Глава 3

На следующее утро в назначенные десять часов я уже была на проходной. Благодаря звонку Кирьянова все «блокпосты» я миновала вполне благополучно и вскоре уже сидела перед полноватым мужчиной средних лет с добрыми голубыми глазами и весьма располагающей приветливой улыбкой.

– Занятно, занятно, – говорил он, рассматривая меня, будто какую-то диковину. – Надо же, какие, оказывается, знакомые есть у наших коллег. И ведь не признается никогда, не скажет. Нет чтобы с друзьями поделиться ценной информацией, познакомить, телефончик дать. Нет. Все – себе.

– У нас с Владимиром Сергеевичем чисто деловые отношения, – сухо сказала я.

Двусмысленные полунамеки, которыми следователь Беляев встретил меня буквально с первых слов, мне не очень понравились.

– Конечно, конечно! Кто же говорит. Речь именно о деловых отношениях. Если я правильно понял, вы, девушка, занимаетесь частными расследованиями? Очень занятно. Признаюсь, мне впервые приходится сталкиваться с конкурентом из частной сферы. Так ново, так необычно… Если я правильно понял, вас интересуют данные, которые мне удалось собрать, так сказать, в официальном порядке?

– Да, была бы очень признательна, если бы мне удалось с ним ознакомиться.

– Вот оно, частное предпринимательство! – сентенциозно заметил Беляев. – Человек рекламирует свои услуги, берет гонорар, а за информацией почему-то обращается в ту же полицию, которую на чем свет ругают его клиенты.

– Любую информацию по любому взятому мной в разработку делу я вполне в состоянии получить самостоятельно.

Вкрадчивый тон собеседника, в котором чем дальше, тем ощутимее слушалось издевательство, нравился мне все меньше, и я говорила жестко.

«Ну Киря, ну и подсунул ты мне типчика, – параллельно проносилось в мыслях. – И за такое – тебе еще коньяк. Да черта с два ты его дождешься!»

– В контакте с официальными органами я работаю лишь для того, чтобы исключить дублирование действий и сэкономить время, – продолжала я. – Причем обмен информацией здесь, как правило, взаимный, и нередко случается, что с моей стороны ее поступает гораздо больше, чем со стороны полиции. Владимир Сергеевич легко сможет подтвердить мои слова, он, как никто, знает, что, так сказать, выгода от работы в контакте со мной всегда взаимная. Но если собранные вами данные являются строго секретными, или еще по каким-то причинам вы не хотите…

– Нет, нет, нет, что вы! – Беляев даже замахал руками в знак протеста. – Напротив! Я полностью готов сотрудничать, и делиться информацией, и… все прочее. Вам стоит только сказать, что именно вас интересует, и вы получите ответ на любой вопрос.

Меня, собственно, интересовали материалы по делу, документы, фиксирующие те самые «предварительные действия», о которых вчера вечером упоминал Киря. Но судя по тому, в каком ключе велась наша беседа с товарищем Беляевым, почитать бумаги мне здесь не светило. Несмотря на заверения в полной готовности к сотрудничеству, уважаемый следователь, кажется, подразумевал под ним не обмен информацией, а многозначительно упомянутое им «прочее». Увы, кажется, здесь меня не принимали всерьез.

Поняв, что победа не будет легкой, я стала действовать в предлагаемых обстоятельствах.

«Если ничего другого не остается, будем смело шагать вперед, положившись на звезду, – думала я, вспоминая вчерашнее предсказание костей. – Принимая во внимание то, к какому именно сотрудничеству со мной так стопроцентно готов товарищ следователь, „некоторая задержка“ с новостями здесь, пожалуй, обеспечена».

– Что меня интересует? – задумчиво повторила я последние слова Беляева. – Да много чего. Например, меня интересует, запрашивали ли вы данные по моргам и пытались ли найти Хикметова среди погибших. Да и его машину, кстати, тоже. Есть какая-то информация об угонах?

– Информация из моргов у меня есть, среди погибших ни Хикметов, ни его машина не числятся, – пытался продолжать шутить Беляев. – Я разослал данные, строго-настрого приказав, чтобы мне сообщили немедленно, если найдут труп похожего человека. По поводу угонов – машину я тоже пробивал, но пока ничего. Марка, в общем-то, не такая уж выдающаяся, черных «Туарегов» по городу пруд пруди. Если похищение планировалось заранее, не удивлюсь, что эта тачка вполне может кататься сейчас по улицам с перебитыми номерами. Если, конечно, хозяин не сам уехал на ней куда-нибудь подальше от бдительных взоров любимой супруги.

Циничная ухмылка яснее ясного показывала, что сам Беляев придерживается именно такой версии произошедшего.

– Насколько мне известно, в день, когда исчез Вадим Хикметов, у него была назначена некая важная встреча. Вы не в курсе, с кем именно?

– О, да вы неплохо осведомлены. – Впервые за все время разговора Беляев посмотрел на меня с интересом и без того игриво-двусмысленного выражения, которое возникло на его лице, как только он увидел меня.

– Стараюсь, – скромно ответила я.

– Да, я выяснял это. Хикметов собирался в комитет по архитектуре, у него был запланирован разговор с его руководителем. Трофимов, кажется. Одну минуту, я сейчас уточню.

Беляев открыл ящик стола и, достав папку, полистал ее, наскоро пробегая глазами содержимое вложенных документов.

«Вот что бы тебе стоило дать эту папочку почитать мне, – в досаде думала я, сразу поняв, что это – документы по делу Хикметова. – И себе бы время сэкономил, да и людям бы приятное сделал. Жлоб».

– Та-ак… где он тут у нас… – тянул между тем Беляев, все еще просматривая свои бумаги. – А, вот! Трифонов. Не Трофимов. Трифонов Евгений Матвеевич. Да. Это с ним собирался встретиться в то утро Хикметов. Но, к сожалению, обстоятельства сложились так, что встреча не состоялась. Как знать, может быть, он специально все так подстроил, чтобы иметь стопудовую отмазку, – вновь перешел на игривый тон Беляев. – Уверил всех, что собирается на серьезное мероприятие, а сам свернул налево.

– Не думаю, что это было именно так, – сухо ответила я. – Насколько мне известно, встреча в муниципалитете планировалась вполне серьезно, а вовсе не для «отмазки», и Хикметов даже заранее послал туда своего первого зама, по-видимому, чтобы мероприятие как-нибудь ненароком не сорвалось. Уже по одному этому можно судить, насколько оно было для него важным. Сам же он отправился на строительную площадку своей новой гостиницы, по поводу которой, насколько я понимаю, и была назначена эта встреча. Он поехал один в том самом черном «Туареге», и, похоже, именно это обстоятельство и стало причиной того, что его без особых усилий удалось похитить каким-то негодяям. Я не склонна думать, что подоплека этой истории заключается в любовной интрижке. Мне кажется, дело здесь гораздо серьезнее.

В продолжение этой тирады Беляев смотрел на меня со все возрастающим изумлением. Игривость и сальность окончательно исчезли с его лица, и в глазах появилось даже некоторое уважение, неожиданное для него самого.

– А вы, похоже, неплохо осведомлены, – медленно, как бы постепенно приходя в себя, проговорил он, когда я закончила. – Даже не знаю, зачем вам понадобилось обращаться за дополнительными сведениями. Мне практически нечего добавить к изложенному.

– Я же говорила, в сотрудничестве с полицией я стараюсь работать для того, чтобы избежать дублирования. Нерационально идти след в след друг за другом, гораздо эффективнее работать параллельно. Тот, кто понимает это и соглашается работать в контакте со мной, как правило, никогда не жалеет об этом сотрудничестве. Может спросить у подполковника Кирьянова.

– Да я верю.

При этих словах Беляев смерил меня таким откровенным «раздевающим» взглядом, что мне непреодолимо захотелось двинуть ему в челюсть. Это был совсем не тот кадр, при виде которого у такой девушки, как я, может возникнуть мысль о приятной интрижке.

– Вы пробивали телефонные разговоры Хикметова в день похищения? – снова поспешила я вернуться в деловое русло, опасаясь, что еще немного – и действительно выполню свое намерение насчет челюсти.

– Да. Ничего особенного. Утром он позвонил своему заму, потом разговаривал с водителем. Больше исходящих не было. Приблизительно без четверти десять отмечен первый непринятый входящий, но в это время телефон Хикметова, по-видимому, был уже отключен.

«Вот как! – тут же мысленно отметила я. – Значит, на все про все у похитителей было не больше получаса. Маркелову босс, если не ошибаюсь, позвонил где-то часов в девять. Если предположить, что в это время он уже находился на пути к стройплощадке, где-то минут пятнадцать-двадцать десятого он должен был туда прибыть. А без пятнадцати десять его уже не было ни там, ни где-либо еще в обозримом пространстве. Ловко! Похоже, эта „операция Ы“ действительно была продумана заранее. И продумана, и подготовлена. И так безупречно исполнена, что даже гениальные следователи, вроде Беляева, стопроцентно уверены, что Хикметов скрылся из поля зрения родных и друзей исключительно по личной инициативе».

Но сама я была далека от подобной уверенности. И чем больше я вникала в суть этого дела, тем больше крепла во мне уверенность совсем противоположная. Обтекаемые и неоткровенные ответы приближенных Хикметова, пустынность и заброшенность строительной площадки, будто специально подготовленной для тайного «выяснения отношений», напряженность и страхи, о которых упоминала жена бизнесмена, – все это наводило меня на мысли о том, что дело может оказаться гораздо серьезнее, чем думает товарищ Беляев.

– …и буквально сегодня предполагаю связаться с кинологами, чтоб они обследовали эту местность, – тем временем продолжал Беляев фразу, начало которой я не сумела уловить. – Хотя не думаю, что это даст какие-то глобальные результаты, но, учитывая личную просьбу Владимира Сергеевича о том, чтобы по возможности ускорить это дело, считаю своим долгом предпринять все возможное. И даже невозможное отчасти, – не удержавшись, вновь слащаво ухмыльнулся Беляев.

– Спасибо, очень признательна, – ответила я, тоже еле сдерживая эмоции, но уже совершенно противоположные.

– Вы, наверное, захотите узнать о результатах… – Пытливый вопрос во взгляде поневоле заставил меня насторожиться. – Если хотите, можете дать мне номер своего телефона, я позвоню сразу же, как только станут известны новости.

С какой именно целью уважаемый следователь хочет узнать номер моего телефона, угадать было совсем нетрудно. Но ради интересов дела я готова была пойти на риск. Послать его подальше я сумею в любой момент, но зато несбыточные надежды, которые он лелеет в своих мечтах, могут послужить неплохим стимулом для того, чтобы и впрямь сообщать мне все важные новости «сразу же, как только».

Поэтому я продиктовала номер, почти не раздумывая.

С плотоядной ухмылкой забив заветные цифры в свой телефон, Беляев вновь облапил меня своими выразительными глазами, и, чувствуя, что взорвусь уже через секунду, я, наспех попрощавшись, вылетела из кабинета.

«Рано, Татьяна Александровна, ссориться пока рано, – с помощью самовнушений пыталась я укротить бушевавшую внутри бурю. – Дело пока в самом начале, и этот придурок может еще пригодиться».

Читая эти мысленные мантры, я еще не знала, что уже через несколько часов смогу на практике убедиться в мудрости и дальновидности подобной стратегии.

Вновь оказавшись за рулем своей машины, я задумалась о том, что мне правильнее будет сейчас предпринять и куда направить свои стопы. Передо мной лежало как минимум три дороги, и мне, как тому былинному богатырю, предстояло определиться с направлением.

Можно было отправиться в муниципалитет и пообщаться с доблестными тружениками комитета по архитектуре. Можно было еще раз навестить фирму «Доминанта» и поговорить со второстепенными персонами, не имеющими столь высокого статуса, как личная секретарша или водитель босса. А можно было позвонить моему старому приятелю Пашке Седову и, презрев легальные способы получения информации, заняться компьютерным хакерством.

Третий путь показался мне самым привлекательным из всех.

К Пашке я обращалась нечасто, поскольку за свои эксклюзивные услуги он брал соответствующую плату, но еще ни разу в этих услугах мне не пришлось разочароваться, и, сколько помню, расходы всегда себя оправдывали.

Вот и теперь, имея в распоряжении аванс от Тамары Давидовны, я решила, что могу потратить немного денег, чтобы сэкономить время.

«Этот болван даже не дал себе труда изучить телефонные переговоры Хикметова хотя бы за несколько предыдущих дней, – раздраженно думала я. – Просмотрел два звонка, сделанные в день похищения, и сидит довольный. Информацию, как говорится, изучил. А то, что все это готовилось заранее и Хикметов мог именно по телефону договориться о встрече со своими будущими похитителями, ему, похоже, и в голову не пришло».

Но мне это в голову пришло, и сейчас я намеревалась предположение свое проверить.

Достав трубку, я нашла номер Паши и вскоре имела удовольствие услышать, как всегда, приглушенное и настороженное: «Алло?»

Паша прекрасно знал, кто звонит, и наверняка догадывался, зачем. Иначе бы просто не взял трубку. Но ввиду нелегального характера его основной деятельности конспирация была у него в крови, и любой звонок, даже от человека вполне надежного, сто раз проверенного и перепроверенного, он воспринимал с опаской.

– Привет, Паша! – поздоровалась я. – Ты сильно занят сейчас?

– Не знаю… А что?

– Хотела заехать, парой словечек перекинуться. Дело есть.

– Ну, приезжай.

Этот не слишком развернутый диалог лучше всяких пространных речей свидетельствовал, что у Паши все в порядке и он готов к сотрудничеству. Поэтому, не тратя даром золотого времени, я завела движок и поехала во Фрунзенский район, где проживал Паша.

Неприметная пятиэтажка, затерявшаяся среди сонма других точно таких же, даже самого изощренного вражеского шпиона никогда не навела бы на мысль, что здесь может скрываться гений компьютерной мысли.

Постояв нужное для опознания время перед видеодомофоном и пройдя дополнительный тотальный осмотр сквозь дуло дверного глазка, я наконец попала в святая святых.

– Что за дело? – без лишних предисловий спросил Паша.

– Ты базы сотовых операторов вскрыть можешь?

– Не вопрос.

– Нужно переговоры одного человечка просмотреть. Приблизительно за прошедшие пару недель.

– Только номера или данные на всех абонентов? – деловито поинтересовался Паша. – По цене будет неодинаково.

Что мне всегда нравилось в Паше, так это конструктивный подход к проблеме. Он никогда не распространялся о том, как трудно ему будет получить данные всех абонентов, не говорил, с какой неимоверной затратой сил и времени это связано. Вопрос был только в одном – нужны ли?

– Вообще-то, данные абонентов желательны, – осторожно сказала я. – А насколько это будет неодинаково по цене?

Узнав, почем Паша берет «за одного», я мысленно провела несложные арифметические действия и решила остановиться на промежуточном варианте.

– Давай договоримся так, – сказала я Паше. – Данные всех абонентов мне, наверное, не пригодятся, тем более некоторых из них я и так уже знаю. Ты мне выяви номера, а абонентов будем персонифицировать выборочно. Идет?

– О’кей, – согласился Паша.

После того как предварительные договоренности были достигнуты, Паша засел за монитор, а я устроилась в кресле, убивая время за просмотром компьютерных журналов, неинтересность которых для меня могла поспорить только с их непонятностью.

Приблизительно через полчаса от длинного стола с самой разнообразной аппаратурой донеслось долгожданное:

– Готово.

«Ура!» – мысленно воскликнула я, с огромным удовольствием оторвавшись от ненавистных журналов.

– Вот смотри, – говорил Паша, когда я подошла поближе и тоже уставилась в монитор. – Это его спецификация, переговоры за последние две недели. Я заказал через интернет, как будто бы от его имени.

– Прикольно. И никто не догадался, что ты – это не он?

– Откуда? У меня все четко. Конфиденциальность гарантирована. Список я тебе могу сбросить на флешку или отправить по почте, а сейчас смотри, кого ты хочешь тут персонифицировать. Обрати внимание, один номер – московский. Повторяется два раза, в самом начале и несколько дней назад.

– А ты и московского абонента персонифицировать можешь? – с неподдельным восхищением поинтересовалась я.

– Не вопрос. Какая разница? База-то одна.

– Тогда вперед. Московский абонент меня очень интересует.

Пока Паша пробивал московского абонента, я изучала добытый им список телефонных переговоров Хикметова в ближайшие к похищению дни. В списке я обнаружила несколько повторяющихся номеров и решила, что этих абонентов «персонифицировать» не стоит. Наверняка это были контакты с кем-то из подчиненных, с людьми из ближайшего окружения, которые даже если и замешаны в деле, ни на какую полезную ниточку вывести не смогут.

Гораздо больше меня интересовали разовые звонки. Засвечивать в подобном деле кого-то из постоянного окружения Хикметова было глупо, а судя по «чистоте исполнения» работы, организаторы этого похищения совсем не были похожи на глупцов.

Значит, все условия встречи с Хикметовым оговаривал кто-то, кто среди его «свиты» не появлялся вообще или появлялся редко. Было бы неудивительно, если бы оказалось, что номер, с которого звонил этот «курьер», вообще был оформлен на постороннего или некую виртуальную личность.

Но так или иначе, виртуальными или реальными были личности, от имени которых производились разовые звонки, этих личностей я твердо намеревалась персонифицировать.

– Берсенев Юрий Леонтьевич, – как бы отвечая на мои мысли, победно сообщил Паша.

– Что? – не сразу поняла я.

– Московский абонент, – пояснил он.

Увы, ни имя, ни фамилия, ни даже адрес, который тоже сумел извлечь из недр сети добросовестный Паша, не говорили мне ровным счетом ничего.

– Спасибо, – уныло поблагодарила я. – Приступим к следующему?

Я уже успела определить для себя наиболее интересные номера и поэтому могла сразу огласить Паше весь список.

Выделив на экране нужных абонентов, Паша углубился в работу, а я снова взялась за компьютерные журналы. Однако теперь я еще меньше была способна сосредоточиться на их содержимом.

Загадочный звонок из Москвы не давал мне покоя. Если верить данным спецификации, Берсенев Юрий Леонтьевич звонил как раз накануне похищения. Что это могло означать? Рядовой звонок родственника или знакомого? Текущее деловое собеседование? Или действительно этот звонок можно было расценивать как некую красноречивую «метку», указывающую на близость решающих событий?

Интуиция подсказывала мне, что последнее предположение весьма вероятно, но реальных фактов, чтобы подтвердить его, в моем распоряжении не имелось. Хотя не имелось и таких, которые могли бы его опровергнуть.

«Нужно будет при случае поинтересоваться у Тамары, имел ли ее супруг деловых партнеров в Москве, – подумала я. – Как знать, может быть, ей знаком даже сам Берсенев Юрий Леонтьевич. Интересно, а год назад, когда Хикметов тоже нервничал, Юрий Леонтьевич не звонил? Вот бы добыть распечатку разговоров и за тот период тоже».

Но, покосившись на сосредоточенно щелкающего кнопками Пашу, я подумала, что за спецификацию годичной давности он заломит такую цену, что ее не закроют никакие авансы, даже если плательщицей будет выступать небедная женщина типа Тамары Хикметовой.

Ладно. Будем работать с тем, что есть. В конце концов, и распечатка недавних переговоров – это тоже не так уж мало.

Выведя такое резюме, я вновь принялась перелистывать нудные компьютерные журналы. Впрочем, пытка длилась не очень долго. Минут через двадцать после того, как я вернулась к этому непродуктивному чтению, Паша сообщил, что все интересующие меня абоненты персонифицированы.

– Все местные, – в своей обычной манере, коротко и по существу, доложил он. – Даже из области никого нет, все адреса тарасовские.

– Тем проще, – в тон ему немногословно ответила я. – Если ребята местные, значит, выяснить, кто они такие и чем по жизни занимаются, не составит особого труда.

Сказав это, я подумала, что абоненты с повторяющихся номеров тем более должны быть местными, так что и здесь особых проблем не предвидится.

Выразив Паше словесную, а также финансовую благодарность, я перекинула всю добытую им информацию на флешку, а в виде бонуса получила еще и бумажную распечатку.

– Удобнее будет, – присовокупил Паша, передавая мне листки, один за другим выползавшие из чрева принтера.

– Само собой. Спасибо.

– Заходи.

Расставшись с немногословным хакером, я спустилась к машине и, усевшись на водительское сиденье, принялась изучать распечатки.

Сопоставляя номера телефонов и соответствующие им фамилии и адреса, я все надеялась найти что-нибудь, наводящее хоть на какую-нибудь мысль о возможной связи тех или иных переговоров с похищением. Но надежды эти были тщетны. Ни фамилии, ни телефоны, ни даже адреса не говорили мне ровным счетом ничего.

Наверняка я могла бы составить более внятное представление об этих персонах и о том, каким образом они пересекаются с Хикметовым, если бы имела информацию об их роде деятельности. Но эти данные при подключении номера сотовые компании, к сожалению, не запрашивали.

Еще раз внимательно перечитав лежавший передо мной список фамилий, я постаралась хорошенько запомнить их. Наверняка мне предстоит еще много с кем пообщаться в связи с этим делом, и если в каком-нибудь из разговоров мелькнет «ключевое» имя, я без лишних наводящих вопросов и усилий смогу определить, каким образом этот человек взаимодействовал с Хикметовым непосредственно перед его исчезновением.

Кроме того, вполне возможен был и обратный процесс. С этого момента я твердо решила брать номер телефона у каждого, с кем буду общаться. Сопоставляя номера с теми, что имелись в распечатках, я надеялась со временем «персонифицировать» практически всех абонентов, которые перед похищением звонили Хикметову и которым звонил он сам.

Впрочем, принадлежность как минимум одного номера мне установить уже удалось. Поскольку мне было известно, что в день похищения первым, с кем созванивался Хикметов, был его зам, то телефон Маркелова я уже могла выделить из имевшегося списка. Этот номер фигурировал среди повторяющихся, тех, в отношении которых я не требовала у Паши специального «исследования». И, думаю, предположение мое о том, что и остальные повторяющиеся номера мне очень скоро удастся идентифицировать таким же образом, имело все основания.

Тем временем, пока я рассуждала о телефонных номерах, кто-то набрал мой собственный номер, и, взглянув на экран, я обнаружила, что звонит Беляев.

«Связалась на свою голову, – с досадой думала я. – Теперь каждые полчаса будет звонить по всяким пустякам».

Однако уже через минуту я смогла убедиться, что поводом для звонка следователя явился отнюдь не пустяк.

– Послушайте, Татьяна. – Голос Беляева звучал взволнованно и обескураженно. – Тут… такое дело.

– Новости по делу Хикметова?

– Да. Его нашли в… в общем, нашли мертвым на той самой стройплощадке, куда он отправился утром в тот день. В день своего исчезновения.

– На стройплощадке? – удивилась я. – Но там не было никаких трупов, я буквально вчера самолично исследовала каждый квадратный сантиметр.

– Да, но раскопками вы, наверное, не занимались, – с чуть заметной иронией проговорил Беляев. – Тело обнаружили кинологи. Я, как и обещал вам, послал их туда на поиски, и вот… Собственно, никто и не надеялся даже, так, чисто для соблюдения ритуала, можно сказать, сделали. В основном благодаря настоятельной просьбе Владимира Сергеевича. И – такой ошеломляющий результат. Тело сейчас в морге, но мне доложили, что и без заключения экспертов понятно, что перед тем, как закопать, его очень сильно избили. На теле множественные гематомы, засохшие кровоподтеки.

Я слушала затаив дыхание. Новость ошеломила меня не меньше, чем самого Беляева, а жестокий, даже, можно сказать, садистский способ, которым расправились с Хикметовым, наводил на весьма неоднозначные догадки и предположения.

«Кости, похоже, снова не соврали, – думала я. – Хоть и с некоторой задержкой, но я все же узнала желанную новость. Значит, все-таки мертв. Что ж, в целом вполне логично. Четвертые сутки от человека ни слуху ни духу, никто не звонит и не требует выкуп… Именно этого и следовало ожидать. Только уж методы устранения какие-то чересчур своеобразные. Средневековые, можно сказать. Получается, что его забили до смерти? Забили и закопали. Занятно. Прямо возвращение девяностых. Ремейк».

Но смешного в ситуации, конечно же, было немного. Вадим Хикметов – один из богатейших людей нашего города и, насколько я могла понять, вполне цивилизованный предприниматель был зверски избит и погребен на собственной строительной площадке, где намеревался возводить очередной престижный отель «Пять звезд».

Что могло спровоцировать подобную ситуацию? Кому он до такой степени насолил?

Одно можно было утверждать совершенно точно – каковы бы ни были причины этой зверской расправы, они никак не связаны с уходом от налогов и прочими нарушениями в ведении бизнеса. Государственные органы, как бы ни были плохи, все-таки используют несколько иные методы наказания провинившихся.

Из предварительно намеченных мною версий под такую ситуацию больше всего подходила криминальная. Если с тех времен, когда Хикметов только начинал создавать свою кампанию, у него остались подельники в криминальной среде, эта «дружба» вполне могла аукнуться сейчас. Ему могли припомнить старый должок или потребовать компенсацию за неразглашение каких-то компрометирующих сведений.

Учитывая, что начинал Хикметов на исходе девяностых, наличие подобных «друзей» было вполне вероятным. Ведь в те времена, не имея криминальной «крыши», бизнес не стоило и начинать.

Кроме версии о криминальном прошлом, отчасти здесь могла быть вероятной версия рейдерства. Мне было известно несколько случаев, когда с наиболее упорными предпринимателями, не желавшими отдавать свой бизнес, расправлялись довольно жестко.

Хотя в этом случае, наверное, вся контора была бы в курсе ситуации, и ни у кого бы не возникло вопросов, по какой причине исчез босс.

Нет, рейдерство, кажется, не проходит. В недавних разговорах ни один из моих собеседников даже не упомянул ни о чем подобном, а ведь когда фирму атакуют рейдеры, это не может не повлиять на настроение ее сотрудников. Скорее всего, если бы что-то подобное имело место, в «Доминанте» только об этом бы и говорили. А тут – молчок. При вопросе о возможных причинах произошедшего все только разводят руками.

Что до предположений о любовном треугольнике или карьерных планах Маркелова, здесь тоже цель и средства как-то плохо сочетались. По крайней мере, в моем представлении. Чтобы устранить более удачливого соперника и надоевшего шефа, вовсе не нужно прибегать к мордобою. В подобных случаях человек скорее предпочтет воспользоваться услугами киллера. Засвечиваться самому и лезть в драку… Нет, это здесь, по-моему, не вариант. Да и Маркелов выглядит как огурчик. Ни ссадин, ни синяков. Если бы накануне он до такой степени отмутузил человека, что тот в результате скончался, наверняка и ему самому что-нибудь бы перепало. А по внешнему виду первого зама ничего подобного нельзя было даже предположить. Выглядел он действительно как новенький.

Вновь вспомнив о скончавшемся от побоев Хикметове, я сосредоточила свое внимание на трубке, в которой звучал взволнованный голос Беляева.

– Просто невероятное что-то, – говорил он. – То есть получается, что это убийство. Продуманное, жестокое, заранее спланированное. Или… может быть, все это случилось спонтанно? А что, такое вполне возможно. Как вы думаете, Татьяна? Предположим, Хикметов поехал на стройплощадку обсудить какие-то вопросы, связанные с будущей стройкой, по ходу разговора что-то не заладилось, собеседники начали говорить на повышенных тонах, потом дошло до рукоприкладства… В этом ведь нет ничего невероятного. А? Как вы думаете?

– В целом, конечно, нет, но, насколько я знаю, Вадим Хикметов был уже человеком зрелого возраста, да и собеседники его навряд ли были дворовой шпаной. Как-то сомнительно, чтобы такие люди склонны были достигать консенсуса в спорах с помощью рукоприкладства.

– Да? Хм… Что ж, возможно. Наверное, я немного преувеличил. Просто все это настолько неожиданно… Как-то даже сбило с толку. Это значит, дело теперь придется переквалифицировать, повторно проводить допросы…

– Вам, наверное, еще нужно будет съездить в морг, – подсказала я нужную мне мысль. – Заключение экспертов – это конечно, вещь необходимая, но и самому осмотреть труп часто бывает полезно. По себе знаю. Честно говоря, я и сама была бы не прочь взглянуть на него. Случай действительно довольно необычный. Забить до смерти, закопать… так и представляешь в воображении бритоголовых братков. А ведь Хикметов был парнем вполне «цивильным», с подобными элементами он вряд ли якшался.

– Вы хотите в морг?! – В голосе Беляева звучало неподдельное изумление.

– А вы нет? – парировала я. – Мне показалось, речь идет об убийстве. Для того чтобы составить ясную картину произошедшего, осмотр тела обязателен. Так нас, по крайней мере, учили.

– Да, для расследования… это конечно. Просто… Просто это до такой степени не сочетается, вы – такая милая, очаровательная девушка, трогательная, нежная… и вдруг – морг. Просто диссонанс какой-то. Резкий.

– Не знаю, возможно, Владимир Сергеевич не сказал вам, – осторожно напомнила я. – Мы ведь потому и встретились с вами, что я взялась проводить расследование. Пускай даже и частное. И все действия и этапы, которые предполагает проведение расследования, я намереваюсь осуществить на полном серьезе. Совершенно невзирая на то, что я такая трогательная и нежная. Так вы возьмете меня с собой? Можете представить как практикантку. Одну меня вряд ли пустят осматривать труп, разве что подделаю документы и скажу, что Хикметов – мой родственник.

Предлагая Беляеву взять меня с собой в морг, я была совершенно уверена, что делаю предложение, от которого невозможно отказаться. Стоило лишь вспомнить, как выразительно он ощупывал меня своими умильными глазками в кабинете, чтобы понять – вместе со мной он пойдет куда угодно. Хоть в огонь, хоть в воду. Хоть даже в морг на осмотр тела забитого насмерть бизнесмена Хикметова. Главное – вместе со мной.

И дальнейшее показало, что в предположениях своих я не ошиблась.

– Нет, зачем же, – все еще несколько обескураженный, говорил Беляев. – Не нужно подделывать документы. Конечно, если это вам так необходимо, мы можем сходить. Я и сам собирался. Со временем. Когда будет готово заключение экспертизы.

– Экспертов можно поторопить, – подсказала я. – Позвоните им, скажите, что заключение нужно вам срочно. Завтра утром. Например, часам к десяти. В это время мы как раз смогли бы подойти в морг и таким образом совместили бы приятное с полезным: и осмотрели бы тело, и изучили заключение.

– Не совсем понял, что здесь приятное, а что полезное, но если вы так настаиваете… Хорошо! В морг – значит, в морг. В конце концов, во всем этом действительно есть некая своеобразная… изюминка.

При этих словах я как-то даже немного струхнула, подумав, что в лице уважаемого следователя имею дело с некрофилом. Но вовремя вспомнила про пистолет и успокоилась. Трупом больше, трупом меньше… Кто там будет считать? Это же морг.

– Так значит, договорились? Завтра в десять встречаемся возле морга?

– Да. Возле морга. – В голосе Беляева слышалась усмешка. – Впервые в жизни назначаю там девушке… встречу.

«Ну, кто кому назначил встречу, это, допустим, еще вопрос, – думала я, убирая трубку в сумочку. – Но так или иначе, осмотр тела мне обеспечен. А если товарищ Беляев не пренебрежет моим советом и подсуетится с экспертами, вполне возможно, завтра утром у нас будет и заключение. Это, конечно, был бы просто идеальный вариант».

Довольная тем, как ловко удалось мне организовать для себя «экскурсию» в морг и получить возможность для успешного продолжения расследования, я вдруг сообразила, что продолжение это мне, собственно, никто не заказывал. Тамара Давидовна просила меня найти супруга. И я, в общем-то, его нашла. Хотя, конечно, совсем не в том месте, где хотелось бы моей заказчице.

По сути, условия договора мною выполнены. Можно доложить о результатах и распрощаться. А если продолжать это дело, его действительно придется переквалифицировать, тут Беляев прав. Теперь речь идет уже не об исчезновении, а о расследовании убийства, и, может быть, Тамара предпочтет, чтобы этим расследованием занималась исключительно полиция.

Сообразив все это, я поняла, что прежде чем ехать в морг, мне необходимо съездить к Тамаре. Как знать, может быть, после разговора с ней «встреча», на которую так надеется Беляев, вообще не понадобится.

Снова достав трубку, через минуту я уже разговаривала с Тамарой.

– Добрый вечер, Тамара Давидовна.

– Есть новости? – взволнованно спросила измученная ожиданием женщина.

Судя по этому вопросу, доблестный следователь Беляев не торопился сообщать заявительнице о том, что ее супруг найден. Похоже, Тамара была совершенно не в курсе последних событий, и принести скорбную весть предстояло мне.

– Новости есть, но не слишком… оптимистичные, – осторожно сказала я. – Мы можем встретиться с вами?

– Да, конечно, – поспешно проговорила Тамара. – Приезжайте, я буду ждать.

Пообещав прибыть в течение получаса, я завела машину и поехала на набережную, где находилась престижная квартира теперь уже вдовы Тамары Хикметовой.

Вновь пройдя придирчивый фейс-контроль прислуги, тщательно изучившей меня через глазок, я оказалась в знакомой роскошной гостиной.

– Присаживайтесь.

Тамара была заметно взволнована. На небольшом столике рядом с ее креслом стояла хрустальная пепельница, и пальцы, державшие тонкую сигарету, слегка подрагивали.

Похоже, она догадывалась, о чем пойдет речь.

Стараясь выражаться как можно мягче и деликатнее, я обрисовала ей ситуацию и сообщила трагическую новость.

Надо отдать должное – Тамара отлично держала себя в руках. Она не рыдала, не закатывала истерик, хотя было совершенно очевидно, что весть о гибели мужа явилась для нее сильным ударом.

Наблюдая, как часто подносит она ко рту сигарету, делая короткие, нервные затяжки, как опускает глаза, не желая показывать боль и проявлять слабость, я все больше утверждалась в мысли, что если и был в этом деле заказчик, это точно не супруга. «Железная леди», уверенная, что ничто в этом мире не сможет нарушить ее спокойствия и уж тем более причинить вред, сейчас явно держалась из последних сил.

– Таким образом, ваше поручение выполнено, и наше сотрудничество можно считать завершенным, – заключила я свой скорбный монолог. – Дело вашего мужа теперь получит другую квалификацию и, надеюсь, расследование по нему будет продвигаться быстрее. Я же, со своей стороны…

– А что, вы расследованиями… убийств не занимаетесь?

– Отчего же, я занимаюсь и такими делами. Точнее сказать, в основном именно такими. Но здесь необходимо обоюдное стремление. Если вы, например, считаете, что официальные органы эффективнее справятся с этой работой, зачем же я буду…

– «Официальные органы», – с горькой усмешкой передразнила Тамара. – Эти официальные органы и пальцем не пошевелили, чтобы найти Вадима. Дело только и сдвинулось, когда за него взялись вы. А теперь… теперь действительно все по-другому, теперь дело просто необходимо довести до конца. Я хочу знать правду. Мой муж вел честный бизнес, он никого не грабил и никого не убивал, он целыми днями пропадал на этой работе. – Тут Тамара едва сдержалась, чтобы не зарыдать. – И вот результат. Я хочу знать. Что он сделал? За что? За что его… почему с ним поступили так?

– То есть вы хотите, чтобы я продолжила расследование?

– Да! Разумеется. Эта полиция… они даже не поговорили со мной. Вы, по крайней мере, расспросили, поинтересовались подробностями. Эти же даже не удосужились узнать, поступали ли нам какие-то угрозы. Вот вы же, например, спросили об этом. А им, похоже, было не интересно.

«Оно и неудивительно, – думала я, слушая этот возмущенный монолог. – Если опрос проводил Беляев, так он уж заранее знал причину. Ведь, по его мнению, Хикметов „пошел налево“, и никакие другие версии он не рассматривал в принципе. А зачем ему слишком подробно расспрашивать о чем-то, если он и без того все знает?»

– Нет, я была бы очень рада… то есть я убедительно прошу вас не отказываться от этого расследования и довести дело до конца. Полиция будет разбираться со всем этим еще год. Да неизвестно, разберется ли. Нет, вы, пожалуйста, продолжайте. Раз уж вы взялись за это дело, будет вполне логично и правильно, чтобы вы и довели его до конца.

– Тогда, если вы не против, я хотела бы задать еще несколько вопросов.

– Да, разумеется.

– У Вадима Владленовича были какие-то дела в столице? Насколько я понимаю, бизнес у него шел достаточно хорошо, может быть, он планировал расширить географию?

– Что вы! – Перспектива «расширения географии», кажется, не на шутку удивила Тамару. – Вадим и здесь-то еле успевал. Крутился, можно сказать, как белка в колесе. Какая уж там Москва. Нет, строить отели он там наверняка не планировал. Конечно, Вадим, как я вам уже говорила, не посвящал меня в подробности своих дел, но если бы он собирался строиться в Москве, я наверняка бы знала.

– То есть никаких связей с партнерами в столице у него нет?

– Как вам сказать? Несколько раз он ездил туда, особенно когда все это только начиналось. По-видимому, нужно было оформлять какие-то бумаги, согласовывать что-то. Потом поездки стали реже, а сейчас он практически совсем не бывает в Москве. Дел хватает и здесь, некогда ездить.

Забывшись, Тамара говорила о муже так, как будто он был еще жив, но, как бы ни хотелось мне подольше оставить ее в этой счастливой забывчивости, приходилось вернуть в суровую реальность.

– Когда мы с вами беседовали в первый раз, вы упоминали о том, что Вадим Владленович опасался чего-то, – осторожно сказала я. – Вы не могли бы припомнить подробнее? Какие-то детали, особенности поведения?

– Нет, никаких особенных деталей я назвать не могу, – снова помрачнев, ответила Тамара. – Вадим был очень нервным, и в нескольких телефонных разговорах, которые я слышала, он подробно расспрашивал, кто именно будет присутствовать на какой-то встрече. Точнее, на встречах. Так получилось, что я услышала несколько таких разговоров, Вадим вел их дома. Он, как я уже сказала, очень подробно расспрашивал и одну встречу даже отменил. Насколько я поняла, именно из-за того, что непонятно было, кто именно будет на ней присутствовать.

– То есть вывод о его опасениях вы сделали в основном из особенностей этих переговоров?

– В общем, да. Еще и разрешение это. Я ведь вам говорила, недавно Вадим снова вспомнил о разрешении на оружие. А мне уже показалось было, что все это быльем поросло и Вадим и думать забыл.

– Понятно. Значит, тот факт, что он снова заговорил о необходимости вооружить своего водителя, мог свидетельствовать о неких неординарных событиях?

– Мог. И, похоже, именно о таких событиях он и свидетельствовал, – насупив брови, проговорила Тамара. – Найдите их. Тех, кто это сделал. Я в долгу не останусь.