Как мы уже могли убедиться на примере некоторых других орденов, зачастую расширение географии тайного общества и численности его членов является основной причиной его раскола. А масонство в Англии разрасталось просто невиданными темпами. В 1724 году наряду с лондонскими ложами, число которых возросло уже до 20, в организации появились и провинциальные. И уже в 1729 году из 54 лож, примыкавших к Великой Лондонской ложе, 12 находились в провинции. За провинциальными ложами стали появляться и заграничные, возникшие большей частью совершенно самостоятельно — безо всякого участия лондонской ложи, — просто в силу потребности англичан повсюду создавать привычную обстановку и среду.

Эта тенденция взяла свое начало в английской общине в Испании: в 1728 году появилась английская ложа в Мадриде, основателем ее стал герцог Уортон, который в Англии так и не смог ужиться с масонством, зато за границей не только забыл о своем неприятии масонства, но и присвоил себе титул второго депутата Великой ложи. В 1729 году возникла ложа в Гибралтаре, в 1732-м — в Париже, за ними — в Гамбурге, Лиссабоне, Лозанне и других городах. В 1749 году общее число примыкавших к Великой ложе заграничных лож достигло уже 13. Появились английские ложи и вне Европы — в азиатских и американских колониях: в Филадельфии (1730 г.), в Индии (1762 г.), на Ямайке (1742 г.), в Канаде (1760 г.) и т. д. По примеру англичан к ложам стали примыкать местные англоманы. А затем стали появляться и чисто местные масонские ложи.

Раскол был неминуем и близился неумолимо. Началось все с того, что не все английские отделения признали авторитет первой Великой ложи, среди них было немало вновь возникших и старых лож, сохранявших полную независимость или создавших себе свои центры — новые великие ложи. Первыми появились великие ложи Ирландии, Шотландии — первая в Дублине (1725 г.), вторая в Эдинбурге (1736 г.). Около трети шотландских лож немедленно примкнуло к Эдинбургской великой ложе, но это не помешало и Кильвигской ложе объявить себя великой (1743 г.): гроссмейстером Великой ложи Шотландии был выбран представитель рода Сен-Клеров, претендовавших на наследственное звание «надзирателей и судей масонов»; правда, принимая гроссмейстерское звание, сэр Уильям Сен-Клер торжественно отказался от этих притязаний. О роде Сен-Клеров мы еще поговорим, рассказывая о Приорате Сиона, а сейчас просто напомним о «Коде да Винчи», где род Сен-Клеров однозначно назван восходящим к роду Марии Магдалины.

Дальше — больше: перемены коснулись и незыблемых правил устава. От старого масонства были унаследованы степени ученика и рабочего, или мастера. Однако звание мастера стали вскоре отделять от звания рабочего, и таким образом создалась система трех степеней со специальным для каждой из них обрядом посвящения. И это не какая-то формальность — беда в том, что переход к системе трех степеней противоречил первоначальной демократичности масонской организации: посвящение в звание мастера сделалось привилегией всего нескольких так называемых «мастерских лож». Но процесс не остановился и на этом: за званием мастера появились другие: «утвержденный мастер», «выдающийся мастер» и т. д., а главное — звание «мастера Королевской Арки». Возникла эта степень, как утверждают некоторые современные авторы, в Йорке, и первое документальное упоминание о ней относится к 1740 году. В 1765 году при Лондонской великой ложе был организован особый «Капитул мастеров Королевской Арки», превратившийся впоследствии в «Верховный Капитул масонов Королевской Арки», председатель которого получил титул «Великого Заровавеля».

Далее возник вопрос (прежде всего в рядах элиты) о происхождении нынешних масонов. Для масонства стали создавать и более «благородную» генеалогию — сближать масонский орден то с пресловутым братством розенкрейцеров, то со средневековыми орденами рыцарей-крестоносцев: «Стыдясь своего действительного происхождения, — писала в 1730 году «Ежедневная газета», — франкмасоны заимствовали у иностранного общества Розового Креста церемонии и обряды и стараются уверить всех, будто от этого общества происходит и их собственный орден».

Для того, чтобы сообщить этим новым постулатам должные вес и импульс развития, их требовалось обнародовать. В 1731 году в Дублине вышла анонимная брошюра «Письмо гроссмейстерши франкмасонов», в которой намечалась уже в общих чертах теория христианско-рыцарского масонства: «Преобразователями языческого и еврейского масонства в современное христианское были мальтийские рыцари и рыцари Иоанна Иерусалимского; все шотландские короли, начиная с Фергуса (VIII век), были после этого преемственными гроссмейстерами франкмасонов». Нашлись для этого и глашатаи. В 1737 году в публичной речи Михаила Рамзе, шотландского дворянина, перед собранием парижских якобитов теория получила вполне законченный вид: «Масонский орден, — говорил Рамзе, — возник в Палестине в эпоху крестовых походов, когда под сводами Иерусалимского храма были найдены тайные символы древней священной науки; рыцари Иоанна Иерусалимского вступили в масонские ложи и передали им свое имя (“Ложи св. Иоанна”): так и евреи, строители Второго Храма, в одной руке держали лопатку и известь, а в другой руке — меч и щит». Из Палестины же масонство якобы перешло в эпоху крестовых походов в Германию, Италию, Испанию, Францию, а из Франции — в Шотландию, где первая, Кильвигская, ложа была основана в 1286 году под управлением лорда — правителя Шотландии Джеймса…

Дальше, как это водится повсюду и с любыми идеями и символами, пошли модификации и интерпретации, если не сказать инсинуации. Так, позже место рыцарей Иоанна Иерусалимского в легенде заняли уже рыцари Храма, самое название которых как бы наталкивало на догадку о близости их к строителям храмов: после уничтожения во Франции ордена тамплиеров тайный преемник их последнего великого магистра, Жака де Молэ, Пьер д’Омонт с несколькими рыцарями укрылся в Шотландии. Здесь они для безопасности и примкнули к масонскому цеху, и приняли название франкмасонов, и тем сохранили они для потомства свои великие тайны и свой старинный символический ритуал!

Бывает так, что сильные и красивые идеи — а главное, выгодные кое-кому! — обретают реальное влияние на историю. В 1745 году осуществился поход «новых крестоносцев». Последний Стюарт, воспитанный в Риме внук Иакова II — Карл Эдуард (Карл III), видимо, уверовав «всею душою» в эту откровенную масонско-раскольничью ересь, высадился на севере Великобритании, овладел шотландским престолом и немедленно объявил себя не кем-нибудь, а «гроссмейстером шотландского масонства». Правда, уже через год его сторонники были разбиты войсками Георга II, и «гроссмейстер» принужден был сдать партию и бежать обратно на материк. Трудно сказать, действительно ли этот последний Стюарт был активным масоном, но молва сделала его — вслушайтесь! — «верховным гроссмейстером всех шотландских, французских и немецких лож», а также отважным заговорщиком, посещавшим тайные масонские общества в самой столице короля Георга.

В общем, в рядах братьев-каменщиков поднялся такой беспорядок, с которым справиться в обозримой перспективе было вряд ли возможно. Великая Лондонская ложа уже не объединяла английское масонство: кроме лож, признававших ее авторитет, размахивали своими флагами совершенно от нее независимые. Не говоря уже об ирландских и шотландских ложах, создававших свои собственные центры.

Процесс объединения масонства в Англии шел с большим скрипом: ведь, помимо всех возникших трудностей, по правде сказать, и серьезных стимулов для объединения на горизонте видно не было. А в начале 50-х годов процесс еще более усложнился благодаря появлению нового масонского центра — «Великой Английской ложи старых уставов». Попытки организации новых «великих лож» делались в Англии и раньше, но все они заканчивались неудачей: действительно опасный конкурент появился у Великой Лондонской ложи только теперь. Основанная в июне 1751 года «Великая ложа старых уставов» уже через три года имела в своем ведении 28 лож, в 1760 году — 83, в 1800 — 167! Период после ее основания известен в истории масонства под именем периода «великого раскола». В действительности раскола тут не было: большинство лож, примкнувших к новому центру, и раньше не признавали авторитета старого центра: таким образом, это корректнее будет назвать независимым и параллельным развитием двух организаций.

Однако становилось по-настоящему горячо, обстановка накалялась, и до драки было недалеко. Вначале отношения между «старым» и «новым» масонством носили мирный характер: не было ни столкновений, ни взаимных нападок. Но когда быстрые успехи новой организации затронули и самолюбие, и интересы Великой ложи, ее сторонники обрушились на «старых» с обвинениями в расколе и самозванстве, на что те отвечали не менее резкими нападками на «новых». На несколько лет загорелся ожесточенный спор, руководимый двумя «великими секретарями» — Уильямом Престоном со стороны «новых масонов» и Лорентом Дермотом со стороны «старых».

И все-таки время показало, что эта драка была затеяна чуть ли не исключительно ради потехи. Разногласия между «старым» и «новым» масонством носили почти всегда лишь ритуальный характер. Что касается более глубоких различий, то, если они и существовали, их можно было заметить лишь при начале «раскола», когда социальный и национальный состав двух масонств не успел еще стать однородным. В «старом» масонстве преобладал первоначально ирландский и отчасти шотландский элемент, в социальном же отношении оно было представлено более демократическими классами, до ремесленников и мелких буржуа включительно; сам Дермот, ирландец по происхождению, вышел из простой рабочей семьи и сам был вначале рабочим. В 1758 году «Великая ложа старых масонов» заключила тесный союз с Великой ложей Ирландии, а позднее своего рода личная уния соединила ее и с Великой ложей Шотландии, в течение 10 лет (с 1771 до 1781 г.) ее гроссмейстерами были гроссмейстеры шотландского масонства. С течением времени состав обеих лож становился все более однородным — в обеих решительно преобладал великосветский и титулованный элемент. Старые споры забывались, ритуальные различия сглаживались, и уже в конце XVIII века очень многие масоны были одновременно членами и «новых», и «старых» лож. Объединение организаций стало вопросом времени.

Обычно после хорошей схватки кто-то первым заводит разговор о примирении. В нашем случае предложение об объединении было сделано в 1797 году «старыми» масонами, но переговоры растянулись на целых 16 лет, и только в 1813 году, когда гроссмейстерами «старого» и «нового» масонства стали два брата короля, герцоги Кентский и Сассекский, объединение наконец осуществилось. На общем собрании обеих великих лож по предложению гроссмейстера «старых масонов» герцога Кентского герцог Сассекский единогласно был выбран «гроссмейстером Великой объединенной ложи старых масонов Англии». Как видно из этого титула, объединение явилось фактически победой «старых». В объединительном акте 1813 года было объявлено, что «чистое старое масонство» состоит лишь из трех степеней — ученика, рабочего и мастера. «Орден священной Королевской Арки» признавался как добавочный к основным и не для всех обязательный институт. На таких же основаниях допускался в масонстве и ритуал рыцарских степеней.