Эмбер вышла из квартиры на Восточной Шестьдесят второй улице с маленьким чемоданчиком, кредитной карточкой и пачкой наличных. Джексон позвонил раньше и сказал ей, что будет дома к девяти вечера, а она постаралась уйти пораньше, чтобы он пришел в пустую квартиру Она устала от игры в ожидание. То он обещал все рассказать Дафне, то находил оправдание, почему не смог этого сделать. Она не собиралась больше это терпеть. Настала пора решающего шага.

Она сняла номер в небольшом отеле под вымышленным именем. В оставленной ею записке все было сказано просто:

«Боюсь, ты не любишь ни меня, ни нашего сына. Не думаю, что ты имеешь хоть малейшее намерение уйти от Дафны, чтобы жениться на мне. Если ты не хочешь этого ребенка, я позабочусь о том, чтобы он не пришел в этот мир.

С огромным сожалением,

Эмбер».

В десять минут десятого начал трезвонить ее мобильный. Она не взяла трубку. Через несколько минут телефон зазвонил снова, и она опять не стала отвечать. Так продолжалось минут двадцать, после чего Джексон оставил сообщение на автоответчике. «Эмбер, пожалуйста. Не делай глупостей. Я люблю тебя. Пожалуйста, позвони мне».

Эмбер услышала в его голосе мольбу и панику, улыбнулась и перевела телефон в беззвучный режим. Пусть звонит ночью и гадает, где она и что делает. Она включила телевизор и легла в кровать. Ночь предстояла долгая и скучная, но для нее настало время для решительных действий. «Я больше не позволю себя дурачить», – подумала Эмбер и забылась некрепким сном.

Несколько раз среди ночи она вставала и ходила в туалет и всякий раз проверяла телефон. Звонок за звонком от Джексона. Голосовые сообщения и эсэмэски, в которых чередовались мольбы и гнев. В последний раз Эмбер встала в четыре утра, после чего проспала до восьми. Встав, позвонила в обслуживание номеров. Двадцать минут спустя ей принесли йогурт и кофе без кофеина, а еще – утреннюю газету. Без особого интереса Эмбер пробежала страницы глазами. И стала ждать. Ждать. Ждать.

В два часа дня она набрала номер Джексона. Он взял трубку на первом гудке.

– Эмбер! Где ты? Я тебе всю ночь пытался дозвониться!

Она дрожащим голосом прошептала в трубку:

– Прости, Джексон. Я люблю тебя, но ты вынудил меня…

Она негромко всхлипнула для пущего эффекта.

– О чем ты? Что ты натворила?

– Мне через час к врачу, Джексон. Прости. Я люблю тебя.

Он нажала клавишу окончания разговора.

«Пусть немного поживет с этим», – решила Эмбер.

Ее телефон зазвонил вновь.

– Что? – спросила она.

– Эмбер, послушай меня. Не делай этого. Я люблю тебя. Я люблю нашего сына. Я хочу жениться на тебе. Я женюсь на тебе. Сегодня же вечером я все скажу Дафне. Пожалуйста, поверь мне!

– Я уже не знаю, чему верить, Джексон.

Эмбер заставила свой голос звучать слабо и устало.

– Эмбер, ты не сделаешь этого. Ты носишь под сердцем моего сына. Я не потеряю своего сына.

Он был не на шутку зол.

– Ты заставил меня сделать это. Это ты виноват.

Она услышала, как он вздохнул, и его тон сразу переменился.

– Нет, нет. Я понимаю, что я медлил с решением, но теперь все решено. Я просто ждал подходящего времени.

– В этом-то и дело. Похоже, подходящее время никогда не наступит. Я не могу ждать вечно, Джексон. И визит к врачу тоже вечно ждать не будет.

– Ты действительно убьешь нашего ребенка? Не могу поверить! Нашего чудесного малыша?

– Я не могу родить ребенка, не выйдя замуж. Может быть, ты считаешь, что это нормально, но я не так воспитана.

– Обещаю: мы поженимся до его рождения. Даю слово. Но вернись ко мне, Эмбер. Где ты? Я немедленно приеду за тобой.

– Я не знаю…

Джексон не дал ей договорить.

– Мы вернемся в мою квартиру. И ты сможешь остаться там. Навсегда. Пожалуйста.

Губы Эмбер разъехались в подобии кошачьей ухмылки.

Джексон приехал через час. Эмбер села на заднее сиденье лимузина и посмотрела на Джексона жалобно – то есть ей хотелось верить, что она смотрит на него жалобно. А у него были белые губы, и лицо исказила свирепая гримаса.

– Не смей больше никогда со мной так поступать.

– Джексон, я…

Он схватил ее за руку и цепко сжал.

– Как ты могла грозить мне тем, что убьешь нашего ребенка? Ты хотела превратить его в заложника!

– Ты делаешь мне больно!

Джексон отпустил руку Эмбер.

– Не знаю, что бы я делал, если бы что-то случилось с моим сыном. Или с тобой.

В его голосе и интонации было что-то такое, что пугало Эмбер, но она решила не заморачиваться. Ну ясное дело, он был зол. Он беспокоился. Но при этом не был похож на себя.

– Я больше так не буду, Джексон. Честное слово.

Они вернулись в квартиру, и Эмбер затащила Джексона в кровать. Они провели там время до темноты. Эмбер умоляла Джексона простить ее, но при этом не забывала гнуть свою линию.

– Ты голоден? – спросила она.

– Просто умираю, как хочу есть. Как насчет омлета? – спросил Джексон, отбросив одеяло и вскочив с кровати. Эмбер следом за ним пошла в кухню, и он принялся разбивать яйца в миску. «Настала пора действовать, – решила Эмбер. – Пока он не передумал».

– Я тут вот о чем подумала, Джексон… Ты же не уедешь из загородного дома? Он был твоим, до того как вы поженились.

Этот дом Эмбер мечтала заполучить с самого первого дня, как только его увидела. Ей хотелось стать хозяйкой дома, и чтобы Белла и Таллула ее беспрекословно слушались. Теперь они станут гостьями в ее доме, и Белла ощутит ее крепкую руку, если будет продолжать свои противные капризы. Первым делом Эмбер собиралась заказать свой портрет, на котором должна была выглядеть обнаженной и беременной – у нее был план сделать несколько таких фотографий. Она намеревалась повесить этот портрет там, где он всегда будет виден, когда девчонки будут приезжать в гости. Но она им такую жизнь устроит, что им вовсе не захочется являться к папочке на выходные, да и Джексона она обработает соответствующим образом, чтобы ему этого тоже не хотелось. Со временем она ему покажет, что его доченьки – такие же кровососки, как их мамаша.

– Но не могу же я просто взять и выставить ее на улицу – при том, что это я разрываю брак, – возразил Джексон, выливая омлет на сковородку.

– Наверное, ты прав. Но… Она ненавидит этот дом. Она мне говорила, каким выпендрежным его считает. Не думаю, что она его заслуживает. Небось еще мамочку свою позовет жить с ними. Неужели ты вправду хочешь, чтобы этот прекрасный дом принадлежал ей? Да будет ли она вообще его в порядке содержать?

Она чувствовала, как вертятся шестеренки в мозгу у Джексона.

– Ну, в принципе, этим домом я владел задолго до того, как мы с ней познакомились. Дай мне подумать, что можно сделать. Может быть, я смогу убедить ее, чтобы она позволила оставить дом мне.

– О, Джексон! Это было бы чудесно. Я обожаю этот дом. Мы будем там так счастливы.

Только одно порадовало бы ее сильнее, чем вселение в особняк на берегу моря – если бы Дафна переехала в ее однокомнатную конуру. Она понимала, что ведет себя по-скотски, но ей было все равно. Дафна слишком долго жила в роскоши. Ей пойдет на пользу другая жизнь, когда она будет видеть дизайнерские туфли на чужих ножках. Ну да, она притворялась подругой Эмбер, но Эмбер знала, что в глубине души Дафна до сих пор считает ее прислугой. Дафна, леди Богачка, снизошла до бедненькой, жалкой Эмбер. А то, что Дафна никогда не считала ее опасной, приводило Эмбер в ярость. Дафна считала себя намного красивее Эмбер, была так уверена в любви Джексона. Ну так вот что, Дафна: теперь Джексон любит меня. Теперь он принадлежит мне. И я подарю ему новенькую, с иголочки, семью. А ты и твои отродья – вы отправитесь на свалку.