Удивительным образом убийство Распутина спасло от гибели Дмитрия Павловича.

Приказом императрицы семнадцатого декабря великого князя заключили под домашний арест. Александра Фёдоровна на такие распоряжения не имела права, но возражать полубезумной жене государя никто не стал. Поэтому генерал-адъютант Максимович, выждав до часу дня, телефонировал великому князю, сообщил об аресте и просил из дворца никуда не отлучаться.

До вечера Дмитрия Павловича посетили все члены императорской фамилии, которые случились тогда в Петрограде. Лишать свободы особу царской крови по одному лишь подозрению в убийстве крестьянина, тело которого к тому же не найдено, — это немыслимо и противозаконно! Общая нелюбовь к Александре Фёдоровне резко усилилась.

Вечером великий князь радостно принял Феликса, которому тоже предписывалось состоять под арестом, и хитроумного британского лейтенанта Рейнера, который помогал обоим привести разбегающиеся мысли в порядок. Меньше всего хотелось великому князю в нынешней ситуации оставаться одному, а места во дворце хватало.

Этот дворец на углу Невского проспекта и набережной Фонтанки когда-то достался князю Кочубею в приданое при женитьбе на вдове князя Белосельского-Белозерского. Позже князь крепко задолжал казне и в погашение кредитов отдал дворец.

В начале царствования Александра Третьего дворец достался его младшему брату как свадебный подарок: великий князь Сергей Александрович женился на Елизавете Гессен-Дармштадтской. На этой свадьбе цесаревич Николай впервые увидал младшую сестру невесты, гессенскую принцессу Алису — свою будущую жену. Елизавета-Элла приняла православие и стала Елизаветой Фёдоровной, а дворец в честь её мужа получил имя Сергиевского.

Спустя двадцать лет великого князя Сергея Александровича разорвала на куски бомба террориста. Елизавета Фёдоровна приняла монашеский постриг и удалилась в созданную ею обитель. Сергиевский дворец она оставила своим воспитанникам, детям мужниного брата, великого князя Павла Александровича — Марии и Дмитрию.

Когда великая княжна Мария Павловна вышла замуж за наследника шведского престола, великий князь Дмитрий Павлович остался единственным владельцем дворца. В начале войны он отдал верхние покои под госпиталь для раненых, а в нижнем этаже жил сам. После убийства Распутина великий князь с Феликсом при поддержке Рейнера и обильных возлияний провели в дворце трое тягостных суток, ожидая решения своей судьбы. Готовились к худшему.

Император воротился из Ставки девятнадцатого декабря. Двадцать первого в Петроград примчался тесть Феликса Юсупова, великий князь Александр Михайлович. Он в Киеве начальствовал русской военной авиацией, которую сам же и создал, как до того создал российский торговый флот.

Первым делом Александр Михайлович навестил унылых и нетрезвых затворников Сергиевского дворца, а оттуда сразу направился к государю, в Царское Село, чтобы выяснить ситуацию. С императором его связывали давние и подчёркнуто дружеские отношения ещё с тех пор, когда оба были юны: самодержец Николай Второй был просто весёлым добрым Ники, а великий князь Александр Михайлович — остроумным и язвительным Сандро. Они фотографировались с молоденькими жёнами, сидящими у них на коленях — вопиющая вольность! Они бросались апельсинами в гостях у своего родственника, греческого короля — кто дальше бросит. В перерывах между важными совещаниями Ники и Сандро могли сидеть на диване и толкаться ногами — кто кого столкнёт на пол…

Разговор друзей детства затянулся. Ники попал в сложное положение. Он оказался между теряющей рассудок женой, всколыхнувшимся расколотым обществом — и семьёй, симпатизирующей убийцам, среди которых были два его родственника. Сандро помог, напомнив о мудрости царя Алексея Михайловича Тишайшего: я человек порядка по преимуществу. Вот по порядку, по преимуществу важности они всё и разложили.

Выходило, что Ники должен сам утихомирить Александру Фёдоровну: тут никто ему не помощник, к тому и общаться с нею последнее время никто не мог. Родственников, не освобождая от наказания, надо сейчас вывести из-под удара и услать подальше, чтобы после спокойно и справедливо рассудить. Пускай страсти хотя бы немного поулягутся.

Бросать обществу такую кость — убийцы в императорской семье! — нельзя ни в коем случае. Будет взрыв. А так — народ пошумит и успокоится. Новые события скоро затмят собою смерть одиозного мужика. Идёт война, впереди тяжёлая зима, весной наступления по всем фронтам… Если слухи не подогревать, они угасают. Тем более — для этого самых заметных персонажей надо удалить со сцены. Поняв, что спектакль окончен, публика недовольно ворчит, но постепенно расходится.

Разумные доводы Александра Михайловича возобладали. Юсупов получил высочайший приказ отбыть в Курскую губернию. Для великого князя Ставка оказалась бы в эту пору совсем не лучшим местом. Поэтому император и Верховный главнокомандующий немедленно направил своего флигель-адъютанта и кузена в распоряжение начальника Персидского отряда генерала Баратова.

Везучему Дмитрию Павловичу повезло и здесь. Собираясь в путь, он успел выгодно продать Сергиевский дворец одному из елабужских промышленников Стахеевых, которые торговали хлебом и варили водку, а на Каме и Волге держали буксирное пароходство и множество заводов.

Ни Февральской революции, ни октября 1917-го, ни последовавшего за ним кошмара Дмитрий Павлович не увидал, пребывая в далёком Тегеране. Турки на Восточном фронте огрызались вяло, войны в Персии почти не было. Великому князю это напоминало лето четырнадцатого года, когда все ещё надеялись на мир. Он собирался ехать в Ригу, открывать Вторую Русскую олимпиаду. Убийство австрийского эрцгерцога разрушило грандиозные спортивные планы. А теперь убийство Распутина привело в богом забытую даль.

С крахом империи, приходом к власти большевиков и разгулом Гражданской войны Дмитрий Павлович — молодой профессиональный военный — поступил на службу в Британский экспедиционный корпус. Связи с родственниками не было. Вести приходили редко, с большим опозданием, и часто противоречили друг другу. Из Месопотамии великий князь отправился в Лондон, оттуда — в Париж.

Да, смерть Распутина спасла его от гибели. Великие князья, попавшие в руки большевиков, окончили свои дни в мучениях.

Летом восемнадцатого года в уральском Алапаевске, недалеко от Перми, жертвами коммунистов-убийц пали трое сыновей великого князя Константина Константиновича, поэта К.Р. — великие князья Константин, Иоанн и Игорь. С ними погибли великий князь Сергей Михайлович и князь Владимир Палей — шестнадцатилетний сын великого князя Павла Александровича и Ольги Пистолькорс. Их живыми сбросили в шахту и обрушили сверху гору камней. В той же шахте оказалась и сестра императрицы — монахиня и великая княгиня Елизавета Фёдоровна, годом раньше отбившая приветственную телеграмму Временному правительству. Изувеченные и раздавленные, все они долго и страшно умирали под землёй.

В январе девятнадцатого в Петропавловской крепости большевики расстреляли ещё четырёх великих князей. Так Дмитрий Павлович потерял отца. Из камеры, где их держали перед смертью, тяжело больного Павла Александровича вынесли на носилках. Вместе с ним от пуль расстрельной команды погиб и великий князь Николай Михайлович, академик и светило европейской науки, прозванный во Французской республике господином Égalité — Равенство, а в семье — Бимбо. Тот, кого считали лучшим кандидатом на пост президента России.

Сестра Дмитрия Павловича, великая княжна Мария Павловна, почти не заметила Февральской революции. Её поглотил счастливый роман с молодым князем Сергеем Путятиным — сыном доброго знакомого Распутина, начальника Царскосельского дворцового управления генерал-майора Михаила Сергеевича Путятина. В сентябре семнадцатого Мария и Сергей обвенчались. Сняли дачу на окраине Павловска и думали отсидеться в этом столичном пригороде до лучших времён. Приятным сюрпризом оказалась посылка с продуктами от шведского короля — бывшего свёкра Марии Павловны: в Петрограде начинался инспирированный большевиками голод, и молодые супруги понемногу меняли на еду драгоценности великой княжны.

Летом восемнадцатого у Марии родился сын Роман. Эйфория оборвалась расстрелом отца и смертью младенца от дизентерии. Потрясённая двойным горем великая княжна перенесла и это, и невероятно трудный путь до Парижа. Светом в оконце её встретил любимый брат.

Париж… Как здесь жить, на что? Бриллианты, вывезенные из России, сильно упали в цене: слишком многие беженцы торговали фамильными украшениями. Французские газеты упражнялись в эпитетах, вторя мыслям великой княжны:

Мария Павловна умела не только стрелять, скакать верхом и фехтовать. Как и всех великих княжон, в детстве её учили рукоделию, которое теперь очень пригодилось. Она перешивала для соотечественниц старые платья, вышивала и однажды даже связала на продажу свитер.

Тут очень кстати у Дмитрия Павловича вспыхнул бурный роман с Габриэль Шанель, хозяйкой одного из процветавших парижских Домов моды. Высокий красавец, которого сравнивали с фарфоровой статуэткой; известный автогонщик и кавалерист, член императорского дома — лакомый кусок для умной и цепкой простолюдинки по прозвищу Коко!

Шанель стала называть его мой русский принц. В её автомобиле любовники умчались из Парижа на Лазурный Берег. Начавшаяся жизнь альфонса пришлась Дмитрию Павловичу по душе. Благодаря этой интрижке на свет появились самые известные в мире духи: великий князь привёз Коко в столицу французских парфюмеров — город Грасс, и там представил ей своего российского знакомца. До переворота химик Эрнест Бо служил в Москве на фабрике поставщика императорского двора. Подружке Дмитрия Павловича были предложены несколько ароматов, из которых она выбрала тот, что во флаконе под пятым номером. Легендарный «Шанель № 5».

Русский принц сумел заинтересовать Коко особенностями русского костюма. Высокие шапки, сапожки «казачок», расшитые рубахи со стоячим воротником, буйные краски — всё это появилось в коллекциях Дома Шанель благодаря Дмитрию Павловичу. Француженка обратила внимание на шитьё, которое делала Мария Павловна: та оказалась удивительной мастерицей и под чужим именем закончила курсы машинной вышивки.

Пожалуй, неугомонная великая княжна оказалась единственной во всём императорском доме, у кого нашлась коммерческая жилка. Шанель дала несколько серьёзных заказов. С первого же гонорара Мария Павловна купила собственную машинку. Дело пошло быстрее. Денег стало больше, княжна работала уже в нанятой мансарде. Она взяла в помощницы двух русских девушек хороших фамилий и оплатила им те же курсы, что закончила сама. Работала сутки напролёт, валясь от усталости и не в силах добраться до дому, но смогла, наконец, открыть собственное ателье «Китмир».

Коко внимательно следила за успехами сестры своего любовника, которая постепенно обходила других вышивальщиц. Наконец, женщины сговорились сделать целую коллекцию из туалетов Шанель, вышитых «Китмиром» по эскизам великой княжны.

Триумфальное дефиле заняло три часа. Сравнить его можно было разве с успехом модного дома «ИрФе», вырвавшегося на французский рынок. Журналы запестрели моделями ателье «Китмир», а гардероб светской дамы уже не считался полным без вечерних платьев новой марки, расшитых бисером.

Шанель ревновала к растущей славе компаньонки, однако об эксклюзивных отношениях речи не было: серия русских блузок с вышивкой из ателье Марии Павловны успешно штурмовала уже заокеанский рынок. Фасон, крой — на сей раз великая княжна придумала всё сама, и Коко Шанель тут была совершенно ни при чём. Американские модницы завалили «Китмир» заказами.

В 1925 году в Париже прошла грандиозная выставка современного декоративного и промышленного искусства — «Ар Деко», которая дала имя новому стилю и определила новую эпоху в искусстве. На выставке Мария Павловна одержала окончательную победу. Она и её девушки — изгнанницы, белоручки голубых кровей! — своим тончайшим шитьём утёрли носы соперницам от сохи, из советской России. Наградой для ателье «Китмир» стала золотая медаль, которую великая княжна хранила, как самое дорогое сокровище, вместе с фронтовой Георгиевской медалью. Путь от первого связанного на продажу свитера до признания миром высокой моды великая княжна Мария Павловна прошла за шесть лет.

Дмитрий Павлович расстался с Шанель и пережил ещё несколько романов. Теперь он был волен делать всё, что заблагорассудится. После того как в октябре семнадцатого в России попрали все законы, закона о престолонаследии больше не существовало. Не стало ни самого престола, ни государя, который мог разрешить или запретить женитьбу.

Правда, свои права на трон заявил великий князь Кирилл Владимирович. Сын Владимира Александровича, устроившего в январе девятьсот пятого Кровавое воскресенье. Кузен императора, которого Николай Второй однажды лишил титула за соблазнение свояченицы — жены своего шурина.

После Февральской революции Кирилл Владимирович отметился ещё и тем, что привёл Гвардейский флотский экипаж — всех военных моряков, оказавшихся на берегу, — из казарм в Новой Голландии к Таврическому дворцу, чтобы приветствовать революцию. Не зря называли его в семье опереточным моряком. Редкая склонность к позе и жесту…

В Русско-японскую войну император отправил своего кузена на Дальний Восток с инспекцией. Там броненосец «Петропавловск», имея на борту легендарного адмирала Макарова, прославленного художника-баталиста Верещагина и Кирилла Владимировича, подорвался на мине — прямо в бухте, на глазах у всех — и затонул в три минуты. Семьсот человек погибли. Из воды удалось поднять тридцать матросов и пять офицеров с великим князем, о котором скоро сложили злую частушку:

В феврале 1917 года вооружённые моряки с Кириллом во главе прошли через полгорода вдоль Невы. Маршировали чёрным строем, по примеру великого князя — с кошачьими красными бантами на груди, и наслаждались ужасом встречных. А потом троекратным громовым ура! сдули ворон с голых деревьев Таврического сада под окнами Государственной думы.

— Красный цвет не к лицу вашему высочеству, — сказал тогда Кириллу Владимировичу саркастичный Родзянко.

В императорской фамилии горячо обсуждалось то, что Кирилл Владимирович объявил себя теперь главою царского дома. Дмитрий Павлович в обсуждениях не участвовал и никаких претензий не предъявлял. Любимый кузен императора Николая принял для себя решение в тот давний довоенный вечер, когда они с Феликсом сидели в ресторане «Кюба». Менять своё вольное житьё на заботу о судьбах России великий князь не желал.

Предоставленный самому себе Дмитрий Павлович пробовал торговать шампанским, но, в отличие от сестры, коммерческих высот не достиг. Зато успех не оставлял его как мужчину. В двадцать шестом году на французском Лазурном Берегу, в Биаррице, великий князь женился на богатой американке Одри Эмери и оказался с нею за океаном.

Их сын Павел, родившийся в 1928 году, получил от главы Российского императорского дома в изгнании, великого князя Кирилла Владимировича, титул светлейшего князя Романовского-Ильинского.

Соединённые Штаты привлекли и Марию Павловну. В годы Великой депрессии она работала менеджером в нью-йоркском магазине элитной женской одежды Bergdorf & Goodman. Писала книги, а 1937-м как американский фоторепортёр побывала в нацистской Германии.

Дмитрий Павлович ушёл от жены через десять лет. Напомнила о себе наследственная напасть — больные лёгкие, и он отправился в Швейцарию. Кто бы мог подумать в конце тридцатых годов, что маленький курортный городок Давос когда-нибудь превратится в европейскую экономическую столицу! Жители гордились тихим уютом своих домов и целебным горным воздухом, а слабогрудые со всего мира съезжались туда в надежде справиться с туберкулёзом. Дмитрий Павлович не справился — в Давосе он отметил пятидесятилетие среди альпийских снегов и вскоре умер.

На благословенном полуострове Флорида, между Майами и Орландо, есть небольшой город Палм-Бич. Кому-то нравится расположенное рядом живописное озеро Уэрт. Кому-то больше по сердцу бесконечный океанский пляж с бирюзовой водой и зима с вечно тёплым Гольфстримом; зима, украшенная густыми пальмами; зима, обласканная солнцем и дарящая золотистый загар; зима — лучший сезон в этом раю.

Потрясает архитектура здешних особняков, выстроившихся вдоль Атлантического побережья. В них живут самые богатые люди Америки. Палм-Бич — центр американской благотворительности: многомиллионная помощь непрерывным потоком течёт отсюда по всему свету.

Много лет подряд мэром Палм-Бич избирали Пола Ильинского, сына одного из убийц Григория Распутина — великого князя российского императорского дома Дмитрия Павловича.