улыбнулся он, как-то странно улыбнулся, с непонятным намеком. Вероятно, так улыбаются, видя перед собой наивных дурочек. — А ваша Розита переживет.
— Она не моя, ваша! — отбрила Саша. — Ваша фирма ее приглашала, а не я, но именно мне достанется от нее, а не вам.
Ее прервали отчетливые шаги, точнее, назойливый стук каблуков, так ходят только звездищи — впечатывая острые каблуки в пол: тюк, тюк, тюк! Спорщики повернулись на звуки… К ним приближались серьги, ресницы, красные губы — все это на высоченных шпильках. Ну, еще много кудрей и маленький лоскуток ткани. Саша выглядела монашкой, синим чулком рядом с несравненной Роситой, которая недовольно осведомилась:
— Неужели до сих пор идет номер?
— Да, — закивала Саша, натянув виноватую улыбку.
— Там что, ораторию исполняют? — сострила певица.
— Нет, это ритуалы чукотских охотников, они исполняют композицию из песен и танцев… На Чукотке филиал фирмы… — извиняющимся тоном объяснила Саша. Поймав на себе насмешливый взгляд Алексея, который мог сам договориться с певицей, раз командует здесь, ей не оставалось ничего, кроме как выполнить его требование. — Тут такое дело… Вам нужно еще подождать… мы просим… совсем немножко. У нас срочный гость… то есть он срочно приехал… скажет несколько слов, а потом я вас…
— Девушка, — перебила Росита. — Я ждать не стану, вам ясно?
Саша так и знала: скандал — дело святое для звездищи.
— Не ясно, — неожиданно выручил Алексей.
Держа руки в карманах брюк, он выступил вперед, от него исходили такие спокойствие и уверенность, что Саша чуток попятилась, уступая ему место.
— Объясняю популярно, — взяла высокомерный тон певица, поставив руки с длинным маникюром на талию. Она чувствовала себя здесь главным сюрпризом, которому мешает какая-то мошкара. — Сегодня у меня еще один корпоратив, я уже (!) опаздываю. Из-за вас. Вы же затянули с началом своего корпоратива, поэтому! Сначала пою я, а потом выпускайте ваших гостей хоть толпой. О’кей?
В глубине души Саша радовалась, что сухарь Алексей не ушел и принял на себя удар выкрутасов, у нее совсем нет способности утрясать дутые конфликты.
— Прошу прощения, — мягко сказал Алексей своим чародейным голосом, — но ваши условия неприемлемы. За те деньги, которые мы вам платим, вы будете ждать, сколько нужно нам, а не вам. Если вас не устраивает выступление после нашего гостя, я не смею настаивать, вы можете быть свободны.
Казалось, вот-вот вспыхнет костер вражды после того, как менеджер Алеша поставил певичку на заслуженное место. С точки зрения звездищи он унизил ее, хотя к его тону не придерешься, тон был как раз идеально ласковый.
— О’кей, — беспечно прищелкнула пальцами Росита. — Выплатите компенсацию и…
— Момент, — поднял он указательный палец, заостряя ее внимание на себе. — О компенсации речи идти не может — это же вы отказываетесь петь. Должен сказать, что других корпоративов у вас на сегодня не запланировано, я знаю это наверняка. Идите и ждите в кабинете, который выделили для вас, это будет наиболее правильным решением с вашей стороны. Но если примете противоположное решение, мы не возражаем.
Саша рот открыла, потому что ожидала чего угодно, но не… тишины в ответ от популярной в тусовке хамки. С презрением в размалеванных всеми цветами радуги глазах, Росита резко и молча повернулась и, по-солдатски чеканя шаг, удалилась, оставив после себя запах терпких духов. Будто парфюмерная фабрика прошла мимо — задохнуться можно. Глядя ей вслед и отведя руку в сторону Алексея, Саша показала ему большой палец, но предупредила:
— Учтите, она уйдет. А у нее три песни… целых пятнадцать минут!
— Уверяю, никто даже не заметит. Саша, вот тут я написал полное имя и регалии нашего гостя, но… уже закончился номер, вы даже прочесть не успеете, а хотелось бы представить его по-особому, с теплотой. Это наш партнер, инвестор и просто очень хороший человек.
— Не переживайте, — забрав лист бумаги, успокоила она Алексея. — Я сейчас объявлю танцы, а сама за это время выучу все регалии и придумаю подводку.
В начале вечера атмосфера была стоячей — никто не выходил на небольшой пятачок посреди зала, чтобы немного размяться, пустоты заполняли музыкой, пока за столиками ели и пили. Музыкальные паузы дают время на привыкание к празднику — штука важная, они постепенно раскрепощают, кстати, к этому времени танцевали уже охотно. Саша зазубрила длинное имя с регалиями и вот вышла на сцену с микрофоном:
— Господа, минуточку внимания! Сейчас сюда выйдет один человек. Там, за кулисами, мне столько рассказали о нем, что я в себе засомневалась — смогу ли с тем же почтением, восхищением и любовью представить вам его. Он прилетел только для того, чтобы сказать вам несколько теплых слов. В наш век проще простого поздравить — набрал номер телефона, и говори, но он бросил все, а это очень занятой человек, и прилетел, чтобы увидеть ваши глаза, ваши лица. Вы его знаете. И любите. Как любит вас он. Итак, наш гость из Франции… месье Маршани!
Перечисляя титулы и занимаемые должности, она заглянула только раза два в папку, где рука Алексея вывела кривые буквы, а когда выговорила последние слова, почувствовала, что ее лоб в каплях пота. Высокий и полноватый месье Маршани выпрыгнул на сцену, поднял высоко руки, принимая грохот аплодисментов, а Саша ретировалась в коридор, обмахиваясь папкой.
— Ну, молодец! — выразил не сухой восторг Алексей. — Классно сработала. Как тебе удалось запомнить столько непривычных слов?
И она тоже перешла на «ты», в конце концов, век скоростей, бешеных ритмов стирает условности, к этому пора привыкнуть:
— Могло быть лучше, но у тебя почерк невозможный, глаза спотыкались, когда читали. Пить хочется…
— Сейчас принесу.
Ага, сначала добровольные слуги, а потом — ты мне должна! Нет уж, нет уж… Все эти приемы Саша наизусть знала, несмотря на молодость, но когда она хотела решительно отказаться от одолжения, было поздно — Алексей стремительно удалялся. Не кричать же на весь коридор: вернись, я уже не хочу воды, не надо мне никаких услуг! Можно было и догнать, да пост ведущей бросить нельзя, Саша одна осталась, объявила главу фирмы, который после француза решил всех порадовать ответным словом. Вскоре и Ким вернулся:
— Как ты тут, май дарлинг?
Наглец заслуживал кары, осатаневшая Саша развернулась к нему и набросилась:
— Ты сказал — десять минут! А тебя не было сколько? Мне пришлось Роситу отправлять в гримерку, она тут вся позеленела и посинела! От злости. Тут столько поздравилок пошло, а с Роситой — никого, кто бы ее развлекал это время! Не знаю, будет петь теперь или нет…
— Саня, не пыли, это же не концерт в Кремле, здесь люди пьют-едят, им пофиг, кто тут перед ними скачет и квакает в микрофон под фанеру.
— Я, конечно, не востребована, как ты, в Кремль вести концерты меня не приглашают, но мое правило такое: работать везде, как в Кремле, а не халтурить. Иди к Росите и спроси, будет она петь или нет. Откажется — выходи петь сам, из певцов она последний гвоздь.
— Да ладно, че-нить расскажу смешное… Я пошел.
Ким из породы людей, которых не тревожит ничего, что не касается его замечательной персоны, отсюда вывести из равновесия данный типаж невозможно, как и ввести в смущение. Ему плевать, какие тут были трудности у Саши, хотя именно он нес ответственность за вечер, за что ему и платят раза в три больше. Ким двинулся к певице, даже не соизволив поторопиться, к сожалению, и у него незаметно выросла корона на голове, да как быстро!
— Держи воду…
Саша увидела перед собой руку с бутылкой минеральной воды, потом Алексея. Осталось кивком поблагодарить, схватить бутылку и с жадностью прильнуть к горлышку…
— Я и стакан принес, — сказал он, но Саша отмахнулась, мол, мы не гордые, без стаканов обойдемся. — Тогда я пошел, ладно? (Она опять закивала, не отрываясь от бутылки.) Увидимся.
На этот раз Саша не успела ответить, так как заметила Роситу в сопровождении Кима. Надо же, не ушла, как грозилась! И по всем признакам собиралась петь. Да-да, она шла петь, это было видно по самодовольному лицу Кима. А шла-то как! С носом до потолка, с явным чувством торжества, словно ее долго уговаривали все скопом остаться и спеть хотя бы один куплет. В сущности, мир исполнителей предсказуем, всегда можно просчитать, как поступит тот или иной кумир, когда перед ним встанет проблема: деньги или достоинство. Саша и не подумала бежать за ними на сцену, решив: пусть теперь Ким отдувается один, как отдувалась она в течение часа, а не десяти минут.
Эх, присесть бы… Саша еле на ногах стояла. И почему в коридорах не предусмотрены стулья, банкетки, интерьерные кубы, на которых можно устроиться и передохнуть? Она оперлась спиной о стену, про себя радуясь, что дело близится к финалу, вдруг… Стоп!
Наверное, с этой секунды и началось то, что до сегодняшнего дня она не в состоянии осмыслить. На нее кто-то смотрел.
Молодой мужчина лет тридцати стоял напротив в коридоре, прислонившись плечом к той же стене, и рассматривал Сашу с едва заметной улыбкой, будто знал про нее все неприличия, которые она сама в себе не подозревала. Не нравилось ей, когда так смотрят — плотоядно, снисходительно и многообещающе, во всяком случае, благожелательным подобный взгляд не назовешь. В ее представлении люди, впервые встретившись, обязаны проявить уважение друг к другу, а не оскорблять одним порочным взглядом. Вот-вот: нечто порочное отпечаталось на его лице, хотя от подобных мужиков девчонки тащатся, а потом… впрочем, «потом» уже неинтересно, потому что банально. Так от чего тащатся? А вывеска презентабельная: отточенные тонкие черты (отдаленно напоминал Кима, хотя герою сериалов далековато до этого хлыща), брюнет (а брюнетов дамы обожают), отличные фигура и рост, шмотки крутые, наверняка и тачка у него самая-самая. Безусловно, у этого породистого кота масса одноночек, но он решил пополнить список Сашей, о чем свидетельствовала полуулыбка с чуть-чуть опущенными уголками губ, отчего все выражение было удивительно слащавым, отсюда противным. Когда так плотоядно и пристально смотрят, как тут не спросишь:
— Вам нужна помощь?
Он многозначительно закивал, о, Саша терпеть не могла эти дешевые методы соблазнения и понты, ну, понятно же, какая помощь ему нужна. Именно поэтому она не любила корпоративы — обязательно клеится какая-нибудь гадость, думающая о себе в превосходной степени.
— Меня зовут Роберт, — сообщил он, подойдя к ней.
— Очень приятно. Извините, мне пора на сцену…
Роберт поймал ее за запястье, рука его оказалась теплой и мягкой, как у кошки лапка, а произнесенные слова предсказуемыми до оскомины:
— Там без тебя обойдутся. Предлагаю продолжить вечер в зале за моим столиком. Как мое предложение?
Осчастливил, блин! Толстенный намек на пошлые обстоятельства просто взбесил Сашу. И главное: у этого глупца в мыслях не было, что она откажется от столь «лестного» предложения.
— Не могу бросить работу… — решила все же быть вежливой она, но Роберту не понравились причины отказа, он перебил:
— В деньгах ты не потеряешь. Это здание принадлежит моему отцу, а я его правая рука. Тебе же известно: кто платит деньги, тот и музыку заказывает.
Вон оно что… Мажор. Папин сынок охренел от «мне все подвластно». Другая на ее месте завизжала бы от радости, поймав удачу за хвост, ведь многие девушки едут в Москву, лелея надежду подцепить богатое счастье, которое к тому же не старый хрен. И он об этом знал, на это и рассчитывал, а потому был уверен в себе и успехе. Никогда еще красивые рожи не были настолько отвратительными, поэтому Саша резко выдернула руку и смело заявила:
— Известно. Но не настолько, чтобы тупо исполнять ваши капризы.
И отправилась на сцену под его тихий смешок — это было как плевок в спину. Росита пела в зале между столами, а на сцене выписывали па две пары в ярких цветных костюмах, напоминающих оперенье райских пташек. Ким встретил ее без тени обиды, потирая руки, обрадовал:
— Саня, мы добрались до финала без эксцессов. Росита поет еще две песни, сейчас я объявлю одного мэна, он будет речь толкать, и сгоняю за гонораром.
Скорей бы… А то и устала, и есть хочется, и настроение несколько подпорчено котом Робертом. Она мечтала выбраться из респектабельного обиталища на улицу, где ночная Москва сияет, как новогодняя елка. Все же Саша нашла, куда пристроиться — присела на краешек стола, сбросив туфли и чувствуя, как ножки благодарно откликнулись.
Росита закончила свое выступление, в зале слышался гул, кстати, там тоже вечер подходил к концу, кое-кто засобирался, ведь почти двенадцать. Примчался Ким и заявил:
— Сашка, я без твоих бабок, тебе надо расписаться…
— Расписаться? — изумилась она. — Где? Зачем?
— В получении денег, мне не дают.
— Но обычно мы получаем в конвертах без всяких росписей…
— Трудно расписаться? Иди на этаж ниже, комната четыреста сорок один.
Ох, неохота… Но Саша влезла в туфли — а ножки-то отекли, — и побежала за своими кровными, придерживая длинные юбки. Открыв дверь с цифрами «441», слегка поразилась полумраком, но вошла, ища источник света, ведь именно там должен некто раздавать заработанные денежки. Шла она через просторное помещение с несколькими столами, отделенными перегородками из прозрачного пластика — видимо, это какой-то отдел, может, даже бухгалтерский. А в конце еще одна дверь, она была открыта, оттуда и шел свет. Когда Саша вошла, сразу поняла, что деньги ей просто так не отдадут, потому, приуныв, остановилась на пороге. Вот почему у Кимушки глазки бегали, словно он кого-то обокрал: понял, негодяй, что Сашу заманивают в ловушку, понял и предал, говнюк!
— Заходи, заходи, — пригласил ее Роберт, чтоб ему пусто было!
Он восседал в кресле с высокой спинкой, перед ним на полированном столе лежал листок, рядом стопочка купюр без конверта. Фирма солидная, а на конверты пожадничала разориться? Для пущей убедительности он придвинул к ней лист и положил сверху авторучку. Ей бы развернуться и уйти, потом устроить скандал Киму и потребовать, чтобы принес деньги, но вопреки разуму Саша с опаской подошла, взяла авторучку и склонилась над листком…
— Это что, ведомость? — поинтересовалась, видя явную липу.
— Расходный ордер, — ответил Роберт.
Ни паспортных данных не потребовал, ни адреса, ни других пунктов, удостоверяющих, что это документ, — таких ордеров она может напечатать на принтере штук сто. И что делать? Дать понять, что она не дура? Стоит ли? Он начнет прикалываться, острить, злить, приставать. Подобный экземпляр не впервой встретился, научена, поэтому взрослые корпоративы не любила, но за них хорошо платили. Выход один: Саша поставила фальшивую закорючку на фальшивке и придвинула лист вместе с авторучкой к Роберту, затем медленно выпрямилась. А он крутился в кресле — направо-налево, направо-налево… и поедал ее беспутными глазами.
— Будьте добры, мои деньги… — напомнила Саша, зачем она здесь.
— А куда ты так торопишься?
— А почему вас это интересует? — подчеркнуто вежливо бросила она встречный вопрос.
— Потому что… хочу познакомиться с тобой поближе.
— Вы опоздали. Я замужем, у меня двое детей…
— Разведка донесла, ты НЕ замужем, — ухмыльнулся Роберт, а Саша догадалась, кто сдал ее: Ким, конечно! — И детей у тебя нет.
Она протянула руку, чтобы забрать купюры, но… Роберт положил на стопку свою холеную лапу и провокационно улыбался. В данных обстоятельствах возникает два непреодолимых желания: заехать по роже хаму и зареветь от обиды. Саша выбрала третью вариацию: уйти, а завтра приехать и попробовать гонорар, хотя уверенности теперь, что получит деньги, не было. Она развернулась и стремительно вышла в помещение со столами и перегородками. Роберт так же стремительно обогнал ее — вот это скорость! — и встал на пути, еще и руки расставил в стороны, словно голкипер в футбольных воротах:
— Да погоди ты! Странная какая… Ты даже выслушать не хочешь!
— Потому что знаю, что вы скажете, — перебила она. — Вас накрыла любовь, вы без ума от меня и предложите поехать в гостиницу…
— У меня есть своя квартира…
— Какая разница — дом, квартира, номер…
— Не угадала! У меня другое предложение: поехали на Гавайи?
— О… — подняла брови Саша. — Круто.
— Я знал, что тебе понравится мое предложение.
— А в качестве кого я еду на…
— Гавайи. В качестве моей подруги, разумеется.
У деда любимая поговорка: «Дураки учатся на своих ошибках, умные — на чужих». У Саши опыт маленький, зато его бо́льшая часть приходится на чужие ошибки, чужие слезы и свои наблюдения с выводами. Предложение Роберта — банальный шаблон, которым пользуются так называемые золотые слитки, встретив тупую телку, мечтающую о богатом покровителе. Его цель — срочный секс и ничего более, а Гавайи — даже не лапша на уши, это дешевые макароны.
— А до этого я обязана доказать, что заслуживаю гавайского рая? — усмехнулась Саша. — Гарантирую, что не заслуживаю. Дайте пройти.
— Ты не… хочешь? — Как же он изумился!
— В ближайшую пятилетку Гавайи не входят в мои планы.
Не привыкший к отказам Роберт не на шутку начал злиться:
— Слушай, ты чего такая колючая?
— Нужно очутиться на моем месте, чтобы это понять, — сказала она, видя, что дело принимает совершено нежелательный оборот. — Дайте пройти.
Да, это уже был другой человек: встретив отпор, он возмутился наглостью девки с завышенной самооценкой, а потому налет сноба с его лица быстро смыло, появилось другое выражение — злобное, да и тон изменился:
— Слышь, а чего ты корчишь из себя неприступность? Цену набиваешь? Смешно, честное слово.
Тут уж и она не смогла удержаться от ядовитой интонации, но ведь достал представитель элиты, он как раз заслуживал жестокой правды:
— Просто ты мне не нравишься.
— Зато мне нравишься ты.
Наверное, Саша неправильно себя повела, потому что не должно было случиться того, что случилось. Следовало разыграть сердечный приступ, аллергическую реакцию — мол, я смертельно больна, и тогда даже этот придурок поостерегся бы нападать. А на здоровую девушку… запросто! И это стало неожиданностью для Саши, все же она наивно полагала, что Роберт не посмеет действовать агрессивно, хотя теоретически знала: и такое случается.
В один миг она очутилась спиной на столе, скорчив гримасу от боли, ведь скотина Роберт не церемонился, а одним броском уложил ее на лопатки и придавил своим телом, задышав в лицо. От него разило спиртным и дорогим парфюмом, Сашу едва не стошнило. Она попыталась вырваться во что бы то ни стало, а у него, к счастью, не четыре руки, всего-то две. И одной нужно держать жертву, второй юбки поднять, а у нее не юбки — сплошные складки плюс скользкие ткани. Пользуясь его замешательством, Саша пыталась оттолкнуть мерзавца, поняла, что он сильнее, тогда когтями (а когти будь здоров, крепкие и острые) безжалостно проехалась по щеке Роберта.
Взвыл бедняжка. Тоже не ожидал от нее эдаких зверств. Наудачу у него сработал рефлекс: Роберт схватился за щеку, естественно, ослабил хватку второй руки, да и сам размяк: физическая боль — метод действенный. Саше удалось его оттолкнуть, она поднялась, рванула к двери…
Тем временем Роберт, увидев собственную почти золотую кровь на собственной холеной ладони, догадался, что когтистая девка едва не сделала его инвалидом, и просто озверел. Он успел поймать ее за ворот, дернув на себя… разорвал верх божественного платья, которого нет даже у европейских принцесс, на две половины…
— Свинья! — зло бросила ему Саша и…
Он ударил ее. Наотмашь. Она заметила ладонь, летевшую в лицо, в последний момент и не смогла увернуться, не сообразила, как это сделать, да и подумать об этом не успела. Он ударил. Казалось, голова отлетела от тела. Но отлетела Саша — к пластиковой стене, непроизвольно закричав, когда ударилась о стену, да такую крепкую, что едва кости не раздробились. Саша буквально стекла по ней на пол, как стекает густая жидкость, в то же время она с удивлением наблюдала, что все вокруг зашаталось вместе со столами, окнами, шкафами. От удара у нее нарушилась координация, и, потеряв ориентиры, она уже не могла оказывать сопротивление, стала тряпичной куклой…
