19 октября 617134 года от Стабилизации

Наша группа радостно выбралась на грузовой станции из поднадоевшего поезда. Нас уже встречали — поприветствовали и помогли донести вещи (поскольку поездка планировалась по кругу, в том числе в места с суровыми климатическими условиями, их набралось немало). По пути нам ещё раз рассказали правила поведения, которые следует соблюдать в Миртаре. В принципе, ничего страшного, и уж точно легче, чем в Тартаре. Сначала я подумала, что нас сопровождают сотрудники университета, но оказалось — студенты старших курсов аналогичной специальности, но миртарцы.

— Если возникнут какие-то проблемы — обращайтесь, — напоследок предложили провожающие и переслали номера телефонов.

Поселили нас в общежитии местного портально-дорожного университета, на подземном этаже, предназначенном для иностранных студентов. Как и в Тартаре, я, Вира и Ликрий расположились в одной комнате — из-за пересечения жизненных кодов — но здесь она уже была оборудована, и перестраивать ради нас её, естественно, никто не собирался. Помещение оказалось совсем небольшим, намного меньше, чем в Бурзыле, и потолки ниже. Отдельного санузла тоже не предусматривалось. А вот климатическая установка была и позволяла сильно варьировать влажность, температуру и даже состав атмосферы.

Вскоре в комнату заглянул ещё один незнакомец, поинтересовался, не требуется ли чего, и, убедившись, что всё в порядке, скрылся. К слову, понять, кто он: студент, сотрудник или вообще пробегавший мимо любопытный — не удалось. И вовсе не из-за моей безалаберности, а из-за отсутствия паспорта у неизвестного. Впрочем, сомневаюсь, что даже при наличии документа задача оказалась бы элементарной.

В Миртаре удостоверение личности кодировали иначе, чем в Тартаре. Естественно, программа всё равно общеизвестна, и даже дистанционно прочитать паспорт собеседника не составляет труда — вот только оформлен он иначе. И стоило подойти с привычными критериями, сразу появлялись сложности. Например, узнать имя собеседника по документу легко, но вот чтобы посмотреть видовую принадлежность или профессию, уже надо копаться... и не факт, что вообще удастся получить данную информацию без разрешения владельца. Зато на самом виду несколько странных характеристик. Например, критерий «общение», который меняется от «без ограничений» и вплоть до «полная изоляция, контакты запрещены». Впрочем, насколько удалось узнать из учебника, второе встречается чрезвычайно редко. Кроме этого, в паспорте всегда указан уровень допуска к информации, состояние здоровья, критерий законопослушности, положение в обществе и так далее. В принципе, приспособиться можно... если бы не одно «но». Если в Тартаре паспорт является обязательным аксессуаром, без него любое существо приравнивается к аллюсам, то в Миртаре удостоверение личности вполне могут оставить дома. А то и вовсе не потрудиться получить — ведь тут и без него любое законопослушное существо считается гражданином. Как при таком подходе здесь умудряются сохранять порядок — вообще непонятно. Впрочем... когда-то я дивилась на саму возможность выжить в Тартаре, но потом ничего, вполне приспособилась.

Кое-как запихав вещи в предназначенную для этого нишу, мы дружно отправились в столовую. Кормили тут ничуть не хуже, чем в Бурзыле, и значительно дешевле. Выбор блюд уже, но это с лихвой компенсируется количеством и высоким качеством. Кстати, сейчас, после окончательного формирования химерического тела, территория Святограда, располагающаяся ещё восточнее Белокермана, уже не является для меня смертельной и даже пограничной, хотя всё равно находится в дискомфортной зоне. Поэтому, чтобы компенсировать недостатки, мне ещё в поезде выдали специальные добавки. Кстати, не только мне — те или иные средства для сохранения здоровья и работоспособности получили почти все студенты.

Достав и проглотив рекомендуемую дозу таблеток, запила их очень вкусным фруктовым соком с мякотью. Потом обратила внимание на Ликрия, который тоже наслаждался нормальной едой и сейчас, судя по всему, собирался идти за второй добавкой.

— Не боишься объесться?

— Нет, — кратко ответил друг и, проводив его взглядом, я тоже решила прихватить ещё пару пирожков.

Не знаю, как остальные, а я всё-таки переела: местные блюда были на редкость хороши. Но от прогулки отказываться не стала: слишком уж большой соблазн наконец-то оказаться на улице.

Несмотря на то, что Миртар является гигантской и, соответственно, мультивидовой страной, её структура сильно отличается от тартарской. Если в Тартаре все разумные виды ходят, где хотят, то в Миртаре города и сёла чётко разделены по зонам. Например, Святоград и его окрестности предназначены для гуманоидов и близких к ним существ размером от метра до двух с четвертью, да ещё и соответствующих определенным нормативам. Другие жизненные формы тут встречаются очень редко — в результате ориентироваться гораздо проще и комфортней. Хотя заходить на территории, предназначенные для других жизненных форм, не запрещено, но на них рекомендуется всегда носить с собой паспорт. Впрочем, даже с ним, но без специальной предупреждающей символики, безопасность не гарантируется. А вот на подходящих или нейтральных территориях любой разумный защищается законом. Причём для этого ему нет необходимости иметь при себе удостоверение личности или что-то оплачивать — достаточно соблюдать правила поведения.

Святоград оказался светлым и удивительно приятным местом. Может, такое впечатление сложилось именно из-за ограничения обитающих в нём жизненных форм, но он мало напоминал мрачные и тяжёлые тартарские города. Широкие, свободные, озеленённые улицы для пеших прогулок, отдельные дорожки для примитивного транспорта: велосипедов, колясок, и даже запряжённых людьми или животными повозок. Через равные промежутки встречались спуски на станции метро. Благодаря ограниченному разнообразию видов и соответствующей обстановке, воздух казался удивительно свежим и очень приятно пах: лесом, чистой водой, зеленью, лишь иногда с легким оттенком навоза или чего-то ещё. После травмирующей атмосферы тартарских городов миртарский казался чуть ли не раем. Спокойное, чистое, гармоничное селение только для гуманоидов, да ещё и схожего размера. Место для отдыха душой и телом. Ну и пусть данная территория является для меня дискомфортной на уровне тела — зато насколько меньше нагрузка на психику! Кстати, при правильном питании, кое-каких компенсациях и соблюдении режима недомогания вполне возможно избежать.

Прогулка по улицам разбудила ностальгию о жизни в Белокермане. Там тоже было спокойно и чисто. Может, это вообще характерно для восточных стран? Невольно в голову закралась ещё одна мысль: а есть ли здесь, в Миртаре, что-то вроде тартарского института химеризма? Если рассуждать логично — должно быть. Всё-таки страна гигантская и вряд ли она хоть в чём-то захочет полностью зависеть от других — ведь тогда те смогут диктовать ей свою волю. А если здесь тоже изучают химер... то не сглупила ли я, поехав в Тартар? Впрочем, в любом случае поздно жалеть об ошибках прошлого.

Мы быстро разбрелись в разные стороны, и как-то само собой получилось, что я осталась наедине с Ликрием. Оглядевшись и подумав, решила всё-таки прояснить кое-какие вопросы, оставшиеся после просмотра шоу — их не хотелось поднимать при свидетелях.

— Ликрий, я спросить хотела, — обратилась к другу, помялась, но всё-таки продолжила. — Что представляет для тебя угрозу? В смысле — чего тебе стоит опасаться, от чего беречься?

Всё-таки, возможно, мы будем работать вместе — а значит, надо знать слабые стороны друг друга. После же просмотра записей мне начало казаться, что «слабых» сторон у Ликрия вообще не существует.

Мужчина окинул меня задумчивым взглядом, но ответил быстро.

— Из стандартных угроз — есть пределы показателей внешней среды, за которыми жизнь становится невозможной. Ещё — нехватка питательных веществ, но в этом случае обычно следует не гибель, а анабиоз, бессилие и замедление реакции.

Я кивнула — с первым очевидно (например, вряд ли даже Ликрий выживет в жидкой лаве), да и второе секретом уже не является. По крайней мере — для меня.

— Из разумных опасность исходит, в первую очередь, из-за слияния с Ри. Высокопоставленные арваны. Причём сейчас — не только самая верхушка, а все, кто умеет отдавать приказы... специфическим, арванским способом. Они могут очень быстро вывести меня из строя — либо придётся подчиняться, либо лишаться дееспособности. Кроме того, большой угрозой являются байлоги — тоже из-за воздействия на сознание Ри. И они тоже способны быстро меня обезвредить.

Лик немного помолчал и добавил:

— Если совсем точно, то приказы арванов на моё сознание не действуют вовсе, а вот байлогов я чувствую. Не в такой мере, как Ри, но сейчас они даже меня при желании способны выбить из нормального состояния. Хотя если под воздействие попадёт хотя бы один из нас — то этого уже достаточно.

— Только байлоги и арваны?

— Не только, — улыбнулся друг. — Но в прошлой жизни они мне почти не угрожали, в отличие от нынешней. Есть ещё много угроз — но они не являются специфическими и могут квалифицироваться как активное изменение внешней среды.

— То есть для тебя химеризм оказался невыгодным? В смысле — ты потерял в живучести, а не наоборот? — уточнила я.

— Приобрёл и очень многое, — заверил Лик. — Но приобрёл — в глобальном смысле. А вот к кое-каким мелочам, на которые раньше мог вовсе не обращать внимания, стал уязвим.

Я задумалась и слегка прикоснулась рукой к мягким, резной формы листьям куста, мимо которого проходила.

— Многие арваны умеют командовать?

— Меньшинство. Обычно — меньше, чем один из пятисот полноценных арванов. Этот народ хотя и вредный, но весьма разумный — поэтому много правителей им не требуется. Проблема была бы невелика, если бы не межвидовой конфликт, — пояснил друг. — И если бы не могло возникнуть ситуации, когда Ри придётся действовать против своих.

— То есть опять та же вечная проблема — байлоги, — фыркнула я, а потом серьёзно кивнула. — А что насчёт байлогов? Кто из них может тебя обезвредить? Что Эфисс или Асс могут — уже поняла.

— С этим видом гораздо хуже: все, без исключения.

— Даже Лисс? — удивилась я.

— Лисс — подросток. А обезвредить меня может даже ребёнок... только-только начавший осознавать себя. Иногда — вообще младенец. Более того, по информации от Ри, дети как раз опасней — у них влияние практически бесконтрольно и они не способны хотя бы частично его сдержать. Поэтому, хотя дети байлогов намного слабее взрослых, но на близком расстоянии — однозначно большая угроза. Поскольку взрослые могут пощадить... и, иногда, прислушаться к словам.

Да уж, сложная ситуация. Получается, эдакая абсолютная победа. Причём, насколько удалось понять, очень лёгкая.

— У всех арванов так?

— У всех, — подтвердил друг.

— А как же тогда Радий? Он же, вроде, вполне нормально общается с байлогами?

— Со взрослыми... или, по крайней мере, уже умеющими сдерживать себя, — уточнил Лик. — Но даже в этом случае ему приходится постоянно ходить на грани сумасшествия. Чем меньше расстояние между арваном и байлогом, чем сильнее или несдержанней последний — тем ближе эта грань и тем сильнее тянет за черту. Разум Радия крепок, стабилен, быстро восстанавливается... но это не отменяет того, что он уже многократно переступал допустимый предел. Причём иногда — сильно, до такой степени, что Радия приходилось изолировать.

Я посмотрела на друга — Лик не шутил. Впрочем, он никогда не показывал, что склонен к таким дурацким розыгрышам.

— Это действительно так серьёзно и страшно?

— Да. Очень. На уровне того, что мне пришлось пережить в подростковом возрасте. Для справки: все чиртерианы в это время проходят через стадию, напоминающую сильное сумасшествие, — подтвердил Лик. — А от байлогов постоянно веет безумием. Облаком безумия, которое так и норовит затянуть, проглотить... которое вызывает ужас, но, одновременно, некое животное притяжение — соблазн поддаться и раствориться. А это ещё страшнее, особенно когда понимаешь, какие будут последствия.

Мы помолчали.

— Если не учитывать межвидовые отношения, то это основная причина, по которой арваны избегают работать с байлогами. Потому что даже находится рядом, а уж тем более нормально соображать в присутствии этого народа... очень сложно.

— И поэтому арваны становятся такими раздражительными и несдержанными, — осенило меня. — Потому что почти все ресурсы, всю волю приходится тратить на то, чтобы сохранить себя. Из-за этого за остальным следить уже не получается.

— Ты права. Причём не всегда именно удаётся удержать от безумия — часто приходится цепляться, вытягивать себя из него. Ещё учти, что поле байлогов само по себе вызывает у меня очень сильные, а у Ри и вовсе непреодолимые эмоции.

На следующем перекрестке мы разошлись, но я ещё некоторое время думала над последним разговором. Байлоги не просто могут легко победить или обезвредить арванов. Наверняка для последних Лисс и его сородичи являются чуть ли не адом... воплощением самого страшного кошмара. Особенно учитывая, как много для арванов значит трезвость мышления и умение контролировать себя. Может, из-за этой особенности физиологии, пагубного влияния, и началась глобальная война? Но почему тогда Маджит пытается её остановить? И как вообще смогла выжить химера из байлога и арвана — ведь второй должен был спятить от постоянного присутствия первого? Хотя наверняка химеризм позволил как-то скомпенсировать «ауру ужаса и безумия» — иначе бы древтарский император погиб. И уж точно не достиг бы нынешнего положения.

Я бродила по городу ещё пару часов. Святоград чем-то похож, но всё-таки отличается от Белокермана. Например, тем, что здесь легче встретить детей. Группы ребятишек бегают и играют на улицах. Одна компания гоняла мяч на спортивной площадке, парочка где-то семилетних человеческих детей плела венки, ещё несколько расположились у фонтана и, высунув от напряжения языки, выводили буквы в тетрадях... в общем, вели себя как нормальные ребята. Да ещё и были при этом без паспортов и практически без присмотра взрослых! В Тартаре такое вообще сложно представить, по крайней мере, я ни разу не видела ничего подобного. А тут — дети гуляют сами по себе... и не боятся сгинуть. Не опасаются, что их ограбят, съедят или просто изувечат.

Более того. Когда один ребёнок на моих глазах упал и разбил коленку — то на него сразу же обратили внимание несколько прохожих. Помогли встать, осмотрели, утешили, а одна из женщин и вовсе пошла проводить хромающего мальчика в медпункт. То есть, не только безопасность, но и небезразличие к чужой судьбе. По крайней мере, к судьбе детей.

Может, именно из-за более спокойной обстановки, наличия социальных гарантий или сортировке по жизненной совместимости, в Святограде много счастливых людей. По крайней мере, большинство прохожих из тех видов, у которых я уже умела различать эмоции, не выказывали напряжения, как на улицах Бурзыла. И от этого меня тоже тянуло улыбаться. Ведь когда вокруг царит атмосфера дружелюбия, она передаётся и тебе. Точно так же, как в Тартаре — ощущение настороженности и недоверия.