ГЛАВА 8
{ДЖЕЙСОН}
Я уезжаю от Азы в таком же подавленном настроении, в каком пребывает она сама. Достаю из кармана вторую пару очков – обыкновенных, без диоптрий. Впрочем, не такие уж они и обыкновенные. Аза про них не знает, равно как и про мой второй телефон. В них я вижу магонские суда, шквальных китов и прочих небесных обитателей. В данный момент ничего опасного наверху не видно, однако мои подозрения не рассеиваются, и я отправляю еще одно сообщение. Если Хейуорд спустилась на землю, у меня не так много времени.
Водя пальцами по экрану телефона, я изучаю координаты, вылавливаю совпадения, намечаю возможные траектории движения. К тому моменту, когда я добираюсь до дома, я уже с ног валюсь от усталости, а в голове полная путаница. Меня измотала не дорога, ведь мы живем совсем недалеко друг от друга, а все события и треволнения последних двадцати четырех часов: день рождения, потом еще эта ссора. Я чувствую себя совершенно разбитым.
Мы никогда раньше не ссорились.
Неужели Аза считает, что только она может на что-то повлиять?
Что только у нее есть обязательства?
Я начинаю подниматься к себе в комнату, но останавливаюсь, чтобы поздороваться с мамами, которые сидят, поджав ноги, на диване и смотрят документальный фильм о черных дырах. Естественно.
– Презервативы, – говорит Кэрол.
– Презервативы, – говорит Ева.
Они выбрали самый неподходящий момент для разговоров о контрацепции.
– Вы не забыли, что сегодня день рождения Азы? – спрашиваю я. Они обе вздрагивают.
– Конечно, нет, – отвечает Ева.
– Прошел всего год, – говорю. – Это не так уж много.
Ева с Кэрол подходят к подножию лестницы и обращают ко мне лица, полные печали и доброты.
Не знаю, какой черт меня дернул. Они не догадываются, что Аза жива, и мне захотелось, чтобы им стало стыдно. Как бы глупо это ни прозвучало, мне захотелось, чтобы кто-нибудь меня пожалел. Мне паршиво, но Аза этого даже не замечает; с ней и поговорить-то уже нельзя.
– Мы сегодня вспоминали Азу, – говорит Кэрол.
– Как ты без спроса отправился к ней на день рождения, а мы думали, что тебя похитили, – вставляет Ева.
– Не самый благоразумный твой поступок, – говорит Кэрол. – Но и не самый безбашенный. Бесплатная демонстрация того, что ожидало нас в будущем.
– Помню, смотрела, как ты кружишь на роликах в костюме аллигатора, и думала: «У этого парнишки свои мечты, и он всегда все будет делать по-своему», – говорит Ева.
– И какие же у меня были мечты? – спрашиваю я, невольно поддаваясь любопытству.
– Тогда я решила, что ты хочешь стать олимпийским чемпионом по фигурному катанию, – отвечает она. – Но в этом все дети.
– В чем – в этом?
– Они такие непосредственные. Никогда не знаешь, к чему готовиться. Их совершенно невозможно судить по себе, у них свои собственные странности.
– Не то чтобы у тебя были странности, – говорит Кэрол с ухмылочкой.
– Яблоко от яблони недалеко падает, – говорю я.
– Это точно, – смеется Ева. – В этом доме у всех свои странности и все тебя очень любят.
– И Азу мы любили, – говорит Кэрол, накрывая ладонью мою руку. – Мы сегодня подняли бокалы в память о ней.
– Если ты мечтал об Азе, это была хорошая мечта, – говорит Ева. – Поверь, малыш, ты еще найдешь любовь. В мире много любви.
К горлу подступает комок. Даже не подозревая о том, что происходит, они все равно меня понимают.
Мамы крепко обнимают меня, и на секунду мне кажется, что не существует никаких воздушных кораблей, никаких киллеров, спускающихся на землю по якорным цепям, никакой угрозы сверху, способной в одночасье разрушить мою жизнь. Есть только я и мои родители, и здесь, в гостиной нашего дома, мы находимся в полной безопасности.
До поры до времени.
Поднявшись на второй этаж, я сразу же включаю планшет и одно за другим открываю около восьми приложений.
Если бы мне пришлось наверстывать упущенные часы сна, на это ушли бы годы. В среднем я сплю где-то по три часа в сутки, чего явно недостаточно, но как еще уследить за всем, что происходит в каждом часовом поясе – и на земле, и на небе?
Я вывожу на экран видеотрансляцию из дома Бойлов.
Да-да, у них в доме установили скрытые видеокамеры. Как непорядочно… Есть вещи, о которых не знает никто, кроме меня. А есть вещи, о которых знаю не только я.
Итак, «Полное собрание секретов Джейсона от Азы. Том 1». Как-то вечером, спустя три дня после происшествия в Западном Шпицбергене, я шел от Азы к себе домой. У обочины остановился черный автомобиль.
– Садись, – велел тип, с которым я встречался в аэропорту Лонгйира. Перемахнув через ограду и впечатавшись в чей-то почтовый ящик, я пустился наутек. Машина поехала за мной. Я набрал «девять-один-один», но сигнал моего телефона кто-то глушил.
– Что вам от меня нужно?
– Мне поручили за вами заехать. Вас призывают, – сказал водитель.
Призывают! Можно подумать, я рыцарь, которого хочет видеть король. Оказалось, я ушел не так уж далеко от истины: у рыцарей тоже было не особенно много власти, и они тоже были всего лишь воинами-наемниками.
Меня отвезли в Штаб воздушного американского бюро расследований, сокращенно – ШВАБР. Какими бы строгими и унылыми ни казались нам правительственные агентства, их сотрудники, надо признать, обладают извращенным чувством юмора, которое способны оценить только другие такие же повернутые.
Это бюро ведет наблюдения за летающими кораблями. «Живей работай шваброй, матрос!» Вот вам и ШВАБР.
ШВАБР уже долгое время изучает небо, а еще он изучает пользователей интернета, которые вводят связанные с Магонией запросы в поисковую строку…
В общем, агенты ШВАБР поняли, что мне известны секретные данные.
Они показали мне видеозапись из Западного Шпицбергена, на которой Аза превращает берега острова в воду, вскрывает всемирное семенохранилище и едва не устраивает конец света.
А я-то думал, что был единственным свидетелем этого ужаса.
Я очень боялся, что они заберут Азу, а не они – так магонцы, поэтому ШВАБР ничего не стоило подцепить меня на крючок.
В бюро обещали охранять Азу в обмен на все ее секреты: «Слушай внимательно и докладывай нам обо всем, тогда мы ее защитим». Сделка с дьяволом. Ну что ж, гореть мне в аду.
В доме Бойлов установили ультрасовременные микроскопические видеокамеры, и на этом вмешательство ШВАБР в ее жизнь вроде бы закончилось. Доступ к трансляциям у меня есть.
Теперь по выходным я разучиваю языки, а ночами зубрю координаты. По утрам, когда она просыпается от очередного кошмара про Магонию, я делаю вид, будто не сидел всю ночь напролет у ее кровати и не записывал каждое оброненное ею во сне слово. Мои ежедневные отчеты не изобилуют полезными подробностями: школа, я, дом, созерцание неба, общение с Кару, общение со мной – на этом все. О чем Аза безмолвно переговаривается с Кару, я знаю только в самых общих чертах. Как бы я ни старался, мне обычно не удается выудить из нее ни слова.
В общем, я сливаю ее тайны известным врагам, чтобы те оберегали ее от врагов неизвестных.
Те секреты, которыми Аза делится со мной, не предназначены для чужих ушей, и, какими бы я ни руководствовался побуждениями, я все равно ее предаю.
Я вывожу на планшет картинку с камеры видеонаблюдения во дворе дома Бойлов. Вот трое агентов в черном залезают к Азе в комнату через окно – тем же путем, каким она прошлой ночью проникла в мой дом.
Когда они исчезают внутри, я переключаю на камеру, спрятанную у нее в комнате.
Аза отчаянно сопротивляется, но им удается заклеить ей рот, не дав запеть. Они связывают ее, выносят на улицу и кладут в багажник.
Любой случайный свидетель примет их за обычных похитителей.
Вот на что я пошел, чтобы оградить Азу от опасности. Что бы она там ни обещала, я понимал, что она все равно отправится на поиски Хейуорд.
Я ее с пяти лет знаю. Пришлось взять дело в свои руки, ведь не мог же я позволить Хейуорд добраться до моей девушки.
Жужжит телефон: «Внизу ждет машина».
Я выхожу на улицу и сажусь в автомобиль.
– Кервин, – говорит агент за рулем.
– Поехали, – говорю я.
Спустя час мы приезжаем в штаб-квартиру, которая находится в подземном гараже какого-то торгового центра. Его посетители занимаются своими обычными делами: покупают футболки, меряют обувь – даже не подозревая, что у них под ногами, на большой глубине, расположен бункер, из которого мы наблюдаем за небом.
Я подношу к считывателю большой палец, а затем подставляю глаз. Сканирование радужки ввели, чтобы в штаб случайно не проникли магонцы в земных оболочках.
Если вам интересно, что семнадцатилетний парень забыл в штаб-квартире сверхсекретной правительственной организации, все вопросы к начальству. Быть может, они следят за каждым моим шагом, и я лишь пешка в их большой игре. Всего-навсего информатор, за месяцы работы здесь успевший неплохо изучить ШВАБР изнутри. Моя голова забита не только числом пи: все это время я аккуратно копировал себе в память любые материалы, которые попадались мне на глаза.
Узнав о существовании Магонии, я сразу подумал, что не могу быть единственным человеком на земле, сделавшим это открытие. Оказалось, я был прав!
Знаю, так говорят сумасшедшие, якобы увидевшие инопланетян, но тут все куда серьезнее.
Национальные правительства всегда обладали сведениями, недоступными для широкой общественности. У них работа такая – не допускать распространения секретной информации среди обычных людей во избежание (это научный термин) «массовой, мать ее, паники».
Но, разумеется, утечки случаются, и не редко. Одни говорят об инопланетянах, другие – о теории заговора. В воздухе вечно витают подозрения: кто-то что-то увидел, кто-то что-то сболтнул…
Я прохожу мимо портрета Амелии Эрхарт. Позвольте и мне кое-что сболтнуть: на самом деле она работала на ШВАБР и исчезла как раз при исполнении одного секретного задания. По официальной версии бюро, на ее самолет напал магонский корабль. В архивах ШВАБР есть фотографии самолета, на которых заметны следы больших острых когтей. Его захоронили на дне моря.
Вот и раскрыта тайна исчезновения прославленной американской летчицы.
При взгляде на фотографию у меня появляется уверенность, что я поступил правильно. Что бы магонцы сделали с Азой, окажись она у них в руках?
Они бы сделали из нее оружие или сразу убили. Нужно было уберечь ее от опасности, повторяю я про себя. Это было необходимо.
Я все сделал верно, правда же?
Обычно мне не приходится сталкиваться с подобными дилеммами. Я всегда принимаю взвешенные, аргументированные решения.
Но на этот раз…
На этот раз меня не покидают сомнения. Азу схватили, похитили из дома… Кажется, на этот раз я сильно промахнулся.
Но что мне оставалось делать?
Аза возмущается, что я пытаюсь контролировать ее жизнь, а я… мы еще никогда так не ссорились.
С тех пор как Аза вернулась на землю, магонцы, наверное, спят и видят, как бы заполучить ее обратно. Кому понравится избранная, которая избрала свой собственный путь? Небо кишит врагами. Та же Хейуорд, не задумываясь, доставит Азу к Заль, или к Даю, или к любому другому воздухоплавателю, желающему ее убить.
Нужно было уберечь ее от опасности. Она простит меня, ей придется меня простить.
В штабе работает сорок человек. Со стороны нас можно принять за компанию-поставщика бумаги с чересчур навороченной техникой в офисе, но, если хорошенько приглядеться, можно заметить, что все рабочие места оснащены экранами, показывающими воздушное движение в ЛЮБОЙ точке планеты. С помощью цветовой маркировки и ярлычков с подписями ШВАБР отслеживает траекторию движения летательных аппаратов всех стран мира – и не только.
Между самолетами и вертолетами лавируют магонские корабли. ШВАБР научился отслеживать передвижения штормовых акул, шквальных китов и прочих представителей небесной фауны. Штормовые акулы, например, с аппетитом поглощают метеорологические зонды со встроенными датчиками, а шквальные киты лакомятся рассеянными в облаках реагентами (смесью иодида серебра и «сухого льда»), принимая их за воздушный планктон. Вуаля, теперь датчики есть в каждом стаде.
ШВАБР располагает такими технологиями и ресурсами, о которых год назад я мог только мечтать. У них есть и разведывательные летательные аппараты, и специальный отдел, регистрирующий случаи разграбления полей, а в штабе висит доска с фотографиями известных подстрекателей, политических деятелей, пиратов и им подобных. Особое место на этой доске занимает изображение Заль; есть там и Дай. Стыдно признаться, сколько времени я провел, разглядывая его портрет. Для представителя другой расы он чертовски привлекателен: даже я не могу этого отрицать.
Еще в бюро есть целый зал с магонскими артефактами. Там хранятся ножи и мечи из легкого магонского металла, который с виду похож на олово, а режет как сталь. Некоторые из них имеют рукоятки в форме птичьих голов и лезвия, повторяющие контуры перьев. Такими орудиями можно с одного удара разрубить напополам стол. Есть в коллекции ШВАБР и флейта, выструганная из кости стервятника около тридцати пяти тысяч лет назад. На ней можно сыграть всего пять нот, но, несмотря на вроде бы привычный для человеческого уха диапазон, есть в ней что-то необъяснимое. Сам я никогда не слышал, как она звучит, но ходят слухи, что, когда на ней играют, во всех домах на четверть мили вокруг трескаются стекла и лопаются стеклянные предметы. В «музейном» зале хранятся и луки со стрелами, и топоры, и множество других изделий, неизвестно какими путями добытых из Магонии. Даже представить не могу, сколько лет ушло на то, чтобы собрать эту коллекцию.
Директор Армстронг спокойно сидит у себя за столом перед пятью мониторами с изображениями Азы. Вот Аза из Магонии, вот Аза с земли, с которой я дружил задолго до ее перерождения, вот Бесс Марчон.
– Кервин, – говорит Армстронг. – Садитесь.
Ему под пятьдесят, судя по фигуре, не вылезает из офисного кресла, костюм помятый, на голове намечается лысина, подбородок в щетине, глаза смотрят в разные стороны. Шпион, как я имел возможность убедиться за прошедший год, всегда выглядит как шпион. Что наводит на новое соображение: а не становлюсь ли я сам похож на шпиона? Армстронг уже давно не работает «в поле». Он начинал карьеру в НАСА еще до того, как НАСА официально реорганизовали. Освоение Магонии всегда было подспудной целью космической программы США, а теперь все, что прежде было НАСА, вошло в ШВАБР, и разработанные за последние пятьдесят лет аэрокосмические технологии пошли на развитие магонской программы.
Сев на стул, я тут же начинаю ерзать.
– Ваша девушка задержана, – говорит Армстронг. – Она в безопасности. О Хейуорд Бойл можете не беспокоиться. Мы получили вашу наводку и послали за ней людей.
– Ясно, – осторожно говорю я.
– Но почему вы не сообщили нам о побеге?
– О чем, простите?
– О побеге капитана Куэл.
Наступает тишина. Не может быть…
Неужели мать Азы сбежала?
– Я… я не знал.
Дьявол! Что еще я пропустил?
Армстронг жестом указывает на один из мониторов. Включается запись с камеры видеонаблюдения, расположенной явно не на земле.
– Вчерашняя съемка.
На экране появляется Кару, он куда-то летит. Я мгновенно узнаю сокола, потому что видел его вживую. Если заранее не знать, что он канур, можно принять его за самую обыкновенную птицу.
Перед ним порхает какая-то незнакомая птичка: маленькая, желтоперая. Она, кажется, зовет его на помощь. Кару подлетает ближе.
Вот ЧЕРТ! До меня наконец ДОХОДИТ, что это за птичка. Милект, кто же еще!
Бывший канур Азы стремглав уносится прочь, в темноту, и Кару следует за ним, летя по направлению к кораблю, на котором их поджидает…
Дай.
Суженый. Запечатленный.
Сердце останавливается. Он и правда очень красив и крайне опасен. От него жди беды – или чего похуже.
Это не прямая трансляция, и того, что произошло, уже не изменить. На ум приходит с десяток трагических концовок. Неужели они убили Кару? Хочется зажмуриться, но надо досмотреть запись до конца. Аза просто…
Даже думать не могу о том, что сделает Аза.
Милект садится Даю на плечо. У того теперь два канура: с одной стороны Милект, а с другой, надо полагать, Свилкен. Все трое смотрят на Кару хищными глазами.
Затем Дай дергает за веревку, и вокруг Кару стягиваются сети.
ПОДОНОК! Дай поднимает Кару на корабль, а сокол истошно верещит и бьется в сетях, пытаясь вырваться на свободу.
Когда добыча оказывается от Дая на расстоянии вытянутой руки, камера захватывает его лицо. Вид у него разгневанный, но сосредоточенный. Они со Свилкен что-то яростно поют.
От волнения сводит желудок. Теперь я знаю, что похищение Азы было чудовищной ошибкой. Кару схватили, а она сидит взаперти и ничем не может ему помочь. Она будет…
Армстронг нажимает на паузу.
– Эй, в чем дело? – восклицаю я.
– Это вы нам скажите, в чем дело, – отвечает он. – Нас никто не предупредил. Дальше будет только хуже.
– Как мы вообще заполучили эти кадры?
– Успокойтесь, – говорит Армстронг. Иллюзия пассивности рассеивается, теперь передо мной человек, который буквально излучает силу и власть. – За последние несколько недель мы послали туда немало разведывательных дронов, не говоря уже о том, что у нас в Магонии есть связи.
Он включает запись с другой аэрокамеры.
Невероятное зрелище… Конечно, я уже видел ее однажды, но тогда она стояла на борту корабля, а я не знал о Магонии практически ничего.
По серой тюремной камере взад и вперед расхаживает мать Азы, Заль. Ее неукротимые черные волосы коротко острижены, руки закованы в наручники, униформа цвета ночного неба ничем не напоминает парадное облачение капитана «Амины Пеннарум». Поджав крылышки, в камеру влетает Милект.
Он снимает с крючка ключ и кидает его Заль. На ее ладони виднеются следы ожогов, изрезанные пальцы сжимаются в кулак. Поймав заветный предмет, она резко меняется в лице.
Заль снимает тюремный комбинезон, и я замечаю, что ее спину бороздят тысячи белых линий, образующих одну большую татуировку.
Посреди шрамов от кнута, старых рубцов и глубоких, кровоточащих порезов словно высечено лицо Азы. Правда, я никогда еще не видел это лицо таким.
Его искажает гримаса ярости.
Заль надевает новую униформу, серую, подобно грозовой туче, которая никак не разразится дождем. Никаких знаков различия. Затем она обматывает голову шарфом, оставляя только щелку для глаз, просовывает руку между прутьями и открывает дверь. Длинный темный коридор – повсюду мертвые ростры – по полу размазаны окровавленные перья.
Заль бежит по дороге, а потом спрыгивает с обрыва… приземляясь на палубу корабля, к мачте которого прикован Кару.
Даю удалось устроить ей побег.
На этом видеозапись заканчивается. Я в шоке откидываюсь на спинку стула.
– Раз у нас есть этот ролик, почему Заль Куэл до сих пор жива? Почему никто ее не пристрелил?
– Слежка и вооруженный конфликт – разные вещи, – отвечает Армстронг, вгрызаясь в ручку с таким аппетитом, будто это хлебная палочка. – Мы не участвуем в этой войне. По крайней мере, официально.
Немного помедлив, я говорю:
– Заль откроет охоту на родителей Азы, на всю ее семью, да хотя бы на меня. Аза этого не потерпит. Надо обо всем ей рассказать.
– Здесь вам ничто не угрожает, – говорит Армстронг. – Азу держат под стражей, капитану Куэл до нее не добраться.
– Вы не понимаете, – говорю. – Заль с Даем похитили ее птицу сердца! К тому же Заль наверняка выслала отряд Дыхания к дому Бойлов. Хейуорд уже видели в этой местности. Аза с ума сойдет, если мы не…
– Угождать вашей девушке не входит в мои обязанности, – равнодушно отвечает Армстронг.
Меня так и тянет вскочить на стол и придушить его голыми руками.
– Я только ради нее и сотрудничаю с вами. Где она?
– Мы будем держать вас в курсе, Кервин, – говорит он. – Сейчас ваша задача – сидеть в штабе и помалкивать.
– Без МЕНЯ вы ничего бы не узнали!
Армстронг кладет ручку на стол.
– Мы благодарим вас за предоставленные разведданные. Они помогли нам оценить террористическую угрозу.
Волоски по всему телу встают дыбом. Террористическую угрозу.
Нетнетнетнетнетнетнетнет! Я отказываюсь верить своим ушам. Если они считают Магонию террористическим государством, получается, что Аза для них… террорист. А это клеймо на всю жизнь, и с ним ты живая мишень.
– Ваша девушка не человек. Вы не учитываете вытекающие из этого последствия. Аза Рэй – оружие, и Заль Куэл запросто сможет использовать ее в своих целях.
Хочется взвыть от злости.
– Я прекрасно знаю, кто она такая, сэр. – До меня наконец доходит, что неплохо бы сделать вид, будто все хорошо, иначе меня никогда отсюда не выпустят и некому будет все исправить. – В том-то и дело. Азой движет любовь, поэтому она ни за что не станет снова содействовать Заль Куэл. Она уже доказала, что не способна предать ни меня, ни землю.
Внутренний голос напоминает: на этот раз ты сам ее предал.
Я встаю с места, но Армстронг кладет руку мне на плечо и усаживает обратно. А он сильнее, чем кажется на первый взгляд.
– А что насчет Хейуорд? – спрашиваю я.
– О ней можете не беспокоиться, – повторяет он.
Стыд и чувство вины гложут меня изнутри. Перед глазами, точно кадры из фильма, мелькают последние одиннадцать месяцев наших отношений. Сколько ночей Аза провела в моей постели, сколько с ее губ слетело признаний в любви… Она писала мне эсэмэски, карябала записки на клочках бумаги, рисовала схемы строения летучих мышей, плела любовные послания на языке магонских воздухоплавателей, завязывая на веревках узелки.
Господи Иисусе, как же я ее подвел! Во всех отношениях. Не устоял перед кладезем секретных данных, перед темными тайнами, перед картами, перед навороченной техникой, перед возможностью стать особенным.
Да, я хотел быть особенным, как Аза. Хотел, чтобы меня заметили. Хотел быть двуличным шпионом – и я им стал.
Когда меня выводят из кабинета Армстронга, один из мониторов с фотографиями Азы гаснет, и ее улыбчивое лицо темнеет, как солнце во время затмения.
Меня провожают в конференц-зал и запирают на ключ. Я бросаюсь на дверь, но она и не шелохнется. Стены комнаты стеклянные, так что мне видно все, что происходит вокруг, но и сам я как на ладони.
Если с родными Азы что-нибудь случится, то…
3,141592653589793238462643383279502884197169399375105820974944592307
Виноват буду я один. Если с Азой что-нибудь случится, то…
816406286208998628034825342117067982148086513282306647093844609550582231725359408128481117450284102701938521105559644
Виноват буду я один.
Это я рассказал ШВАБР, что и как Аза сделала в Западном Шпицбергене. Это я записал на диктофон ее песню и передал в бюро. Мне казалось, таким образом я смогу защитить ее от Магонии.
Я солнце, которое сжимается до размеров горошины, и все мои познания рушатся, обнажая простую истину: я сам должен был защитить Азу и от магонцев, и от землян.
Она в смертельной опасности, канура с ней нет, ее держат за решеткой, принимая за террориста…
И все это из-за меня.
Мы оба оказались в клетках, но виноват в этом я один.
