33
Солдаты стали готовиться к опасному переходу с вечера. Дружно скрипели пружины снаряжаемых магазинов. Лязгали автоматные затворы. Шелестели липучки на бронежилетах. Богунов с улыбкой растирал щеки снегом.
— Жрать нечего, ребята, это плохая новость. Зато снега больше, чем нужно, это новость хорошая, — он с аппетитом лизнул снежный комок, зажмурился. — Вот оно — наше солдатское мороженое. Эй, Пантацид, беги-ка сюда.
Богунов махнул рукой санитару из медсанбата, которого зачислили в состав орловской роты в «Первый» день операции.
— Где там твои поливитамины, которыми ты замучил добрых людей?
Санитар заворчал что-то неразборчивое и полез в свою здоровенную сумку. Он вынул большую жестяную банку, потряс ее:
— Полная совсем. Не жрете, паразиты. Вам Елена Сергеевна из санчасти специально дополнительный запас витаминов выделила. С полным уважением. А вы уклоняетесь. Зубы у всех шатаются от авитаминоза.
— Какого еще там аминоза! Я им пошатаюсь, — засмеялся Богунов и протянул руку за банкой. — Давай все сюда, Пантацид. Сейчас будем делать витаминное мороженое-драже. Потому что пустой снег жрать неинтересно. Только желудок обманывать. А вот так, смотри… И вкусно, и полезно.
Богунов взял полную горсть желтого драже и, высыпав в пригоршню холодного снега, слепил круглый запахший витаминами шар.
— Вот это солдатский пломбир. Ешь и радуйся, — оскалился Богунов. — Эх, братцы… С удовольствием залепил бы этим мороженым в морду тыловикам. Обленились, сволочи. Не могут паек доставить исхудавшим боевым волкам.
Сержант с аппетитом отхватил от мороженого кусок, затряс головой, зажмурил глаза:
— Наслаждение! Как на ялтинском пляже. В разгар сезона.
Тут же потянулись к санитару другие солдаты, зашумели:
— Ну-ка, Пантацид, давай. Сыпь свою желтую смерть…
— Всем поровну, ребята, не толкайся…
— Эй, кому эскимо, глазурованное окопной грязью?.. Кому сливочное с орехами…
Слепил такое же мороженое неулыбающийся Осенев. Откусил, сморщился болезненно и зашелся тяжелым грудным кашлем.
Матиевский хлопнул его рукой по спине:
— Ты что давишься, Осень? Поперхнулся, что ли?
Осенев махнул рукой:
— Случайно… Не в то горло пошло.
Усилием воли он заставил кашель умолкнуть, бросил под ноги свое «мороженое», поспешно наступил на него сапогом. Никто не заметил, что на белоснежном шаре алело пятно крови.
А Богунов, слизав с ладоней последние капли, стряхнул с бронежилета упавшие комья снега, повернулся к друзьям:
— Ну что, пионеры, полетим через ущелье на перепончатых крылышках?
Из окопов понеслись соленые реплики:
— На саночках…
— На горных лыжах…
— На собственных задницах…
Орлов привстал, потер ладонью горячий лоб. Подошел к Богунову. Тот сворачивал скользкий, влажный от испарений плащ из защитного комплекта. У каждого были эти широкие удобные резиновые плащи. Под ними спалось теплее и суше. И не только от дождя спасали они в непогоду. В сильный холод их можно было жечь вместо хвороста, слегка полив соляркой, и даже вскипятить на таком вонючем топливе чай в металлических фляжках.
Орлов пнул ногою плотный резиновый ком.
— Кто здесь помянул задницу?
Из окопа приподнялся покрасневший Матиевский:
— Я, товарищ лейтенант. Вырвалось…
— За то, что вырвалось, объявляю благодарность, — Орлов посмотрел в удивленное лицо Матиевского, — потому что спускаться мы будем действительно вышеназванным способом.
Орлов показал в сторону ущелья:
— Все видят вон ту горную складку?
Недалеко от окопов от самой вершины тянулась вниз горная балка, засыпанная снегом. Отвесная снежная полоса спускалась до самой реки.
— Зрение у всех в порядке, — Орлов удовлетворенно хмыкнул. — А про срамное место вспомнил один снайпер Матиевский. Или никто в детстве не катался с горок на дощечках, на картонках? У всех были деньги на финские лыжи?
Орлов усмехнулся:
— Спускаться будем верхом на плащ-палатках и на резиновых плащах. Весь спуск займет не больше пяти минут. Балка прикрыта с боков горной бахромой. Так что наш отход будет скрытным. Теперь понятно, за что Матиевскому объявлена благодарность?
Солдаты оживленно зашевелились.
— Ну, Матиевский, даешь! Нижнее место у тебя сегодня сработало!
— Береги его. Оно у тебя с благодарностью.
— Смотри, не простуди. А то еще кашлять начнет…
