Он слишком хорош… Слишком многое умеет и знает! И не потому, что пробовал, постигал, учился – нет, это все заложено в нем с самого начала. От природы, от бога, от дьявола, но – заложено где-то в глубине души, как сумка с инструментами, которые достаются по мере надобности. Вывод до однозначности прост – он слишком хорош, чтобы быть человеком!

Такие мысли возникли у Севера давно, еще в раннем детстве, когда он только-только начинал чувствовать свою непохожесть. Свой Дар. С годами эта уверенность только окрепла, получая постоянные подтверждения. Он слишком отличается от обычных людей. Другой! Слишком хорош, слишком!

А как иначе, если рассуждать объективно, даже не беря в расчет превосходные степени самомнения? Он слышит мысли других (объективно – за некоторыми странными исключениями), он думает и просчитывает варианты стремительно, как компьютер, он способен внушать, впечатывать свои желания в вязкую тину чужих мозгов, манипулируя людьми с той же легкостью, с какой шахматист двигает на доске фигурки.

Идем дальше по списку превосходства… При его неказистой внешности (это тоже вполне объективно) он физически так силен, что способен гнуть железо и дробить камни в ладонях, хотя никогда не потел в спортзалах. Он почти не чувствует боли, видит в темноте, ни разу в жизни ничем не болел и практически никогда не испытывал страха.

Простой пример, когда на заре его финансовой карьеры из темного переулка выскочили три дурака с пистолетами и открыли стрельбу почти в упор, что получилось? Правильно, ничего хорошего. Для дураков. Одному он размозжил череп о стену, второму переломил шею, а третьего догнал в проходном дворе и оторвал голову, в азарте помогая себе зубами. Оторвал просто от внутреннего веселья, захотелось в завершение этого прекрасного вечера самому ощутить вязкий, теплый, возбуждающий привкус крови.

Веселье – да, чувствовал, а страха не было. Ни на мгновение, ни на долю секунды.

Кстати, с тем, кто подослал к нему наемных убийц, Север тоже поступил остроумно. Привязал в подвале и заставил смотреть, как он последовательно расправляется со всей его семьей, от престарелых родителей до двух сыновей-малолеток. Во время этого показательного представления незадачливый соперник сдох – задохнулся блевотиной, забившей заклеенный скотчем рот. Даже удивительно, насколько слабыми зачастую оказываются те, кто привык принимать жесткие решения.

Впоследствии это стало фирменным стилем Закраевского – не блевотина, конечно – месть не только виновникам, но и всем его близким. Так понятнее. Когда-то вина одного ложилась на весь его род или племя, и кто сказал, что это было неправильно.

Действовало. О звериной жестокости молодого финансиста скоро поползли самые мрачные слухи. Желающих вставать у него на пути находилось все меньше. Хотя сам Север жестоким себя не считал. Просто он выше.

Да, у него нет человеческих недостатков. Он слишком безупречен, чтобы быть человеком – единственно возможный вывод. Другой!

Боль, страх, жалость… Обычные людишки слишком зависимы от этих чувств, которые проще называть одним словом – слабость. Их слабости – его сила. Именно они веселят и волнуют. Когда-нибудь, по его расчетам – лет через десять – пятнадцать, он станет президентом этой страны, а потом, вероятно, и всего мира. Вот тогда по-настоящему напьется чужой боли и слабости.

Его миллиарды – это только первая, подготовительная ступень, всегда знал он. Было бы глупо расходовать Дар только на то, чтобы перемещаться по рейтингам брехливых журнальчиков. Деньги для его Дара – слишком просто и скучно. В конце концов, расхожая фраза, что миром правят деньги, – лишь трескучие слова, самообман тех, кому повезло разбогатеть. Миром правит дубина! И будет править, вне зависимости от того, вырезана ли она из дерева или собрана из обогащенного урана. Эта дубина должна быть в его руке, только в его!

Люди скоро сами поймут – если он, Север, такой талантливый и необычный, пришел в этот мир, осчастливил его своим присутствием, мир должен измениться. Мир готов измениться, хочет измениться – вот что главное. Все эти Аттилы, Чингисханы, Наполеоны, Ленины, Гитлеры и им подобные тоже понимали это. Пробовали, пытались, готовили ему почву своими ошибками. А он – сможет, наконец!

Но кто же он?! Откуда пришел?!

Когда Север думал об этом, перед глазами всплывала темнота. Даже не темнота – тьма кромешная. Он – порождение Тьмы? Хотелось бы. Простое и емкое объяснение. Только он чувствовал, где-то в глубине души чувствовал, что это не так. Не объясняет. Было странное ощущение, что он возник из ничего, просто родился из пустоты в один момент, как расцветающее без корней дерево. Но ведь не может быть такого дерева, потому что не может быть никогда…

Это беспокоило. Временами – бесило. Этакая скрытая трещина в безупречном механизме Север Семенович Закраевский.

Как только Север узнал про Скворцова и его работу, он сразу заинтересовался. Не только потому, что мистические откровения учителя сами по себе интересны и необычны. Было большее – странное ощущение, что работа Скворцова непосредственно его касается. Необъяснимо и нерационально, но от этого не менее тревожно. Да, Север никогда не чувствовал страха, но в тот момент, пожалуй, был ближе всего к нему. Начинал понимать, что это такое. Неуютное чувство. Непривычное. Оставалось одно – сыграть на опережение и разобраться во всем раньше, чем проявится непосредственная угроза.

Вот только получилось… Неправильно! Учитель мертв, книга исчезла, ученики Скворцова стоят на ушах, да еще объявился некий наследник. Видимо, не просто так… Опасен. Олигарх пока не мог предположить, чем, но – наследник ему опасен, похоже, больше самого учителя…

Зря он доверил все дело оголтелому гопнику Бабаю. Нерациональное решение. Поторопился. Вот она – трещина в механизме, уже приводит к сбоям…

«Кто я? – пожалуй, главный вопрос рода человеческого», – подытожил про себя Север Закраевский. Усмехнулся, чуть заметно покривив губы. Глянул на человека, стоящего перед его рабочим столом. Нет, не главный, судя по этому субъекту. Вопрос его бытия был гораздо более простым и распространенным: «Как бы все было, и за это ничего не было?» Простой, незамысловатый хищник, чуть подкрашенный косметикой цивилизации. Таких легко использовать, если правильно дозировать кнут и пряник. Люди думают, что им нужен вождь, а большинству, в сущности, необходим дрессировщик…

Он еще раз глянул на посетителя, окончательно определил его для себя, отвернулся и занялся раскуриванием сигары.

Леха Федоров терпеливо ждал. Стоя навытяжку, как в армии перед генералом. Преданно таращил глаза, окаменев лицом.

Это было его вторым делом после убийства Груздя – попасть на прием к всемогущему олигарху. Уж больно удачный момент слить толстого алкоголика Бабая и занять его место. Давно ждал случая.

Оказалось, встретиться с Закраевским до смешного просто. Охранник у входа в старинный двухэтажный особняк на Пречистенке, личный офис Севера, куда стекалась информация со всех его корпораций, удовлетворился простым «по личному вопросу», проверил паспорт и записал данные в потрепанный журнал. Потом из глубины коридора возник Вася, шофер и телохранитель Севера. Сказать честно – редкостный урод с виду. Будь он, Леха, с деньгами Закраевского, посадил бы за руль какую-нибудь Клаудиу Шиффер. Чтоб и посмотреть, и пощупать, и вообще завидовали…

Вася был верен себе – голова-пенек колюче глянула на Федорова. Узнал, ухмыльнулся кривенько, проскрипел свое обычное «Гы». Кивнул в сторону лестницы, разрешая пройти.

Дальше, до дверей кабинета на втором этаже, он поднимался один. Секретарша, кареглазая куколка, которую Лехе сразу, до звона в ушах, захотелось трахнуть (не потому что красавица, просто вся из себя секретутка), равнодушно чирикнула: «Север Семенович вас примет, проходите», и снова уткнулась в монитор.

«Ох, какие мы все из себя неприступные – абзац самцам!»

До сих пор Леха видел Закраевского только мельком, со стороны. С презрением относился к суеверным страхам Бабая. Теперь же, стоя перед олигархом, вытягиваясь смирно, чтоб понравиться, кажется, начинал понимать босса. Ощущение силы, идущее от этого невзрачного человека в дорогом костюме, было почти физическим. Густым, как сироп, где вязнешь беззащитной мухой. Здесь даже не сила огромных денег, не влияние и возможности (плавали, знаем богатых-влиятельных, когда им в брюшину нож примастыришь, голосят не тише, чем пролетарии…), здесь что-то другое – безжалостное, непреклонное. Страшное… Первобытное… Первобытное зло! – вдруг определил он и сам удивился этой неожиданной образности.

«Назвался Груздем – полезай в чернозем», – вдруг вспомнился последний шедевр, и в груди что-то дернулось…

Бывший прапорщик, думал Север. Армия – отличная школа подчинения. Лучшей не придумано. Концлагеря – тоже неплохо, но там все построено на страхе. Нерационально в конечном итоге – тотальный прессинг требует слишком много сил и ресурсов. Нет, на голом страхе ничего не построить, ненависть, как кислота, будет разъедать систему изнутри… Только армейская схема способна выработать искренний идиотизм, подчинение с наслаждением, радость маленького винтика от слаженной работы большой машины. Потому что армия – это в первую очередь идея. Не конфетти орденов и погон, не чины и должности – символ мощи.

Идея – вот что самое главное… Современность называют практичной и меркантильной, но только потому, что прежние идеи мироустройства – от христианского «возлюби…» до революционного «мы наш, мы новый мир построим…» – выработали, по сути, потенциал. А новых пока не возникло. Пока!

Еще Чингисхан, помнится, всю жизнь гнал своих конных гопников к Последнему морю. Зачем, спрашивается, степнякам море, если они и в речках не моются? Но – Идея! Вся Вселенная под копытами их коней. Чем не цель? Ведь совершенно не важно, в чем она, главное, чтоб дух от нее захватывало, чтобы дарила смысл множеству блеклых, никчемных жизней. Именно тогда серая масса становится послушной и преданной. Лишь Великая цель дает Великое обожание – так мир устроен.

Итак, что мы имеем, чтобы перевернуть мир? Инструмент в виде армейской структуры во всех областях социума и идею… Да, она тоже есть! И подсказал ее, что забавно, дикий монгол Темучин с явно завышенной самооценкой.

Все это Север успел подумать за долю секунды. Он вообще думал быстро. Пока собеседник успевал лишь моргнуть, он, Север Закраевский, мог составить сложный план действий, взвесить все плюсы и минусы, обдумать последствия, возможные риски и принять окончательное решение.

Вот и по поводу бандита Лехи, задумавшего выгодно предать шефа Бабая, он уже все решил. Федоров пока не догадывался об этом, таращился перед его антикварным письменным столом, обдумывал про себя, что скажет олигарху. Не понимает, дурачок, что не надо ничего говорить. Появился в офисе, допущен в кабинет – этим уже все сказано. Он, Север, прочитал все его мысли, едва Федоров открыл дверь и сделал пару шагов по персидскому ковру, украдкой осматриваясь.

Понятно, зам Бабая по темным делишкам впервые попал в кабинет олигарха и, как многие до него, ошалел от настоящей, не показной роскоши.

Есть такая слабость у великого человека – в быту Север предпочитал антикварные интерьеры с изобилием древнего золота, серебра, подлинников картин и мебелью, пережившей века. Дело даже не в казарменной спальне детдома с двухъярусными железными койками, как, наверное, напишут об этом его историки. Пусть пишут, великая личность должна иметь маленькие слабости, они ее очеловечивают… Правда в том, что древние вещи видели череду судеб и смертей, пропитались страхами и горечью несбывшегося, их в жизни всегда больше, чем побед и свершений. Они словно бы подзаряжают энергией. Слабость и боль когда-то живших людей становятся его силой.

Вечность – странное, невнятное слово, но именно оно просится на ум. В них – вечность. Как в нем самом…

Посетитель осторожно кашлянул. Собрался с духом и готов начать говорить, видел Закраевский. И заговорил первым:

– Алексей Иванович Федоров, заместитель директора частного охранного предприятия «Нас рать!» (олигарх брезгливо поморщился), уроженец деревни Жопкино, Тамбовской области. Прапорщик ВВС в отставке. За последние годы три раза находился под следствием, но до судимости дело не дошло, что обошлось в немалую сумму. Из огнестрельного оружия в работе предпочитает пистолет Стечкина, из холодного – удавку. Холост, пишет плохие стихи. Надеюсь, я ничего не перепутал?

Леха искательно улыбнулся:

– Вообще-то, Жонкино. Деревня Жонкино, испокон веков называлась… А Жопкино – это писарь, гад пьяный, нарочно букву изменил, еще на срочной…

Север кивнул. Пыхнул едким дымом сигары. Леха успел подумать: зря говорят, что богатые берегут здоровье, берегут они, видимо, только деньги.

– Топонимика Тамбовской области, безусловно, занимательная тема для беседы, – неторопливо сказал олигарх. – Равно как алкоголизм ефрейтора Инкина, писаря хозчасти, которому сержант Федоров начистил морду в кустах за офицерской столовой в/ч 13256 именно в пьяной ссоре. За это писарь отомстил превращением благородного названия малой родины сержанта в нечто менее благозвучное. Но, как я догадываюсь, ты пришел говорить не об этом…

Не сомневаясь в силе своего взгляда, Север смотрел на посетителя жестко и пристально. Как и должно быть, Леха быстро смешался, каменно-уставное выражение лица треснуло в растерянности.

– Откуда вы…

– Оттуда.

– Но я никому…

Олигарх остановил его небрежным жестом:

– Обойдемся без этих подробностей. И, кстати, не нужно тратить время на рассказ о том, как Бабай решил заиметь на меня компромат из прошлого. Я уже в курсе, разумеется. – Олигарх пыхнул сигарой. – И очень разочарован. Если за столько лет нашего знакомства у господина Бабайцева сохранились иллюзии, что на меня можно давить, значит, он еще глупее, чем кажется с виду. А глупость – это грех, большой грех. На месте Иисуса Назаретянина я бы обязательно включил в состав своих заповедей еще одну – «Не будь дураком». Причем в числе самых первых. Уверен, тогда христианское учение имело бы в современном мире куда больше шансов… Поговорим о тебе, Алексей Федоров. Это интереснее, по крайней мере, для одного из нас.

«Для кого?» – чуть не ляпнул Леха, но вовремя сдержался. Только что было сказано: глупость – это грех.

– А как вы узнали про Бабая, Север Семенович? – рискнул спросить он.

Закраевский видел, в голове замдиректора «срани» мелькают обычные для его бизнеса соображения – узнал, значит, слил кто-то. Каким-то образом подслушал его разговор с боссом и доложил. Значит, кто-то из пацанов стучит Северу… Кто?! С какого времени?! Что успел узнать и сообщить?!

Про Бабая и компромат олигарх узнал сейчас, но отставному прапорщику этого знать не нужно. Путь к свершениям лежит через знание, путь к власти – через знание тайн. Хорошая мысль. Пригодится для будущего Евангелия от Севера…

– Меньше вопросов, господин Федоров. Привыкай, что в общении со мной вопросов не задают. Что тебе нужно знать, ты знать будешь… Ведь ты пришел с предложением работать на меня? Бабай в качестве босса тебя уже не устраивает, я правильно понимаю?

– Так точно! – по-военному вытянулся Леха. Всесильному Северу, уже понял он, армейский стиль нравится. – До сих пор мы близко не сталкивались… То есть где вы и где я, понятное дело… Но, по правде сказать, я вас всегда уважал…

– Хорошо, – усмехнулся Север. – Думаю, примерно то же рассказывал Иуда Искариот первосвященнику Иудеи. Не надо объяснять, кто это такие?

По тому, как Леха помрачнел и напрягся, было видно – не надо.

Забавно, как люди не любят называть вещи своими именами. Потому и живут сложно, что не имеют решимости упростить себе жизнь прямыми и точными определениями, считал Закраевский. Он любил сказать правду, незаметно, внутренне потешаясь. Правда – смешная штука, к тому же хорошо ставит собеседника на его незавидное место. Впрочем, забавляться с простоватым бандитом Лехой уже надоело. Слишком мелкий объект.

– Вольно, прапорщик, – скомандовал он. – Твое предложение я принимаю. Будем считать, что ты удачно слил босса и переходишь на следующий уровень игры… Можешь присаживаться, Федоров. В ногах правды нет, как сказал проигравший бегун.

Леха натужно хихикнул и мысленно перевел дух. Шутит олигарх. Раз шутит – все путем. Новый уровень!

Вот только этот взгляд, пронизывающий насквозь… Душу из нутра вынимающий, как говорила когда-то бабка, земля ей пухом…

Послушно кивнув, Леха Федоров осторожно пристроился на вишневый бархатистый край не-удобного кресла с темными резными ручками. Наверняка старье цены немереной… Он выпрямился, по обыкновению, не касаясь спинки. Весь – внимание и ожидание. Назвался Груздем…

– Полагаю, в качестве награды ты рассчитываешь получить бизнес Бабая?

– Хотелось бы… Хотя бы часть, думаю… – При мысли о деньгах Леха отбросил все смутные страхи и напрягся, приготовившись торговаться за свое, кровное.

– Почему часть? Можешь забрать весь. Меня не интересует карманная мелочь. Напомни, когда придет время, мои юристы переоформят агентство на тебя.

Вот так, просто… Точно – новый уровень! – мысленно восхитился будущий босс «Нас рати». По-думал и насупился озабоченно:

– Но Бабай… Может, его сразу… Того…

Закраевский пренебрежительно дернул щекой:

– Того или этого, что, кто и когда – я решу. Я ведь человек мирный, настолько мирный, что у меня даже врагов нет. Я имею в виду – живых врагов. (Леха решил запомнить эту фразу – так понравилась.) И больше не будем об этом. Скажи мне другое, Алексей Федоров, неужели пост директора ЧОПа – это все, о чем ты мечтаешь в жизни?

– Ну… – Леха замялся. Мечтаешь, слово-то какое… Когда он мечтал в последний раз? Да, было, мальчишкой мечтал о дорогих игрушках, подростком – о красивых девчонках с глянцевой кожей и сверкающих лаком машинах. На которых этих самых девчонок можно катать пачками… Мечтал когда-то стать офицером ВДВ, но это детство в жопе играло. Бабай смеялся, когда говорили об этом: «Вот и служил бы сейчас за копейки, как пес за овсянку…»

Потом мечтать стало некогда – жил, карабкался, пробивался к этим самым деньгам, выхватывая куски из зубов судьбы. Когда мечтать? Некогда мечтать, надо дела делать! Виделось иногда что-то смутное, как станет он, наконец, миллионером – выходит этак из лимузина, охрана дверь открывает, девицы с ногами длинней ходулей, голые и горячие под мехами, по бокам липнут, в глаза заглядывают… Но это же не мечта, цель. Потому что будет в конце концов!

– Достаточно. Можно считать, ты ответил, – прервал Закраевский его заминку. – Просто, понятно и в целом меня устраивает. – Олигарх задумчиво пыхнул сигарой.

Леха, честно сказать, не понял, о чем он, но промолчал. Как умный.

– Мне понадобится министр обороны, – вдруг сказал Закраевский. – Ты хочешь занять этот пост? В моем правительстве?

Леха растерянно открыл рот. И снова закрыл, отчетливо, с громким костяным звуком, щелкнув челюстью.

– Это ответ? – Север насмешливо скривился. – Хорошо… Итак, лет через восемь – десять, по моим прикидкам, я стану президентом России. Это не так сложно, как кажется. Те, кто сейчас у власти в этой стране, слишком полагаются на подхалимские рейтинги и дутые цифры статистики. А я наконец остановлю инфляцию, подниму экономику, дам всем жилье и работу. Это тоже не сложно, если по-настоящему использовать ресурсы страны и включить определенные карательные механизмы. Обеспечить подъем страны – на это потребуется еще десять-пятнадцать лет… Зачем, спросишь? Ты, я знаю, большой ходок, Алексей Федоров, так вот, чтоб тебе было понятнее, – нормальную девку сначала кормят и поят, потом имеют. Тогда она отдается тебе с благодарностью. Если же девку только дерут и ни разу не поцелуют, тогда у нее вырабатывается психология шлюхи, которая не любит себя и ненавидит других. Эта же аналогия применима к власти, к любой власти. Не только брать, что-то давать взамен. Русский народ при всех властях – и при царе, и при коммунистах, и при демократах – имели много, но кормить забывали. Перетерпит, мол, трудные времена как-нибудь, дальше наладится. Естественно, что при таком подходе ничего не налаживается, а временные трудности становятся постоянными. Улавливаешь мою мысль?

– Слежу, – осторожно согласился Леха.

– Хорошо… Закономерно ситуация пришла к тому, что народ наш подрастерял исконное славянское добродушие, стал злым, завистливым и склонным к оголтелому анархизму. Чтобы использовать страну для своих целей, такое положение вещей надо менять. Но – в нужную сторону, потешив буйство масс приговорами и казнями и сохранив как ресурс накопленный потенциал злости. Здесь, я планирую, главную роль должны сыграть спецслужбы и армия как самая реальная сила… В сущности, я даже благодарен предыдущим бездарным правителям – всем этим николашкам, иоськам, борькам и остальным, которые так старательно подготовили почву для моего будущего правления… Итак, я повторяю вопрос, прапорщик, ты хочешь стать министром обороны? Для начала – России.

– Для начала? – выдохнул Леха. Он далеко не все понял, но даже понятого хватило, чтобы обалдеть.

– Вот это хороший вопрос – правильный и допустимый. Став хозяином одной шестой части суши, было бы глупо оставить пять шестых разным придуркам. Используя потенциал России, очень немалый потенциал, я намерен подчинить себе весь мир. Наша планета уже созрела для одного правителя и единого правительства, только пока об этом не подозревает. Пресловутый Евросоюз – забавная выдумка, где умные банкиры облапошили недалеких политиков, – все-таки показал, что человечество уже способно принять идею объединения народов. Настолько же очевидно, что людям становится тесно на Земле, как тесно соседям в коммунальной квартире. Почему, думаешь, страны погрязли в дрязгах, называемых войнами и политикой? Да потому что силу девать некуда! Вся эта декларируемая борьба за рынки сбыта и зоны влияния имеет не только экономическую подоплеку, как считается. В глубине процесса лежит еще более простое объяснение – от переизбытка сил. Поэтому я намерен прекратить данную возню и предложить человечеству нечто более интересное и глобальное – Великий Путь! Покорение космоса, настоящее покорение. Как идею, как религию и философию. Великий Путь, – повторил Север, словно смакуя эти слова. – Будущее человечества не на Земле, а в космосе, именно там неисчерпаемые ресурсы и бескрайние, необжитые просторы. Там – будущее, здесь – прошлое, а между ними – интересное настоящее с подвигами и свершениями… Как думаешь, – прервал сам себя Север, – построив за несколько лет финансовую империю с миллиардными оборотами, я отдаю себе отчет в реальности поставленных целей?

Леха думал. Молчал подавленно. Что это – бред олигарха, которому нечего больше хотеть? Мания величия? Сумасшествие?!

Ладно, стать президентом страны, отлить себе акций «Газпрома», щипать за ляжки гимнасток и фигуристок – это хотя бы реально. Наверное… Хотя бы понятно. Но – объединение планеты, космос, Великий Путь… С ума чеколдыкнуться!

Но ведь есть в этом что-то! Ведь не кто-нибудь это говорит, сам Север Закраевский, богатейший из богатейших! Не какой-то б/у доцент, что полез во власть от нищеты научной зарплаты, это – глыба, гора Эверест. Верилось ему, Северу, вот в чем дело!.. Глянешь в зеленые немигающие глаза тигра с какой-то явной и неуловимой странностью взгляда – и начинаешь верить, что этот своего добьется. Что именно его Идея поставит раком не только Россию, но и всю планету…

Он сможет! – мелькнуло у Лехи. А значит…

– Крови много будет, – нерешительно предположил он.

– Тебя это пугает? Будет, конечно, – подтвердил Закраевский. – Сначала в России, потом в мире. Даже больше, чем тебе кажется, много больше. Некоторым народам, я считаю, вообще пора исчезнуть с мировой карты. Их надо просто вытравить, как клопов из дивана.

– Евреёв будем мочить? – сообразил Леха.

Закраевский поморщился:

– Банально, прапорщик, банально до отупения. Охота на евреев – развлекалочка для немытых крестоносцев и самовлюбленных фюреров. Людям нужна не груша для битья, а настоящий враг – агрессивный, непримиримый и мало понятный. Тот, с чьей жестокостью они уже сталкивались и кого боятся до ночных кошмаров. Не скрипи так сильно мозгами, не люблю звука ржавчины, – я имею в виду исламский фундаментализм и весь исламский мир в целом. Вот он вполне годится на роль мирового зла, тормозящего Великий Путь человечества. Ислам – это миллиард населения, целые армии фанатиков, которые будут умирать, не сложив оружия. Такой враг действительно даст ощущение настоящей Великой победы.

– Что же, всех мусульман… того?

Леха вспомнил армейского кореша, прапорщика Ромку Галимова. Татарин, Аллаху молился, а мужик правильный, парень-золото, сколько с ним в свое время… Договаривались встретиться на гражданке, созванивались несколько раз, но так и не пересеклись… Нет, если надо, то надо. Не обессудь, Рома…

Север, заметил он, как будто услышал его мысли, кивнул одобрительно. Небрежно махнул рукой:

– Их и многих других, да. По моим предварительным прикидкам, должно погибнуть от половины до двух третей населения планеты. Балласт истории будет сброшен. Зато те, кто останется, будут гражданами планеты Земля… И не таращи глаза, менять историю – это тебе не жмуриков топить в вонючем болоте. Не буду оригинальным, напомнив, что убийство одного – это преступление, убийство десятка – особо тяжкое преступление, убийство миллиардов – исторический процесс…

Знает про болото! – мелькнуло у Лехи. Откуда, если про него даже Бабай не знает? Впрочем, ерунда, время ли сейчас…

– Чем, прапорщик, отличается достижение большой цели от малой? Я тебе скажу – ничем. Тот же алгоритм – постановка цели, план действий, работа по плану, нейтрализация ненужных побочных эффектов… Ты гадаешь, зачем я тебе все это рассказываю? Уж конечно, не для того, чтобы получить одобрение своих замыслов от такой высокоинтеллектуальной личности, как Леха Федоров. – Север снова взялся за свою сигару. – Запомни сразу, мне не требуется чужое одобрение, мне не нужна поддержка, меня не интересуют советчики. Мне нужны исполнители! Цепкие, как клещи, и преданные, как дворняги. Такие, у которых масса энергии, но не хватает фантазии испугаться масштабов замысла. Именно они получат от меня многое, получат всё… И еще заруби себе на носу, бывший прапорщик – ты пешка в моих руках, и даже надев корону ферзя, все равно останешься пешкой. Для меня. Но для всех остальных… – Закраевский значительно указал в потолок тлеющей сигарой.

Зачарованно глядя, как тянется вверх сизая струйка дыма, Леха вдруг поверил ему окончательно. Добьется. Сделает. Охерачит весь земной шарик по полной программе…

Мысли путались. Даже не путались, скакали зайцами. Генерал армии… Маршал армии… Да какой, к черту, армии?! Маршал всех! Министр обороны страны… Какой, к черту, страны, ну ее, страну захудалую… Главком планеты Земля – не хотите?!

Вот карьера… Вот это девки будут давать ему с диким визгом!

Главковерх Солнечной системы!..

Точно будут давать все подряд!..

Леха с трудом оторвался от упругих изгибов табачного дыма. Закраевский внимательно смотрел на него, чуть прищурив непонятные глаза. Словно видел все его мысли. Но так же не бывает!

– Это… годится… – Леха с усилием сглотнул, напрягая почему-то пересохшее горло. – То есть я согласен, Север Семенович! Согласен… это… министром.

– Хорошо. Рациональное решение. Теперь ты мой, Леха Федоров. Теперь ты навсегда мой.

Прозвучало странно. Бесповоротно, как захлопывается над головой крышка бронированного люка, мелькнуло у отставного прапорщика. В груди почему-то внезапно сжалось. Тоскливо стало и страшно. Он, Леха, крепкий, тертый, битый жизнью мужик, вдруг почувствовал себя маленьким мальчиком, очутившимся в ночном лесу.

Пересилил себя. Выпрямился еще больше, хотя без того сидел прямо. Главкому не пристали всякие мерихлюндии (по выражению бабки-покойницы). Главнокомандующий должен быть – конь с двойными яйцами!