III

[О существовавших в 1909 г. среди заграничных социал-демократов течениях обстоятельно рассказывает циркуляр Д-та Пол. № 105405 от 30 января 1910 г.]

К середине 1909 г. в РСДРП ясно обозначились следующие группировки:

I) Левая — большевистская группа «максимовцев», или «богдановцев», во главе коей стоят Богданов (он же Максимов), Горький, Лядов, Алексинский, Строев, Никитич и Станислав.

II) Центр — большевистская группа «ленинцев», соединившаяся с меньшевистской группой «плехановцев».

III) Крайняя правая — меньшевистская группа «ликвидаторов» во главе с Даном, Мартовым и Потресовым. Наиболее острым вопросом в РСДРП в настоящий момент является борьба «отзовистов» с «ленинцами»-«антиотзовистами» из-за теоретических и принципиальных взглядов на «будущее партии». Ближайшим поводом возникновения разногласий послужила история со школой пропагандистов на острове Капри…

Останавливаясь затем на разборе существа выработанных «максимовцами»-«отзовистами» и «ленинцами»-«антиотзовистами» платформ, надлежит признать, что в основе обеих платформ лежит мысль о том, куда должна держать курс партия: «на новую революционную волну» или же «на органическое развитие». Защитниками первого положения являются «максимовцы», а второго «ленинцы», и в зависимости от принятого курса каждая из этих групп развивает свои взгляды на общие обеим им вопросы, из коих главных три: 1) о Госуд. Думе; 2) о боевых задачах и 3) о нелегальной организации.

Для придания возможно большей рельефности в проводимой обеими группами разницы в разбираемых вопросах отношение этих групп к вышеозначенным вопросам может быть представлено в следующем виде:

По полученным отделением сведениям, проживающий за границей член и кассир Центрального Комитета инженер-технолог Красин «Никитич» достал для партии около 200 000 р. Источник получения этих денег пока неизвестен, но возможно, что это результат размена денег, ограбленных в Тифлисе в 1907 г.

Стоя во главе «отзовистов», левого крыла группы большевиков, и сплотив возле себя известных Д-ту Пол. Лядова, Алексинского, Марата, Богданова, Максима Горького и Менжинского, Красин в настоящее время ведет энергичную отзовистскую кампанию и из вышеупомянутых денег самовольно удержал 140 000 р., которые и будут использованы на пропаганду «отзовизма», включая и самостоятельную типографию для той же цели.

Правое крыло большевиков во главе с Лениным, протестуя против нарушения партийной программы и захвата Красиным партийных денег, организует за границей в самом непродолжительном времени съезд большевиков-неотзовистов.

На означенный съезд поедут: от Петербурга — Мешковский, Самары — Рыков, Одессы — Орловский, Тамбова — Линдов и от Киева — Свидерский.

[Дело МОО № 745–1908 г.]

По имеющимся в Департаменте Полиции данным, в настоящее время за границей истинным руководителем социал-демократической партии является не Центральный Комитет, а тайный Большевистский Центр, причем члены последнего — Богданов, Марат и «Никитич» перешли к критике политики Большевистского Центра, склонились к отзовизму и ультиматизму и, захватив крупную часть похищенных в Тифлисе денег, начали заниматься тайной агитацией против Большевистского Центра вообще и отдельных его членов в частности. Так, они открыли школу на острове Капри у Горького, куда выписывают рабочих, обучают их и направляют в Россию.

Кроме того, они агитируют против Большевистского Центра и письмами через некоего «Станислава» (Москва) в русских комитетах. На днях должны состояться в Париже заседания Большевистского Центра, куда в качестве представителя от московского района прибыл Шулятиков («Донат») — маленького роста, лохматый, с рыжеватой бороденкой, алкоголик с ярко-красным носом. На двух состоявшихся собраниях единомышленников Ленина, на которых отсутствовали Богданов, Марат и «Никитич» (Красин), было постановлено выработать резолюцию, которую и предложить Большевистскому Центру для принятия. Резолюция будет такого содержания, чтобы заставить сторонников Богданова либо совершенно отколоться, или вполне подчиниться большинству.

[Дело МОО № 1905–1908 гг.]

Директору Д-та П. 7 июля 1909 г.

Имею честь донести Вашему Превосходительству, что, по имеющимся во вверенном мне Отделении агентурным сведениям, у Богданова, Марата и «Никитича» (Красина) идут, отчасти на почве философского и тактического разногласия, а главным образом на личной почве, трения с Лениным и главным образом с «Виктором» (вероятно, Лозинским). Последний, вопреки положительному отношению 3-х названных лиц к Большевистскому Центру, хочет вызвать раскол и обвиняет их в отзовизме и ультиматизме, а равно и в похищении денег.

Никакой агитации против Большевистского Центра указанные три лица не ведут; школа открывается не на похищенные в Тифлисе деньги, а на деньги, пожертвованные Горьким и другими лицами, которые дали пожертвования исключительно на это дело. Школа открывается Горьким, Луначарским, Алексинским, Богдановым и находящимся ныне в Москве Михаилом Вилоновым. Марат и «Никитич» участия в открытии школы не принимают.

Похищенные в Тифлисе деньги не передаются в Большевистский Центр из недоверия к «Виктору»; они будут переданы этому центру на съезде.

Письма в Москву шли действительно через «Станислава Вольского», арестованного в Москве. В этих письмах Богданов и бывший тогда за границею Михаил Вилонов хотели добиться утверждения школы местными организациями помимо центра.

Отзовистская кампания поднята Лениным и «Виктором», первый взял на себя теоретическую часть, а «Виктор», ради личных корыстных целей, практическую, путем разных интриг.

«Станислав» — сторонник отзовизма, но он, как и другие представители отзовистского течения, всеми силами старается избежать раскола в Большевистском Центре.

Заседание Большевистского Центра совместно с представителями от областей состоялось в мае месяце, и представитель от Московской области Шулятиков (в организации «Донат», а в наблюдении «Гнедой») вернулся уже давно. На этом совещании разбирались различные вопросы.

Весной минувшего 1909 г. среди пребывающих за границей партийных интеллигентов возникла мысль об организации особой школы для подготовки опытных и серьезных профессионалов из рабочей среды; главным основанием для организации подобной школы являлось, с одной стороны, желание дать возможность принять активное участие в наиболее ответственной деятельности самих рабочих, а с другой — отсутствие должного числа опытных интеллигентных руководителей. Лицами, проектировавшими организацию этой школы, оказались: Горький, который взял на себя обязанности по изысканию необходимых для осуществления проекта средств, Богданов (он же Максимов), Луначарский, Алексинский и Лядов, позднее к ним присоединились Покровский и Вольский. Задачей устроителей школы, что было и одобрено резолюциями поместных партийных организаций, являлось желание дать партии необходимое количество опытных работников, не вводя последних в период обучения в дебри фракционных, идейных и иных течений, в текущий период волнующих умы членов партии; словом, предполагалась школа строго партийная, без каких-либо фракционных оттенков и направлений. Собранные на школу средства были скудны и рассчитаны таким образом, что хватить их могло лишь при том условии, если время обучения будет ограничено максимум четырьмя месяцами; комплект учащихся, сообразно материальным и техническим условиям, также ограничивался возможностью пригласить на первый раз в школу не более 12–15 чел. слушателей; предпочтение в праве первыми прислать в школу своих представителей отдано было партийным организациям Центр. промышл. района, каковой считается наиболее серьезным и особенно важным в партии.

Хотя при открытии школы и предполагалось, что школа должна носить характер исключительно общепартийный, а не фракционный, однако на деле в школе произошел раскол: вышеназванный Богданов (он же Максимов), а за ним и остальные учредители школы, включительно до Горького, в конце концов не выполнили своей задачи и придали школе фракционный оттенок, усвоив себе и сообщив обучающимся в школе особый и несогласный с центром партии взгляд на оценку текущего момента; они оказались левее б-ков, настаивают, в частности, на необходимости спешной военно-технической работы в рядах армии и были названы позднее группой «Вперед». К взгляду Богданова и его единомышленников не согласились присоединиться не выходившие из директив партии и следовавшие общему партийному течению пять учеников: «Староверов», «Василий», «Аля-Алексинский», «Пахом» и «Фома»; все они были исключены из школы. Эту пятерку центр пригласил в Париж, где ими был прослушан ряд лекций, читанных «Лениным», «Григорием», «Иннокентьевым», «Каменевым» и «Лозовским». Из Парнаса пятерка направилась в Россию, перешла при помощи бундиста «Григория» нелегально границу и приступила в пределах Империи к партийной работе. Остальные ученики школы по окончании в ней лекций также побывали в Париже, прослушали там ряд таких же лекций и возвратились в Россию; из них лишь часть приступила к работе, а остальные лишь собираются сделать это.

[ «Агент. Записка» № 38 за 1910 г.]

Более двух месяцев мы работали в школе и в течение этого времени, а особенно на 3-м месяце, убедились, что намеченные комитетом школы и нашими организациями лекторы отказываются читать лекции, одни по недостатку времени, другие — считая, что школа фракционная. Последнее заявление, между прочим, сделал и тов. Рязанов.

Видные вожди б-ков и м-ков, как Ленин и Мартов, не могли читать лекции потому, что школа находилась далеко от их работы и от центра партийной жизни. Мы не будем здесь разбирать, почему инициаторы школы, взявшие на себя ответственность за организацию той части дела, которая приходилась на заграницу, поставили школу в такое положение, которое объективно не позволило партийным теоретикам и практикам принять в ней участие, — такой разбор должны сделать наши организации. Мы же лишь констатируем факт, что из всех лекторов здесь читают только Богданов, Луначарский, Горький, Алексинский и «историк» Лядов (последний, между прочим, не выставлялся ни в одном из списков лекторов, предложенных организациями). В начале открытия школа выпустила листок, под которым мы все подписались, заявлявший о том, что школа преследует чисто партийные цели и не связывает себя ни с одним фракционным течением. В конце 3-го месяца ясно обнаружилось, что в школе организовалась фракция, специально работающая над платформой, правда не на лекциях в школе, а в свободное от занятий время. Обойти молчанием этот факт в своих отчетах мы, рабочие, не могли и в последних письмах сообщали в Расш. Ред. «Пролетария» и в пославшие нас организации все, что знали. На последнем собрании 30–31 октября совет школы предъявил нам ультиматум, во-первых, чтобы мы назвали ложными те выводы, которые сделаны из наших писем ред. «Пролетария», во-вторых, чтобы мы признали, что отчеты школы составляются объективно, и, в-третьих, чтобы мы заявили, что платформа разрабатывается по инициативе слушателей. Свой ультиматум Сов. школы подкрепил угрозой нашего исключения из школы, т. е. мы исключаемся в том случае, если не подпишемся под предъявленными заявлениями. На это мы ответили следующим: 1) При посылке писем в Расш. Ред. «Пролетария», а также в местные организации мы руководствовались директивами пославших нас организаций, ясно и определенно заявивших, во-первых, требование иметь от нас отчеты, возможно полнее освещающие школьные работы, во-вторых, обязавших нас считать идейным руководителем БЦ и, в-третьих, точно указавших нам, что мы посылаемся в партийную школу за получением теоретической подготовки; 2) если теперь, после выпуска отдельного оттиска № 50 «Пр.», Сов. школы считает нас виновниками тех выводов, которые сделал из наших писем «Пр.», и ставит на основании этого своего мнения вопрос о необходимости вышибить нас из школы, то мы, с своей стороны, должны заявить следующее: 1) Целью нашего коллективного письма было лишь желание выяснить БЦ и пославшим нас организациям, что группа слушателей (7) и лекторы школы стали на путь отступлений от прямых задач школы, намеченных ею раньше, в период ее организации; фактами, обосновывающими это наше мнение, мы считаем, с одной стороны, все время проводимую систематическую борьбу против идейного руководителя большевистских организаций России — БЦ, которая выразилась в ряде нападок и прямых клевет, подрывающих престиж руководящей организации, а с другой — работу группы слушателей и состава лекторов над платформой. Все, вместе взятое, мешает, по-нашему, спокойному ходу дел, препятствует школьным теоретическим работам, ради которых мы только и посланы сюда. 2) Ответственность за выводы ред. «Прол.» из наших писем мы взять на себя не можем. Мы отвечаем перед партией только за свои сообщения — не больше, а во всех своих сообщениях мы никогда не заявляли организациям, а также БЦ о фракционном направлении лекций. Наоборот, мы признавали и признаем полезным и необходимым для нас все знания, которые получаются из лекций и лекторов школы. 3) Мы, как личности, после нанесенных нам на Совете оскорблений, не могли бы продолжать работы в школе, но как члены организаций, обязанные подчиняться их директивам, мы остаемся в школе и слушаем лекции впредь до получения извещений от организаций о их решении и дальнейшем поведении. Приняв это, подписанное нами, заявление, Сов. школы постановил исключить нас из школы. Последнее постановление Совета школы мы решили обжаловать в ЦК, и ввиду этого решения мы теперь спрашиваем вас, товарищи, какое преступление мы сделали для того, чтобы Совет школы имел право наложить на нас позорное клеймо исключенных из партийной школы, из учреждения, специально предназначенного, по директивам наших организаций, давать теоретические знания? Где те проступки, за которые мы могли бы быть лишены возможности учиться в пропагандистской школе? Неужели мы виноваты в том, что правдиво давали отчеты о своих действиях в жизни школы?

С каких это пор, товарищи, нас, рабочих, стали шить из партийно-просветительных учреждений лишь за то, что мы исполняли партийную дисциплину по отношению к пославшим нас организациям и их руководящим органам. Дальше, товарищи, войдите в наше положение и определите — насколько оно хорошо и удобно. Нас послали учиться организации, и мы затратили массу партийной энергии, прежде чем мы добрались до школы; здесь очутились на положении ссыльных, совершенно оторванных от действующих заграничных центральных организаций. Единственная наша надежда была — получить знания и приехать на места работниками. С этой надеждой мы жили здесь, на маленьком, проклятом, полном темных дел острове, а теперь жестокое решение партийно-бесконтрольного совета выбрасывает нас из школы и говорит нам: вся ваша энергия потрачена даром, ваши организации ошиблись, посылая вас в школу, ибо здесь не школа, а место фабрикации новых фракционеров. Да, может быть, мы ошиблись, но неужели нашу ошибку нельзя было поправить другим путем, неужели нам нельзя было дать дослушать курс лекций и дождаться решения нашими организациями вопроса о том, что нам делать. Мы предлагали организационный путь для решения вопроса, его отвергли и учинили над нами и нашими организациями насилие. У нас остается последнее организационное средство — это обращение с просьбой решить дело к вам, товарищи, Ц. Ком-ту РСДРП.

Представители: Моск. Орг.: Сокольничьего района «Старовер» [Панкратов], Пресне-Хамовнического «Василий» [Устинов], М. Ок. Орг. «Аля-Алексинский» [Романов], «Пахом» [Люшвин], от Орловск. Обл. Орг. «Фома» [не установлен], солидарен с товарищами «Михаил» [Вилонов].

[…] Большевики, не принявшие платформы «отзовистов» и назвавшиеся «антиотзовистами», начали в своем органе «Пролетарий» вести агитацию: а) за полное объединение большевиков и меньшевиков-партийцев («плехановцев») и создание третьей группы «центра» и б) за решительную борьбу на два фронта, т. е., с одной стороны, против ликвидаторов и, с другой, против отзовистов-ультиматистов, и предложили партии, как средство для объединения, созвать на широких началах «Всероссийскую Конференцию», а до созыва последней устроили ряд пленарных заседаний.

Состав заседаний был представлен в след. виде: 1) большевиков 8 чел., из них 5 с решающими голосами и 3 с совещательными; 2) меньшевиков — 6, из них 4 с решающим голосом и 2 с совещ.; 3) поляков — 3, из них 2 с реш. гол. и 1 с совещат.; 4) бундистов — 2, оба с реш. гол. и 5) 1 латыш с решающим голосом.

Начавшись, по обыкновению, с выработки программы дня, определений вопросов, подлежащих рассмотрению пленума, и посвятив значительную часть времени разбору частных партийных дел, эти пленарные заседания в конце концов под влиянием, с одной стороны, «ленинцев» и «плехановцев», с другой, путем различных уступок завершились прекращением партийного брожения и созданием сплоченного «центра», причем результаты заседаний практически выразились в принятии следующих решений:

1) Большевики постановили: распустить свой фракционный центр, закрыть свой орган «Пролетарий» и передать ныне же в Центр. Комитет 45 тыс. руб., а остальные 400 тыс. в 2 срока в течение 2 лет под тем условием, если меньшевики, следуя совету Плеханова не устраивать раскола, а внутри партии бороться за влияние, действительно будут пользоваться партийным методом борьбы.

2) Единогласно принято решение о созыве Всероссийской Конференции.

3) Принято решение о реорганизации Русского Бюро Центр. Комитета, состав коего определен в 7 лиц («семерка») — 2 большевика, 2 меньшевика, 1 поляк, I латыш и 1 бундовец. Поименный состав «семерки»:

1) «Мешковский [Иосиф Гольденберг].

2) «Макар», приметы его: лет 30, высокий, стройный, среднего сложения, рыжий, вьющиеся волосы, лицо розовое с веснушками, усы густые, рыжие, бороду бреет, походит на русского, хорошо говорит по-русски, интеллигент, одет хорошо, живет в Петербурге (Викт. Павл. Ногин].

3) «Мартынов» [Пиккер].

4) «Абрамович», приметы его: лет 35, ниже среднего роста, сложения среднего, темный шатен, лицо худощавое, смуглое, густые большие усы, борода по всему лицу, лопатой, носит пенсне, волосы на голове зачесаны назад, мягкие, отличный оратор, еврей, интеллигент, вид делового адвоката, живет в С.-Петербурге, входит в думскую фракцию от Бунда в качестве одного из руководителей [Рейн].

5) «Либавский» — латыш [не выяснен] и 2 невыясненных; причем вся «семерка» будет жить и работать в пределах России.

4) Реорганизовано Заграничное Бюро Центр. Комитета, состав коего определен в 5 лиц («пятерка»): 1 большевик, 1 меньшевик, 1 поляк, 1 латыш и 1 бундовец, причем эта «пятерка» является представительницей Рос. Соц. — Дем. Рабочей Партии только за границей. Поименный состав «пятерки» следующий: 1) «Иннокентий» [Иосиф Дубровинский], 2) «Игорь» [он же «Днепровский» — Гольдман Борис], 3) «Тышко» [Иогихес], 4) «Павел Васильевич», латыш [не установлен] и 5) «Ионов» [Койген].

5) Объединение всех заграничных пунктов с отдачей всех средств в ЦК.

6) Избран состав редакции Центр. Органа партии соц. — демократов из 5 лиц — 2 большевика, 2 меньшевика и 1 поляк; поименный состав редакторов: «Ленин» [Ульянов], «Григорий» [Радомысльский], «Мартов» [Цедербаум], «Дан» [Гурвич] и Барский [Варшавский].

7) Орган меньшевиков «Голос Соц. — Демократа», как фракционный орган, признано необходимым закрыть.

8) Принято решение субсидировать газету «Правда» — орган Украинского Союза «Спилка», но с введением в редакцию этого органа в качестве соредактора большевика Каменева.

9) Утверждена литературная группа «богдановцев» «Вперед», но с пожеланием скорейшего ее закрытия.

10) Принято решение о создании в Париже «партийной школы», в которую войдут директорами: 2 большевика из «ленинцев», 2 большевика из «богдановцев», 2 меньшевика, 2 поляка, 1 бундовец и 1 латыш.

11) Постановлено издавать при центр. органе партии периодически сборники, в которые будут помещаться статьи полемическо-дискуссионного характера представителей разных партийных течений и национальностей.

Независимо от изложенных решений, на тех же заседаниях выработан след. план строения местных с.-д. организаций в России: в «легальных» организациях на местах будут устроены «группы», а в нелегальных «ячейки», и затем представители «групп» и «ячеек» создадут руководящие центры, существовавшие же до сего времени в России фракционные организации РСДРП должны будут слиться.

Кроме сего, на тех же пленарных заседаниях предположен созыв в России целого ряда местных конференций, а затем решено на предстоящую Всероссийскую конференцию членов РСДРП пригласить и «легалистов».

Сообщая об изложенном, ДП просит обратить особое внимание на совершившееся объединение существовавших в РСДРП до сего времени в разрозненном виде фракций и групп и в случае устройства в местности, вверенной Вашему наблюдению, конференций членов соц. — дем. организаций или собраний для выборов делегатов на Общероссийскую Конференцию арестовывать участников таковых и о результатах доносить Департаменту.

[Дело № 18 в 1910 г. Агент. Отдела б. МОО.]

По полученным в настоящее время в Д-те Полиции сведениям, по закрытии пленарных заседаний внутрипартийное брожение тотчас же воскресло вновь, начавшись со стороны меньшевиков. Причины, послужившие основанием к возникновению нового брожения, кроются в закулисной стороне последних пленарных заседаний, а именно: меньшевики, решив принять участие в пленарных заседаниях, задались целью:1) уничтожить большевистскую организацию в партии, «большевистский центр», бывший до сего времени фактическим Центральным Комитетом партии, 2) отобрать у большевиков партийные деньги, 3) удалить членов Центр. Комитета из сферы воздействия «расширенной редакции «Пролетария» и устроить перевод их в пределы России; большевики же, с своей стороны, ставили своей задачей, ведя борьбу за упрочение партии под флагом борьбы с ликвидаторством, подвести под понятие ликвидаторов меньшевиков «Голоса Социал-Демократа» и, выкидывая «ликвидаторов», выкинуть и так называемых «голосистов».

Из сущности принятых на пленке решений можно подметить, что меньшевики фактически осуществили свои стремления, большевики же удержали свое большинство двумя голосами лишь в редакции Центрального органа (2 большевика, 2 меньшевика и 1 поляк) и принуждены были уступить меньшевикам по следующим причинам: 1) потеря большевиками «отзовистов», постоянно голосующих с меньшевиками, и большевиков, находящихся в России, проникнувшихся значением и важностью «легальных возможностей» и идущих по многим вопросам правее меньшевиков, 2) ряд скандальных разоблачений (уголовного характера) «Большевистского центра» (расширенной редакции «Пролетария»), 3) картина полного распада старых подпольных организаций и 4) появление открытых и полуоткрытых организаций пролетариата (думская фракция, профессиональные союзы, клубы и проч.), находящихся под большим влиянием меньшевиков, как почти исключительно работающих этих организациях. Но вместе с тем надлежит отметить и то обстоятельство, что большевики, делая уступки в партийных вопросах по необходимости меньшевикам, рассчитывали в конце концов или действительно создать партийное единство, превратить «фракцию» в «течение», или же в противном случае отобрать обратно все свои уступки и восстановить свои фракционные учреждения.

Возобновившийся партийный раскол выразился уже фактически в следующем:

1) Тотчас же по закрытии пленарных заседаний редакция «Голоса Социал-Демократа» выпустила «Письмо к товарищам» за подписью «Дана», «Мартынова», «Мартова» и «Аксельрода», в котором, доказывая, что: а) фракционно кружковые традиции партии еще не изжиты, б) условия для установления полного партийного единства еще не созданы, в) для создания этих условий требуется немало работы и г) центральный орган этой задачи пока еще не выполняет, объявила, что издание «Голоса Соц. — Демократа» будет продолжаться.

2) Затем в № 19–20 газеты «Голос Соц. — Демократа» в целом ряде статей проведена мысль о выступлении против принятых на пленуме решений, о равноправии и «нейтрализации» «течений» и о подчинении партии «ликвидаторов».

3) Наконец, на сделанное Центральным Комитетом предложение 3 меньшевикам вступить в число членов Центр. Комитета последние ответили, что они считают решения пленума не только вредными, но находят вредным самое существование Центр. Комитета, а потому отказываются явиться даже на одно наседание для кооптации. Приведенные факты вызвали со стороны редакции центрального органа «Соц. — Демократ» выпуск объявления, в котором редакция, порицая описанные действия меньшевиков и считая, что содержание № 19–20 «Голоса Соц. — Демократа» и «раскольнический манифест» четырех редакторов «Голоса» «К товарищам» есть прямая агитация 1) за фракционный орган против единства и объединения за границей, 2) в защиту явного ликвидаторства и 3) в защиту прямых противников самого существования РСДРП, призывает встать на защиту партии.

Рос. Соц. — Дем. Раб. Партия.

Товарищи! Вам, вероятно, уже известно принятое и оглашенное Центр. Комитетом заявление Большевистского Центра о том, что «Больш. Центр» признается распущенным, «Пролетарий» закрывается, большевистские деньги передаются ЦК, и большевизм, как организованное идейное течение, объявлен несуществующим. Но многим из вас, наверное, неизвестна скрытая подкладка, а с нею и действительный смысл этих важных фактов. Такова причина, побуждающая нас выступить с нынешним обращением. Большевики, учредившие на Лондонском съезде большевистский центр, смотрели на него как на организацию, которая, с одной стороны, выражает основные идеи революционного крыла партии, развивая их печатно, с другой, объединяет различные большевистские группы, разбросанные по России, и заведует, под их контролем, материальными средствами большевиков.

В этих задачах исчерпывалось все назначение большев. центра; его права не подлежали спору, пока он выполнял их, его права кончались с того момента, как он переставал служить какой-либо из них. Так понимали смысл БЦ все большевики. Но что происходило на деле? Нечто противоположное: сдача большевистским центром всех большевистских позиций, одна за другою; подотчетное заведование материальными средствами превратилось в бесконтрольное хозяйничанье безответственных лиц; и, наконец, эта группа лиц, ставших уже идейно меньшевиками, сочла себя вправе распустить большевистскую фракцию. Вы знаете, в чем заключаются основные политические идеи большевизма, отличающие его от остальных течений нашей партии. Большевики всегда полагали, что соц. — демократия должна быть сплоченной и стройной организацией сознательного активного авангарда рабочего класса, отнюдь не растворяющейся среди элементов малосознательных или недостаточно склонных к революционной борьбе.

Большевики отстаивают строгую независимость социал-демократии во всей ее политике от других классов и партий, большевики считают, что российская демократическая революция, доныне еще не завершенная, может быть доведена до конца и дать наибольшие выгоды для пролетариата и для развития страны лишь в том случае, если руководство всей революционной борьбой народа будет находиться в руках рабочего класса и соц. — демократии. Исходя из этого, большевики находят, что впредь до завершения революции все легальные и полулегальные пути борьбы, в том числе и участие в Гос. Думах, пути, на которых возможность руководящей роли для пролетариата ограничена и стеснена внешними, не от него зависящими условиями, не могут иметь самостоятельного и решающего значения, но подчиненное в ряду иных средств, а именно: они должны служить лишь для собирания и подготовки сил к открыто революционной, непосредственно массовой борьбе.

Теперь посмотрим, товарищи, что сделал с этими идеями «Большевистский центр». По мере того как сгущались сумерки реакции, «Пролетарий» все больше и больше проникался мыслью, что действительное и лучшее средство рассеять их — это наладить агитацию в стенах Таврического Дворца. Затем постепенно сюда присоединилась столь же преувеличенная оценка других «легальных возможностей», пока наконец они не стали в глазах «Большевист. Центра» и его сторонников почти единственной точкой приложения пролетарских сил. Правда, нелегальная партия прямо не отрицалась, и на страницах «Пролетария» велась даже резкая полемика против «ликвидаторских» стремлений меньшевизма. Но это были только слова: на деле насущнейшие вопросы организации, пропаганды, агитации, столь бесконечно важные для практической революционной работы, уходили куда-то вдаль, исчезали в море рассуждений, исходною точкой которых был кулак русского полицейского, а венцом — третья Дума. «Как нам стать мощной нелегальной партией вопреки осадной конституции?» — таков был вопрос, задаваемый революционными с.-д. их идейным руководителям. Сумейте приспособить себя самих к ней, всю свою работу и свою партию — к ее возможностям — таков был ответ теоретиков БЦ. Они фактически хоронили нелегальную партию и в то же время утверждали, что отстаивают ее интересы. Происходил несомненный подмен всех тактических взглядов большевизма: задачи революционной борьбы вытеснялись «легальными возможностями», а затем было отброшено и старое революционное понимание партийной организации. «Пролетарий» стал открыто добиваться того, чтобы партийным элементам легальных союзов было предоставлено участие в решении партийных дел; в № 50 был предложен проект обновления партии при помощи такой конференции, на которую были бы приглашены также представители групп, ушедших под гнетом реакций из партийных организаций, но не отказывающихся вновь связаться с ними, — ухудшенное издание меньшевистского рабочего союза.

Официальные руководители по всей линии отрекались от большевистских традиций. Но сделали ли они хоть малейшую попытку узнать мнение всей фракции и сказать ей ясно и прямо, что ей нет больше смысла существовать? На это дает красноречивый ответ отношение БЦ к большевистской конференции. В то время как русские организации неоднократно и категорически требовали созыва большевистской конференции, БЦ употребил все усилия, чтобы ее не допустить. Эти усилия не могли не увенчаться успехом по той простой причине, что все материальные средства были в его руках. С другой стороны, до самой последней минуты БЦ отстаивал в «Пролетарии» формальное существование фракции, в которую больше не верил, которую готовился распустить. Таким образом, фракции не давали возможности определить свои идейные позиции, а возникавшие в ней подозрения старались успокоить посредством словесных громов против тех самых меньшевиков, с которыми тогда уже велись за кулисами практические переговоры. Фальсифицировались многие организации, и дело доходило даже до фальсификации документов, уже разоблачавшейся в партийной печати.

Это не было простое изменение взглядов. Это был совершенно сознательный обман, направленный против всего большевистского течения в его целом, из всех видов политиканства наиболее позорный, ибо наиболее трусливый. Он отравлял мысль фракции, так как сознательно перемешивал все карты; он отравлял ее волю, так как, намеренно искажая положение вещей, не позволял фракции предпринять ни одного решительного шага как раз тогда, когда это было всего более необходимо. Мы напомним товарищам, каково было положение вещей накануне того «объединения», которое так скоро обнаружило свою призрачность. БЦ, изменившийся в своем составе — большинство его сумело избавиться от «неудобных членов», отказавшихся покинуть позицию большевизма, — совершенно отрезанный от России, стал, по существу, тайным кружком бывших большевиков и окончательно перестал считаться с мнениями и настроениями русских организаций. Их попытки повлиять на его решения встречали то простую канцелярскую отписку, то прямую насмешку. Поскольку же ему надо было воздействовать на общественное мнение партии, он старался делать это путем денежкой зависимости, в которую он ставил как отдельных членов партии, так и целые организации, большевистские и не только большевистские. За последние два года не дано было организациям ни одного денежного отчета, истрачены были сотни тысяч. Попытки некоторых организаций установить постоянный контроль над принадлежащими им суммами встретили со стороны БЦ энергичный отпор и потерпели полное крушение. Таким образом, и в идейном, и в материальном, и в организационном смысле БЦ стал бесконтрольным вершителем большевистских дел, поскольку они зависели от заграницы. Другой отличительной чертой БЦ была его глубокая бездеятельность. Располагая огромными денежными средствами, он за все время своего заграничного существования не выпустил ни одной пропагандистской или агитационной брошюры, ни одного листка или прокламации; даже доставка «Пролетария» была организована до последней степени плохо. О других, не литературных, предприятиях и говорить не приходится: поскольку инициатива их исходила от БЦ (группа соц. — дем. думской фракции), они не выходили из области благих пожеланий; поскольку они осуществлялись отдельными группами (партийная школа), они встречали с его стороны ожесточенную борьбу, отлучение, угрозы. БЦ выходил из своего оцепенения только тогда, когда ему нужно было кого-нибудь исключить, кому-нибудь зажать рот, разрушить или по крайней мере опорочить какое-либо начатое партийное дело. Боязнь потерять свое безответственное положение была движущей пружиной всей его деятельности. Итак, чем был БЦ к моменту «объединительного» постановления ЦК?

Во-первых, он был, по существу, меньшевистской группой и присваивал себе фирму большевизма из чисто дипломатических соображений. Во-вторых, он превратился в кружок частных лиц, не связанных ни идейно, ни организационно с русскими большевиками. В-третьих, материальными средствами, принадлежащими большевистской фракции, БЦ владел уже не по ее уполномочию и пользовался ими во вред этой фракции в узко кружковых интересах.

Но затем БЦ счел себя вправе совершить и последний шаг — официально ликвидировать фракцию, не спросив мнения ни одной из большевистских организаций, и передать ее материальные средства в ЦК, выговорив при этом себе крупную их долю — уже как частной группе литераторов. Цепь обманов была завершена таким актом, в котором соединились все меры лицемерия и узурпации: присвоение чужого имени («большевистский центр»), растрата чужого имущества, распущение чужой организации.

Нас уверяли, что этот шаг обозначает новую эпоху партийной жизни, на знамени которой стоят слова: партийное объединение, терпимость, устранение старых фракционных форм, укрепление нелегальной организации. Ради этих всем партийным работникам дорогих целей нам предлагали приветствовать постановление БЦ и ЦК как зарю партийного возрождения. Но разве эти цели могли быть достигнуты на основе лжи и обмана? Посмотрите, что оказалось на деле.

Терпимость проявилась в том, что в редакцию дискуссионного сборника был закрыт доступ представителям отзовизма, хотя был допущен личный делегат тов. Плеханова, как особого партийного течения. Устранение фракционных делений и укрепление нелегальной организации выразились в том, что Ц. Комитет отказался дать деньги на партийную школу, а его школьная организационная комиссия решила отнять у рабочих — слушателей школы право выбора лекторов и отвергла школьную автономию. И наконец, партийное объединение привело к тому, что после передачи большевистских денег третьему лицу меньшевики заявили, что они сохраняют свой орган («Г. С.-Д.») и не только не намерены уничтожить себя как фракцию, но даже отказываются вступить в «объединенный» ЦК, объявляя вредным самое его существование. Дело, значит, свелось к тому, что бывшие представители большевизма сдали меньшевикам политическую позицию как раз в тот момент, когда в партии меньшевизм был почти уже совершенно подорван фактическим крушением думских иллюзий и крайним сужением легальных возможностей. Меньшевики, уже не мечтавшие о победе своих взглядов, с изумлением приняли сдачу своих вчерашних победоносных противников. «Пролетарий» закрыт, но его «новые» идей предлагаются со страниц Центрального Органа как официальное мнение партии. Безответственная группа бывших большевиков перекочевала в новое помещение и то, что делала раньше под флагом большевизма, будет делать отныне под флагом всей вообще партии. Эра партийного возрождения заключается, следовательно, в том, что если прежде кружок частных лиц дурачил отдельное партийное течение, то теперь, пополненный несколькими лицами, он будет дурачить всю партию в ее целом.

Впрочем, бывшие члены БЦ и теперь еще — на всякий случай, вероятно, — продолжают выступать перед партией под именем большевиков. Мы заявляем, что не хотим участвовать во всей этой панаме. Идейная организация, созданная ходом событий, выражающая стремления и мысли широких партийных кругов, не может умереть по приказу лиц, ничем не связанных с нею, кроме старых воспоминаний. Только самим организациям принадлежит право решать их судьбу. Только сами русские товарищи большевики, те рабочие социалисты, которые лицом к лицу борются с врагом, могут и должны сказать партии, действительно ли умерло ее революционное течение, или теперь, в период глухой реакции, подготовляющий новый взрыв народной борьбы, оно стало для пролетарского дела еще необходимее, чем когда-либо раньше. Огромную важность представляет также вопрос о материальных средствах для дальнейшей борьбы революционного крыла партии. Но здесь, товарищи, дело идет еще о гораздо большем, о вашем достоинстве и вашей чести, о том, кто вы — сознательные, уважающие себя революционеры или рабы, пассивно подчиняющиеся насилию.

Мы, группа «Вперед», предлагаем русским товарищам большевикам организовать в ближайшем будущем большевистские совещания в возможно полном составе и обсудить на них вопросы коренных жизненных вопросов большевизма. Мы, противники старых фракционных форм, будем отстаивать на этих совещаниях перестройку большевистской фракции на новых основаниях, так, чтобы ее идейная сплоченность достигалась не формальной централизацией, а живой идейной связью и чтобы те идейные центры, которые она для этого создает, находились под реальным контролем местных организаций. Это предотвратит возможность такого политиканского вырождения «верхов», таких злоупотреблений и разложения, свидетелями которых мы были. Идейное течение должно руководить своими вождями и представителями. Только решение местных большевистских организаций может считаться действительным решением вопроса. Пока оно не состоялось, постановление БЦ о роспуске фракций, передача денег в ЦК и т. д. никакой силы иметь не могут.

Товарищи, большевизм — это революционная дума русского рабочего движения. Сумейте отстоять его силу и его интересы.

В Департаменте Полиции получены нижеследующие сведения о Центральном Комитете Российской Социал-Демократической Рабочей партии со времен Лондонского съезда 1907 г., о существующих в настоящее время течениях в означенной партии.

На Лондонском съезде было решено избрать Центральный Комитет из 15 членов, в состав коих должны были войти 5 большевиков, 5 меньшевиков, 5 националов (2 поляка, 2 бундиста и 1 латыш), причем последние на самом съезде не избирались, а должны были назначаться национальными социал-демократическими центральными комитетами. Таким образом, Лондонский съезд избрал сам только 10 членов Центрального Комитета (5 большевиков и 5 меньшевиков) и 10 кандидатов к ним (5 большевиков и 5 меньшевиков) на случай выбытия кого-либо из членов Центрального Комитета по различным причинам. В результате, после пережитых партией 1907–8 и 9 годов к началу 1910 года из числа 20 членов и кандидатов к ним, избранных на Лондонском съезде, остались следующие лица, имеющие более или менее близкое отношение к Центральному Комитету.

У большевиков:

1. Иосиф Петров Гольденберг — (клички «Мешковский» и «Роман»).

2. Иосиф Федоров Дубровинский — (кличка «Иннокентий»).

3. Виктор Павлов Ногин — (клички «Макар», «Радоновский» и «Новоселов»).

4. Радомысльский — (он же Шацкий, Зиновьев и Григорьев) Овсей-Гершон Аронов (кличка «Григорий»).

5. «Виктор», «Таратута» — [В. Ф. Лозинский?].

6. Шанцер, Виргилий Леонов — (кличка «Марат»).

7. «Марк» — [А. И. Любимов].

8. Ульянов, Владимир Ильин — (кличка «Ленин»).

У меньшевиков:

1. Пиккер — (клички «Мартынов» и «Поляков») Саул Самуилов.

2. «Игорь» (он же «Днепровский») — [Гольдман Борис].

3. Жордания, Ной Николаевич — (кличка «Костров»).

4. Рамишвили — (кличка «Петр Тифлисский») Ной Наум Виссарионов.

5. «Михаил» — [Избицний].

6. «Юрий» — не установлен.

7. «Роман» — не установлен.

Из перечисленных 15 человек для практической партийной работы к началу 1910 г. у большевиков оказались способными только трое» Гольденберг — «Мешковский», Ногин — «Макар» и Дубровинский — «Иннокентий», которые в настоящее время арестованы: первый в Петербурге и последние двое — в Москве. Остальные: Ульянов — «Ленин» занялся заграничной литературной деятельностью, Радомысльский — «Григорий» состоит секретарем Центрального Органа партии «Социал-Демократ», Шанцер — «Марат» сошел с ума, «Марк» занялся заграничными делами и «Виктор» — «Таратута» отстранился совершенно от работы.

В лагере меньшевиков партийное положение стало более худшим, чем у большевиков. Так, Мартынов сотрудничает в газете «Голос Социал-Демократа», «Игорь» («Днепровский») занялся заграничным делом, Жордания («Костров») отстранился от работы в Центральном Комитете, «Петр Тифлисский» — Рамишвили учится в Лейпцигском Университете, а «Михаил», «Юрий» и «Роман», проживающие в России, занялись работой в сфере «легальных возможностей».

Ввиду такого создавшегося положения пленум Центрального Комитета в январе сего года постановил реорганизовать Центральный Комитет таким образом, чтобы в русском (Петербургском) Бюро Центрального Комитета было бы 7 человек (2 большевика, 2 меньшевика, 3 национала), но когда дело коснулось осуществления этого решения и нужно было выбрать людей, то нашлось только 2 большевика: «Мешковский» и «Макар», каковые вскоре были арестованы. Меньшевиков же совсем не оказалось, и когда «Макар» обратился к живущим в С.-Петербурге меньшевикам «Михаилу», «Роману» и «Юрию» с предложением собраться для кооптации 2-х меньшевиков из них же или же кого-нибудь другого, то вышеназванные меньшевики ответили не только отказом, но даже заявили, что считают самое существование Центрального Комитета для партии вредным. Таким образом, из всей «семерки», которая должна руководить всей центральной работой из С.-Петербурга, не осталось ни одного лица.

В настоящее время за несуществованием «семерки» большое значение приобретает избранная на январском пленуме Центрального Комитета заграничная «пятерка» (1 большевик, 1 меньшевик, 1 поляк, 1 бундист, 1 латыш), но и в этой части Центрального Комитета появились свои неурядицы.

Так, в январе 1910 г. латыши командировали в Заграничное Бюро Центр. Комитета своего представителя Павла Берзина — большевика, а в апреле они его отозвали и назначили вместо него другого — меньшевика. Таким образом, в Заграничном Бюро Центр. Комитета меньшевики представили большинство, ибо бундист оказался тоже меньшевиком.

Далее, главной причиной развала в заграничных меньшевистских организациях является то обстоятельство, что меньшевик Плеханов перешел на сторону Ленина, увлекши за собой многих меньшевиков, так называемых «партийцев», в противовес ликвидаторам. Ввиду сего в данный момент соперничающими группами являются: Заграничное Бюро Центр. Комитета, где большинство у меньшевиков, и редакция Центрального Органа, где большинство у большевиков. Кроме того, Заграничное Бюро Центрального Комитета по решению пленума Центр. Комитета должно было осуществить объединение всех заграничных групп содействия, но меньшевистские группы не согласны поддерживать Центральный Комитет, а стоят за «Голос Социал-Демократа».

В последнее время состоялось полное собрание Заграничного Бюро Центр. Комитета из 1) «Марка», 2) «Игоря», 3) «Тышко», 4) «Ионова» и 5) латыша. Бюро обсуждало вопросы: 1) об объединении большевистских и меньшевистских групп за границей — и по этому поводу не пришло ни к какому результату; 2) о сожжении всех пятисотенных кредитных билетов, оставшихся после тифлисской экспроприации 1907 г., и подвергло сожжению все те кредитные билеты, которые удалось собрать, но 38 осталось еще у инженера Красина, и 3) о составе Русского Бюро Центрального Комитета; по этому вопросу ни к какому результату Бюро не пришло, постановив передать поступок «Михаила», «Юрия» и «Романа» на суд комитетов. Бюро решило вновь собраться через 3 недели, когда получит от «Макара», уже арестованного, сведения о результатах его поисков меньшевиков для Русского Бюро.

В большевистском лагере в последнее время началась агитация за изгнание из Заграничного Бюро Центр. Комитета «Игоря», как ликвидатора, и приглашение вместо него «плехановца», а именно Хаима Рапопорта, и об удалении из редакции Центр. Органа «Дана» — Гурвича, заменив его Плехановым.

Для уяснения дальнейших партийных разногласий среди членов социал-демократической партии необходимо иметь в виду, что в партии имеются нижеперечисленные течения:

1. Течение Центрального Органа «Социал-Демократ» — Ленин, «Григорий» (Радомысльский) и Барский (Варшавский, Шнайдер, Адольф, Георгий, Саулов, Осипов), к коим примкнул Плеханов; их лозунг: «бить налево и направо», т. е. меньшевиков-ликвидаторов (Цедербаум — Мартов, Дан, Потресов — Старовер, Мартынов и «Игорь») и отзовистов-большевиков (Богданов, Лядов, Алексинский, «Станислав», Луначарский). Течение это стоит за восстановление подполья, как главного руководящего рычага русской революции.

2. Второе течение — «голосовцы»-ликвидаторы. Их лозунг — «борьба за легальность», т. е. ликвидирование подпольных организаций.

3. Третье течение — Троцкого, «Правды» — примиренческое; к нему примыкают кроме Троцкого «Макар» и «Иннокентий»; задача их — во что бы то ни стало примирить первые два течения и заставить их работать вместе, хотя ни первое, ни второе течения этого не желают.

4. Четвертое течение — отзовизм, не имеющее никаких опорных пунктов в России и живущее только за счет борьбы всех первых трех течений и отозвавшее теперь представителей из редакции дискуссионного сборника и комитета партийной школы.

Латыши поддерживают пока второе течение, поляки — всецело первое, бундовцы — туда и сюда.

[Дело № 18в 1910–11–12 гг. Аг. Отд. М. О. Отд.]

[О положении дел в заграничных центрах с.-д. партии к концу 1910 г. говорит ц. Д-та Пол. № 98552 от 6 февраля 1911 г.]

В Д-те Полиции получены сведения о том, что в декабре 1910. г. междуфракционные отношения находящихся за границей членов РСДРП приняли острый характер. Объяснение этого обострения подлежит искать отчасти в закулисной стороне бывших в 1910 г. пленарных заседаний (ц. ДП № 108875 от 3 апр. 1910 г.), а главным образом в том, что на тех же пленарных заседаниях (ц. ДП № 106547 от 20 февр. 1910 г.) большевики решили передать свои деньги в распоряжение Цент. К-та партии в два срока, при условии прекращения партийного раскола, возникшего среди большевиков и меньшевиков. Условие это меньшевиками выполнено не было. С своей стороны большевики обставили вопрос передачи своих денег в Цент. Комитет так, что передали лишь часть своих денег, тысяч 70–80 франков, а остальные положили в банк на имя Ленина и назначили моральными держателями таковых Каутского, Меринга и Клару Цеткин, причем поставили условием, что эти держатели дают свою санкцию на дальнейшую выдачу денег лишь в том случае, если обе стороны, т. е. большевики и Заграничное Бюро Центр. Комитета (меньшевики), приходят к соглашению. В ноябре 1910 г. большевики, начавши выпускать свои издания в России и за границей, почувствовали под ногами почву, решили перейти к наступательному образу действий и заявили, что готовы дать Заграничному Бюро Центр. Комитета последние 10 тысяч франков, если будет созван пленум Центр. Комитета. Заграничная делегация Центр. Комитета согласилась, но, получив деньги, от созыва пленума отказалась, отлично сознавая, что пленум нужен Ленину и Плеханову для того, чтобы изменить состав всех партийных учреждений, т. е. из редакции Центрального Органа удалить Дана, заменить его Плехановым (Мартов сам по себе очень покладист), из Загр. Бюро Центр. Комитета изгнать «Игоря» и заменить его кем-нибудь из плехановцев; русскую «семерку» организовать без участия меньшевиков и «Рабочую Газету» признать официальным органом Центр. Комитета. Тогда большевики подали «заявку» о возврате им денег вследствие невыполнения условий, и Заграничное Бюро Центр. Комитета вынуждено было, по решению пленума в январе 1910 г., созвать для разбора этого дела пленум же, а если весь пленум созвать нельзя, то только так называемый «заграничный пленум», т. е. всех членов Цент. Комитета, живущих за границей. Но в это время Троцкий, не имея средств для своей «Правды» и встретя конкурента в «Рабочей газете», выступил с резолюцией и агитацией за созыв партийной конференции помимо Центр. Комитета, и именно впередовцами и голосовцами. Тогда большевики решили взять обратно свою «заявку» и начать борьбу на той почве, на которой выступил Троцкий. Они тоже выпустили лозунг созыва партийной конференции, но через Центр. Комитет, лозунг усиленной борьбы с Троцким, с впередовцами и голосовцами и лозунг окончательного объединения всех партийцев, т. е. большевиков и плехановцев.

Таким образом, в ближайшем будущем должна состояться эта партийная всероссийская конференция и вместе с ней и пленум Центр. Комитета. С своей стороны, Троцкий начал агитировать по Западной Европе за свой проект конференции и, конечно, прежде всего направил свое воздействие на школу впередовцев в Болонье, ибо через нее он может влиять до некоторой степени на русские организации и ближе может сойтись с впередовцами-главарями. Таким образом, данный момент характеризуется усилением и укреплением большевиков-ленинцев и плехановцев, их взаимной поддержкой и сплочением и, с другой стороны, сплочением крайних элементов, т. е. наиболее левых впередовцев и крайних правых голосовцев, и на чьей стороне окажется сила, покажет будущая конференция.

[Хорошим комментарием этих сведений могут служить «агентурные записки» М. И. Бряндинского (охранные клички «Крапоткин» и «Вяткин»), вероятно являющиеся в действительности «первоисточником», на основании которого составлялся приведенный циркуляр. 9 октября 1910 г. этот осведомитель сообщает следующее]:

Главный интерес и силу в данный момент за границей представляет собою группа большевиков, окружающих Ленина и заполняющих собою состав редакции газеты «Соц. — Демократ» (Ленин, Каменев, «Григорий» и др. б-ки). Пользуясь своею многочисленностью, названная группа, путем преобладания своих голосов, окончательно узурпировала власть, приобрела решающий голос и влияние в текущих вопросах издательства и свела значение остальных фракций (меки, впередовцы) к нулю. Меньшевики Мартов и Дан, сознавая полное свое бессилие и невозможность бороться с преобладающим влиянием ленинцев, остаются в составе редакции, по собственному их выражению, «исключительно из принципиального желания сохранить за собою хотя бы номинальное право входить в состав редакции центральн. партийного органа».

Примирительная политика Троцкого (издает в Вене газету «Правда»), стремящегося избегнуть необходимости организационной борьбы с «отзовистами» и «ликвидаторами», вызвала против него озлобление Ленина и его приверженцев, намеревающихся подорвать его значение лишением субсидий от ЦК и изданием (пока проектируется) при Центральн. Органе общедоступной рабочей газеты, каковая могла бы конкурировать с популярной в настоящее время и пользующейся широким распространением «Правдой».

[Агентурн. Зап. по РСДРП № 211 за 1910 г.]

[24 января 1911 г. он же сообщает]:

Процесс образования в заграничных партийных кругах сплоченного партийного центра из групп Ленина и Плеханова может считаться законченным, поскольку эти партийные группы вышли из области предварительных переговоров и соглашений и вступили на путь совместной активной борьбы за преобладающее влияние в направлении тактики партии и за положение в правящих и направляющих коллективах.

В данный момент за границей ведется оживленная кампания вышеупомянутых групп против групп Троцкого, «впередовцев» и «ликвидаторов» вокруг вопроса о созыве пленума ЦК.

История возникновения этой кампании следующая: несмотря на то что идет уже второй год со времени постановления последнего пленума ЦК о создании Русск. ЦК, по разным причинам, о которых уже неоднократно упоминалось, он до сих пор создан быть не мог. А так как, чтобы создать его сейчас, нужно пригласить новых лиц, о которых на предыдущем пленуме не упоминалось, то необходимо созвать пленум снова. Созыв пленума, по уставу партии, зависит или от воли 2/3 местных организаций (которых нет), или же для этого должно состояться об этом единогласное постановление Загран. Бюро ЦК, а последнего-то и нельзя сейчас добиться, так как имеющийся в составе Бюро ликвидатор решительно против созыва пленума, т. к. ликвидаторы считают создание РЦК вредной затеей. Чтобы обойти это препятствие и добиться созыва пленума, большевики предъявили требование о возврате денег большевистской фракции, переданных в общепартийное пользование при объединении б-ов и м-ов, происшедшее на прошлогоднем пленуме. Для решения этого вопроса созыв пленума также необходим.

Ликвидаторы согласны на это, но только с тем непременным условием, чтобы на пленуме обсуждался лишь только этот единственный вопрос о деньгах и больше никаких вопросов не возбуждалось бы. Конечно, и Ленин и Плеханов на это никак не могут согласиться, т. к. им необходимо провести на пленуме ряд решений, закрепляющих за ними руководительство партией. Они со своей стороны выставили такой порядок дня пленума:

1. Создание работоспособного ЦК.

2. Удаление из редакции ЦО Дана и замещение его Плехановым.

3. Изменение личного состава ЗБЦК таким образом, чтобы большинство принадлежало ленинцам, плехановцам и полякам.

4. Признание «Рабочей Газеты», издаваемой Лениным и Плехановым, центральным популярным партийным органом для России.

Решение вопроса, будет ли созван пленум, и если он будет созван, то какими вопросами он будет заниматься сейчас, всецело зависит от того, в какую сторону склонятся бундовцы и латыши.

С другой стороны, Троцкий, видя, что признание «Рабочей Газеты» центр. попул. органом грозит ему лишением субсидий от ЦК, выдаваемых ему на издание его «Правды», выбросил лозунг о созыве конференции из представителей всех партийных течений, конечно невыборной, в надежде, что на такой конференции ему удастся легче отстоять или субсидию или даже добиться признания парт. орг. не «Рабочей Газеты», а «Правды». Этот лозунг подхватили с живостью как ликвидаторы, так и впередовцы, но все национальные партии от участия в такой конференции отказались, что значительно охладило пыл Троцкого, т. к. он рассчитывал, что по крайней мере латыши и бундовцы примут его сторону в этом вопросе. Впередовцы же и ликвидаторы по-прежнему продолжают вести за созыв конференции оживленную агитацию. Чем вопрос окончится — пока еще не выяснилось.

Надо предполагать, что Ленин и Плеханов в конце концов своего добьются и своих противников приведут к повиновению, особенно же строптивых постараются или обезвредить, или вовсе исключить из партии. Тем более что вызванная промышленным подъемом волна забастовок вызовет, вероятно, и некоторое оживление подпольной деятельности партии на местах, а это немалый козырь в борьбе с ликвидаторами, которые и народились и сильны только во время периода развала партийной работы и понижения энергии пролетариата.

Для того чтобы на предстоящем пленуме базироваться при отстаивании своих требований не только на отвлеченных теоретических соображениях, но иметь опору и в практических результатах своей деятельности, а также чтобы парализовать симпатии в рабочих кругах к «впередовцам» за их старания в области подготовки партийных работников из среды самих рабочих (имеется в виду школа «впередовцев», которая снова функционирует, кажется, в Неаполе и в которой читают лекции Троцкий и ликвидаторы), Ленин и Плеханов открывают партийную школу в Париже, и уже делаются приготовления для переправы будущих учеников через границу.

[Об открытии школы пропагандистов в Болонье (а не в Неаполе, как пишет Бряндинский) имеются сведения в ц. Д. П. № 119713 от 20 декабря 1910 г.]:

Группа «богдановцев», признающих исключительно нелегальную работу («уйти в подполье»), совершенно отмежевалась от центра, приняла название группы «Вперед» и задалась целью сорганизовать свою школу из лиц, принявших платформу «впередовцев». Мысль эта получила осуществление и нашла отклик в существующих в России организациях, произведших выборы учеников, и в настоящее время в г. Болонье (Северная Италия) открыта школа группы «впередовцев». В качестве лекторов этой школы состоят известные: Луначарский, Богданов и Станислав Вольский (он же Соколов). Средства на устройство этой школы получены «впередовцами» от участников ограбления в 1909 г. ст. Миасс. Школа рассчитана на 30 слушателей из России, а именно: от Петербурга — 8, Москвы — 6, Центр, области — 6 и от Урала — 10 человек.

Кроме сего, известно, что независимо от приведенного числа учеников в болонскую школу отправились от Урала еще 19 человек.

[Очень хорошо осведомленным о болонской школе оказался Нач. СПб. Охр. Отд. фон-Коттен, 16 марта 1911 г. представивший Директору Д-та Полиции о ней обстоятельную записку.]

Школа находится в г. Болонье, по улице Марсель, в д. № 14. Квартира состоит из 4-х комнат — две заняты Богдановым и Луначарским, а остальные предоставлены школе, причем в одной ведутся занятия, а другая служит столовой; месячная плата за квартиру — 170 франков.

Слушатели живут на частных квартирах по 2 человека; плата за квартиры производится школой.

Содержание каждого слушателя, кроме довольствия, обходится около 100 фр. в месяц; кроме того, каждому ученику выдается ежемесячно по 5 фр. на личные расходы.

Школа управляется Советом школы, в состав которого входят организационный комитет и все слушатели с мандатами; на обязанности Совета школы лежат хозяйственная и учебная части, как-то: распределение занятий, определение продолжительности курса, приглашение лекторов, разрешение слушать курс вольнослушателям и пр.

Советом школы выбирается из своей среды исполнительная комиссия, которая ведает денежной отчетностью и несет мелкие распорядительные функции. В состав этой комиссии входят 3 ученика из рабочих (помощник секретаря «Владимир», помощн. кассира «Василий» и неизвестный «Антон») и 2 интеллигента (кассир Луначарский и секретарь, жена Лядова, «Лидия Павловна»). Кассир, секретарь и их помощники избираются исполнительной комиссией.

Время занятий в школе распределяется следующим образом: с 10 до 12 час. дня читаются 2 лекции по 1 ¹/₂ часа каждая с ¹/₂ ч. перерывом, в 2 ч. дня обед, затем до 6 ч. отдых; от 6 до 8 ч. вечера практические занятия по агитации и организации и в 8 ч. ужин.

Лекции читаются по следующим предметам: политическая экономия — доктор Богданов; история русской литературы и история рабочего движения на Западе — Луначарский; история РСДРП — Лядов (Мандельштам); государственное право — Степинский — Менжинский; политические партии в России — Алексинский; аграрный вопрос — П. П. Маслов; женский и финляндский вопрос — Коллонтай Александра Михайловна, жена подполковника; русская история — «Домов» (Покровский); рабочее движение в Австрии — Троцкий; практические занятия — пропаганда и агитация — Андрей Соколов («Станислав Вольский»). Кроме того, дали согласие прочесть ряд лекций: Дан — о современном моменте, Волонтер (Вельтман) — о национальном вопросе, Херасков — о международной политике и Мартов — о профессиональных союзах.

На прочитанные лекции даются гектографированные записки в виде повторительного курса; после ознакомления с ними учеников лекторы проверяют, насколько предмет усвоен слушателями.

Все сношения с местной администрацией и забота о квартирах для слушателей лежат на Луначарском, как единственном лице, знающем итальянский язык. Ученики сносятся с квартирными хозяйками тоже через него.

Комнаты, в которых живут ученики, хорошие, большие, светлые, но холодные, с мебелью; большое неудобство представляет каменный пол. В условие найма комнат было поставлено давать по утрам квартирантам кофе.

Контроль за личной жизнью учеников организован очень хорошо: каждый ученик должен сообщать администрации школы о своем сожителе все, что заметит; это же предложено и квартирохозяевам. Кроме того, все письма перлюстрируются, и очень искусно.

Корреспонденцию все слушатели получают и отправляют через Париж или Берлин, при посредстве секретаря школы, жены Лядова, причем письма посылаются в 2-х конвертах: на верхнем конверте секретарь пишет адрес на Берлин или Париж, какой именно — неизвестно, а на внутреннем конверте адрес пишется отправителем письма по месту его назначения. Адрес на Болонью для ответа секретарь вписывает собственноручно в конце письма, так что ученики его также не знают. В Париже или Берлине верхний конверт снимается, и письмо направляется по адресу действительного назначения.

Организаторы и лекторы школы живут совершенно обособленно, отношение к ученикам официально-покровительственное. Ученики имеют более частое общение и посещают только Троцкого и Соколова («Ст. Вольского»).

При школе имеется небольшая библиотека — экземпляров 300–400. Подбор книг марксистский, научного характера и частью беллетристического. Школа получает и партийные органы — «Соц. — Демократ», «Правда», «Рабочая Газета» и «Голос соц.-д.» и русские газеты «Русское Слово», «Киевская Мысль» и «Речь».

Школа существует под названием: «Школа социальных наук» и разрешена местной администрацией, которая относится к школе предупредительно.

Городская Управа Болоньи, до официального открытия школы, отвела для школы бесплатное помещение.

Некоторое время в школе циркулировал слух, что в случае появления в г. Болонье агентов Охр. Отделения, следящих за учениками, болонская полиция непременно вышлет их из Италии и что будто бы один из профессоров Болонского Университета высказался, что в случае надобности он съездит к Министру Внутр. Дел Королевства и будет просить о содействии для успеха правильного функционирования школы.

Когда в Болонье в ноябре месяце прошлого года происходил конгресс итальянских синдикалистов и ученики явились на заседание конгресса, то были встречены шумными овациями. Итальянцы относятся к русским сочувственно.

С самого начала занятий между учениками школы происходят постоянные ссоры. Ученики с Урала, пользуясь сплоченностью своей группы и сознанием, что школа обязана, главным образом, своим существованием миасским деньгам, держат себя по отношению к остальным слушателям крайне вызывающе. Обладая средствами, происхождение которых не скрывают, они не стесняются в расходах и этим вызывают к себе со стороны товарищей зависть, а отчасти и брезгливое отношение.

[Вероятно, на основании сведений, имевшихся у того же фон-Коттена, ц. Д-та Пол. № 102433 от 3 мая 1911 г. дает список учеников школы.]

К началу занятий в школе в числе учеников состояли следующие лица:

1. Салман Иосиф Ицков, запасной рядовой 117-го пехотного Ярославского полка, из мещан г. Боровичей Новгор. губ. (школьная кличка «Сергей»).

2. Вульпе Ив. Конст., мещанин гор. Костромы, слесарь (шк. кличка «Евгений», партийная — «Андрей»).

3. Сесицкий Илья Петр., кр. Виленского у. Виленск. губ., рабочий, лет 23 (парт. клич. «Илья», школ. клич. «Владимир»),

4. Никончик Дем. Ив., кр. Минск. губ. (шк. кл. «Леонид»).

5. Острецов, он же Дементьев Ив. Андр., кр. Новгор. губ. (шк. кл. «Иван»).

6. Соболев Дмитр., сын купца, состоял в финансовой группе при Московском комитете.

7. Мандельштам Сима Руманова (Лядова), жена Мартына Никол. Мандельштама (рев. клич. «Лидия Николаевна»).

8. Малиновская Наталья Богдановна (рев. кл. «Наталья Богдановна»).

9. Жена Луначарского «Анюта» — артистка.

10. «Юрий» — некто Фомин, рабочий, родом из Владим. губ.

11. «Арсений» — типографский рабочий.

12. «Глеб» — типографский рабочий.

13. «Григорий» — рабочий, бывш. солдат, приехал с Урала.

14. «Антон» — участник миасского грабежа.

15. «Василий» — беглый солдат, участник миасского грабежа.

16. «Борис» — рабочий, участник миасского грабежа.

17. «Мишель» — рабочий, беглый с каторги, участник миасского грабежа.

18. «Карл» — латыш из Риги, рабочий, экспроприатор, жил в Женеве.

19. «Архип» — мастеровой, хохол, уроженец Екатеринославской губ.

20. «Жорж» — грузин или армянин с Кавказа, член загран. группы, проживал в Женеве.

21. «Елена» — проживала в Женеве, беглая из ссылки, судилась в Москве по одному делу с инженером Рожковым.

22. «Нина» — девица, приехавшая с Урала, содержалась под стражей в г. Уфе в конце 1908 или в начале 1909 г.

23. Невыясненный переплетчик — школьн. кличка «Валентин».