Эту фигурку полировали молотыми косточками черешни. Вручную.

Она могла быть серебряной или золотой, бронзовой или хромированной стальной — красавица Элеанора Торнтон, любовница барона Монтегю. «Дух экстаза» над радиатором Rolls-Royce. Крылатая Ника, прозванная остроумцами «Нелли в ночнушке».

В 1911 году барон заказал фигурку скульптору Чарльзу Сайксу как талисман к своему автомобилю, изготовленному на заводе его друга, промышленника Чарльза Стюарта Роллса.

Меньше чем через сто лет, в 2003-м, самая известная и престижная автомобильная марка Великобритании стала собственностью германского концерна «Баварские машиностроительные заводы», Bayern Motor Werke — BMW.

Шикарный, сияющий Rolls-Royce Silver Ghost Double Pullman выпуска 1912-го многие годы оставался самым дорогим автомобилем на свете. Аукционисты выручили за него полтора миллиона английских фунтов, или три миллиона североамериканских долларов.

Этот рекорд удалось побить лишь двухместному Rolls-Royce Silver Ghost, некогда — лучшему автомобилю в мире. В декабре 2007-го, за несколько месяцев до продажи пожитков поручика Сухотина, лондонский аукционный дом Bonhams продал спортивную модель больше чем за три с половиной миллиона фунтов. Аноним торговался по телефону и заплатил почти семь с половиной миллионов долларов — с условием, что раритет останется в Англии.

Вот на чём катались в поисках развлечений Феликс Юсупов и его друзья-подружки из Оксфордского университета…

— Мойка стрит, Юсупофф!

Этот адрес в столице России хорошо знали и водители таксомоторов, и извозчики-«ваньки». Им часто доводилось возить иностранцев в Юсуповский дворец. Здесь хорошо принимали. Здесь звучала музыка, и в зале на двадцать пять пар устраивались танцы, а после — пикантный ужин из креветок и крабов под красное крымское вино и мадеру; шампанское и торты подавали только по праздникам. Здесь пели Собинов и Шаляпин, Вяльцева и цыгане. Здесь проходили литературные чтения и карточные турниры, здесь играли в интересные игры…

…но главный интерес для британских разведчиков составляла возможность встречаться у Юсуповых с нужными людьми, имея гарантию конфиденциальности. Прибывая на званые вечера по приглашениям, они легко ускользали от нескромных взглядов в просторах дворца: завсегдатаями сборищ на набережной Мойки были Джон Скейл и Стивен Эллей.

Накануне смерти Распутина, как и было предписано, они уехали из Петрограда, подчёркивая непричастность к преступлению британской миссии. Но слишком говорящей стала их секретная записка в Лондон.

Сумбур ночи убийства не оставлял шансов на сохранение полной тайны. Не зря ведь сказано в Библии: нет ничего тайного, что не стало бы явным.

Российский император вызвал к себе британского посла Джорджа Бьюкенена и заявил о веских подозрениях об участии в убийстве Распутина лейтенанта Освальда Рейнера, оксфордского соученика князя Юсупова. Бьюкенен это отрицал, однако слово было сказано.

После событий декабря 1916 года Рейнер прожил ещё сорок пять лет. В разведке служил до конца Второй мировой войны. Из России уехал в 1918-м и работал в подразделениях бюро в Японии и Швеции. В двадцатых оказался в Москве под прикрытием английской торговой миссии; с этой же легендой трудился потом в странах Европы. Во время Второй мировой Освальд Рейнер опять надел мундир. Служил в Канаде, был переведён в Испанию — офицером связи между британской разведкой и испанской.

Для тех, кто хоть немного знает историю, участие англичан в заговорах против российской власти — не секрет.

Это они сплели интригу с убийством императора Павла.

Свергнуть отца Павла, императора Петра Третьего, тоже помог посол Сент-Джеймского двора. Будущая Екатерина Великая при поддержке из Лондона подняла гвардию, избавилась от законного государя и захватила престол. Села на трон, прав на то не имея, а британцу в благодарность щедро пожаловала изумрудный гарнитур: поразительной красоты перстни, ожерелья, подвески и тиару.

Это богатство через 240 лет было выставлено в аукционном доме Sotheby’s всё на той же лондонской улице Бонд…

…но по сравнению с богатством рода Юсуповых меркло всё — даже состояние императорской семьи. Неспроста, когда женитьба Феликса на Ирине Александровне стала уже делом решённым, государь спросил князя о том, чего бы ему хотелось получить в подарок, и в ответ услышал озорные слова: Хочу посидеть в царской ложе! И верно, чего ещё мог желать Феликс Юсупов? Всё остальное у него уже было. Или появлялось при первом желании.

Своей племяннице император с императрицей подарили тогда на свадьбу мешочек с двадцатью девятью бриллиантами — родные дочери получали от них на день рождения по одному бриллианту и одной жемчужине.

Прямые предки Юсуповых правили в Египте и Персии, Дамаске и Антиохии, создавали целые государства. Их хоронили на горе Хира в Мекке, где пророку Мохаммеду открылся текст Корана. Хоронили в священной Каабе и рядом с ней.

Однажды предок по имени Абдул-мурза угощал московского патриарха. Стоял христианский пост, а на стол подали гуся, приготовленного так, будто это рыба. По неведению патриарх вкусил скоромного. Узнав о том, юный царь Фёдор Алексеевич сильно разгневался. Хотел Абдул-мурза похвастаться искусством своего повара, а вместо того по жалобе патриарха лишился всех имений — и жизнь свою поставил под угрозу. Тут потомок пророка Мохаммеда и сын Сеюш-мурзы Абдул-мурза крепко поразмыслил — и крестился в православие под именем Дмитрия. Фамилию по русскому обычаю он взял в честь начальника рода, Юсуфа: так за три столетия до рождения Феликса при дворе московского государя появился Дмитрий Сеюшевич Юсупово-Княжево. Но в первую же ночь после крещения случилось ему знамение.

Нездешний голос напророчил угасание могучего рода до полного прекращения. И житьё пошло, как предсказано.

Единственный наследник бывшего Абдул-мурзы служил генерал-лейтенантом при Петре Первом, который изменил Григорию Дмитриевичу фамилию на Юсупов. Только один сын Григория Юсупова дожил до зрелых лет — Борис Григорьевич, который стал губернатором Москвы. Так же, как столетием позже губернаторствовал в первопрестольной отец Феликса — Феликс Юсупов-старший.

Если другие древние семейства разрастались, и наследники делили имение между собой, то Юсуповы передавали всё из поколения в поколение единственному выжившему наследнику. Фамильное состояние продолжало умножаться.

Николай Борисович Юсупов имел деревню или усадьбу не только в каждой российской губернии, но даже в каждом уезде. Он стал первым директором Эрмитажа, для которого подбирал картины; русским послом в Италии, где купил виллу с приглянувшейся лестницей; главноуправляющим Оружейной палатой — и руководил ещё всеми театрами России.

Поместье его в Архангельском заслуженно прозывалось подмосковным Версалем. Здесь у Николая Борисовича гостевал Александр Пушкин, сказавший в посвящении:

Ещё в детстве на Сашу произвёл сказочное впечатление восточный сад, виденный в московском дворце князя Юсупова, где жил с родителями. Этот сад описал он позже в прологе «Руслана и Людмилы».

Любимая пушкинская героиня Татьяна Ларина не просто появлялась в Юсуповском дворце на ярмарке невест — Александр Сергеевич сделал её племянницей Юсуповых. Стоит перечесть «Евгения Онегина»: девушку привозят к тётке, княжне Алине — так среди домашних звали Александру, сестру Николая Борисовича. Жила княжна в Большом Харитоньевском переулке, где и оказалась Татьяна.

Камергеру императорского двора Борису Николаевичу наследовал по-прежнему единственный сын — Николай Борисович. Он служил вице-директором Публичной библиотеки, слыл талантливым писателем и музыкантом — и стал последним мужчиной в роду Юсуповых.

Оставалась наследница — ослепительной красоты княжна Зинаида Николаевна, к тому ещё несметно богатая невеста. Мужем её стал праправнук полководца Михаила Илларионовича Кутузова, внук прусского короля и русский граф — Феликс Феликсович Сумароков-Эльстон. Император Александр Третий, выполняя предсмертную просьбу отца княжны Зинаиды, именным указом разрешил графу Сумарокову-Эльстон именоваться ещё и князем Юсуповым, чтобы род продолжался. Княжеский титул должен был переходить старшему сыну из потомков Феликса Феликсовича и Зинаиды Николаевны.

Их старшего сына звали традиционно, в честь дедушки, Николаем. Чудный молодой человек, талант и умница. Одарённый музыкант и живописец, под говорящим псевдонимом Роковон писал рассказы и даже — редкий случай! — удостоился похвалы от Льва Толстого. Но старинное проклятие за религиозную измену продолжало действовать. На двадцать шестом году жизни князь Николай Юсупов стрелялся из-за неразделённой любви.

Петербургская красавица Машенька Гейден завоевала его сердце, уже будучи помолвленной с графом Арвидом Мантейфелем. Князь умолял её отказаться от обещания, но тщетно. Мария вышла замуж, а Николай стал преследовать её и скоро дождался от графа вызова на дуэль.

Дело было на загородной даче Белосельских-Белозерских, на Крестовском острове — рукой подать до Большого Петровского моста через Малую Невку. Пуля оскорблённого мужа нашла грудь Николая Юсупова — и сделала новым князем Юсуповым его брата, младшего графа Феликса Сумарокова-Эльстон.

Когда гроб с телом покойного стоял в доме, княгиню невозможно было от него оторвать. Когда же Зинаиду Николаевну всё же отвели в её покои, она велела позвать Феликса, приняла его за старшего сына и едва не сошла с ума.

К старшему брату Феликс ревновал всю жизнь, и не из-за княжеского титула, а из-за матери: Николай имел с ней удивительное духовное родство. Отчего-то Зинаида Николаевна была уверена, что после мальчика у неё родится девочка. Так что мужчиной в семье растили старшего брата, а младшего до пяти лет одевали в платьица и воспитывали помягче.

Первый сознательный выход в женском наряде Феликс совершил тринадцати лет, за компанию с троицей дальних родственников — такими же сорвиголовами, как и он сам. Нарядились, нарумянились, нацепили украшения… На следующий день старший Феликс Юсупов получил счёт из ресторана «Медведь» и горсть жемчуга — остатки ожерелья княгини, которое сорвал с груди их переодетого сына возбуждённый посетитель. Кокетничать с мужчинами Феликс тоже начал ещё тогда.

После убийства Распутина молодой князь хотел уехать в Крым, но приказом императрицы его вернули с вокзала, запретив покидать столицу. Феликс поспешил обосноваться у великого князя Дмитрия Павловича, которого тоже посадили под домашний арест.

Их заточение в Сергиевском дворце на углу Невского и Фонтанки разделил Освальд Рейнер. Истерика у Феликса не заканчивалась; Дмитрий Павлович, который до утра держался молодцом, к вечеру тоже сильно пал духом. Освальд потратил немало усилий, чтобы втолковать им сочинённое на скорую руку подобие версии ночных событий — надеялся, что следствие глубоко копать не станет.

Феликсу пришлось давать показания знакомому Пуришкевича, полицмейстеру Казанской части полковнику Григорьеву. Князь упрямо твердил о собаке, которую застрелили в пьяном кураже, и о безобидной вечеринке с граммофоном.

Императрица Александра Фёдоровна, не отпуская от себя ни на шаг Анну Танееву-Вырубову, повредилась в рассудке и пыталась заставить столичные или военные власти выполнить свой приказ — расстрелять молодого Юсупова.

Император вернулся из Ставки на третий день после убийства, приостановил расследование — оно было совсем не ко времени — и выслал Феликса из Петрограда. Князь отправился под гласный полицейский надзор в собственное имение Ракитное Курской губернии.

После октября 1917 года Феликс с двумя Иринами — женой и двухлетней дочерью — уехал в Крым, где царило спокойствие. Однако скоро большевики добрались и туда. Крымские татары из окрестных селений собирались вокруг особняков в Ливадии, Кореизе и Ай-Тудоре, вставали лагерем и охраняли императорскую семью. Крымские татары — потомки тех, кем повелевали и чью орду создали предки князя Юсупова.

Поняв, что возвращение порядка затягивается, Феликс совершил рискованное путешествие в Петроград. Во дворце на Мойке он пробрался в тайник жены — пещеру Аладдина, которую с таким тщанием придумывал, — и забрал из сейфов-сундучков фамильные драгоценности.

Как и большинство современников, он верил, что смута не надолго, что затронет она только столицу и постепенно всё образуется. А потому вместе с верным старым камердинером Григорием Бужинским перевёз сокровища в Москву и частью спрятал под лестницей в одном из своих особняков, а частью увёз в Крым.

Бужинский прожил в особняке ещё несколько лет: стерёг княжеское добро — не только ценности, но и богатейшие коллекции картин, и великолепные скульптуры, и уникальную библиотеку. Он спасался охранной грамотой, которую подписал народный комиссар Анатолий Васильевич Луначарский, знавший толк в искусстве. Какое-то время старика не трогали. Но потом обезумевшая чернь всё же разграбила дворец, а верный слуга умер под пытками чекистов.

Когда в середине двадцатых новые власти решили подремонтировать особняк Юсуповых и приспособить под свои нужды, рабочие обнаружили спрятанные Феликсом драгоценности. В описи значились 255 бриллиантовых брошей, 18 диадем, 42 браслета и около двух килограммов золотых изделий, являющихся произведением искусства. Так появилась кладоискательская идея одного из самых известных романов того времени — «12 стульев» Ильи Ильфа и Евгения Петрова.

Ещё в Гражданскую пьяная матросня порезвилась от души, не останавливаясь и после войны. Безнаказанные экспроприаторы, банды уголовников у власти грабили всех и вся. Они забирали рыжьё и камешки — золото и драгоценности, а остальное, ненужное — поганили и жгли. Так погибли библиотека и бесценный архив Александра Блока, так сгорела большая часть семейных архивов, бережно собираемых столетиями. Россия теряла свою историю от рук Иванов, не помнящих родства.

Ощущение ужаса нарастало. Красный террор докатился до Крыма. Против вооружённых толп крымские татары и окрестные жители были бессильны. Выдерживать этот апокалипсис становилось всё труднее.

Однажды утром в апреле 1919 года Феликс, записавший эти строки в своём дневнике, проснулся от того, что его тыкали стволом револьвера.

Князю с женой и дочкой повезло спастись. Их вместе со вдовствующей императрицей Марией Фёдоровной принял на борт крейсер «Мальборо», который прислала британская королевская семья за своими родственниками. На корабле сопровождения навсегда отбыл из России кузен князя, герой стокгольмской Олимпиады, выдающийся теннисист Михаил Сумароков-Эльстон.

Юсуповых принял Париж. От несметных богатств у князя остались драгоценности на миллион долларов и два полотна Рембрандта — этого вполне хватило на то, чтобы обеспечить семье достойное существование. До сих пор знаменитые ювелирные дома Chaumet и Boucheron гордятся своими аристократическими клиентами: Жозеф Шоме делал ещё свадебные украшения для свадьбы Ирины и Феликса.

Сказочное число русских эмигрантов активно осваивали Париж. Они жили по привычному юлианскому календарю, строили церкви, сиротские приюты и богадельни; открывали русские школы, клубы, театры и библиотеки. В моду входили русские рестораны…

Феликс наконец-то смог проявить себя. Многие и многие соотечественники оказались во Франции ограбленными новой российской властью дочиста. Без гроша в кармане начинать жизнь на новом месте, в чужой стране — ох как непросто! Спасение нашлось в конторе по трудоустройству, которую открыл князь Юсупов. Особенно он помог женщинам, которые лишились поддержки своих мужей — пропавших, замученных, расстрелянных, погибших на войне.

Эти женщины в большинстве своём не имели профессий. Кроме конторы, Юсупов основал салон красоты и при нём — школу, где бывшие светские львицы могли обучиться основам массажа и макияжа. Добрым словом вспоминали они князя, когда устраивались потом на работу — или даже открывали свои собственные салоны.

Крупнейший проект Феликса назывался Домом моды «ИрФе», по начальным буквам их с Ириной имён. На парижской рю Дюто стали трудиться выпускницы княжеской Школы прикладных искусств имени Строганова — аналога Строгановского художественного училища в Москве, из которого когда-то вышибли Маяковского. Юсупов открыто объявил, что предпочитает сохранить в предприятии дух родины, и охотнее всего принимал на работу женщин из России.

Первый интерес ателье вызвало благодаря легендам, окутавшим имя самого убийцы Распутина. Состоятельные парижанки приходили выпить чаю из диковинного самовара и поглядеть на Феликса, у которого, по слухам, глаза фосфоресцировали, как у хищника. А единожды заглянув в «ИрФе» — становились постоянными клиентками.

Однако действительно прославилось княжеское предприятие благодаря Ирине Александровне. В отеле «Риц» проходило традиционное дефиле с участием ведущих Домов моды. Оказалось, племянница императора обладает и тончайшим вкусом, и феноменальным даром убеждения. Самые породистые, самые красивые эмигрантки согласились выступить в роли манекенщиц — это же так унизительно! Одной из них стала Ирина.

После того как именитые модные дома показали свои коллекции, на подиум отеля «Риц» вышли во главе с великой княжной русские красавицы в платьях от «ИрФе». Их появление вызвало настоящий фурор. Всё, что видели зрители до того, померкло, многое тут же оказалось забыто. Дебют безусловно удался, вызвав шквал восторженных откликов в газетах.

Вскоре филиалы «ИрФе» появились на известном нормандском курорте, в Берлине и, стараниями британских друзей Феликса, в Лондоне. Фирменным знаком русского модного дома стали потрясающей тонкости кружева и расписанные вручную ткани, вызывавшие настоящую зависть восходящей звезды моды — Габриэль «Коко» Шанель. Европейские модницы пришли в восторг от очередного блистательного изобретения князя, духов «ИрФе», выпущенных сразу тремя линиями: для темноволосых, рыжих и блондинок.

О своём участии в убийстве Распутина князь написал книгу, которую издали в 1926 году. Его откровений действительно ждали: всё же основным виновником смерти старца и последовавших затем событий был именно он.

Если Александр Блок говорил о пуле, выпущенной в сердце царствующей династии, то Феликс Юсупов назвал свой выстрел — первым выстрелом русской революции. В отличие от Пуришкевича, который в привычной завиральной манере норовил присвоить лавры главного заговорщика, князь в первую очередь пытался выставить убийство результатом священного гнева и патриотического порыва высшей аристократии, желавшей спасения России.

Творение бесноватого депутата к тому моменту уже ходило по рукам, так что Феликс почёл за благо придерживаться основной версии своего подельника. Что-то за минувшие десять лет забылось, кое о чём по-прежнему — и никогда! — нельзя было говорить, как о выстреле великого князя… К тому же приходилось следовать собственным словам, подсказанным в трудные дни Освальдом Рейнером и занесённым в полицейские протоколы.

Нежная дружба бывших оксфордских студентов продолжалась. Именно Освальд перевёл для англичан записки Юсупова. И даже своего единственного сына разведчик назвал в честь князя — Джон Феликс Рейнер.

Вместе с Феликсом на родную землю Парижа вернулся его любимый пёс. Французского бульдога князь купил когда-то на рю де ля Пэ. Отменил помпезную кличку Наполеон и назвал Панчем. Панчу повезло не только изрядно поездить по разным странам, но и попасть на картину кисти Серова. Ушастая собака прожила у Юсупова восемнадцать лет.

Шло время, менялись эпохи, по Франции и всей Европе прокатилась Вторая мировая война. Князь и его жена продолжали жить в своём доме в Булонском лесу, который купили на деньги, вырученные от продажи фамильных драгоценностей.

Имя Феликса Юсупова всё обрастало легендами. Он ни разу не пропустил гастролей во Франции лучшего в мире балета — труппы Мариинского театра, переименованного в Кировский. Сотрудники КГБ, продолжатели дела чекистов, безотлучно сопровождали танцоров: старались держать князя подальше от балетных мальчиков — к ним Феликс остался неравнодушным до конца дней.

Он умер в 1967 году и упокоился в русской земле французского кладбища Сен-Женевьев-де-Буа, в одной могиле с матерью, княгиней Зинаидой Николаевной. Туда же через три года скромно подхоронили его жену, а потом и дочь.

Со смертью восьмидесятилетнего убийцы Распутина мужская линия рода князей Юсуповых оборвалась навсегда.