Глава XXII. Игра тел
Идите,
голодненькие,
потненькие, покорненькие,
закисшие в блохастом грязненьке!
Идите!
Понедельники и вторники
окрасим кровью в праздники!
Пускай земле под ножами припомнится,
кого хотела опошлить!
Земле, обжиревшей, как любовница,
которую вылюбил Ротшильд!
Маяковский лежал навзничь в скомканных простынях, широко улыбался и вдыхал самый прекрасный запах на свете — мускусно-апельсиновый запах вылюбленного женского тела. Лиля льнула к нему и щекотала грудь острым коготком, бережно целуя место, которого только что коснулась. Володина ладонь легла на шелковистое Лилино бедро, и в ответ раздалось игривое мурлыканье…
По морозцу они в несколько минут не дошли, а почти добежали по Надеждинской до пятьдесят второго дома, где поселился Маяковский. Он всё ещё не верил в происходящее. Лиля, издевательски дразнившая его полтора года, соблазнявшая и ускользавшая — вдруг сама потребовала вести её сюда, ночью!
Расковыряв ключом дверной замок, Володя пропустил Лилю вперёд. И она вошла в его новую квартиру естественно и спокойно, словно в тысячный раз.
Об уюте здесь не могло быть и речи — хозяин целыми днями пропадал в казарме автошколы.
Они накинулись друг на друга, едва успев освободиться от шубки и шинели. Вещи полетели на пол. Стиснув Лилю, Маяковский поволок её в комнату. Страстные поцелуи оставляли вкус крови на треснувших от мороза губах.
В темноте с грохотом отлетел случившийся на пути венский стул. Лиля успевала отвечать на ласки, шарить в поисках пуговиц по Володиной гимнастёрке — и быстро-быстро расстёгивать свои пуговки и крючочки, иначе толстые пальцы Маяковского мигом изодрали бы платье в клочья.
Падение двух полунагих тел старая кровать выдержала чудом, и скрип её заглушили стоны наслаждения. Такого натиска Лиля не ожидала, а Володя неистовствовал, воздавая за невыносимо долгие муки ожидания. И, дав Лиле немного передохнуть на перекрёстке своих больших неуклюжих рук, снова и снова бросался на неё…
Когда Тоня вошла в незапертую Маяковским дверь — поняла всё с первой секунды, ещё не разобрав звуков. Довольно было одежды, брошенной на полу тёмной прихожей.
Дверь в комнату тоже оставалась приоткрытой. Там, на придвинутой к окну кровати, в еле брезжащем свете луны Тоня увидала растрепавшиеся рыжие Лилины волосы, её перекошенный стоном рот; услыхала знакомый хриплый рык Маяковского…
Неслышно ступая, девушка попятилась, носком ботика оттолкнула зацепившуюся шинель и выскользнула на лестницу.
