Глава 13
В девять утра детективы сидели в кабинете лейтенанта и пытались осмыслить информацию, которую они успели собрать к этому времени. За ночь на улицах намело снега чуть ли не по колено, и прогнозы обещали на сегодня еще снегопад. Бернсу было интересно, выпадает ли столько снега на Аляске. Он готов был держать пари, что на Аляске снега все-таки меньше. Пока детективы рассказывали — сначала Мейер и Карелла, затем Клинг и Браун, — он делал пометки в блокноте, а теперь наступил момент, когда от него, видимо, ожидали ценных указаний, каких-то мудрых советов, которые вмиг сложат для них картинку из разрозненных кусочков пазла. Насколько помнил Бернс, до сих пор ему еще не удавалось совершить такой подвиг.
— Значит, Квадрадо опознал девушку? — сказал он.
— Да, Пит, — сказал Мейер.
— Салли Андерсон?
— Да, Пит.
— Вчера днем вы показали ему ее фотографию?
— Мы показали ему четыре разные фотографии, — уточнил Мейер. — Салли Андерсон и еще трех блондинок.
— И он выбрал Андерсон.
— Да.
— И сказал, что она жила с Лопесом и поставляла ему кокаин.
— Да.
— Он узнал об этом от двоюродной сестры? Которую зарезали?
— Только про кокаин. Остальное знал он сам.
— Про то, что Лопес и Андерсон жили вместе?
— Мы нашли дом, в котором жил Лопес — рядом с аптекой на углу Эйнсли и Шестой, — и комендант подтвердил, что Андерсон жила там с ним вместе до прошлого августа.
— То есть до того времени, когда начались репетиции «Шпика».
— Точно.
— Значит, вот она, связь, — сказал Бернс.
— Если ей можно доверять, — сказал Мейер.
— Что не вызывает доверия?
— По словам одной из танцовщиц «Шпика», Андерсон ездила на окраину города каждое воскресенье покупать кокс.
— А теперь, похоже, она ездила туда, чтобы продавать, — сказал Карелла.
— Большая разница, — сказал Мейер.
— И Квадрадо узнал это от своей кузины? — спросил Бернс.
— Да.
— Достоверно?
— Может быть.
— Джудит Квадрадо сказала брату, что Андерсон ездила туда каждое воскресенье, чтобы продавать кокс Лопесу, так?
— И поваляться на сене, — добавил Мейер.
— Как это увязывается с тем, что говорил ее бойфренд? — сказал Бернс.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Карелла.
— В одном из твоих отчетов… черт, где он? — Бернс начал рыться в бумагах на столе. — Кажется, он что-то говорил о гастрономе? Что она по воскресеньям ездила за деликатесами?
— Возможно, убивала двух зайцев одним…
— Вот, — сказал Бернс и стал читать вслух: — «Мур определил инициалы „Д. К.“ в ежедневнике как…»
— Все верно, — сказал Карелла.
— «…магазин „Деликатесы Коэна“, на пересечении Стэм и Норт-Роджерс, куда она ходила каждое воскресенье за бейглами, локсом и прочим подобным».
— А потом она могла поехать на окраину города, чтобы доставить Лопесу кокаин.
— Он ничего про это не знал? Бойфренд?
— О коксе, ты имеешь в виду? Или о том, что она мутила с Лопесом?
— О том, и о другом.
— Он сказал нам, что в ее жизни не было других мужчин и что она не принимала ничего сильнее марихуаны.
— Ему можно верить? — спросил Бернс.
— Ну, это он вывел нас на махинации со льдом, — сказал Мейер.
— Да, кстати, что со льдом? — спросил Бернс. — Есть связь с убийством?
— Вряд ли. Андерсон участвовала в деле всего один раз.
— Вы продолжите по нему работать?
— Нет доказательств, — сказал Мейер. — Мы сделали Картеру предупреждение.
— Много от него пользы, — сказал Бернс и вздохнул. — А что у нас есть по поводу Эдельмана? — спросил он Брауна. — Ты уверен, что понял все правильно?
— Проверил три раза, — ответил Браун. — Он накалывал дядю Сэма с налогами, это точно. И отмыл много наличных за последние пять лет.
— Скупая недвижимость за границей?
— Да, — кивнул Браун.
— Думаешь, именно для этого были припасены деньги в сейфе?
— Да, к его следующей поездке.
— Есть догадки, когда он туда собирался?
— Его жена сказала — в следующем месяце.
— Значит, он припрятал деньги до той поры, да?
— Похоже на то, — кивнул Браун.
— Где он взял сразу триста штук? — спросил Бернс.
— Может, и не сразу, — сказал Клинг.
— Может, он собрал их за какой-то период времени. Скажем, возвращается из Голландии с пакетом алмазов, спрятанным в детской игрушке, а потом потихоньку распродает. Шестьдесят кусков здесь, пятьдесят тысяч там, складывает в сейф…
— А потом едет в Цюрих, чтобы положить деньги на счет в швейцарском банке, — сказал Браун.
— И копит, пока не будет готов прикупить либо еще драгоценных камней, либо очередную недвижимость, — сказал Клинг.
— Логично, — сказал Бернс. — Но как это связано с двумя другими убийствами?
— Тремя, если считать Джудит Квадрадо.
— Ее зарезали, — указал Бернс. — По-моему, совсем другой почерк. Давайте сосредоточимся на убитых тридцать восьмым калибром. Есть идеи?
— Ну, есть одно соображение, — сказал Карелла.
— Какое?
— Мы не можем найти никаких других связей, кроме той, что между Лопесом и Андерсон. И даже эта связь… — Карелла покачал головой. — Мелочовка, Пит. Лопес имел горстку клиентов, девчонка, может, и снабжала его, но… Сколько она поставляла? Максимум унцию в неделю? Даже с учетом того, что она продавала актерам в театре, цифры получаются совсем небольшие. Зачем кому-то убивать ее? Или Лопеса? Где мотив?
— Может быть, это все-таки сумасшедший, — вздохнул Бернс.
Детективы молчали.
— Если это сумасшедший, — продолжил Бернс, — нам остается лишь ждать следующего убийства. Когда он пришьет какую-нибудь прачку в Маджесте или водителя грузовика в Риверхеде, мы будем уверены, что он выбирает жертв наугад.
— Что сделает связь между Лопесом и Андерсон…
— Не относящейся к делу, — кивнул Бернс. — Если следующей жертвой станет прачка или водитель грузовика.
— Мне не нравится идея ждать нового трупа, — сказал Мейер.
— А я не верю в такие совпадения, — сказал Карелла. — Особенно если учесть, что Лопес и Андерсон торговали кокаином. Не будь здесь замешан кокаин, я бы сказал, что убийца просто скачет по городу и стреляет в любого, кто ему не понравится. Однако с участием кокаина? Нет, Пит.
— Ты же сам только что говорил, что кокаина тут слишком мало для мотива, — сказал Бернс.
— И все же это кокаин, — сказал Карелла.
— А она поставляла только Лопесу? — спросил Бернс. Детективы вопросительно посмотрели на него. — Или она снабжала большее число людей, чем нам известно?
Детективы молчали.
— А где брала кокаин сама Андерсон? — спросил Бернс. — Вот чего здесь не хватает. Выясните.
Эмма и Брат Антоний праздновали предстоящий успех.
Они купили бутылку дорогого вина за четыре доллара и теперь пили за удачу. Эмма, прочитав письмо, пришла к тому же выводу, что и Брат Антоний: автор послания был тем самым человеком, кто поставлял Салли Андерсон кокаин. В письме об этом говорилось ясно.
— Он покупает восемь кило кокаина, — говорил Брат Антоний, — бодяжит его и получает денег вдвое больше, чем заплатил.
— Кто знает, сколько кокаин будет стоить, когда попадет на улицу? — заметила Эмма.
— Да, его разбавляют на всем пути вплоть до конечного покупателя. На улицу порошок попадает уже десяти-, пятнадцатипроцентной чистоты. Восемь кило, которые купил этот парень… он, кстати, производит впечатление любителя, да? Ехать туда в одиночку? С четырьмястами кусками налички?
— Точно, — сказала Эмма.
— Ну, мы тоже любители, в каком-то смысле, — сказал Брат Антоний.
— Ты очень добр, — усмехнулась Эмма.
— Короче, эти восемь кило, когда попадают на улицу, уже так разбодяжены, что из них, может, выходит тридцать два кило для продажи. Средний покупатель кокса представления не имеет, что получает. Половина кайфа, который он испытывает, идет от мысли, что он отвалил кучу денег.
Эмма снова взялась за письмо.
— «Сперва я хочу отпраздновать, — прочитала она. — На последнем этаже здания „Фримонт“ открылся новый ресторан, мы пойдем туда в субботу вечером. Очень изысканный, в европейском стиле. Не надевай трусики, Салли. Я хочу, чтобы ты оделась очень элегантно и сдержанно, но без трусиков, ладно? Как, помнишь, в „Марио“? Потом, когда вернемся домой…» — Эмма пожала плечами. — Ну, дальше розовые сопли.
— У нее трусов было больше, чем в магазине нижнего белья, — сказал Брат Антоний. — Целый ящик одних трусов.
— Вот он и просит их не надевать! — сказала Эмма и покачала головой.
— Я хочу купить тебе маленькую юбочку, как у балерин, — сказал Брат Антоний.
— Благодарю, сэр, — сказала Эмма, насмешливо приседая в реверансе.
— Почему, думаешь, она сохранила письмо? — спросил Брат Антоний.
— Потому что это любовное письмо, — ответила Эмма.
— Тогда почему она прятала его в воротнике куртки?
— Может, она была замужем.
— Нет-нет.
— Или имела еще одного дружка.
— Я думаю, на случай, если нужно будет свалить вину, — сказал Брат Антоний. — Письмо, наверное, было ее страховкой. Как доказательство, что он купил восемь кило кокса. Тупой дилетант.
— Попробуй еще раз позвонить, — сказала Эмма.
— Да, пожалуй. — Брат Антоний тяжело поднялся, подошел к телефону, взял клочок бумаги, на котором нацарапал номер, найденный в телефонной книге, и набрал несколько цифр. Эмма молча наблюдала за ним.
— Длинные гудки, — сказал он.
Она продолжала молча на него смотреть.
— Алло? — ответил голос на другом конце провода.
Брат Антоний тут же повесил трубку.
— Он дома.
— Отлично, — сказала Эмма. — Сходи, навести его, дорогой.
В десять минут второго того же четверга детективы восемьдесят седьмого участка держали совет у себя в отделе. Между тем кое-кто, не являвшийся даже полицейским, уже знал недостающую деталь, которая оказалась бы чрезвычайно ценной для их расследования, будь она им известна. Они все еще пытались ее отыскать, в то время как кое-кто вполне ею располагал. Брат Антоний — а это был он — опередил детективов на несколько шагов, пока те жевали — кто сэндвич из ржаного хлеба с горячей пастрами, кто тунца с белым хлебом, кто ролл с колбасой и сладким перцем, кто ветчину на поджаренной цельнозерновой булочке.
В шести кварталах от них Брат Антоний вошел в метро. Протиснувшись через турникет, он побежал к разукрашенному граффити поезду и ухитрился вжать себя в вагон до того, как закрылись двери, а парни из восемьдесят седьмого все пережевывали детали дела (и свои сэндвичи), пытаясь отыскать недостающее звено, которое привело бы их туда, куда ехал сейчас Брат Антоний. Это не делало чести детективному отделу полиции.
— Думаю, лейтенант прав, — сказал Мейер. — Джудит Квадрадо в картину не вписывается.
— Она хотела унаследовать торговлю Лопеса, — сказал Клинг.
— Это не может быть причиной убийства Лопеса, — сказал Карелла. — Из-за его торговли? Мы имеем дело не с колумбийскими головорезами, а…
— Откуда ты знаешь? — спросил Браун.
— Да ни один из них не потрудился бы даже плюнуть на такого мелкого дилера, как Лопес.
— Прошу тебя. Я ем, — скривился Мейер.
— Извини, — сказал Карелла и откусил от своего ролла с колбасой и перцем (забавно, как соблюдались этнические вкусы в этом отделе: Мейер ел пастрами с ржаным хлебом, Клинг ел тунца с белым, а Браун — ветчину на булочке из цельной пшеницы).
— Ладно, давайте пока включим Квадрадо в наш список жертв, — сказал Клинг.
— Начнем с Андерсон, — сказал Мейер. — О ней мы знаем больше, чем о других.
— Ну, это не так, — сказал Браун.
— Относительно, — сказал Мейер.
— Относительно — да, — признал Браун. — Но не забывайте про триста тысяч из сейфа Эдельмана.
— Ты проделал отличную работу, успокойся уже, — сказал Мейер. — Чего ты хочешь, медаль?
— Я хочу детектива первого класса, — усмехнулся Браун.
— Дай ему детектива первого, — сказал Мейер Карелле.
— На, держи, — сказал Карелла.
— Так вот, она… — начал Мейер.
— Кто? — спросил Клинг. — Квадрадо или Андерсон?
— Андерсон. Она приезжает на территорию восемьдесят седьмого каждое воскресенье, после того как покупает деликатесы у Коэна, и прыгает в постель к Лопесу…
— Ну, наверняка мы этого не знаем, — заметил Карелла.
— Да не важно, спала она с ним или нет, — сказал Клинг. — Важно то…
— Важно то, что она приезжала сюда, чтобы продать ему кокс, — подхватил Мейер. — Ты думаешь, я не понимаю, что важно?
— О чем ее бойфренд не знал, — сказал Карелла.
— Ее бойфренд не знает, где у него задница, а где локоть, — сказал Браун. — Он был уверен, что она на полную катушку задействована в ледяной афере, так ведь?
— Да, — сказал Карелла.
— Натравил вас не на ту дичь, — сказал Браун.
— Не важно, что он знал, а чего не знал, — сказал Клинг. — Нам известно, что она приезжала сюда, чтобы продавать кокаин.
— Поваляться на сене, и при этом еще сбыть унцию кокаина, — сказал Мейер. — Хороший способ провести воскресный денек.
— Странно, что он ничего об этом не знал, — сказал Карелла.
— О ком мы теперь говорим? — спросил Клинг.
— О Муре, ее парне.
— Не знал, что она трахалась с Лопесом?
— И приезжала сюда продавать кокс. Об этом-то она могла ему сказать, вам не кажется?
— Да, но она этого не сделала.
— Если он нам не врал.
— Тогда зачем ему было врать про лед? — спросил Клинг.
— Может, он не врал, просто ошибался, — сказал Браун. — Может, он думал, что она на самом деле занимается теми билетами на регулярной основе.
— Сделка была разовая, — сказал Карелла. — Как он мог этого не знать? Он практически жил вместе с ней.
— Это уже две вещи, о которых он не знал, — сказал Мейер.
— О том, что она ездила продавать кокаин, — сказал Клинг, — и о том, что она занималась льдом только один раз.
— Три, если считать ее забавы с Лопесом.
— Кроме того, он даже не знал, что она сама нюхала.
— Сказал, что она только покуривала травку.
— Практически живет с девушкой — и не знает, что она нюхает кокс.
— И приторговывает им.
— Я все вспоминаю, что у одной из жертв в сейфе лежало триста тысяч долларов, — сказал Браун.
— Опять он со своим сейфом, — сказал Мейер.
— Ты думаешь о том, что такие деньги можно получить с продажи кокаина, я прав? — спросил Клинг.
— Я думаю о человеке, который имел столько денег до того, как передать их Эдельману. И да, я думаю о том, что кокаин фигурирует в этом деле и что такие деньги приносит кокаин.
— Но не в маленькой торговле Андерсон, — сказал Мейер.
— Насколько нам известно, — сказал Карелла.
— У нас нет оснований подозревать большее, — сказал Мейер. — Если только…
— Да?
— Нет, ничего. Просто вспомнил…
— Что?
— Он сказал, что они редко проводили воскресенье вместе, так? В течение дня, я имею в виду. Он сказал, что она всегда была занята по воскресеньям.
— Кто сказал? — спросил Браун.
— Мур. Бойфренд.
— И что это значит?
— А чем занята? — спросил Мейер.
— Покупки в гастрономе, — напомнил Клинг.
— И секс с Лопесом.
— И продажа ему горстки конфеток для носа.
— И это занимало ее на целый день, да? — сказал Мейер.
— Могло занять, — сказал Браун. — Один Лопес мог занять девушку на целый день.
— Дело в том, — сказал Мейер, — что если бы она была так чертовски занята все воскресенье…
— Да? — сказал Карелла.
— То что, черт возьми, она делала все это время? Она записывает «Д. К.» в ежедневнике на каждое воскресенье, но разве это так важно, чтобы отмечать в расписании? Что она едет прикупить вкусностей? У Коэна потрясающие продукты, я не спорю, но обязательно ли писать это в ежедневнике?
— Стив, она все записывала в ежедневник. Визиты к психоаналитику, звонки матери Мура в Майами, танцклассы, встречи с агентом… Почему бы ей не записать и гастроном?
— Тогда почему бы ей просто не написать «Коэн» или «продукты»? Почему она писала инициалы гастронома?
— Почему? — спросил Браун.
— Я не знаю почему. Я спрашиваю.
— Мур сказал, что инициалы означают «Деликатесы Коэна».
— Но Мур много чего не знает, так ведь? — сказал Клинг.
— Сначала он говорит нам, что она только курила травку, потом — что она вовлечена в ледяную аферу Картера, потом — что ездила к Коэну каждое воскресенье…
— Слишком занят, чтобы проверять ее перемещения.
— Слишком занят учебой.
— Слишком занят взвешиванием сердец и почек.
— Занят-занят.
— Все заняты.
— Но чем конкретно? — сказал Браун.
— По воскресеньям, ты имеешь в виду?
— Девушка. По воскресеньям.
— Гастроном, кокаин, — сказал Клинг, пожимая плечами.
— И секс с Лопесом.
— У Мура нет причин лгать, — сказал Мейер. — Он, вероятно, просто ошибался.
— Тем не менее, — сказал Карелла, — они были близки.
— Очень близки.
— Она даже звонила его матери каждую неделю.
— Милой богатой вдове в Майами.
— Почему же, если они были так близки, он так заблуждался?
— Да. Он должен был хотя бы догадываться.
— Майами, ты сказал? — спросил Браун.
— Что?
— Его мать живет в Майами?
— Да.
— Майами, — повторил Браун.
— Что — Майами?
— Я все думаю про триста кусков в сейфе.
— Забудь ты о своем сейфе хоть на минуту!
— Но только предположи… — сказал Браун.
— Что предположить?
— Что триста кусков — кокаиновые деньги.
— Слишком большая натяжка.
— Не в случае, когда мы имеем дело с двумя жертвами, связанными с кокаином.
— Хорошо, предположим, деньги кокаиновые. И что?
— А что вы думаете, когда слышите о Майами?
Трое детективов озадаченно посмотрели на него.
— Ну конечно! — сказал Мейер.
— Слишком большая натяжка, — сказал Клинг.
— Нет, постой, — сказал Карелла. — Просто потому, что его мать живет в Майами…
— Это не означает…
— Он даже не латинос, — сказал Мейер. — Если бы он поехал туда, желая купить кокаин…
— И потом, на что? — спросил Клинг. — В сейфе было триста тысяч. Чтобы поднять такие деньги здесь, ему нужна была по крайней мере половина этой суммы на покупку в Майами.
— У него недавно умер отец, — сказал Карелла.
— Когда? — спросил Браун.
— В прошлом июне. Мур сказал нам, что отец оставил ему наследство, достаточное для того, чтобы открыть свою практику, когда получит диплом.
— Сколько он унаследовал? — спросил Клинг. — Помните, с какими цифрами мы имеем дело. Триста кусков наличными.
— Ерунда, — сказал Мейер и покачал головой. — Только потому, что мать Мура живет в Майами, мы решаем, что он поехал туда и потратил все, что отец ему оставил…
— А что такого? — сказал Браун. — По-моему, чертовски хорошая версия.
— Купил там сколько-то кокса… — сказал Карелла.
— Много кокса, — сказал Браун. — Достаточно, чтобы заработать триста кусков.
— Которые оказались в сейфе Эдельмана.
— Он купил у Эдельмана бриллианты…
— Нет записи о сделке.
— Зачем им какие-то записи? Мур отмывает деньги, обменивая их на алмазы, а Эдельман отмывает наличные деньги, покупая недвижимость в Европе.
— Очень мило, — сказал Мейер. — Если вы верите в сказки.
— А что не так? — спросил Карелла.
— Во-первых, мы даже не знаем, сколько парень получил в наследство. Скорее, десять или двадцать тысяч долларов. Если не меньше. Далее, как студент-медик мог подобраться к колумбийским наркобаронам в Майами, совершить такую крупную сделку и уйти живым?
— Это возможно, — сказал Карелла.
— Все возможно, — кивнул Мейер. — И солнце может светить в полночь, почему нет? Еще мы предполагаем, что он вступил в контакт с подпольным торговцем бриллиантами…
— Да ладно, — сказал Браун, — это как раз самая легкая часть. В городе наверняка сотни таких, как Эдельман.
— Может, и так. Но даже если предположить, что все это возможно: Мур унаследовал большие деньги, нашел контакт в Майами, удвоил свои деньги, купив чистый порошок там и продав его разведенным здесь, отмыл деньги, купив бриллианты или рубины или что там… давайте пока примем это за факт, да?
— Звучит не так уж неправдоподобно, — сказал Карелла.
— И это могло бы объяснить, почему он так во многом ошибался, — сказал Клинг.
— Отлично, — сказал Мейер. — Тогда скажите мне: как человек может быть в двух местах одновременно?
— Это ты о чем? — сказал Карелла.
— Как он мог быть возле дома Андерсон, застрелить ее — и в то же самое время находиться в собственной квартире, готовясь к экзамену и слушая радио? Стив, ты сам разговаривал с тем студентом, Лоубом, и он подтвердил, что они перезванивались всю ночь, он сказал, что слышал радио в квартире Мура, сказал…
И в этот момент в комнату вошел детектив Ричард Дженеро с миниатюрным японским радиоприемником под мышкой. Детективы уставились на него во все глаза. Дженеро подошел к своему столу, поставил радио, бросил взгляд на открытую дверь лейтенанта — явный знак, что Бернс еще не вернулся с обеда — и врубил звук на полную мощность.
— Ладно, — сказал Мейер. — Поехали.
Из квартиры доносилась очень громкая музыка. Брат Антоний постучал в дверь еще раз.
— Кто там? — спросил голос из глубины квартиры.
— Мистер Мур? — крикнул Брат Антоний.
— Секундочку, — сказал голос.
Музыка стала тише. Видно, парень убавил громкость.
Брат Антоний услышал шаги, приближающиеся к двери.
— Кто там? — снова сказал голос, на этот раз возле самой двери.
В этом городе люди не открывают незнакомцам. Брат Антоний задумался. Дверь ломать ему не хотелось.
— Полиция, — сказал он.
— Э-э…
Он ждал.
— Подождите секунду, ладно? — сказал голос.
Шаги стали удаляться. Он прижал ухо к деревянной двери. Там что-то двигали. Он подумал, не сломать ли все-таки дверь. Но решил подождать. Шаги снова приблизились к двери. Загремел замок. Дверь открылась.
— Мистер Мур? — сказал он.
Мур только бросил на него взгляд и сразу же стал закрывать дверь. Брат Антоний навалился всем телом — дверь распахнулась и отбросила Мура в комнату. Брат Антоний вошел, захлопнул дверь и запер замок. Мур таращился на него, стоя в нескольких футах и держась за плечо, там, где его ударила дверь. За спиной Мура, на столе, тихо играло радио. Брат Антоний решил, что на обратном пути захватит с собой этот приемник.
— В квартире есть кто-нибудь, кроме вас? — спросил он.
— Кто вы такой, черт возьми? — сказал Мур.
— У меня имеется письмо, которое вы написали, — сказал Брат Антоний.
— Какое письмо? О чем вы говорите?
— Из Майами, — сказал Брат Антоний. — Девушке по имени Салли Андерсон. Которая теперь мертва. Да упокоится ее душа с миром.
Мур промолчал.
— Салли получала кокаин от вас, — сказал Брат Антоний.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Она получала от вас кокаин и продавала его на окраине, — сказал Брат Антоний. — Пако Лопесу.
— Я не знаю никого по имени Пако Лопес.
— Но Салли Андерсон вы знаете, не так ли? Вы написали ей в августе о том, что купили в Майами большую партию кокаина. Где сейчас этот кокаин, мистер Мур? Тот кокаин, которым торговала Салли?
— Я ничего не знаю о кокаине, которым якобы торговала Салли…
— Мистер Мур, — тихо сказал Брат Антоний, — я не хочу причинять вам вреда. О Салли мы узнали от девушки по имени Джудит Квадрадо, которая серьезно пострадала, потому что недостаточно быстро сказала нам то, что мы хотели узнать.
— Кто — мы? — спросил Мур.
— Не ваше дело, — сказал Брат Антоний. — Ваше дело — сказать мне, где кокс. Это единственное дело, о котором вам стоит сейчас беспокоиться.
Мур молча смотрел на него.
— Да, мистер Мур, — кивнул Брат Антоний.
— Он весь продан.
— Вы купили восемь кило…
— Где вы нашли письмо? — сказал Мур. — Она сказала, что сожгла его!
— Значит, соврала. Как и вы, мистер Мур. Если все восемь кило ушли, где же она брала то, что продавала в городе?
— Не все, — сказал Мур. — Я продал шесть.
— А два оставшихся?
— Я отдал их Салли. Она забрала их отсюда, я не знаю, где они находятся.
— Вы отдали ей два кило кокаина? За которые заплатили сотни тысяч? Мистер Мур, не говорите глупостей.
— Я говорю правду. Она была моей девушкой, я отдал ей…
— Нет, — сказал Брат Антоний.
— Что бы она ни сделала с ними…
— Нет, вы не отдали ей два кило кокса, мистер Мур. Так сильно не любят. Где же они?
— Салли забрала их отсюда, они, наверное, в ее квартире. Если полиция не конфисковала.
— Мне известно точно, что в ее квартире кокаина нет, так что, возможно, полиция его и забрала. Кто их знает, этих воров? — Брат Антоний улыбнулся. — Но я не думаю, что это так. Я не думаю, что вы отдали бы два кило кокаина ценой в сто тысяч баксов, мистер Мур. Тем более когда он уже стоит в два раза дороже, чем вы заплатили за него в Майами. Нет, сэр. Так где же он?
— Я уже сказал…
Брат Антоний вдруг схватил одну руку Мура своей правой рукой, подтащил Мура к себе, а затем положил свою левую ладонь сверху, так, что образовался своего рода сэндвич, начинкой которого была рука Мура, зажатая между руками Брата Антония. Брат Антоний начал сдавливать ладони.
Мур закричал.
— Тс-с, — прошептал Брат Антоний и сжал сильнее. — Не надо вопить, я не хочу привлекать внимание. Я просто сломаю тебе руку, если не скажешь, где кокс. Это для начала. Потом я придумаю, что сломать еще.
— Пожалуйста, — прошептал Мур. — П-пожалуйста… отпустите…
— Кокс, — сказал Брат Антоний.
— Кровать… в спальне…
Брат Антоний выпустил его руку.
— Показывай. Как рука? — спросил он заботливо и подтолкнул Мура к открытой двери в спальню.
На кровати лежал чемодан.
— Собираешься куда-нибудь? — спросил Брат Антоний. Мур промолчал. — Ну, где?
— В сумке, — сказал Мур.
Брат Антоний попытался расстегнуть молнию.
— Тут замок, — сказал он.
— Я дам ключ, — сказал Мур и направился к шкафу.
— Собирался в путешествие, да? — спросил Брат Антоний, улыбаясь, а затем улыбка застыла на его лице, потому что Мур обернулся от шкафа с револьвером в руке. — Эй, что…
Это были последние слова Брата Антония. Мур нажал на спусковой крючок один раз, а затем второй, и обе пули тридцать восьмого калибра попали Брату Антонию в лицо — одна вошла чуть ниже левого глаза, другая разбила зубы и верхнюю десну. Брат Антоний рефлекторно взмахнул руками и рухнул огромной коричневой кучей к ногам.
Мура.
Мур посмотрел на него сверху вниз.
— Тупой сукин сын, — прошептал он.
Он сунул револьвер за пояс, вышел из спальни и прошел через гостиную на кухню. Не было времени паковать что-то еще, соседи наверняка услышали выстрелы. Нужно убираться отсюда. Забрать бриллианты и остаток кокаина и уходить как можно скорее.
Он подошел к холодильнику и открыл дверь морозилки.
На небольшой полке у задней стены морозильной камеры стояли два лотка с кубиками для льда. Он достал лоток, стоявший слева, подошел к раковине и пустил горячую воду. Дождавшись, когда вода нагреется, сунул лоток под кран. Кубики льда начали таять. Они таяли целую вечность. Он ждал, прислушиваясь к звукам в коридоре — не идет ли кто. Наконец, выключил кран, осторожно слил воду из лотка, и снял с него пластиковую сетку. На дне лотка влажно блестели алмазы. Он высыпал их на край посудного полотенца, разложенного на столе, и другим краем полотенца стал промакивать сверху, когда услышал треск ломающегося дерева. Он обернулся к гостиной.
— Мур? — раздался мужской голос.
Он выскочил из кухни с револьвером в руке, узнал Мейера и Кареллу, увидел, что оба вооружены, увидел за их спинами еще двух вооруженных мужчин, одного белого и одного черного, и, возможно, устроил бы перестрелку даже теперь, если бы Карелла не сказал ему очень тихо:
— Я бы не стал.
И он не стал.
