В десятых числах января 1921 года Коллегия ВЧК приняла решение о созыве совещания представителей заинтересованных ведомств для подготовки соответствующих предложений по созданию единой криптологической службы. В обсуждении вопроса приняли участие представители ЦК РКП, ВЧК и наркоматов.

В результате 28 января 1921 года при ВЧК был создан Специальный отдел для координации и контроля ведомственных шифровальных служб и централизованной организации секретного делопроизводства в государственных учреждениях. Отдел возглавил бывший председатель Петроградской ЧК в 1918 году и полномочный представитель ВЧК в Туркестане в 1919–1920 годах Глеб Иванович Бокий, который с 12 июля 1921 года стал членом Коллегии ВЧК.

Коллегия ВЧК к марту подготовила предложения о создании межведомственной шифровальной комиссии при СНК, состоящей из представителей наркомата военных дел, ВЧК, НКИД и наркомата внешней торговли под председательством представителя ВЧК — начальника Специального отдела. Однако разработанный ВЧК проект деятельности этой комиссии принят не был, поскольку стало очевидно, что в сложившихся условиях, при наличии у всех наркоматов множества сложных безотлагательных собственных задач, всю работу по созданию и организации деятельности специальной службы должно взять на себя одно ведомство, а именно ВЧК.

Было принято постановление, предложенное В. И. Лениным: «Поручить начальнику шифровального отдела ВЧК принять меры к осуществлению надзора, контроля и руководства шифровальным делом в Республике и представить в Малый совет соответствующий проект Постановления, согласовав его с наиболее заинтересованными ведомствами в первую голову».

12 апреля 1921 года на заседании Малого СНК с проектом создания единого в стране шифровально-дешифровального отдела выступил начальник Специального отдела при ВЧК Г. И. Бокий, человек, которому надлежало стать главным организатором криптологической службы страны и ее первым руководителем.

Вот текст этого проекта:

«Имея в виду: 1) отсутствие в Республике центра, объединяющего и направляющего деятельность шифровальных органов различных ведомств, и связанные с этим бессистемность и случайность в постановке шифровального дела, 2) возможность благодаря этому при существующем положении широкого осведомления врагов Рабоче-крестьянского государства о тайнах Республики, Совет народных комиссаров постановил:

Образовать при Всероссийской Чрезвычайной Комиссии „Специальный отдел“, штаты в коем утверждаются Председателем ВЧК. Начальник Специального отдела назначается Совнаркомом.

В круг ведения Специального отдела при ВЧК включить:

I. Постановку шифровального дела в РСФСР:

A. Научная разработка вопросов шифровального дела:

а) анализ всех существующих и существовавших русских и иностранных шифров;

б) создание новых систем шифров;

в) составление описаний шифров и инструкций по шифровальному делу и пользованию шифрами;

г) собирание архивов и литературы по шифровальному делу для сконцентрирования такового при Спецотделе;

д) составление и издание руководств по вопросам шифрования.

Б. Обследование и выработка систем шифров:

1. Обследование всех действующих в настоящее время шифров и порядка пользования ими шифрорганами.

2. Окончательная обработка инструкций по шифровальному делу и пользованию шифрами и выработка правил работы шифрорганов.

3. Распределение вновь выработанных систем шифров между всеми ведомствами.

B. Организация учебной части:

1. Выработка программы школы шифровальщиков.

2. Создание школы шифровальщиков.

3. Укомплектование школы преподавателями и учениками.

Г. Учет личного состава шифровальных органов. Наблюдение за закономерной постановкой шифровального дела. Инструктировка и инспекция шифровальных органов:

1. Учет и проверка всех сотрудников всех шифрорганов.

2. Распределение всяких сотрудников всех шифрорганов между последними в зависимости от индивидуальных качеств каждого работника и фактической потребности в работниках в том или ином шифроргане, а также зависимо от государственной важности каждого учреждения.

3. Чистка неблагонадежного и неспособного элемента из всех шифрорганов.

4. Наблюдение за закономерной постановкой шифровального дела во всех шифрорганах.

5. Инструктировка и инспекция всех шифрорганов и проведение в жизнь Инструкции и правил по шифровальному делу.

Постановка расшифровального дела в РСФСР:

1. Изыскание способов повсеместного улавливания всех радио, телеграмм и писем неприятельских, иностранных и контрреволюционных.

2. Открытие ключей неприятельских, иностранных и контрреволюционных шифров.

3. Расшифровка всех радио, телеграмм и писем неприятельских, иностранных и контрреволюционных.

Все распоряжения и циркуляры Специального отдела при ВЧК по всем вопросам шифровального и расшифровального дела являются обязательными к исполнению всеми ведомствами РСФСР».

Между тем 4 апреля 1921 года приказом РВСР № 785/141 Регистрационное управление ПШ РВСР было реорганизовано в Разведывательное управление (далее — РУ) Штаба РККА. В его составе было создано шифровальное отделение Второго (агентурного) отдела, начальником которого стал В. Я. Закис.

А уже 5 мая 1921 года постановлением Малого СНК № 672 была создана единая советская криптослужба в виде Специального отдела при ВЧК. Приведем текст этого постановления:

«Совет народных комиссаров в заседании от 5 мая 1921 г., рассмотрев вопрос о шифровальных отделах, постановил:

1. Образовать при ВЧК „Специальный Отдел“. Примечание: начальником Специального отдела ВЧК может быть только член Коллегии ВЧК.

2. Специальный отдел при ВЧК объединяет все шифровальные органы РСФСР, контролирует и направляет всю деятельность таковых органов.

3. Все распоряжения и циркуляры Специального отдела при ВЧК по всем вопросам шифровального и расшифровального дела являются обязательными к исполнению всеми ведомствами РСФСР».

С того времени 5 мая считается праздником шифровальщиков всех министерств и ведомств. Начальником новой структуры и одновременно членом коллегии ВЧК был назначен Глеб Иванович Бокий, который к этому времени руководил Петроградской ЧК и всегда интересовался шифрованием, а свои записи о подпольных делах шифровал личным математическим шифром.

По его инициативе 25 августа 1921 года в ВЧК был издан приказ, предлагавший всем подразделениям в центре и на местах «направлять в Спецотдел всякого рода шифры, ключи к ним и шифровки, обнаруженные при обысках и арестах, а также добытые через агентуру или случайно».

Располагался отдел не только на Малой Лубянке, но и в доме № 21 по улице Кузнецкий Мост, в помещениях НКИД, где занимал два верхних этажа. Официальными его задачами были масштабные радио- и радиотехническая разведка, дешифровка телеграмм, разработка шифров, радиоперехват, пеленгация и выявление шпионских передатчиков на советской территории.

Специфика работы Спецотдела в корне отличалась от всего того, что делалось в ВЧК, а потому требовала привлечения людей, которые владели уникальными навыками. Это в первую очередь относилось к криптологам, задачей которых было разгадывание шифров и ребусов.

Вообще, среди личного состава дешифровального отдела были много бывших русских аристократов, в частности графов и баронов. Это противоречие с государственным строем того времени объяснялось серьезной нехваткой лингвистов, необходимых для ведения дешифровальных работ. А сама профессия дешифровщика была настолько редкой, что даже тогда, когда представители этой профессии попадали в тюрьму, их все равно привлекали к работе по специальности.

Вот что писал писатель Лев Разгон, который был зятем Г. И. Бокия, а в 1930-е годы — сотрудником Спецотдела: «Бокий подбирал людей самых разных и самых странных. Как он подбирал криптографов? Это ведь способность, данная от Бога. Он специально искал таких людей. Была у него странная пожилая дама, которая время от времени появлялась в отделе. Я также помню старого сотрудника охранки, статского советника (в чине полковника), который еще в Петербурге, сидя на Шпалерной, расшифровал тайную переписку Ленина. В отделе работал и изобретатель-химик Евгений Гопиус. В то время самым трудным в шифровальном деле считалось уничтожение шифровальных книг. Это были толстые фолианты, и нужно было сделать так, чтобы в случае провала или других непредвиденных обстоятельств подобные документы не достались врагу. Например, морские шифровальные книги имели свинцовый переплет, и в момент опасности военный радист должен был бросить их за борт. Но что было делать тем, кто находился вдали от океана и не мог оперативно уничтожить опасный документ? Гопиус же придумал специальную бумагу, и стоило только поднести к ней в ответственный момент горящую папиросу, как толстая шифровальная книга превращалась через секунду в горку пепла».

К службе в Спецотделе в первую очередь привлекались ценные кадры криптослужбы царской России, такие как: Г. Ф. Булат, Е. С. Горшков, И. А. Зыбин, Э. Э. Картали, В. И. Кривош, Е. Э. Мориц, И. М. Ямченко и др. К сожалению, о советском периоде их работы мало что известно, а их дальнейшая судьба, как правило, складывалась трагично.

Известно, например, что Владимир Иванович Кривош в 1919 году был назначен переводчиком-дешифровщиком Особого отдела ВЧК, а его сын Роман — секретарем бюро по выдаче пропусков в пограничную зону Особого отдела Московской ЧК. В это время Владимир Иванович добавил к своей фамилии слово «Неманич» (сокращенно — нет ничего), по-видимому, подчеркивая этим свое материальное положение по сравнению с царским временем. Теперь он имел фамилию Кривош-Неманич.

В 1920 году он вместе с сыном Романом был арестован ВЧК по подозрению в организации незаконного пересечения границы. Однако в том же году Роман был освобожден по амнистии, а Владимир Иванович — в 1922 году и принят на службу в Спецотдел в качестве эксперта. Интересно, что его сын Роман с 1 мая 1921 года уже работал переводчиком-дешифровщиком Спецотдела.

В 1923 году В. И. Кривош-Неманич был арестован по подозрению в шпионской деятельности и выслан на десять лет в Соловецкий концлагерь. В 1928 году он вышел на свободу и опять стал работать экспертом в Спецотделе. В 1935 году В. И. Кривош-Неманич был уволен на пенсию, а в 1937 году был арестован его сын Роман, сотрудник Спецотдела ГУГБ НКВД.

Благодаря своим высоким профессиональным способностям Роман в концлагерь выслан не был и находился в Бутырский тюрьме, где успешно работал криптологом. С началом Отечественной войны в 1941 году Роман был освобожден и вместе с отцом жил в эвакуации в Уфе. Роман Кривош продолжал свою службу как специалист-криптограф Спецотдела НКВД и в 1942 году был награжден медалью «За трудовое отличие». Его отец В. И. Кривош-Неманич умер 4 августа 1942 года в Уфе.

Штатным сотрудником Спецотдела стал и Иван Александрович Зыбин. Еще долгие годы он успешно работал в криптослужбе, помогая создавать уже советскую школу криптологов. Перед молодыми сотрудниками он не боялся рассказывать, что одно время дешифровал некоторые письма Ленина! Впрочем, дело это было не очень сложным. Дальнейшая его судьба до сих пор остается неизвестной.

Работа Спецотдела началась с детального изучения наследия, полученного из архивов специальной службы дореволюционной России. Это были шифры, их детальное описание, документы по дешифровке, материалы шифроперехвата. Среди этих документов, в частности, были материалы по дешифровке шифров Турции, Персии, Японии, других государств, а также копии и оригиналы шифров США, Германии, Японии, Китая, Болгарии, учебные пособия и т. д.

Сотрудники отдела тщательным образом изучали эти материалы, осознавая важность своей работы. Большую роль в этот и последующий периоды сыграли знание и опыт бывших царских криптологов. При их активном участии при Спецотделе были организованы шестимесячные курсы, на которых изучались основы криптографии, решались задачи по дешифровке. На курсы набирали людей способных и грамотных. Первый выпуск курсов состоял из 14 человек, пятеро из которых пришли на работу в дешифровальное отделения Спецотдела, а остальные — в другие отделения.

Необходимым условием успешной работы Спецотдела было наличие материалов шифроперехвата. В способах их получения сохранялись традиции дореволюционных служб. Кроме снятия копий с шифровок иностранных государств, проходивших через Центральный телеграф или доставленных дипломатической почтой, чем занимался отдел Политконтроля, был усилен перехват шифротелеграмм, передаваемых по радиоканалам. С этой целью были задействованы военные радиостанции, предоставленные в распоряжение Спецотдела радиовещательные станции, в частности радиостанция Коминтерна. Однако несовершенство радиоприемной аппаратуры, а также сильная изношенность не могли обеспечить высокую достоверность текстов перехватываемых шифротелеграмм.

Таким образом, к сложностям первых лет работы Спецотдела, связанным с невысокой общей подготовленностью и немногочисленностью личного состава, добавлялись сложности, связанные с недостатком и низким качеством материалов для дешифровки. Перед руководством Спецотдела встала задача организации и налаживания работы всех звеньев специальной службы в стране, включая получение шифроматериалов и техническую оснащенность радиостанций. В связи с этим Спецотделом проводилась работа по разработке и изготовлению специальной техники. В тесном контакте работал Спецотдел с Иностранным отделом (далее — ИНО) ВЧК, контактируя и имея связь с агентурой, ориентированной на «добычу» шифров и кодов.

Сохранился отчет о работе Спецотдела за 1921 год. В нем, в частности, было указано, что с самого начала успешно проводилась разработка и изготовление новых кодов и шифров. Только за этот год было введено в действие на различных линиях связи 96 новых кодов. Эта работа сотрудников Спецотдела активно поддерживалась правительством. Характерной для того времени была телеграмма секретаря ЦИК СССР А. С. Енукидзе Г. И. Бокию, хотя и относилась она уже ко 2 сентября 1924 года и была связана с окончанием работы над телеграфным кодом:

«Поздравляю тов. Г. И. Бокия с окончанием составления „Русского кода“ — этого громадного и сложного труда.

„Бытие определяет сознание“. Бытие и необходимость современных сношений, быстрая связь и экономия во времени толкнули людей к созданию этого нового языка „кода“, языка, не похожего ни на один человеческий язык.

Как маленький кусочек радия при разложении испускает колоссальное количество энергии, так и слова „кода“ — короткие, непонятные и неудобопроизносимые для нашего языка, при расшифровке развертывают перед нами ряд фраз и мыслей, посылаемых или получаемых нами издалека.

Как стенография стала необходимой для точной записи и размножения человеческой речи, так и язык „код“ становится и должен стать необходимым в сношениях между людьми, находящимися на разных точках земного шара.

Я уверен, что „код“ получит широкое применение во всех наших учреждениях Союза ССР.

Раз темп работы Октябрьской революции нас привел к тому, что мы вынуждены были красивый и гибкий русский язык произносить с сокращением слогов, то по проводам и воздушным волнам мы смело будем сноситься концентрированным языком „код“, тем более что он будет доходить до адресатов в красивом, развернутом и понятном виде.

Я со своей стороны призываю все учреждения ввести у себя при сношениях по телеграфу и радио язык „код“. А. Енукидзе».

В начале 1920-х годов Спецотдел включал шесть, а позже — семь отделений. Однако собственно криптографические задачи решали только три из них: второе, третье и четвертое. Так, сотрудники второго отделения занимались теоретической разработкой вопросов криптографии, созданием шифров и кодов для ВЧК и всех других учреждений страны (включая НКИД, Военное ведомство и т. д.). Отделение в первые годы работы состояло из семи человек, а его начальником был Федор Григорьевич Тихомиров.

Перед третьим отделением стояла задача ведения шифроработы и руководства этой работой в ВЧК. Состояло оно сначала всего из трех человек, руководил отделением старый большевик, бывший латышский стрелок Федор Иванович Эйхманс (1897–1938), который одновременно был заместителем начальника Спецотдела. Ф. И. Эйхманс организовывал шифросвязь с зарубежными представительствами СССР, направлял и координировал их работу.

Сотрудники 4-го отделения, а их было восемь человек, среди которых был и В. И. Кривош-Неманич, занимались «открытием иностранных и антисоветских шифров и кодов и дешифровкой документов». Начальником этого отделения был: с мая по декабря 1921 года — Ященко, с января по августа 1922 года — Горячев, с августа 1922 по сентября 1923 года — Эльтман.

Первые успехи советских криптослужб не заставили долго ждать. Уже в 1921–1922 годах удалось раскрыть первые дипломатические и военные турецкие шифры, к 1925 году проводилась активная и небезуспешная работа с шифрами 15 европейских государств, в 1927 году началось чтение японских сообщений, а в 1930 году были раскрыты некоторые шифры США.

В мае 1921 года при Штабе РККА также был создан свой спецотдел — Центральный шифровальный отдел (далее — ЦШО) и было утверждено Положение о нем и его штат, а также штаты шифрорганов штабов фронтов, округов, армий, дивизий, бригад, Центрального управления военных сообщений (далее — ВОСО) и дислоотделений Управления связи штаба РККА, Управления ВОСО и дислоотделений связи штабов фронтов и армий. ЦШО состоял из четырех отделений общей численностью 27 человек.

В то время столицей советской Украины был Харьков, поэтому в 1921 году в составе украинских органов госбезопасности был создан Общий отдел под руководством Игнатова, одной из задач которого было обеспечение секретной телеграфной связи. Позже при ГПУ Украинской Советской Социалистической Республики (далее — УССР) было организовано Шифровальное бюро.

Сотрудниками ЦШО были разработаны первые советские шифры «74-й Ключ Наркомвоена», «Гелиос», «75-й Ключ Наркомвоена», «Советский» и др. В 1921 году ими было изготовлено и разослано в войска и на флот 54 новых шифра и два радиокода.

Коды и шифры того времени — «Глаз», «Пулемет», «Стрелок», «Пролетарий», «Искра», «Спартаковец» — впоследствии были вытеснены более серьезными — «УП Третий», «АРО Первый» и др. Это повысило стойкость шифрованных сообщений и увеличило безопасность применения имеющихся каналов связи.

С первых месяцев своего существования Спецотдел начал успешно осуществлять дешифровку иностранной переписки. Коллегия ВЧК делала все для того, чтобы организовать дело наилучшим образом и обеспечить полную секретность. Был установлен порядок, согласно которому обо всех раскрытых шифрах и добытых сведениях Спецотдел докладывал ЦК партии, Совнаркому, Председателю ВЧК и руководителям других заинтересованных ведомств.

Коллегия ВЧК придавала большое значение оперативному использованию дешифрованной секретной переписки. Все срочные и особо важные дешифрованные сообщения докладывались немедленно. Уже в то время дешифрованные материалы активно использовала советская разведка, НКИД, некоторые другие организации.

Первый позитивный результат был достигнут в раскрытии немецкого дипломатического кода, которым пользовался полномочный представитель правительства Германии в Москве. Это был цифровой пятизначный код с перешифрованием гаммой многоразового использования. Начиная с июля 1921 года дешифровывалась вся переписка на линии связи Москва — Берлин.

С 1922 года Германия ввела на дипломатических линиях связи буквенный код с перешифрованием гаммой многоразового использования. Коды и большая часть перешифровальных средств в Спецотделе раскрывались аналитическим путем. Раскрытие таких шифров позволило контролировать переписку многих линий дипломатической связи Германии и ее консульств в Ленинграде, Киеве, Одессе, Харькове, Тбилиси, Новосибирске, Владивостоке вплоть до 1933 года, когда количество читаемой переписки резко сократилось из-за того, что немцы начали применять гамму одноразового использования.

В августе 1921 года была осуществлена дешифровка первых турецких дипломатических телеграмм. Уже в начале 1920-х годов криптоаналитики Спецотдела добились возможности читать переписку внутренних линий связи Турции и отдельных линий связи военных атташе. Турки применяли в основном четырехзначные коды с перешифрованием короткой гаммой, меняющейся через двое суток, а также коды без перешифрования.

Дешифрованная переписка содержала сведения, представлявшие большой интерес для советской стороны, и активно использовалась. Много дешифрованных телеграмм посылалось, например, в Закавказскую ЧК, и это давало возможность принять меры по пресечению шпионских действий иностранных, а в этом случае турецкой, разведок. В 1921 году Спецотдел начал разрабатывать английскую шифропереписку.

Большую помощь Спецотделу оказывал ИНО ВЧК, разведчики которого в период 1920–1930-х годов «добыли» более десяти английских кодов. С помощью этих шифров читалась часть дипломатической переписки, однако не вся, поскольку возникали сложности с раскрытием перешифрования.

Среди «вскрытой» переписки были много материалов, представлявших большой интерес для советского правительства, органов советской разведки и контрразведки. Среди таких документов были, например, телеграммы о советско-английских отношениях, о продаже англичанами оружия странам, которые имели границу с СССР, о деятельности английской разведки в Средней Азии и т. д.

Хотя работа по раскрытию польских шифров начала проводиться вскоре после организации Спецотдела, первые практические результаты были получены лишь в 1924 году, когда были раскрыты два кода Второго разведывательного отдела Генерального штаба польской армии для связи с военными атташе в Москве, Париже, Лондоне, Ревеле, Вашингтоне и Токио.

Для органов госбезопасности особую ценность имели дешифрованные телеграммы, которые освещали шпионскую деятельность кадровых разведчиков, находившихся под официальным прикрытием иностранных дипломатических, военных и консульских представительств в СССР. Так, начатое в 1924 году чтение дешифрованной переписки польских военных атташе позволило получать тайные сообщения польской разведки, которая пыталась широко проводить шпионскую работу на территории СССР. Советская разведка была очень заинтересована в получении подобной информации.

Естественно, что в начальный период своей работы Спецотделу пришлось встретиться с большими трудностями. Опытных криптологов было мало, и каждому из них приходилось возглавлять работу по нескольким направлениям. Молодые сотрудники еще не владели необходимыми криптологическими и языковыми знаниями. Поэтому в 1921 году в связи с массовой организацией шифровальных подразделений были созданы краткосрочные (от двух до шести месяцев) курсы подготовки шифровальщиков.

Несмотря на это, перехват шифропереписки по многим линиям связи велся нерегулярно, возможности выделенных технических средств были очень ограничены. Все работы, связанные с анализом шифроматериалов, проводились только вручную. Были и другие трудности. Однако по мере укрепления Спецотдела, роста мастерства его сотрудников объем криптологических исследований по раскрытию шифров начал неуклонно расти. К 1925 году проводилась разработка шифров уже 15 держав. К 1927 году началось чтение японской переписки, а к 1930 году — переписки по некоторым линиям связи США.

Кроме разработки шифров иностранных государств одним из актуальных задач дешифровального отделения Спецотдела в этот период была разработка так называемой внутренней шифрованной переписки, т. е. нелегальной переписки белогвардейских и других контрреволюционных организаций, враждебных советскому строю. Архивные документы свидетельствуют, что специалисты 4-го отделения Спецотдела смогли раскрыть сотни разных шифров, ключей и условностей. Ими были прочитаны тысячи всевозможных писем, донесений и других конспиративных документов, в частности выполненных тайнописью.

В начале 1920-х годов Спецотделом было исследовано множество шифроматериалов царского Департамента полиции и жандармерии. Было прочитано 90 документов, по которым составлено десять основных ключей. По дешифрованным материалам было установлено много секретных агентов полиции и жандармерии, работавших теперь на фабриках и заводах различных городов.

Одной из контрреволюционных организаций, шифропереписка которой была впервые дешифрована в 1921 году, был «Народный союз защиты Родины и свободы» Бориса Викторовича Савинкова. Анализом ряда шифрованных документов было установлено, что члены этой организации использовали шифры пропорциональной замены. Вскоре они были раскрыты.

Шифры организации Б. В. Савинкова строились в квадрате 10 Ч 10 или были шифрами по слову на длину алфавита, строки ключа которых чередовались. Фактически выходили ключи к шифру или в прямоугольнике 10 Ч 30, или оказывалась десятизначная перешифровальная гамма. Было раскрыто 26 ключей к шифру и дешифровано более 30 документов, содержавших пароли и конспиративные явки.

В 1922–1924 годах главным образом раскрывались материалы меньшевистских организаций. За эти годы было дешифровано 38 документов и раскрыто 17 ключей к шифру. По этим материалам было установлено 65 адресов с паролями и явками.

Перехватывалась и доставлялась в Спецотдел переписка уголовного розыска Китайской военной железной дороги. Было дешифровано 355 телеграмм, раскрыто 33 ключа к шифру и один код на 900 величин.

6 февраля 1922 года на базе ВЧК было создано Государственное политическое управление (далее — ГПУ) при НКВД. 1 декабря 1922 года был введен новый штат центрального аппарата ГПУ в количестве 2213 человек, в составе которого остался Спецотдел по руководству шифровальным делом в стране, контролю за деятельностью шифровальных органов и ведению радиоконтрразведки.

Начальником Спецотдела остался Глеб Иванович Бокий, его помощником стал Александр Георгиевич Гусев, начальниками отделений — Григорий Карлович Крамфус, Николай Яковлевич Клименков, Владимир Дмитриевич Цибизов. Известно, что Н. Я. Клименков в январе 1922 года был шифровальщиком советской делегации на Генуэзской конференции.

В том же году были сформированы Высшие курсы ГПУ, обучение на которых проводилось в течение шести месяцев. В Положении об этих курсах указывалось, что они ставят своей целью «теоретическую и практическую подготовку опытных и тактичных ответственных работников различных областей работы органов ГПУ». Характерно, что в перечне изучаемых слушателями учебных дисциплин (всего их было 25) 16-й дисциплиной была радиоразведка, 22-й — криптография и 25-й — русский язык и арифметика. На шифровальном отделении экзаменационную комиссию возглавлял Г. И. Бокий.

С той поры органы ГПУ начали принимать строгие меры по соблюдению требований организации шифровальной связи и обеспечению ее безопасности. Спецотдел ГПУ проводил расследование фактов нарушений порядка хранения и использования шифров и предоставлял рекомендации по наказанию виновных чиновников.

Так, в июне 1922 года Спецотдел ГПУ разослал по всем губерниям заключение по поводу небрежного хранения шифродокументов сотрудником Владимирского губернского комитета компартии Щелоковым. Спецотдел рекомендовал наказать нарушителя 15-суточным арестом, причем выполнение дисциплинарного взыскания возложить на Владимирский губернский отдел ГПУ.

Организационный отдел ЦК РКП(б), рассмотрев на заседании 12 июня 1922 года этот вопрос, выразил полное согласие с предложением Спецотдела. Секретарь ЦК И. В. Сталин в сопроводительном письме, прилагаемом к пакету документов о «владимирском инциденте», подтвердил, что и в дальнейшем «за всякое нарушение инструкции по ведению шифропереписки и хранению шифродокументов, равно и за нарушение элементарных правил конспирации — виновные будут привлечены к строжайшей ответственности».

15 марта 1923 года всем местным прокурорам была разослана шифротелеграмма отдела прокуратуры Наркомата юстиции, где говорилось о строгом соблюдении инструкций шифрорганами. «Никакие разговоры о шифре с кем бы то ни было недопустимы без исключения. Виновные в нарушении этого будут привлекаться к ответственности, вплоть до предания суду». Кроме того, сотрудникам, которые имели отношение к шифрорганам, запрещалось посещать иностранные миссии, представительства и торговые консульства, а также иметь знакомства с сотрудниками этих органов.

26 мая того же года был разослан циркуляр Спецотдела ГПУ с предложением максимально упорядочить и законспирировать шифровальную работу, в частности: руководителям взять у лиц, которые имеют дело с шифродокументами, подписку об отсутствии контактов с иностранными миссиями и представительствами. В случае наличия родственников или знакомых в иностранных миссиях сотрудники шифрорганов должны были известить об этом шифровальные отделения по месту работы.

В начале 1923 года в стране были введены новые дипломатические шифры, которые считались советскими криптологами стойкими. Однако русскому криптоаналитику криптослужбы Великобритании Э. К. Феттерлейну понадобилось всего лишь несколько дней, чтобы прочитать их скандальное содержание. Результатом этого стал знаменитый «ультиматум Керзона» с требованием прекратить враждебные действия Москвы против Великобритании.

В опубликованном в мае 1923 года ультиматуме, в котором большевики обвинялись в «подрывной» деятельности, не только буквально цитировались перехваченные советские радиограммы, но и отпускались достаточно недипломатические шутки в адрес «большевиков» по поводу успешной дешифровки перехваченной англичанами их корреспонденции: «В советском Комиссариате иностранных дел наверняка узнают следующее сообщение, датированное 21 февраля 1923 г., которое было получено от Ф. Раскольникова… В Комиссариате по иностранным делам также должны припомнить и радиограмму, полученную ими из Кабула и датированную 8 ноября 1922 года… Очевидно, им знакомо и сообщение от 16 марта 1923 года, посланное Ф. Раскольникову помощником комиссара иностранных дел Л. Караханом…».

Летом в 1923 году Москвой были введены новые шифры и коды, над которыми Э. К. Феттерлейну и его коллегам опять пришлось поломать голову. Но к концу 1924 года они все же опять смогли дешифровать значительную часть советской дипломатической переписки.