Двойственность ситуации меня устраивала. Годы жизни с Джексоном меня кое-чему научили. Порой, конечно, было трудно осознавать, что Эмбер считает себя такой умной, а меня такой тупицей, но игра стоила свеч. Мучением и пыткой стала для меня поездка на выходные в дом на озере с девочками и Эмбер. Я жутко ненавидела поездки в этот дом. Моя мать находилась всего в часе езды оттуда, а Джексон запрещал мне приглашать ее. Он выбрал это нарочно – чтобы убедить мою мать в том, что я настолько зациклена на себе, что мне и в голову не приходит ее позвать в гости. А она, из чувства собственного достоинства, ни разу не попросилась в гости сама. Но приглашение Эмбер в дом на озере мне самой было необходимо для продвижения моего плана. В те выходные я скормила ей лакомый кусочек, на который она должна была клюнуть – по крайней мере, я на это очень надеялась. Я сказала ей о том, что Джексон отчаянно хочет сына, а я не могу ему сына родить. Кроме того, я вручила Эмбер ключ от нью-йоркской квартиры. Я понимала, что она очень скоро найдет повод воспользоваться ключом.

Когда утром в пятницу я получила от Эмбер эсэмэску в которой она спрашивала меня, можно ли ей воспользоваться квартирой в выходные, у меня возник план. Джексон всю неделю работал дистанционно, находясь в доме на озере, и портил жизнь мне и девочкам. Он не считал возможным отклоняться от привычного расписания и ритма даже в отпуске. Когда его там не было, мы могли проводить на берегу весь день. Ели, когда хотели, не ложились допоздна, смотрели кино. Но когда он находился рядом, мы обедали в двенадцать, ужинали в семь вечера, и девочки отправлялись в постель в восемь. Никакого тебе фастфуда, все только органическое и полезное. Мне приходилось прятать отобранные мной книжки и укладывать на тумбочку те, которые на эту неделю мне назначил прочесть Джексон.

Между тем на протяжении этой недели я совершала разные мелкие проступки, чтобы вызывать у Джексона раздражение. То возвращалась с купания в озере с размазавшейся тушью под глазами, то ходила непричесанная, то оставляла крошки на кухонном столе. Я могла точно сказать, что к пятнице он был близок к точке закипания. Мы пообедали, и я постаралась, чтобы между передними зубами у меня застрял кусочек шпината.

Джексон посмотрел на меня с отвращением.

– Ты свинья. У тебе что-то огромное зеленое в зубах торчит.

Я растянула губы и наклонилась ближе к нему.

– Где?

– Где-где… Пойди в зеркало посмотрись.

Он покачал головой.

Вставая, я нарочно стукнулась бедром о стол, и моя тарелка со звоном упала на пол.

– Что ты творишь? – Взгляд Джексона скользнул по моему телу. – Ты что, поправилась?

На самом деле, я точно поправилась. На десять фунтов. Но я пожала плечами.

– Не знаю. Тут нет весов.

– На следующей неделе привезу. Проклятье… Черт побери, чем ты тут занимаешься, пока меня нет? Набиваешь себе живот всякой дрянью?

Я взяла тарелку и пошла к раковине. Упавший кусок огурца я нарочно оставила на полу.

– Дафна! – рявкнул Джексон.

– Ой! Прошу прощения.

Я ополоснула тарелку водой и убрала в посудомоечную машину – причем поставила не той стороной в корзину.

– О, Джексон. Чуть не забыла. Сегодня к нам на ужин придут Лейны.

Я знала, что это станет последней каплей. Остальную часть года наши соседи у озера жили в Вудстоке, и их политические взгляды располагались левее Маркса. Джексон с ними в одной комнате находиться не мог.

– Ты это серьезно? – Он подошел ко мне сзади, схватил за плечи и развернул к себе. Мы стояли лицом к лицу. – Я на этой неделе был очень терпелив. Я мирился с твоей безобразной внешностью, беспорядком в доме. Но это уж чересчур!

Я стыдливо опустила глаза.

– Ой, какая я глупая! Я почему-то думала, что на этой неделе тебя не будет. Вот и перепутала даты. Прости меня.

Джексон громко вздохнул.

– В таком случае, я сегодня уеду домой.

– Я договорилась, что в эти выходные у нас почистят все ковры в доме. Не стоило бы тебе там находиться… Все-таки химия.

– Черт. Тогда поеду в нью-йоркскую квартиру. Так или иначе, надо в офис наведаться. Огромное тебе спасибо за то, что в очередной раз все испоганила.

Он почти бегом убежал в спальню и принялся собирать вещи.

А я решила, что эсэмэску Эмбер я отправлю завтра, как бы забыв отправить сегодня. Сообщу, что Джексон едет в квартиру и что ей, в итоге, не удастся там переночевать. Напишу, что забыла отправить, и выражу надежду, что она не испугалась, когда появился Джексон.

Зайдя в спальню, я швырнула на пол «Улисса» и заменила новеньким романом о Джеке Ричере. Растянувшись на кровати, я сладко потянулась. Сегодня на ужин будет пицца. Лейны к нам не собирались. Еще неделю назад они мне сообщили, что идут на концерт.

Через несколько часов зазвонил телефон.

– Какого черта ты вытворяешь?

– Ты о чем?

– Эмбер здесь! Что за игру ты затеяла, Дафна?

Я старательно разыграла изумление.

– Я отправила ей эсэмэску и предупредила, что ты едешь в Нью-Йорк и будешь ночевать в квартире. Погоди. Я сейчас посмотрю. – Я выждала несколько секунд. – Какая же я дурочка. Я не отправила это сообщение. Набрала и не отправила. Прости, пожалуйста.

Джексон выругался.

– Ты упорно пытаешься испортить мне выходные. Хочу только покоя и тишины. Нет никакого желания вести светские беседы с помощницей.

– Ну тогда скажи ей, чтобы она уехала. Хочешь, я ей позвоню?

Он вздохнул.

– Не надо, сам разберусь. А тебе большое спасибо!

Я отправила предыдущее сообщение и написала Эмбер еще одно. «Извини. Хотела сообщить тебе, что Джексон едет ночевать в Нью-Йорк. Может быть, тебе лучше уйти. Он не в лучшем настроении из-за меня».

Этого, по идее, должно было вполне хватить, чтобы Эмбер отнеслась к Джексону с сочувствием. А потом… Потом – раз, два, три! – и они окажутся в постели вместе.