Джексон сразу захотел иметь детей. Мы были женаты всего шесть месяцев, когда он уговорил меня перестать пользоваться противозачаточным колпачком. Он напомнил, что мне уже двадцать семь. Я забеременела в первый же месяц после этого разговора. Джексон был в восторге, а я не сразу привыкла к этой мысли. И конечно же мы успели предварительно обследоваться, чтобы убедиться, что не являемся носителями гена кистозного фиброза. У меня был обнаружен рецессивный ген, а если бы такой же ген нашли у Джексона, мы не могли иметь ребенка без риска передать ему эту болезнь. Даже после заверения врачей о том, что все в порядке, мне все равно было тяжело избавиться от волнения. Хватало и других болезней и дефектов развития, которые могли ожидать наше дитя, а уж если я что узнала в детстве, то это было самое худшее, что может случиться, и зачастую случается. Как-то раз вечером, во время ужина, я поделилась своими опасениями с Джексоном.

– А вдруг случится что-то плохое?

– Мы об этом узнаем. Врачи проведут тесты. Если выявят что-то нехорошее, прервем беременность.

Он говорил с таким равнодушием, что я похолодела.

– У тебя это звучит так, будто не происходит ничего особенного.

Джексон пожал плечами.

– А ничего особенного и не происходит. Для этого ведь и существуют тесты, разве нет? В общем, у нас есть план. Волноваться не о чем.

Но я не хотела так заканчивать разговор.

– А если я не хочу делать аборт? А что, если нам скажут, что что-то не так, а на самом деле все будет хорошо?

– О чем ты? Они знают свое дело, – проговорил Джексон немного раздраженно.

– Когда была беременна Эрин, жена моего двоюродного брата, ей сказали, что у ребенка будут множественные врожденные дефекты, но она не стала прерывать беременность. Это была Симона. Здоровый ребенок, все с ней в полном порядке.

Тяжкий вздох.

– Это было несколько лет назад. Теперь диагностика стала точнее.

– И все-таки…

– Черт побери, Дафна, чего ты от меня хочешь? Что бы я ни сказал, ты мне совершенно нелогично возражаешь. Хочешь показаться несчастной?

– Конечно нет.

– Тогда прекрати это. У нас будет ребенок. И мне бы очень хотелось, чтобы «Нервная Нелли» поскорее исчезла. Не выношу психованных мамочек, переживающих из-за любых мелочей.

С этими словами он основательно хлебнул «Хеннесси» из стакана.

– Я против абортов! – выпалила я.

– То есть ты за то, чтобы позволять детям страдать? Хочешь мне сказать, что, если узнаешь, что нашему ребенку суждена какая-то страшная болезнь, ты все равно родишь?

– Все не так уж просто. Черное, белое – и больше ничего. Кто мы такие, чтобы решать, кто заслуживает жить, а кто нет? Я не желаю принимать решения, которые посильны одному Богу.

Джексон вздернул брови.

– Богу? Ты веришь в Бога, который позволил твоей сестре прожить жизнь в страданиях и умереть, когда она была еще ребенком? Думаю, мы уже видели, куда в таких ситуациях нас приводит позиция Бога. Я свой выбор сделаю сам, большое спасибо.

– Это совсем не одно и то же, Джексон. Я не могу объяснить, почему происходят плохие вещи. Я просто говорю о том, что ношу внутри себя жизнь, и не знаю, смогу ли сделать аборт, невзирая ни на что. Вряд ли я на это способна.

Джексон притих, поджал губы, а потом решительно произнес:

– В таком случае, позволь мне тебе помочь. Я не могу растить ребенка-инвалида. Я точно знаю, что не способен на это.

– С ребенком, может быть, все в порядке, ты-то откуда знаешь, способен ли ты растить дитя с инвалидностью или болезнью? Это твой ребенок. Нельзя выбросить чью-то жизнь на помойку, потому что она не соответствует твоему идеалу. Как ты этого не видишь?

Джексон довольно долго смотрел на меня, прежде чем ответить.

– Я вижу вот что: ты понятия не имеешь о нормальном детстве. По идее, об этом пока вообще рано говорить. Если – а это «если» под большим вопросом – окажется, что нам есть о чем переживать, тогда это и обсудим.

– Но…

Джексон предупреждающе поднял руку.

– С ребенком все будет хорошо. А вот тебе нужна помощь, Дафна. Совершенно очевидно, что ты неспособна отпустить свое прошлое. Я хочу чтобы ты сходила к психотерапевту.

– Что? Ты же это несерьезно?

– Серьезнее не бывает. Не хочу чтобы ты растила нашего сына со всеми этими фобиями и паранойей.

– О чем ты говоришь?

– Все окрашено болезнью твоей сестры. Ты не можешь отделить то время от своей нынешней жизни. А тебе нужно от этого уйти. Уложи это время поспать, ради бога. Психотерапия закроет этот вопрос раз и навсегда.

На самом деле мне совершенно не хотелось копаться в своем детстве и снова его пережить.

– Джексон, пожалуйста. Я отпустила свое прошлое. Разве мы с тобой не были счастливы? Со мной все будет в порядке, даю слово. Просто я немного разнервничалась. Вот и все. Все будет хорошо. Правда.

Джексон с сомнением вздернул брови.

– Мне хочется тебе верить, но я должен избавиться от сомнений.

Я скованно улыбнулась ему.

– У нас родится здоровый ребенок, и мы будем жить долго и счастливо.

Кончики губ Джексона приподнялись.

– Вот молодчина.

И тут я вспомнила кое-что, о чем он сказал раньше.

– Откуда ты знаешь, что будет мальчик?

– Я не знаю. Но надеюсь на это. Я всегда хотел сына, чтобы заниматься с ним всем тем, на что не было времени для меня у моего отца.

У меня неприятно засосало под ложечкой.

– А вдруг это девочка?

Джексон пожал плечами.

– Тогда мы попробуем снова.