13. У врат обители

– Здорово, мужики! – крикнул Афанасий добродушно. – Не помешаем?

Высокий архаровец переглянулся с коренастым.

– Проезжай, дядя! – крикнул тот. – Давай, откуда прибыл.

Но Афанасий не трогался с места. Он все так же восседал на козлах. Агата, как показалось Крылову, подалась назад, прячась в тени полога.

– Никак не можно! – сказал кучер. – Очень мне надобно вот с этим барином переговорить.

Он указал кнутом на Ивана Андреевича.

Высокий вдруг вскинул руку с пистолетом и выстрелил. Белый дым вмиг окутал кисть его руки. Архаровец помотал пистолетом в воздухе, разгоняя этот дым. Афанасия на козлах уже не было.

– Свалил? – спросил он коренастого.

– Шиш тебе! – раздался голос Афанасия, который каким-то чудом оказался за лошадью.

– Прыгучий! – процедил коренастый.

– Ага! – кивнул высокий. – С виду медведь медведем, а прыгает как заяц.

У Крылова бешено стучало сердце. Ему хотелось бежать, спрятаться в лесу, но литератор понимал – не выпустят. Не успеет он добраться до деревьев, не та у него физическая кондиция. Либо архаровцы, либо Афанасий перехватят его. Выход был только один – проклятая калитка в воротах. Надо срочно разгадывать комбинацию замка. Чьим именем он заперт? «Богъ»? Четыре буквы.

Коренастый вытащил из-за пояса кистень и пошел в сторону брички, медленно размахивая гирькой. Гирька была с кулак – если попасть такой по черепу со всего замаха, он расколется. Тем временем высокий архаровец быстро перезаряжал пистолет.

– Гони его на меня! – крикнул он, ловко засыпая порох в дуло. – В следующий раз не промахнусь.

Коренастый хохотнул.

– Ну че, деревня, – крикнул он в сторону Афанасия. – Вылезай из-за своей кобылы. Мужик ты или кто? Давай по-честному силой померимся, а? Или мне придется сначала лошадку положить, а потом тебя. Лошадку мне жалко. Не губи ее.

Иван Андреевич машинально заметил, что коренастый стал что-то слишком болтлив – вероятно, он все-таки боялся. Но Крылов тут же отогнал мысли о происходящем перед воротами – сейчас надо было думать о другом.

Афанасий вышел из-за лошади и склонил набок свою шапку, наблюдая за приближением коренастого.

– Честно? – спросил он насмешливо. – Это с гирькой-то честно? Шутник ты, паря.

Высокий тем временем уже уминал шомпольцем пыж, удерживая в кулаке круглую свинцовую пулю.

Пять рычажков и пять позиций. Квадрат. Чьим именем? Решение должно быть простым – калитку не станут закрывать на слишком сложный замок. Чтобы элементарно запомнить расположение – первый – вверху, второй – ниже… третий выше… Человек думает просто и, применяя даже самые сложные идеи, допускает простоту в их исполнении! Рычажки расположены горизонтально – значит, это и есть буквы. Они идут слева направо. Каждый опускается сверху вниз… У каждой буквы свое положение. Но где? И что это за буквы, черт бы их побрал?

Коренастый архаровец вдруг зарычал, распаляя себя, а потом бросился вперед, держа кистень так низко, что гирька подскакивала, ударяясь о кочки. Афанасий стянул с головы шапку, как бы подставляя голову с мокрыми липнущими к черепу черными волосами. Крылов на мгновение отвлекся – как так! Зачем он? Тут коренастый на ходу крутанул кистень, целясь в макушку противника. Иван Андреевич охнул, ожидая услышать треск пробиваемого черепа, но Афанасий ловко повернулся и снизу вверх махнул шапкой, ловя ею гирьку кистеня. Коренастый не успел остановиться и врезался всем телом в кучера.

«Петръ»! Это слово вдруг взорвалось в голове Крылова. Именем царя строился этот дом. Именем капитана Нептунова общества должен открываться замок его обители. Пять букв! И помоги Господь, если это не то слово!

– Ну что? – с досадой крикнул высокий архаровец. – Что за хрен? Кончай его.

Коренастый возился, лежа на Афанасии, пытаясь вырвать у того свой кистень и все-таки проломить череп противника. Но вдруг он дернулся раз, другой, а потом кучер откинул его тело и поднялся, вытирая короткий нож о рукав.

– Ведь предупреждал же я! – тяжело дыша, сказал Афанасий. – Мне оченно надо.

– Сукин ты сын! – заорал высокий и поднял пистолет, нацеленный прямо в грудь Афанасию. Кучер поспешно отпрянул вбок, но тут со стороны леса раздался выстрел. Афанасий так и остался на ногах, а вот высокий архаровец неожиданно ухватился за бок. Колено его подломилось, пистолет выпал из руки в грязь, ткнулся стволом и так и остался торчать рукоятью вверх – крупинки мелкого пороха с незакрытой полки просыпались на землю.

Из-за деревьев выехал Крюгер.

– А! – крикнул он восторженно. – С одного выстрела!

Свой пистолет он сунул в седельную кобуру, похлопал коня по шее и легко соскочил на землю.

Крылов тревожно взглянул на Афанасия – хватит ли ему сил справиться с новым противником? Кучер стоял спокойно, но Иван Андреевич уже знал, как легко он переходит от спокойствия к хладнокровному убийству. Нож из руки Афанасия исчез – вероятно, он не хотел показывать Крюгеру, что вооружен.

Крюгер, совершенно не обращая внимания на кого бы то ни было, отвел лошадь к бричке и набросил поводья на низкий сук дерева неподалеку.

– Сударыня! – восклинул он, увидев неподвижно сидевшую Агату. – И вы тут? В ложе наблюдаете за представлением?

Агата Карловна не ответила.

– Крылов! – крикнул Крюгер. – Ты что там во-зишься? Не открыл еще? Ничего, время у нас есть. Теперь у нас с тобой много времени. Ты у меня будешь как шелковый. Будешь делать все, что прикажу, понял? Прикажу сапоги мне вылизать – станешь лизать, паскуда толстая.

Он поднял ногу и посмотрел на свой грязный сапог.

– Хорошая мысль, кстати.

Иван Андреевич вытер рукой мокрое лицо и взглянул на Афанасия. Тот молчал, только поднял с земли шапку и надел ее. Крюгер снова повернулся к Агате:

– А с тобой, девка, мы подружимся, вот увидишь. Вот вернемся в Москву, разложу тебя на кроватке да выдеру со всем нашим удовольствием. Договорились?

– Афанасий! – крикнула Агата. Но кучер даже не повернулся на ее призыв.

– Афанасий!

Снова без ответа.

– Афанасий! – передразнил Крюгер глумливо. – Что, не ожидала? Афанасий твой не дурак, чует, куда ветер дует. Правда, Афоня?

Тот пожал плечами.

Письмо! Крылов чуть не хлопнул себя по лбу! То самое письмо от «тетки»! Как там было? «В Москве тебя найдет известная персона и скажет условные слова. Этой персоне ты подчинись и делай все, что она скажет».

Почему Иван Андреевич решил, что речь шла про Агату? И Агата, и Афанасий были людьми Матушки. Наверняка перед отъездом в Москву они сговаривались, как действовать, так что и письма было не нужно. Но если кучера и вправду перекупил тот же Безбородко, то в письме шла речь про Крюгера, а не про Агату Карловну.

– Крюгер! – крикнул Крылов. – Это ты убил Гришку?

– Нет! – ответил усатый и довольно засмеялся. – Но имел непосредственное отношение. Это Афонька.

– Зачем?

– Не хотел показывать план, который срисовал с твоей бумажки. Ну, пришлось.

Он взглянул на Афанасия и повторил:

– Пришлось!

Кучер пожал плечами.

Крылов сжал кулаки.

– Смысл какой? – крикнул он возмущенно. – Зачем?

Крюгер не торопясь пошел в его сторону.

– Зачем? Затем! Не нужен он был больше, понял? Ты о себе лучше думай – как пригодиться мне. Только поэтому и жив еще.

– А старуху? – спросил Крылов. – Тоже Афа-насий?

– Старуху – я!

– Зачем?

Крюгер пожал плечами:

– От злости, Крылов! Старая карга ни словечка мне не сказала! Спрашиваю, спрашиваю, а она – молчит!

– Она же немая! – воскликнул Крылов.

– Ну… это многое объясняет.

– Афанасий тебе не сказал разве?

Крюгер с интересом посмотрел на кучера. Тот подошел к лошади и, тщательно вытерев от крови руки, начал прилаживать к ее морде холщовую торбу с овсом.

– Мне откеда знать? – откликнулся он. – Я ж снаружи ждал.

– Смешно! – расхохотался Крюгер. – Я-то ее… А она немая! Немая, черт! Надо же.

Он отсмеялся и вытер слезы с глаз.

Иван Андреевич поймал взгляд Агаты. Та по-прежнему сидела неподвижно, только рука скользнула под плащ.

Тем временем Крюгер подошел, оттеснил плечом Крылова, обдав его запахом дешевых плохих духов, и внимательно осмотрел замок.

– Не разгадал?

Иван Андреевич помотал головой.

– Врешь, поди?

– Нет.

Бывший драгун выпрямился и коротко ударил Крылова сбоку под ребра.

– Убью, если врешь.

Крылов отшатнулся – не столько от удара, сколько от неожиданности.

– А и хрен с замком-то, – сказал Крюгер. – Положим соломы, веток и подожжем. А как сгорят ворота – так все, казна наша.

– Какая казна? – оторопел Крылов.

– Золото, – издевательски крикнул драгун. – Золотишко.

– С чего ты взял, что там золото? – недоуменно спросил Иван Андреевич.

– А что еще? Разве не золо…

Он вдруг остановился и резко повернулся к Афанасию.

– Разве не золото? – обратился он к кучеру. – Ты говорил – золото.

Афанасий кивнул и тоже направился к воротам.

– Золото и есть, – начал он на ходу. – Восемьдесят лет его сюда возили. Каждый год отправляли. Вот и мы с Иван Андреевичем мешочек привезли.

– Так? – обернулся Крюгер к Крылову.

– Да, но… – Крылов осекся, сообразив, что Афанасий зачем-то обманывал Крюгера о цели их розысканий. Знал ли кучер сам точно – что именно поручила императрица литератору? Но ведь он слышал рассказ бывшего мортуса и мог вполне сообразить, что никакого золота в обители нет! – …Но я не уверен, – продолжил Крылов. – Не уверен, понимаешь…

Крюгер зло сощурил глаза и угрожающе поднял кулак.

– Не юли тут! – прошипел он. – Врать решил, сучий сын?

Крылов приготовился к новому удару, но вдруг раздался сухой стук, и глаза Крюгера вылезли из орбит. Позади него Афанасий раскачивал гирькой кистеня, которым только что нанес удар.

Крюгер широко расставил ноги, словно пытаясь удержаться, но потом дернулся и свалился в грязь.

– Фу! – громко выдохнул Иван Андреевич. – Я уж решил, что ты действительно продался этому…

Афанасий задумчиво раскачивал гирькой.

– Не этому, – сказал он спокойно. – Навязали мне дурака, как будто я и один не справлюсь. Только под ногами мешался.

Он взглянул в сторону брички.

– Не серчай, Агаша! – крикнул кучер. – Ты ж тоже под Салтыкова легла. Сама понимаешь – время такое. Черт его знает, кто после Матушки придет.

Агата молча кивнула.

Иван Андреевич сделал несколько быстрых шагов вбок и привалился к двери спиной, как будто вымотавшись – так, чтобы закрыть телом замок. Он успел вовремя – Афанасий повернулся, но, похоже, не придал никакого значения маневру Крылова.

– За Гришку прости, Иван Андреевич, мужик он хороший, не злой. Но слишком уж умный. Как мы с Крюгером к нему заявились, так сразу все понял. Нельзя мне раньше времени открываться. Матушка не поймет!

– А, – пробормотал Крылов. – Нельзя? Значит, и нас кончишь?

Афанасий кивнул:

– Кончу. Жизни не обещаю. Не могу. Только если поможешь мне, дверь откроешь да в обитель проведешь – кончу быстро, не заметишь.

– А если не проведу?

– Проведешь, – спокойно ответил кучер. – Место тут глухое, время у нас есть. Уж уговорю я тебя, Андреевич, видит бог!

– А ее? – Крылов кивнул в сторону Агаты. Как только Афанасий отвернулся, он быстро сунул руку назад и нащупал рычажки.

– Ее тоже. Вот поговорим, и кончу. Быстро. Я ж не изувер какой.

Он снова повернул свое грубое бородатое лицо к Крылову.

– Я за-ради дела, Андреевич. Мне бумаги нужны. Так что давай либо открывай сам, либо пойдем хворост посуше искать – Крюгер хоть и дурак, а дверь поджечь правильно посоветовал.

– О господи! – пробормотал Иван Андреевич и невольно снова посмотрел в сторону брички. Она была пуста. Агата Карловна куда-то пропала. – Что вы все так охотитесь за этими бумагами? Вот ты! Разве ты знаешь, что в них?

– Нет, – ответил Афанасий. – А мне и не нужно. Сказали – принеси, значит, принесу. Я человек твердый, если что надо – сделаю.

– А Матушку предал.

Кучер помотал головой:

– Тут другое. Ты, Андреевич, человек для нас чужой, в наших играх случайный. Я тоже маленький человечек, да только и мне надо нос по ветру держать – а то смоет приливом-то…

Алфавит! Где еще буквы стоят выше и ниже? Больше ничего в голову Крылову не шло. Какая буква из имени Петра должна стоять выше всех? Е! Он нащупал второй рычажок и постарался незаметно перевести его в самое верхнее положение. Последнюю Ять – в самый низ. Как бы отвлечь кучера? Крылов боялся, что на ощупь он перепутает рычажки и ошибется. Первый рычажок – П, Покой – на вторую позицию.

– Ты чего притих, а? – спросил Афанасий. – Чего ты руку за спину завел? Ну-ка, покажи! Может, у тебя там ножик?

Иван Андреевич медленно показал обе руки. Черт. Теперь точно перепутает. Вдруг он заметил, что Крюгер за спиной Афанасия задвигался, заерзал. Стал медленно переворачиваться на бок.

– Что? – спросил кучер и обернулся: – А! Живуч, скотина! Ничего, это мы сейчас.

Он качнул гирькой кистеня и шагнул в сторону драгуна, но тут грянул выстрел, выплеснулось облачко порохового дыма, и Афанасий припал на левую ногу. Застонал, затряс головой – так сильно, что шапка снова слетела в грязь.

– Урод! – процедил сквозь зубы кучер, сделал несколько быстрых шагов, причинявших ему мучительную боль в простреленном бедре, и с размаха саданул по голове лежавшего Крюгера. Чавкнуло, хрустнуло, ноги драгуна задергались в агонии. Афанасий ударил его с замахом снова и снова, пока ноги не перестали дергаться.

Этого времени вполне хватило Крылову. Как только прозвучал звук выстрела, он живо, не давая себе времени испугаться, повернулся лицом к замку и третий рычажок перевел на четвертую позицию. Потом схватил тот, что означал букву Р, Рцы, и потянул его вниз – на третью дырочку. И с ужасом понял, что рычажок закис. Он не поддавался! Уже в который раз холодный пот выступил на лбу Ивана Андреевича.

– Ты чего там? – раздалось за спиной.

В сердцах Крылов ударил по рычажку кулаком сверху вниз, ободрав кожу, с ужасом думая, что сломает, но – чудо! – с щелчком тот опустился на одну позицию, а далее поставить его на третью было уже не сложно. Внутри замка громко щелкнуло.

– Стоять! – закричал кучер за спиной. Припадая на раненую ногу, он поковылял к Крылову.

Иван Андреевич ухватился за ручку калитки своей перемазанной в грязи рукой и рванул… Бесполезно! Он чуть не вывихнул себе кисть.

– Стой, паскуда! – послышался тонкий тихий свист – это гирька кистеня пришла в движение.

Дубина! Не на себя, а от себя! Крылов навалился на дверь, и та медленно начала раскрываться.

– Убью! – вопил Афанасий.

Крылов давил со всей силы. Дверь буквально вросла с той стороны в нанесенную, намытую дождями и снегом землю. Наконец образовалась щель, достаточная для его массивного тела. Обдирая живот и спину, потеряв несколько пуговиц, Крылов протиснулся на другую сторону и сразу же стал толкать дверь обратно – чтобы закрыть. С той стороны что-то гулко ударилось в толстые доски – вероятно, запоздалый кистень. Дверь шла туго, а потом вдруг дернулась в обратную сторону. Крылов услышал тяжелое дыхание – Афанасий навалился всем телом, отжимая дверь обратно.

– Не уйдешь, сука, – хрипел кучер. – Врешь, от меня еще никто не уходил.

Иван Андреевич не отвечал, а просто давил и давил. Но хотя Афанасий был ранен, все-таки сила его была поистине звериной – с отчаянием Крылов понимал, что проигрывает. Сколько бы он ни пыхтел, сколько бы ни подпирал из последних возможностей свою сторону двери, она потихоньку все-таки раскрывалась.

Афанасий закашлял смехом.

– А! – прохрипел он. – А!

В этот момент Иван Андреевич понял, что сил у него больше нет – только отчаяние и покорность. Он отшатнулся от двери, упер руки в колени и приготовился принять последний бой – короткий и смертельный, как он был уверен. Здоровая лапища Афанасия просунулась в щель.

Выстрел был негромкий, но сквозь приоткрытые створки все же вплыло небольшое облачко дыма. Афанасий снова кашлянул, потом захрипел. Рука исчезла. Крылов все так же стоял, не понимая, что произошло.

Агата!

– Откройте пошире, – раздался вскоре ее голос. – А то он разлегся, пройти нельзя.

– Сейчас, – крикнул в ответ Крылов. – Сейчас. Отдышусь. Чем вы его?

– У меня тоже есть пистолет, знаете ли, – ответила она. – Не такой большой, но если стрелять прямо в затылок… Откройте же, Иван Андреевич.

– Сейчас!

Он тяжело разогнулся и подошел к двери. Выглянул через щель. Афанасий лежал на земле. Чуть дальше стояла Агата Карловна, держа двумя пальчиками небольшой пистолет – будто это была дохлая мышь.

– Ну же? – сказала она.

Крылов кивнул. Он незаметно покосился на рычажки замка – они снова стояли ровным рядком вверху. Вероятно, механизм возвращал их в исходное положение. Крылов вернулся к двери со своей стороны, отошел на шаг, а потом ринулся на нее, выставив плечо вперед. Удар был болезненный, но дверь резко захлопнулась. Щелкнул замок.

– Эй! – глухо прозвучало с той стороны. – Что вы?..

Иван Андреевич, держась за ушибленное плечо, поморщился и повернулся наконец лицом к тому месту, которое было его целью. К обители. Она стояла внутри квадрата стен прямо перед ним.

Крылов замолчал. Федор Никитович повернулся к нему.

– И что? – нетерпеливо спросил он, покусывая кончик пера. – Что же дальше?

– Ничего, – спокойно ответил Крылов.

– Как ничего?

– Не было никакой обители!

– Не было? – пораженно спросил доктор.

– Ну, раньше определенно была. Однако прошли десятилетия. Все, что я видел, – закопченные развалины. Вероятно, молнии несколько раз били в стоящий рядом дуб, в крышу. Случился пожар – а никто не мог потушить, поскольку не мог добраться.

Галер лихорадочно начал рыться в исписанных бумагах.

– Вот! – сказал он наконец. – Старик Эльгин рассказал, что спрятал в обители архив Нептунова общества. Он говорил про статуи…

– Да, – медленно кивнул Крылов. – Вероятно, так и было… до пожара. Старик же не поведал мне, когда именно он спрятал бумаги. Судя по тому, что я видел, это могло случиться уже давно, лет двадцать тому, например… А статуи… Я видел одну такую среди руин. Без головы и рук – словно кость, торчащая из разложившегося тела.Чья эта статуя? Кого она изображала…

– А спрятанные бумаги… Они сгорели?

Иван Андреевич повернулся к доктору.

– Не все. Кое-что мне все-таки удалось обнаружить.

Крылов, шатаясь, направился к развалинам. По бокам еще можно было видеть изъеденные временем и пожарами остовы башенок, под ногами громоздились камни и гнилые остатки кровли.

– Ну и гора, – пробормотал он, карабкаясь вверх по груде останков обители, стараясь не напороться на острые края обгорелых досок. Это было трудно – особенно потому, что силы и так оставили Ивана Андреевича после драки у ворот. Но он не давал себе даже думать про то, что устал, жестоко проголодался и продрог – Крылов никак не мог смириться с мыслью, что цель его превратилась в руины. Неужели не осталось ничего?

Он полз, как огромный жук по горе развалин. Прошло, наверное, час или даже два, прежде чем Иван Андреевич достиг верхушки вала обломков. Он высунул голову со спутанными волосами и тихо присвистнул. Отсюда было хорошо видно – дом являл собой квадрат, окружавший большой двор, где когда-то был и пруд, и что-то вроде сада. Еще можно было различить дорожки, пару скамеек. И в правом дальнем углу – полуразвалившееся строение. И небольшой покосившийся каменный крест возле него.

Немного отдохнув, Крылов начал спуск внутрь. Последние три метра он проехал на животе по обломкам камней, крича от боли, долго охал, сидя прямо в мокрой грязи. Потом встал, словно большое болотное чудовище, и направился к строению.

– Так-так-так, – бормотал под нос Иван Андреевич. – Так-так-так… Кто в теремочке живет?

Люди покинули это место уже очень давно. Две вороны сели на конек провалившейся крыши и смотрели на Крылова. Он остановился у креста и начал оттирать его рукавом, пока не проступили буквы: «Раб Божий Алексей Петров 1690–1749».

– Петров Алексей… Кто же ты такой?

От усталости его качнуло. Крылов машинально схватился рукой за крест и… повалился вместе с ним прямо в грязь.

– Черт! – крикнул он в отчаянии, кое-как встал на колени, потом поднялся. Крест валялся рядом, упав надписью в землю.

– Что ж вы так воткнули! – в сердцах сказал Иван Андреевич, шагнул к дыре в земле и посмотрел вниз. Там что-то блеснуло.

Иван Андреевич долго с сипением кашлял. В уголке его рта лопались пузырьки пены. Галер бросил писать и щедро плеснул в стакан лакричной настойки. Но литератор все никак не мог взять стакан, прижимая руки к груди.

– Болит? – спросил Галер.

– Болит, – прохрипел Крылов. – Но ничего, немного осталось, а там – и помирать не страшно. Пойди к кровати, подними подушку.

Федор Никитович выполнил просьбу. Под подушкой нашлась небольшая шкатулка, на крышке которой был вырезан трезубец.

– Храню при себе, – хрипло прошептал Крылов. – А больше негде.

– Это которая? – спросил Галер. – Та, которую вам Эльгин дал? Или та, что вы нашли в обители?

– Вторая. Замочек я потерял, но ничего. Открой. Достань бумаги и перепиши их к себе.

Галер вернулся за стол, осторожно открыл крышку. Внутри лежало несколько старых бумаг, свернутых в несколько раз.

Верхнее было написано небрежно, без пробелов. Доктор поднес его как можно ближе к светильнику и долго пытался разобрать. Наконец это ему удалось:

«Ганнибалу Ибрагиму Петрову. Чертеж, который ты мне прислал, слишком прост. Надобен такой, чтобы и я сам не смог найти ни входа, ни выхода. Я чаю, ты, крестник, во Франции все больше с девками балуешься, чем мою волю выполняешь! Забрось все дела, сделай мне чертеж как можно скорее и со всем тщанием, а уж после бегай по маскарадам и паркам».

– Неужели это?.. – сказал Галер.

– Покажи! – потребовал Крылов.

Доктор повернул письмо к нему.

– Да, – кивнул тяжело Иван Андреевич. – Это рука Петра.

Галер быстро переписал текст и принялся за второе послание – короткую записку. Ее содержания Федор Никитович сначала не понял:

«Толстому. Пленника, переодев в простое платье, нынче ночью вывести из крепости и передать с рук на руки обер-коменданту Брюсу в тайне величайшей».

– Пленника? Кого это? – спросил Галер.

Крылов устало посмотрел на него.

– Дай себе хоть труд подумать! – проворчал Иван Андреевич. – Что было написано на кресте?

– Алексей Петров… – Галер несколько раз моргнул. – Алексей! Петров! Это же…

– Царевич не был убит, – ответил Крылов хрипло. – Его замуровали в обители. И он прожил там до сорок девятого года.

– Зачем?

– Затем, что царская кровь – не водица. Алексея объявили умершим. И вся возня вокруг него тут же прекратилась. Нет царевича – нет искателей выгод.

– Но ведь тело Алексея было выставлено в храме для прощания.

Крылов пожал плечами.

– Нашли двойника, быть может.

– Ерунда какая-то, – задумался Галер и взял следующую бумагу:

«Государь! Присланная тобой Ефросинья третьего дня разрешилась от бремени, но дите родилось хилое, прожило несколько часов и померло. Мы только и успели ее крестить Екатериной, как девочка отдала богу душу. Прости, Государь, что не уберегли, однако я чаю в том руку Провидения. Роман Брюс».

– Вот! – послышался за его спиной голос Крылова. – Это делает понятным все. Если дитя умерло, то вопрос наследования остается. Петр как будто чувствовал, что его сын от Екатерины, Петр Петрович, тоже не жилец. Как ни крути, а получалось, что Алексей – единственный прямой наследник.

– Но почему тогда он остался в обители? – спросил Галер.

– Потому что сам Петр умер в двадцать четвертом! А члены Нептунова общества – те, кому доверили тайну, – решили поставить на его супругу Екатерину, а не на прямого наследника, который содержался в тайне. Что могли они получить от того, кого сами же выкрали из Цесарии и заточили в тюрьме? Ты подумал?

– Да… – протянул доктор. – Ничего хорошего.

Последняя записка была самой короткой. Ни имени получателя, ни подписи отправителя. Только два слова: «Он умер».

– Наверное, это от смотрителя обители. От Якова Петровича Эльгина, – предположил Галер, не оборачиваясь. – Вы согласны?

Ответом ему была тишина.

Доктор повернулся.

Иван Андреевич Крылов, не шевелясь, смотрел мимо него прямо на пламя свечи. Галер быстро встал, опрокинув стул, вытащил из сумки небольшое зеркало и поднес к полуоткрытому рту пациента. Поверхность отражала эти толстые старческие губы, не замутненная теплом человеческого дыхания.

Крылов умер.