30
Хитров подвез друзей на Быкова, и они попрощались до завтра.
— На фестиваль придешь? — крикнул Андрей.
— А кто, спрашивается, будет вам, борзописцам, микрофоны настраивать?
«Жигуленок» поехал, подскакивая на колдобинах. Хитров выключил радио. В голове переваривалась новая информация, брыкалась, не умещаясь на полочках.
Что, если это действительно ритуал, и жертвы-ключи в течение шестнадцати лет отпирали некую шкатулку Пандоры? А теперь достаточно легкого нажатия, и замок поддастся. То, что вылезало сквозь щели, обрушится на город буйным потоком?
Но кто за этим стоит?
Фантазия рисовала абстрактного негодяя из комиксов, одномерного профессора, который пакостит миру потому, что, по воли автора, олицетворяет зло.
Автомобиль притормозил на светофоре. Рассеянный Хитров наблюдал за переходящей дорогу семьей. Женщина несла коробку в пестрой упаковке.
Хитров выругался. С этим дурацким расследованием он совсем забыл про подарки. Еще днем ему пришла эсэмэска. На почте ждал заказ, сделанный им по каталогу. Французская сумочка от любимой Ларисиной фирмы и бонусом — комплект эротичного белья, корсет и полупрозрачные трусики.
Он уже запасся подарками для родителей. Папу порадует бутылка виноградного коньяка пятнадцатилетней выдержки. Мама оценит по достоинству хлебопечку. А вот Ларисин презент до сих пор пылится на складе.
Часы показывали без четверти семь.
«Успею», — решил Хитров, съезжая с центральной дороги. До почты было рукой подать. Небольшое кирпичное здание расположилось между аптекой и магазином «Снайпер», предлагающим ассортимент для охотников и рыболовов. Хитров отлично знал всех служащих почты: операторов, курьеров. Здесь до декретного отпуска работала Лариса.
В зарешеченных оконцах горел свет, и двери были отворены нараспашку. У порога курили двое мужчин спортивного телосложения. Они проводили Хитрова прилипчивыми взглядами, и тот, что повыше, хихикнул.
Сегодня была смена Алины Бойко. Симпатичная и веселая девушка, из тех, кому идет полнота.
— Привет, Толик! — заулыбалась она. Улыбка получилась вымученной. Алина излучала нервозность, пальцы суетливо бегали по прилавку.
Кроме Хитрова, посетителей на почте не было.
— Как там Лара?
— Нормально, готовится к праздникам потихоньку. А ты как? Трудный день?
— Ох, не то слово. Я выжата как лимон. Даже плакала сегодня.
— Вредные клиенты?
— Да словно с цепи сорвались. Жалобы, ругань. Хамье всякое. Но хамы — полбеды. У нас тут такие психи водятся, ты не поверишь.
«Отчего же», — Хитров живо вспомнил мастурбирующую на его столе Таис.
— Тетенька посылку пришла забирать. Говорю: проверять будете? Буду, говорит. Вскрыла при мне. А в посылке черный резиновый член. Огромная елда. И если я говорю «огромная», это означает реально гигантская. Таким, извини за выражение, убить можно. У меня глаза по пять копеек, а она говорит: да, нормально все. Нормально ей! Ну и пошла себе как ни в чем не бывало. Тестировать, наверное.
Хитров хохотнул:
— Тетя побаловать себя захотела.
— Слушай дальше, — Алина сложила пухлые руки на груди. — Причапала к нам старушенция. Божий одуванчик. Верещит, что мы ей дали странный конверт. Показывает. И правда странный. В конверте седые волосы, рваные фотографии, распечатанные страницы Корана. Я, как увидела, обомлела.
— Розыгрыш дурацкий? — предположил Хитров.
— Не-а. Это ее собственный конверт. Она его вчера нам принесла и на свой же адрес отправила.
Лариса и прежде рассказывала ему о разных случающихся на работе курьезах. Был, например, паренек, который раз в месяц посылал по одному и тому же адресу старые плюшевые игрушки. Трехлапых медвежат, линялых белок, будто выуженных из помойки. Сотрудники подозревали, что у посылок есть двойное дно. Буквально. Что ушлый малый прячет в игрушках наркотики. Они сигнализировали начальству, но те пожимали плечами: не нашего ума дело. Нам главное — обслужить клиента.
Да и откровенно сумасшедших всегда хватало.
— Не впечатлен? — прищурилась Алина. — Тогда лови. Притащил к нам вчера мужичок пакет. Такой очкарик-ботаник. Брату, говорит, сувенир надо отправить. А пакет воняет, взять невозможно. Прямо смердит дохлятиной. Я его отказываюсь брать, вызываю охрану. Выясняется, что в пакете отрезанная кошачья голова. Пока мы отходили от шока, ботаника след простыл.
— Ну и ну, — только и смог сказать Хитров.
— Представь себе, эти фрики — наши соседи!
Фантазия Хитрова голодной крысой накинулась на свежие сплетни. Он осек себя:
«Стоп! Это путь в дурдом — связывать с мистикой каждую выжившую из ума старушку, каждую озабоченную домохозяйку».
— Ладно, заболталась я. Что у тебя, Толь?
Он продиктовал код посылки. Алина пощелкала клавиатурой и принесла со склада упаковку.
— Ларисе привет передавай. И малую целуй. Я после праздников забегу.
— Будем счастливы видеть. С наступающим, Алин.
— И вас с наступающим.
Было что-то грозное в этом обрубленном «наступающем».
Хитров вышел на улицу, зашагал к «жигулю».
— Гражданин!
Он обернулся.
Курильщики никуда не делись. Стояли, внимательно изучая его. Одеты они были в камуфляжные куртки и штаны-хаки. К нагрудным карманам крепились значки. Двуглавый орел на значках почему-то успокоил Хитрова.
Высокий, похожий на Дольфа Лундгрена блондин приставил руку к виску, козырнул.
— Муниципальный патруль.
Откосивший от армии Хитров точно знал, что честь с непокрытой головой не отдается; без фуражки — а фуражек амбалы не носили — военные ограничиваются принятием строевого положения.
— Чем могу помочь?
Блондин вынул из куртки ручку и блокнот. Его напарник жевал жвачку и сверлил Хитрова крошечными глазками.
— Мы вынуждены записать ваши данные.
— А что произошло-то? Я припарковался неправильно?
— Фамилия, имя, отчество, пожалуйста.
— Хитров Анатолий Павлович.
Блондин поковырялся в блокноте, чертыхнулся.
— Паста замерзла.
Напарник молча всучил ему свою ручку.
— Так-с… место прописки?
— Подбельского, четыре, квартира двадцать, — растерянно сказал Хитров.
— Место работы, должность.
— ДК Артема. Звукорежиссер. Объясните вы мне, наконец, что случилось?
— Объясню, — сказал блондин, — вы находитесь в общественном месте в неподобающем виде.
Хитров провел изумленным взглядом по своей одежде и не нашел ничего неподобающего.
— Я не…
— Что у вас с ухом, Анатолий Павлович?
Хитров потрогал ухо. Сам он всматривался в значки, плохо различимые при скудном фонарном свете.
— Мое ухо в порядке.
— Где там! — печально усмехнулся блондин. — Это сережка, не так ли?
Пальцы Хитрова коснулись серебряного колечка. Он носил серьгу полжизни, свыкся с ней, давно перестал замечать. В две тысячи первом на репетиционной базе «Церемонии» они с Ермаком проткнули друг другу уши. Хитров знатно измучил приятеля, прежде чем вдел гвоздик.
— Сережка, — подтвердил Хитров.
Следующий вопрос застал врасплох.
— Вы гей?
Напарник блондина осклабился.
— Что, простите?
Хитров был потрясен до глубины души. Ему послышалось, или?..
— Ну, вы либо пират, либо педераст, и я что-то не вижу здесь пиратского фрегата.
Он почувствовал, как внутри набухает злоба, и поинтересовался:
— Что такое муниципальный патруль?
Он шагнул к автомобилю, и амбалы последовали за ним. Падающий из окон свет озарил их фигуры. То, что Хитров впотьмах принял за военные погоны, оказалось обычным элементом дизайна. Значки были пластмассовыми, игрушечными. На обложке потрепанного блокнота красовалась группа «Backstreet Boys».
«Что за маскарад?» — рассердился Хитров.
— Вы снимите эту дрянь или дадите нам повозиться?
В голосе читалась неприкрытая угроза.
— Оторви ему, б…дь, ухо, — посоветовал напарник, активно двигая челюстями.
— Вы! — отчеканил лжепатрульный, — Снимите! Эту! Дрянь! Или! Будете! Дальше! Позорить! Мой! Город?!
— Да что вы себе позволяете? — слабо запротестовал Хитров.
На пороге почтамта возникла Алина. За ее спиной маячил хмурый грузчик Степаныч.
— Толь, у тебя проблемы?
— Никаких проблем, гражданка, — сказал блондин, сбавляя обороты.
— Вы кто такие? — грозно спросила Алина. — Чего вы здесь ошиваетесь?
— Уже уходим, — блондин подмигнул Хитрову. — Подбельского, четыре, говоришь?
Они растаяли во тьме, и Хитров не сразу понял, что Алина окликает его:
— Чего они хотели, Толь?
— Ничего, — сказал он тихо.
И, презирая себя, шмыгнул в «жигуль».
